Рыжий рыцарь

Глава двадцатая. Талисман

Тристан поспешил спрятаться за гобеленом. Теперь он мог перевести дух. Он плохо помнил события последних минут и часов. И-гуа вмиг домчал его до дворца и остался на площади, среди ликующей толпы, с нетерпением ожидавшей объявления о помолвке. Горожане во все глаза таращились на балкон и не обратили бы внимания даже на дракона, не то что на бесхозную лощадь. Потом Тристан пробрался во дворец тем самым обходным путем, что показала ему Миста, и вот теперь сидел в засаде у балкона, ожидая появления короля, принцессы и остальных.

«Думай! Этассан сказал, что Талисман у меня. Он нашел меня задолго до того, как я вступил в пещеру дракона. Что же это может быть?»

С площади донеслись радостные крики. Толпа не находила себе места от нетерпения.

«Меч, — у Тристана в голове что-то щелкнуло, — разумеется! На нем разве только не написано, что он волшебный». Конечно! Этим мечом он выбил молот из рук Тафгая. Нет. Талисман защищает, а меч, наоборот, оружие для нападения. Конечно, с его помощью можно защищаться, но все-таки придуман он вовсе не для этого. Нужно искать что-то другое. Что же это может быть?» Толпа на улице вновь начала кричать. Возбуждение горожан росло с каждой минутой. Судя по всему, время передышки подходило к концу.

А может, это камешек, который он нашел в лесу? Может, людоед не заметил его потому, что камешек уже висел на его шее? Талисман ведь способен менять форму и выбирать хозяина, как живое существо… Именно! Как же он раньше не догадался?..

До его ушей донесся шум. По коридору шли человек двадцать или тридцать. Возглавлял процессию Иаран Десятый. Король был так бледен, будто его вели на казнь. Казалось, с их последней встречи он постарел лет на десять. За ним шагала Алькорта, с заметно опухшими щеками. Позади нее, яростно кусая ногти, плелась Инфанта. По левую руку от короля шествовала Харибда, ее лицо, омоложенное магией, сияло в лучезарной улыбке, от которой Тристана едва не стошнило. Светился от счастья и Гнусомунд, сжимавший в правой руке тот самый золотой щит, который Тристан вытащил из пещеры дракона. За ними, сладко зевая, брел Интроверт Сонный. Были тут и знатные амбинцы. Тристан узнал Бонвиванов, Тафгая Дюжего, который возвышался над остальными на добрых две головы, и Этассана. Коннетабль с улыбкой посмотрел на гобелен, за которым прятался Тристан. Замыкала шествие свита Гнусомунда — целый отряд рыцарей с черными скорпионами на доспехах во главе с Вандалом Коршуном.

Процессия вышла на балкон, и толпа, как по команде, зашлась аплодисментами.

Король выдержал паузу, дожидаясь, когда толпа смолкнет.

— Друзья, — траурным тоном произнес он, — мои верные подданные! Рыцари Амбинии, ученые, купцы и крестьяне с ремесленниками! Сегодня мы собрались здесь, чтобы присутствовать при радостном событии. Я выдаю свою единственную дочь замуж за человека достойного, смелого и благородного. Вы все его знаете, это Гнусомунд, нолус Холмистого княжества. Он выиграл Турнир Великого Подвига, принес во дворец знаменитый Талисман и заслужил великую честь стать моим зятем.

Харибда едва заметно махнула рукой, и по толпе прокатилось громогласное «ура».

— Через несколько минут я соединю руку моей дочери с рукой нолуса Гнусомунда. Если кто-то знает о каком-либо обстоятельстве, которое может помешать этому браку, пусть скажет сейчас, ибо потом будет уже поздно.

По интонации, с которой говорил король, было ясно: он очень надеется, что такое обстоятельство найдется.

— Вовсе не обязательная часть! — пробормотала Харибда. — Давно пора ее исключить.

Алькорта бросила на Харибду такой лютый взгляд, что ту передернуло.

— Никто не желает? — с отчаянием в голосе спросил король. — Что ж, — он набрал в легкие побольше воздуха, — в таком случае…

— Я желаю! — воскликнул Тристан и вышел из укрытия.

Над площадью повисла мертвая тишина.

— Я Тристан Рыжий, Рыцарь Бедных, заявляю, что Гнусомунд Каверзник — трус и обманщик. Он не выигрывал Турнир и не добывал Талисман. Он не имеет никаких прав на руку принцессы.

Харибда вновь сделала едва заметное движение рукой. Толпа неодобрительно засвистела.

— Опять! — воскликнула она. — Ваше величество, прикажите немедленно убрать отсюда этого оборванца, его присутствие оскорбляет меня и всех амбинских рыцарей. К тому же, если мне не изменяет память, он должен сейчас болтаться на виселице.

Король устремил на Тристана взгляд, полный тоски.

— Почему это, княгиня, вы называете рыцаря Амбинии оборванцем? — Тишину нарушил приятный голос Этассана.

— Любезный князь Этассан, — едва сдерживая гнев, сказала Харибда, — вас не было тут, когда мы выяснили, что этот человек — отъявленный лгун. Он крестьянин без роду без племени.

— Зато вас, — безмятежно ответил Этассан, — не было в суде, где этот крестьянин без роду без племени был произведен в рыцари и стал кином Тристаном.

У Харибды отвисла челюсть.

— И кто же произвел его? — выдавила она. — Какой-нибудь приговоренный к колодкам свинопас?

— Нет, — покачал головой Этассан, — это сделал я.

— Это неслыханно! Ваше величество, кин Этассан просто издевается над вами и над всей Амбинией. Он производит в рыцари какого-то проходимца, чтобы женить его на вашей дочери!

— Он имеет на это право, княгиня, — с явным удовольствием ответил король.

— Я положу конец надругательству над древними традициями Амбинии! — вскричала Харибда. — Если латники не могут арестовать его, то это сделают мои люди. Свита моего сына еще не забыла, что такое уважение к закону. Кин Вандал, взять этого плута и вышвырнуть его с балкона!

Несколько рыцарей во главе с Вандалом дружно шагнули к Тристану с разных сторон.

— Назад! — осадил их чей-то голос, и те отпрянули.

Тристан не поверил своим ушам. Это был король.

— Только я, любезная княгиня, могу отдавать подобные приказы, — произнес Иаран спокойно и вежливо. — И раз уж кин Тристан произведен в рыцари, то, я думаю, не будет ничего дурного в том, чтобы выслушать его. Прошу вас, кин Тристан, говорите. Я был бы плохим отцом, если бы позволил своей дочери выйти замуж за недостойного человека, — король бросил суровый взгляд на Гнусомунда.

— Я уже говорил вашему величеству, — сказал Тристан, — что кин Гнусомунд обманом добыл тот золотой щит, который он держит в руках. Он украл его с поля боя. Я, однако, должен признать, что именно он доставил его во дворец. Это правда. Как правда и то, что этот щит не является Талисманом. Талисман принадлежит мне, и я стал его обладателем задолго до того, как вступил в пещеру дракона.

— Бред, — рассмеялась Харибда.

Она в третий раз сделала жест рукой, и толпа поддержала ее дружным гоготом.

Тристан дождался, пока толпа угомонится.

— Итак, — продолжил он, — я заявляю, что кин Гнусомунд — вор и лжец, а на его месте должен находиться я — как истинный победитель Турнира и владелец Талисмана.

— Секундочку! — Гнусомунд высунулся из-за спины матери. — Это пустые слова. Пусть этот человек предъявит Талисман, раз он дерзнул обвинить меня во лжи.

— Верно, — Харибда расплылась в отвратительной улыбке. — Бросаться словами может каждый.

Вместо ответа Тристан подошел ближе к краю балкона, облокотился на перила и громко свистнул. По толпе пробежал легкий ветерок, и в следующее мгновение из нее рысцой выскочил И-гуа. Люди, не понимавшие, что происходит на балконе, шарахались в стороны. Конь подбежал к ограде и громко заржал, давая понять своему господину, что откликнулся на его зов.

— Вот Талисман, — сказал Тристан, указывая на И-гуа.

Все онемели. Однако по лицам придворных можно было прочесть их мысли. Этассан улыбнулся, но его улыбка тут же потонула в пышных серебряных усах. Харибда презрительно хмыкнула, Гнусомунд с трудом сдержал смешок, а король опустил глаза.

— Вы хотите убедить нас, что Талисман — это лошадь? — спросил он с явным разочарованием.

Король переводил взгляд с Харибды на Тристана, который тоже слегка растерялся. Теперь он ждал поддержки от Этассана, но тот почему-то молчал. Пауза не длилась и нескольких секунд, но, пока Тристан и Харибда готовились к решающей схватке, Гнусомунд тихо подкрался к Алькорте и схватил ее за руку.

— Я, Гнусомунд, нолус Холмистого княжества, объявляю себя женихом Алькорты, принцессы Амбинии. И да будет крепок наш союз сегодня, через год и во веки веков!

И тут произошло нечто совсем уж невероятное. Алькорта схватила Гнусомунда за запястье свободной рукой, развернулась под его плечом и, сделав какое-то неуловимое движение, выпрямилась. Нолус же растянулся на полу на обеих лопатках.

— Отец, — сказала Алькорта, разделавшись с Гнусомундом, — неужели нельзя провести испытание?! Кин Тристан утверждает одно, кин Гнусомунд, точнее его мать, — другое. Разве нет у нас способа проверить? Или я, наследная принцесса Амбинии, должна вечно терпеть это унижение?! Поставь себя на мое место. Я стою перед нашим народом и жду, когда решится моя судьба, которая находится в твоих руках. А ты, вместо того чтобы принять решение, медлишь и позволяешь человеку, который еще не назван моим женихом, брать меня за руку!

— Верно, — встряхнулся король. — Я немедленно прикажу доставить сюда Жезл Истинного Слова. Каждый из рыцарей принесет клятву, и мы узнаем, кто говорит правду.

— Ваше величество, есть способ лучше и быстрее. — Тристан вынул из кармана флакончик, который дал ему Этассан. — Это драконьи слезы. Тот, кто сделает хотя бы глоток, солгать не сможет.

— Да будет так, — сказал король. — Кин Гнусомунд, соблаговолите подняться с пола и испить драконьих слез.

Гнусомунд, кряхтя и стеная, поднялся на колени. Вид у него был жалкий. Руки тряслись, на лице застыло выражение невыносимого страдания.

— Кин Тристан, — сказал король, — сначала вы.

— Нет уж, сначала мой сын! — Харибда вырвала флакончик из рук Тристана и, развернувшись, поднесла его Гнусомунду, который только встал на ноги. Но флакончик вдруг выскользнул из ее пальцев, звякнул о каменный пол и разлетелся на тысячу осколков. Маленькая лужица драконьих слез медленно растеклась по балкону.

— Ой! — с притворным смущением воскликнула Харибда. — Простите, я такая неуклюжая…

— Ну уж нет! — вскричала Алькорта. — Ты сделала это нарочно, ибо всем ясно, что твой сын врет!

— Ваше высочество, — возмутилась княгиня, — даже вы обязаны обращаться ко мне на «вы».

— Я буду обращаться на «вы» к тем, кто этого заслуживает, а вас, будь моя воля, я уже давно бы заточила в Хельмхорт за предательство, измену и гнусную ложь!

Казалось, Алькорта вот-вот кинется на Харибду и вцепится ей в волосы.

— Молчать! — крикнул король. — Прекратите сейчас же! Я немедленно отправлю гонца в Палату Мудрых, чтобы он доставил сюда Жезл Истинного Слова.

— Нет, — крикнула в ответ Харибда, — я не собираюсь ждать целый час, пока сюда доставят эту железяку. Мой сын взойдет на амбинский престол, и мне плевать, хотите вы этого или нет! И поскольку вы упрямо не желаете отдавать ему руку принцессы, что сделало бы его вашим наследником, то я сама короную его!

Рыцари из свиты Гнусомунда разом обнажили мечи. Вандал Коршун шагнул вперед и оказался прямо перед королем.

— Это мои люди, — злорадно объявила Харибда, — будущие князья Амбинии! Моей Амбинии!

— Что это значит? — спросил король строго.

— Это значит, что вы низложены! Ваша дочь выйдет замуж за моего сына, и он станет новым королем Амбинии и основателем новой династии.

Тристан не раздумывая выхватил меч. В ту же секунду Этассан, Тафгай и еще несколько вельмож встали подле него, полные решимости защитить жизнь короля.

— Рад буду сражаться бок о бок с тобой! — прорычал Тафгай, глядя в глаза Тристану.

— И я, — спокойно улыбнулся Этассан.

— И я, — крикнула Инфанта и тоже встала рядом с ними.

— Инфанта, нет! — король схватил ее за руку. — Ты не будешь в этом участвовать.

Силы были неравны. Двадцать рыцарей Харибды против всего лишь шестерых защитников короля.

— Это государственный переворот! — победоносно воскликнула Харибда. — Сдавайтесь, и я, так уж и быть, пощажу вас!

По толпе, что собралась внизу, пробежал легкий ропот, а затем люди, выкрикивая слова поддержки в адрес короля и его сторонников, принялись кидать в Харибду и наемников комья грязи и камни. Тристан заметил среди них Форинта. Он кричал громче всех, заводя толпу, а один из пущенных им комков грязи пролетел над самым ухом княгини. Этот обстрел застал рыцарей скорпиона врасплох, но Харибда не позволила им растеряться.

— Взять их! — гаркнула она. — Кин Вандал, принесите мне голову этого никчемного короля!

Скорпионы опомнились и ринулись в бой. Тристан услышал громкий крик Тафгая и свист его молота, один из врагов упал, но натиск был слишком силен. Их вместе с Тафгаем и Этассаном буквально отбросило назад. Вандал Коршун занес над королем свой меч. В ту же секунду раздался громкий хлопок, и балкон заволокло густым едким дымом, в котором решительно ничего нельзя было разглядеть. Тристан слышал топот ног, звуки боя, крики, но совершенно ничего не видел. Он попытался продвинуться вперед, к королю, но это было невозможно. Рядом с ним кто-то упал. Дым становился все гуще и чернее. Тристан поворачивался из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит, но тщетно.

Когда дым рассеялся, все было кончено. Восемь людей Харибды были мертвы, остальные обезоружены. Вандал Коршун стоял на одном колене, зажимая рукой рану в боку. Лицо его исказилось от боли и гнева. Защитники короля обошлись почти без потерь. Тафгай был легко ранен в плечо. Лицо Вертопраха украшал длинный багровый шрам.

Харибда и Гнусомунд были окружены. Выглядели они довольно жалко.

— Любезная княгиня, — мягко сказал король, — боюсь, переворот не состоялся.

Харибда с трудом сдерживала ярость. Она убрала руку за спину, и до ушей Тристана донеслось странное шуршание.

— Каковы будут распоряжения, ваше величество? — спросил Этассан, кивнув в сторону пленных.

— Полагаю, им самое место в Хельмхорте. Княгиня, — обратился Иаран к Харибде, — хотите ли вы что-нибудь сказать перед тем, как отправиться в тюрьму?

Харибда схватила сына за руку и вдруг каркнула, словно ворона:

— Эменострал!

И, ко всеобщему изумлению, Харибда и Гнусомунд исчезли с балкона, оставив вместо себя лишь маленькое облако светящейся пыли.

— Свиток телепортации, — пробормотал Этассан. — Я должен был предвидеть…

— Слава королю! — крикнул чей-то громкий голос из толпы. — Да здравствует Иаран Десятый!

— Да здравствует Амбиния! Да здравствует принцесса Алькорта! Да здравствует кин Тристан, Рыцарь Бедных! — прокатилось по площади.

— Что ж, пора заняться приятными делами! — сказал король. — Кин Тафгай, ввиду того что генерал Фанфарон, как всегда, отсутствует в тот момент, когда он нужен, я поручаю пленников вашим заботам. Передайте их латникам и особенно присмотрите за кином Вандалом. Тем более что это вы так ловко ранили его.

Тафгай учтиво поклонился.

— Я еще доберусь до тебя! — Голос кина Вандала совершенно не соответствовал его внешности. Могучий рыцарь говорил тоненьким голосочком, что вызвало улыбку у всех, кто стоял на балконе.

Тафгай ничего не ответил, стремительным рывком он поднял раненого пленника с пола и почти вытолкал его с балкона.

— Теперь перейдем к действительно важным делам, — король взял руки Тристана и Алькорты.

— Ура-а-а! — донеслось снизу.

— Эй, приятель, — крикнул Тристану Вертопрах, — может, улыбнешься? А то ты какой-то грустный для такого момента.

— Ты женишься на принцессе, а не на кикиморе, — расхохотался Типун.

И Тристан наконец улыбнулся. Легко и безмятежно, как не улыбался никогда прежде. Теперь все точно осталось позади. Больше не нужно думать о кине Бутузе, наемниках, урлах, людоедах, ядовитой мгле, драконе, Хельмхорте и судье Коррадо. Они навсегда ушли из его жизни. Он теперь рыцарь, кин Тристан, который вот-вот станет женихом самой прекрасной принцессы на свете.

— Я так рада, что это именно ты! — прошептала Алькорта.

Толпа ликовала. Люди кричали что было мочи, подбрасывали в воздух шляпы, а пуще всех кричал и веселился Форинт. Потом он вдруг остановился, махнул рукой, и люди запели. Никто не пытался перекричать другого, напротив, каждый старался попасть в лад, чтобы не испортить песню.

Тристан почти не разбирал слов, и все же песня показалась ему очень красивой.

— Это я написал! — крикнул Вирель. — Мою песню поют люди. Я стал знаменитым менестрелем!

— Да, друг мой, — улыбнулся Этассан, — и я бы предложил тебе стать официальным менестрелем Лиги Леопарда. Если ты, конечно, согласишься!

— Спрашиваете! — вскричал Вирель. — А лютню вы мне дадите?

— Я не только дам тебе лютню, но еще и позабочусь о том, чтобы тебя научили на ней играть, — рассмеялся Этассан.

— Завтра же возьмусь за работу. — Вирель сиял от счастья. — Где там ваши архивы? Я воспою все подвиги Лиги Леопарда, которые еще не воспеты. Да и те, что воспеты, тоже воспою.

— Главное, не спеши, — сказал Этассан. — Времени у нас полно, ты все еще успеешь.

— Не спешить он не может, — улыбнулась Инфанта, — особенно если речь идет о песнях.

— Друзья мои, — снова заговорил король, когда песня кончилась. — По славной и древней амбинской традиции свадьба состоится ровно через год и один месяц после помолвки. То есть первого июля следующего года.

И толпа снова весело забурлила внизу.

— Ваше величество, — Тристану не давал покоя один вопрос, — получается, что я должен отдать вам И-гуа.

— Кого? — не понял король.

— Моего коня. Его зовут И-гуа. Он же Талисман.

— Зачем? — снова не понял Иаран.

— Затем, что по условиям Турнира я должен доставить Талисман во дворец и отдать вам.

— Нет, мой мальчик, только доставить, — ответил король, — ведь тебе он гораздо нужнее, чем мне.

И он снова поднял руки Тристана и принцессы, а толпа принялась кричать еще громче.

Тем вечером в Альденбурге и во всей Амбинии — по крайней мере, в тех ее уголках, где жили добропорядочные люди, — был большой праздник. Грандиозный пир состоялся и во дворце. Он продолжался очень долго, почти до самого рассвета.

Когда свечи во дворце погасли, а последняя карета отъехала от ворот, Тристан, Алькорта, Инфанта, Вирель и братья Бонвиваны спустились на конюшню. Лошади уже спали. Только И-гуа не смыкал глаз.

— Выходит, ты Талисман, — сказал Вирель и крепко обнял коня за шею.

— Я, честно говоря, не знал этого, — ответил тот важно, — до тех пор, пока кин Этассан не открыл мне глаза. Хм. Я только тогда и сообразил, почему живу так долго.

— Во всей этой истории много непонятного, — сказала Инфанта, — и есть вещи, от которых у меня голова идет кругом.

— Ты не одна, — подхватила Алькорта, — меня тоже мучают вопросы. Как может быть, что конь — это Талисман?

— Видите ли, ваше высочество, — ответил И-гуа, — то, что я Талисман, вовсе не мешает мне быть живой лошадью. Я такой же точно, как и все прочие кони. Только иногда со мной происходят очень странные вещи. До вчерашнего дня я не придавал этому значения.

— Но ведь ты был лошаком, — не выдержал Вирель, — причем моим лошаком. Я думал, что ты стал говорящим конем потому, что объелся волшебных ягод.

— Я тоже так думал, — ответил И-гуа.

— Получается, что и я был владельцем Талисмана.

— В некотором роде, Вирель! — В дверях конюшни стоял Этассан. — Я знал, что найду вас здесь, — сказал он, — и подумал, что у вас есть много вопросов, на которые вы будете искать ответы.

— Тогда я продолжу, — не унимался Вирель, — И-гуа принадлежал мне. В какой же момент он счел, что его хозяин — Тристан?

— Это одна из загадок, связанных с Талисманом, — ответил Этассан. — Он может долго храниться у кого-то, но в то же время не принадлежать ему. Ты был хранителем И-гуа, но не его владельцем. Потому что тебе не нужна была защита. А Тристану, решившему пуститься в опасный путь и рискнуть жизнью ради того, о чем человек его положения боится даже мечтать, Талисман был необходим. И так получилось, что он, сам того не зная, встретился с ним.

— Правильно, — кивнул Тристан. — Он спас нас от скваров.

— Да, — кивнул Этассан. — И как раз после этого он и превратился в говорящего коня.

— Но я все равно не был его владельцем, — сказал Тристан, — даже говорящий И-гуа принадлежал Вирелю.

— Я сам отдал его тебе, когда сказал, что он будет твоим боевым конем, — возразил менестрель.

— А почему Мудрые решили, что Талисман хранится в пещере дракона? — спросила Алькорта.

— Потому что они не до конца понимают, что такое Талисман. Мудрецы, среди прочего, занимаются поисками утраченных даров. Многие дары были найдены благодаря их трудам. Очевидно, они нашли свидетельство того, что Талисман пребывал в этой пещере. Наверное, это было последнее упоминание о нем в архивах. Вот они и решили, что он до сих пор там. Но дары — это необычные предметы, а Талисман — самый необычный из них. Он не валяется там, где его забыли, он живет своей жизнью.

— Я плохо помню события, которые произошли со мной до перевоплощения, — признался И-гуа. — Но, может статься, я раньше бывал в этой пещере.

— Но они ведь знали, что Талисман явится одному из участников Турнира, — не унимался Тристан.

— Я плохо разбираюсь в тайнах Палаты Мудрых, — ответил Этассан. — Возможно, у них есть способ обнаружить присутствие того или иного дара. Талисман в самом деле явился одному из участников — правда, до того, как он отправился на Турнир. Мудрые могли получить какой-то сигнал об этом и неверно этот сигнал истолковать.

— И все же, — продолжал Тристан, — даже когда я стал владельцем Талисмана, он не очень-то меня защищал. Я чуть не утонул, получил удар дубиной от людоеда и едва не умер от яда Глуншула.

— Но ведь не умер же, — улыбнулся Этассан. — Талисман не дает сверхзащиту, но его хозяин в итоге остается цел и невредим. Молот Тафгая мог сбить тебя с ног и даже переломать тебе кости, но ты оправился бы. Другое дело, что нам повезло и этого не случилось.

— Ну, хорошо, — Инфанте не терпелось задать свой вопрос. — Давайте теперь поговорим об этом черном облаке.

— Харибда очень хитра, а вот знаний истории ей не хватает, — сказал Этассан. — Династию Вальсангов защищает очень древняя магия. Короля нельзя низложить или свергнуть без особых к тому причин. Против ваших предков, ваши высочества, составлялись сотни заговоров, но все они терпели крах, ибо первый из Вальсангов защитил королей от козней их окружения.

— Выходит, то облако было магией, которая защищает моего отца? — спросила Алькорта.

— Да.

— Значит, планы Харибды в любом случае потерпели бы крах? — спросил Тристан.

— Нет, увы, — покачал головой Этассан. — Если бы Гнусомунд стал женихом принцессы, то древняя магия не смогла бы помешать планам княгини.

— Почему же?

— Он стал бы мужем принцессы и наследником трона. Магия защищала бы его, как одного из Вальсангов. Как ни печально, всевозможные подлецы и злодеи нередко добирались до власти с помощью Турнира. Они женились на принцессах, становились наследниками короля, ибо трон передается только мужчинам, принимали имя Вальсангов, а затем, взойдя на престол, начинали вершить зло. Бывало и хуже. Случалось, что Турнир выигрывал благородный рыцарь, но позже власть и корысть превращали его в законченного мерзавца.

— Значит, такое может случиться и со мной? — Тристан был очень удивлен.

— Нет, — сказал Этассан, — за все время Турнира ты ни разу не думал о богатстве и власти. Тобой двигало самое светлое, самое прекрасное и самое лучшее чувство на свете. Даже не одно, а два — любовь и дружба. Они посильнее любой магии, любого заговора и любого людоеда.

— Я же не был рыцарем.

— Рыцарь — это не воин в латах, который размахивает мечом, рыцарь — это тот, кто приходит на помощь слабым, тот, кто готов рискнуть жизнью ради другого, наконец, тот, кто хочет совершить нечто доброе и хорошее.

— Я всегда это говорила, — подхватила Инфанта. — Эти древние законы — полная чушь.

— Абсолютно с вами согласен, ваше высочество, — улыбнулся Этассан.

— И Турнир этот тоже, — возмущалась Инфанта. — Почему принцесса не может сама выбрать себе мужа? В конце концов, женщины тоже люди. Почему за них все решают мужчины?

— Я отменю его, когда стану королевой, — сказала Алькорта и весело улыбнулась.

— И это, возможно, будет очень даже правильно, — ответил Этассан.

— Но почему отец не сделает всего этого? — продолжала Алькорта. — Он ведь терпеть не может все эти немыслимые традиции и порядки. Он был ужасно опечален, когда Тристан попал в Хельмхорт, но все равно позволил отдать его под суд. Он страшно не хотел, чтобы Гнусомунд стал моим мужем, но почему-то палец о палец не ударил, чтобы воспрепятствовать этому браку.

— Не сердитесь на вашего отца, — мягко сказал Этассан. — Короли, даже самые добрые и честные, могут далеко не все. Ваш отец сам когда-то выиграл турнир, но до сих пор он ощущает шаткость своего положения.

— Дядя выиграл Турнир? — вырвалось у Инфанты. — То есть он не…

— Не Вальсанг, — закончил за нее Этассан. — Он стал королем, женившись на принцессе.

— Ну и что? — не поняла Алькорта. — Ведь он же король и обладает огромной властью.

— Это не совсем так, принцесса, — объяснил Этассан. — Власть короля Амбинии держится на вельможах, и с ними ему приходится быть осторожным. Особенно если сам король не принадлежит к династии Вальсангов по крови, а лишь породнился с ней. Его величество не может портить отношения со своими вельможами, даже если очень хочет осадить их, потому что, если король начнет менять порядки по своему усмотрению, может разразиться самая настоящая война. Так что ваш отец, принцесса, вовсе не трус, наоборот, он осторожный и мудрый правитель, который делает для Амбинии все, что в его силах. Из-за этого ему и приходится терпеть Турнир Великого Подвига, бесчинства в Хельмхорте и судей, вроде любезного кина Коррадо.

— Кин Этассан, я все думаю о своем мече. Он ведь тоже не совсем обычный, — сказал Тристан.

— Именно, — улыбнулся коннетабль. — Ты держишь в руках меч кина Эгланда.

Тристан потерял дар речи.

— Это его навершие висит во всех амбинских гостиницах? — воскликнул Вирель.

Все засмеялись.

— Именно, — подтвердил Этассан. — Только не спрашивайте меня, как он попал к крестьянам, я этого не знаю.

— А это что? — Тристан вынул из-за пазухи камень, найденный в Дремучем лесу.

— Это мое! — вскричал Типун. — Это мамин подарок.

— Нет, это мой мамин подарок, — перебил его Вертопрах.

— Нет, мой!

— Нет, мой!

— Стоп, — остановил их Этассан, — давайте по порядку. Тристан, где ты нашел этот камень?

— В Дремучем лесу.

— Значит, все-таки мой! — захлопал в ладоши Типун.

Тристан вернул ему камень.

— Ну, Вертопрах, кто из нас растяпа?

— Ты.

— А вот и нет, потому что у меня мамин подарок есть, а у тебя нет.

Типун показал брату язык, но тот ничуть не обиделся.

— Осталось выяснить последнее, — сказала Инфанта. — С чем мы столкнулись в Мертвом Проходе? Даже кин Бедивер и мудрый Хилон не знают, что это было.

— У меня тоже нет ответов, — молвил князь. — Хотя эта история чрезвычайно взволновала и встревожила меня. Нет сомнений, что вы встретили какое-то очень древнее зло, чья темная магия наводнила Проход, сделав его самым мрачным местом в Амбинии. Но кто это, я не знаю.

— А есть ли способ узнать это? Кин Этассан, только вы можете мне помочь.

— Ответы на такие вопросы могут быть только в Древнем архиве, — покачал головой коннетабль. — Но, как ты знаешь, попасть туда не так уж и просто.

— О, я найду способ, — Инфанта лукаво улыбнулась. — Пока Тристан с Алькортой будут готовиться к этой нудной свадьбе, я придумаю такой план…

— Все бы тебе придумывать планы, — расхохотался Вирель.

— Мне пора, — сказал Этассан. — Кстати, благодаря наемникам Турнир оказался едва ли не самым мирным за всю историю. Лишь один из его участников погиб.

— Кто же? — спросил Вирель.

— Глуншул, дуралей, — ответила Инфанта.

— Да-да, — кивнул Этассан, — плюс еще особая история с Розе-Муром.

— А что с ним случилось? — не без интереса спросила Алькорта.

— Судя по всему, ваше высочество, по пути он встретил одну прекрасную крестьянку и так и остался гостить в доме ее отца.

Друзья опять весело рассмеялись.

— Минуточку, кин коннетабль, — остановила Этассана Алькорта, — я хотела еще кое-что спросить. О проклятии. Раз я теперь обручена с Тристаном, значит, оно на меня больше не действует?

Этассан покрутил ус.

— Ваше высочество, — сказал он негромко, — никакого проклятия не существует.

— Что??

— Характер принцесс не портится под воздействием черной магии, и старая колдунья Карабосса с ее печальной историей тут ни при чем. С вашим характером все нормально. Просто кончилось детство.

Алькорта покачала головой, остальные замерли.

— Короли с древних времен не могли понять, что происходит с их дочерьми в шестнадцать лет, когда они, по законам Амбинии, становятся совершеннолетними. Они всякий раз ломали голову, что случается с их чудесными маленькими дочками, которые вдруг начинают дерзить, перестают слушаться и ведут себя заносчиво и своенравно. Так и родилась легенда про Карабоссу и ее проклятие. Но на самом деле то, что происходит, вполне естественно. Вы просто взрослеете. Взрослеть очень трудно, особенно если рядом нет никого, кто мог бы поддержать и успокоить. К счастью, у вас есть Тристан, принцесса Инфанта и много друзей. Полагаю, вам нечего опасаться.

С этими словами Этассан скрылся в темноте, оставив ошарашенную Алькорту в полном недоумении.

— Тролль знает что, — разозлилась она. — Выходит, вовсе незачем было устраивать Турнир.

— Что сделано, то сделано. — Тристан взял ее за руку. — Или ты хочешь расторгнуть помолвку?

Алькорта посмотрела на него внимательно и нежно.

— Ни за что! — сказала принцесса и крепко стиснула руку Тристана.

Алексей Дурново — журналист, спортивный обозреватель радиостанции «Эхо Москвы», ведущий авторской передачи о футболе «Финт Зидана» и передачи «Футбольный клуб» на Эхо Москвы, главный редактор сайта Diletant.media. Его дебютная книга «Мяч в игре!» принесла ему победу в Национальном конкурсе «Книга года 2018».