Рыжий рыцарь

Глава шестая. Заговор

Тристану даже в голову не приходило, что подбор одежды может занять четыре часа, однако за вечер он сменил двадцать пар штанов, сорок пар ботинок и примерно столько же камзолов. Все эти наряды Форинт притащил из какой-то лавки, где торговали старой одеждой. Ее хозяин оказался большим поклонником Рыцаря Бедных.

Выбор в итоге был сделан в пользу ярко-красного камзола, светло-зеленых штанов и синих башмаков. В таком костюме, как утверждал Вирель, он хоть немного походил на настоящего рыцаря.

— Не переживай, — подбодрил Тристана Форинт. — Все придворные так одеваются. Считается, что чем пестрее костюм, тем знатнее и богаче человек.

Вирель засыпал его советами, ибо на бал Тристан должен был идти один. Оруженосцев и советников туда не пускали.

— Веди себя так, будто ты родился рыцарем, — побольше наглости и напора.

— Наглости? — Тристан развел рукам. — Да я даже не знаю, что нужно говорить. Мне же придется беседовать с принцессой. Что я ей скажу?

— Если совсем ничего в голову не придет, — с видом знатока ответил Вирель, — то просто сделай ей комплимент.

— Комплимент?

— Это легко, все девчонки их обожают, а уж принцессы и подавно. Сначала найди в ее облике что-нибудь красивое и вырази восхищение. А потом сразу, не дав ей опомниться, похвали ее саму, всю целиком.

Тристан захлопал глазами.

— Не знаю, скажи что-нибудь о ее украшениях, а потом сравни ее с чем-нибудь. Например: «У вас фантастические сережки, а сами вы красивы, словно единорог».

Впрочем, больше всего мучений было с богами.

— Запомни, рыцарям покровительствует Басторен. И тебе, соответственно, тоже. Забудь про свою крестьянскую Тидрису.

У Тристана голова шла кругом.

— Ладно, просто выучи стихотворение, там все просто, — сказал наконец Вирель, — с ним ты точно не запутаешься:

Известно всем из древнего присловья,

Что бог есть свой у всякого сословья.

Коль ты суровый воин, рыцарь в латах,

И урлов побеждал, врагов проклятых,

Чтоб не грозил тебе ни меч, ни плен,

Тебя поддержит в битве Басторен.

А магу, что стремится вечно к знаньям,

Ученью, мудрости, наукам тайным,

Чей взор всегда направлен только вдаль,

В его делах поможет Аосталь.

Коль ты ремесленник, а на руках мозоли,

То Арха попроси о лучшей доле.

В тяжелый час его ты призови —

Раскупят вмиг изделия твои.

Очаг хибарки, нивы плодородье —

Тидрисы доброй славные угодья,

Старушка хлебопашцам верный друг,

Им в поле сбережет волов и плуг.

Торговым кораблям и караванам,

Купцам, что в дальние уходят страны,

Менезис верный указует путь,

Чтоб вложенное с выгодой вернуть.

Но коли ты ленив, и пьян, и празден,

Коль ты по кабакам гуляешь разным

И элем заливаешь ты печаль,

Твой бог — смутьян розовощекий Гваль.

А девушки, о женихах мечтая,

Богиню Нейлу дружно почитают,

И не бывать той деве молодицей,

Что Нейле позабудет поклониться.

Тристан от этого только еще больше запутался.

Отправляясь на бал, он всей душой надеялся, что его прихода никто не заметит. Но едва он вступил во дворец, как наткнулся на Гнусомунда и его свиту.

— Смотрите-ка, Рыцарь Бедных пожаловал. Ну и наряд! Прямо как у любимого попугая моей матушки.

Гнусомунд был одет по последней моде — черный камзол, шитый жемчугом и перламутром. Продав такой, можно было бы купить весь Нижний город. Нолус захихикал, смеясь собственной шутке, и несколько придворных поспешили присоединиться к нему. Тристан ничего не ответил.

— А меч у тебя, должно быть, бумажный, — не унимался Гнусомунд, — а вместо боевого коня деревянная лошадка!

К ним подошел Этассан. Пожилой рыцарь с серебряными усами и бородой был одет все в тот же простой красно-белый плащ с леопардом.

— Турнир Великого Подвига, юный нолус, — сказал он, — это серьезное состязание. Богатый наряд и дорогие лошади тут бесполезны. А вот ум и отвага пригодятся. Если, конечно, они есть.

Гнусомунд скривился, будто проглотил жабу.

— Добро пожаловать, кин Тристан, Рыцарь Бедных, — продолжил Этассан. — Весь город только и говорит, что о вашем неожиданном появлении.

— Поверьте, ваша светлость, — учтиво ответил Тристан, — для меня мое появление было столь же неожиданным, как и для горожан.

Этассан улыбнулся и двинулся дальше. Уж не обидел ли я его, испугался Тристан.

— Надо же, какая важная птица наш Рыцарь Бедных, сам Этассан с ним заговорил, — рассмеялся Гнусомунд. — Моя мама всегда говорит: сражения — для дураков. Умный человек не будет тратить на это силы, он будет думать о том, как стать богаче.

— Кто тут смеет дурно говорить о сражениях?

Тафгай Дюжий, стоявший неподалеку, подошел ближе. Настоящая гора мышц, подумал Тристан, лучше не дразнить такого воина понапрасну. Гнусомунд, должно быть, думал точно так же. Надменная улыбочка исчезла с его лица.

— Я смотрю, ты горазд чесать языком, Гнусомунд Каверзник…

— Я Гнусомунд Великолепный, — запротестовал тот.

— И что же в тебе такого великолепного? Может быть, ты великолепно машешь мечом или верхом ездишь?

— Не зли меня понапрасну, — насупился Гнусомунд. — У меня очень влиятельные родственники. Одно мое слово — и тебя сгноят в Хельмхорте.

— Что ж, — Тафгай посмотрел Гнусомунду прямо в глаза, — беги жаловаться мамочке.

Щеки Гнусомунда надулись, а руки затряслись, точно кто-то невидимый как следует встряхнул их. Нолус фыркнул, развернулся и ушел прочь. Свита придворных последовала за ним.

— Очень страшный враг, — расхохотался Великий Вояка. — Единственный участник Турнира, которого действительно нужно бояться, это я.

Двери тронного зала отворились, и важный церемониймейстер в малиновом наряде громко объявил:

— Его величество Иаран Десятый, король Амбинии и Всех Сопредельных Земель, приглашает гостей к праздничному столу.

За дверями раскинулся длинный стол, накрытый белой скатертью. Стол этот был заставлен всевозможными кушаньями. Вино, хлеб, пахучие сыры, спелые фрукты, сочные овощи, утки, гуси, свинина, говядина, баранина, оленина — чего тут только не было! Место во главе стола занимал король Иаран Десятый. По правую руку от него сидела Алькорта, по левую — Инфанта. Гости ринулись в зал, будто за ними урлы гнались, и стали рассаживаться по своим местам. Тристан вошел едва ли не последним.

— Прошу вас, — сказал лакей, одетый лучше многих гостей, и вежливо отодвинул стул.

Тристан сел и робко осмотрелся. Его соседом справа оказался свирепый Глуншул. По левую руку от него расположился розовощекий юноша, одетый так же богато и нарядно, как Гнусомунд.

— Приветствую вас, — любезно поздоровался юноша. — Мое имя Розе-Мур Нежный, я сын Фор-Марселя Мелководного, правителя Речного княжества.

Тристан назвал свое имя, не забыв прибавить к этому вежливую улыбку.

— Я не самый известный рыцарь в Амбинии, — тем же приятным тоном продолжал Розе-Мур. — За свою жизнь я не совершил ни одного подвига, если не считать того, который требовался для получения титула. Честно сказать, не очень переживаю из-за этого, ибо необходимость геройствовать сильно тяготит меня.

Напротив них сидели мудрейший Хилон, Этассан, какой-то рыцарь в белых латах и Харибда Алчная. Это была полная, как бочонок, женщина, с обвислым подбородком, напоминавшим гусиный зоб. Толстые пальцы были унизаны перстнями, а шею украшало ожерелье из огромных жемчужин. Но самым страшным было ее ядовито-бледное лицо — неестественно молодое, будто нарисованное. Щеки, скулы и рот совершенно окаменели, двигались одни лишь глаза. Княгиня омолодила себя с помощью магии. Волшебство сгладило морщины и придало чертам Харибды фальшивую свежесть. Никакая старость не могла бы изуродовать ее больше, чем омолаживающая магия. По левую руку от нее сидел богато одетый мужчина, голова его была опущена, а ноздри издавали тихое сопение. Мужчина спал. Князь Интроверт Сонный, догадался Тристан.

— Доблестные рыцари и благородные гости, — провозгласил король, поднимая золотой кубок, — начнем же торжественный пир в честь открытия Турнира Великого Подвига. От всей души я желаю его участникам удачи, и пусть Талисман добудет сильнейший и достойнейший из вас. Я также надеюсь, что в этот раз обойдется без жертв и ни один из рыцарей не погибнет в пути. Да направит Басторен ваши мечи!

— Ура! — прокатился по залу радостный крик.

Гости подняли и сдвинули бокалы.

— Теперь ешьте и пейте, — сказал Иаран.

Рыцари не заставили короля повторять дважды и набросились на еду, будто голодные собаки. Тристан даже изумился, что столь богато одетые мужи так дико ведут себя за столом. Они хватали мясо с тарелок руками и жадно, по-волчьи, рвали его зубами, не используя ни ножей, ни вилок. Они чавкали, ругались из-за каждого куска, а кости швыряли прямо на пол, мало заботясь о чистоте дворца. Только король ничего не ел. Он молча смотрел на своих гостей. Алькорта тоже не притронулась к еде. Зато Инфанта ела с удовольствием, успевая при этом еще и разговаривать с грузным вельможей, что сидел слева от нее. Двойной подбородок, выпученные глаза и толстые губы делали его похожим на болотную жабу. Грудь его украшали многочисленные ордена и медали, которые тихо позвякивали, стоило их обладателю сделать движение рукой, головой или корпусом. Насколько мог понять Тристан из обрывков разговора, долетавших до его ушей, это был генерал Фанфарон, командир королевских латников.

Впрочем, Тристана мало интересовали Инфанта и генерал. Все его мысли были поглощены Алькортой. Принцесса сидела неподвижно и обводила стол пристальным взглядом своих изумрудно-зеленых глаз. Иногда она щурилась, что делало ее лицо еще красивее, хотя это, казалось, было совершенно невозможно.

— Ну, как тебе женихи? — спросил Иаран, наклонившись к уху дочери.

Иаран говорил очень тихо, почти шепотом, но Тристан слышал слова короля так четко, будто тот обращался к нему.

— Все ничего, — принцесса сжала губы, — кроме Глуншула и Гнусомунда.

— Нолус из доспехов вон лез, чтобы произвести на тебя хорошее впечатление. Он подарил тебе очень красивое платье.

— Платье в самом деле красивое, отец, но я не могу носить его.

— Почему?

— Потому что нолус Розе-Мур и нолус Тафгай тоже прислали мне в подарок платья. И теперь у меня три новых платья, которым суждено пылиться в шкафу. Если я надену платье, которое подарил Розе-Мур, то Тафгай и Гнусомунд обидятся и будет ссора. Если я надену платье, подаренное Тафгаем, то обидятся Гнусомунд и Розе-Мур, а если выберу то, что прислал Гнусомунд, то оскорблю Розе-Мура и Тафгая. Можно, конечно, надеть все три платья сразу, но и тогда не миновать ссоры. Кто-нибудь непременно обидится, если поверх его подарка будет надет подарок соперника.

Звон кубков отвлек Тристана от этого разговора. Гости выпили за здоровье всех участников Турнира. Едва кубки вновь оказались на столе, как Этассан откинулся на спинку стула и обратился к Хилону с вопросом, который мгновенно завладел вниманием всех, кто присутствовал на пиру.

— Честно говоря, мудрейший, мне совершенно непонятно, что все-таки должен совершить победитель: убить дракона или принести Талисман?

— Разумеется, принести Талисман! — Мудрейший Хилон тряхнул седыми волосами.

— То есть? — громогласно переспросил Тафгай Дюжий. — Убивать дракона не нужно? — В его голосе слышалось разочарование.

— Скажем так, — ответил Хилон, — это не обязательно.

— Так зачем же тогда вы битых полчаса рассказывали участникам Турнира об этом драконе?

Хилон вытер губы.

— Нам известно, что Талисман хранится в пещере этого дракона. Так что дракон остается важной фигурой Турнира. Существует вероятность, что рыцарь избежит боя, но она очень мала.

— Вот это уже лучше! — Тафгай громко хлопнул в ладоши. — Я, признаться, не очень-то люблю нудные поиски. Другое дело — крушить и драться.

— Минуточку, — перебил его Этассан, — то есть рыцарь не обязан убивать дракона?

— Нет, — покачал головой Хилон, — он должен принести во дворец Талисман.

— Все это немного странно, мудрейший, — встряла в разговор Харибда. — Ведь в прежние времена рыцарь должен был кого-нибудь победить.

— Мы решили чуть-чуть изменить правила, — сказал Хилон. — Многие члены Палаты Мудрых выражали серьезную обеспокоенность тем, что популяция драконов стремительно сокращается. Доблестные рыцари так ревностно истребляют этих ящеров, что в Амбинии осталось не более сорока особей. У нас даже нет уверенности, что уцелевшие драконы способны дать потомство. Они находятся на грани вымирания. А Палата, волею премудрой Аосталь, старается беречь уникальную фауну Амбинии.

— Что до меня, — прорычал Тафгай, — то я считаю, что этих свирепых тварей давно пора передавить.

— Позвольте с вами не согласиться, — покачал головой воин в белых латах. — Как первый паладин Братства странствующих рыцарей, я заявляю, что истреблять всех драконов ни в коем случае нельзя.

— Почему, кин Бедивер? — спросила Инфанта.

— Видите ли, ваше высочество, — учтиво ответил Бедивер, — победа над драконом считается вершиной воинского искусства. Такой подвиг способен прославить имя рыцаря навеки. По шкале кина Эгланда, один дракон равняется тридцати троллям, семидесяти пяти людоедам и двум сотням гоблинов. Врага равной силы и мощи просто не существует. И если мы перебьем всех амбинских драконов, то многие рыцари попросту не смогут повысить квалификацию.

— А разве нельзя завезти драконов из других стран? — спросила Инфанта.

— В принципе, можно, — ответил Хилон, — но дракон все-таки живое существо, а не статуя, перетащить его куда-нибудь без его согласия затруднительно. Вот если бы он сам к нам прилетел — другое дело. Но, честно говоря, миграция драконов — явление редкое.

— Дело дошло до того, что я вынужден был ограничить право рыцарей на сражение с драконами, — подхватил Бедивер. — Убить дракона можно только в экстренном случае. Если рыцарь обороняется или если дракон похитил принцессу.

— Хорошо, — нежным голосом спросил Розе-Мур, — тогда почему в Турнире Великого Подвига вообще фигурирует дракон? Он ведь не похищал принцессу и ни на кого не нападал.

— Секундочку, — Хилон поднял руку. — Итак, нужен грандиозный подвиг. Дракон подходит идеально, но убивать редких животных — варварство. Что же делать? Не отменять же Турнир Великого Подвига. Поэтому мы решили отправить рыцарей за Талисманом, но задача будет несколько труднее, чем просто найти его и доставить во дворец.

— Невероятно! — воскликнул Тристан, который вдруг понял, в чем заключался план мудрейшего Хилона. — Рыцарю предстоит искать Талисман в пещере, и он непременно разбудит дракона, а тот нападет на него. Рыцарю придется защищаться, следовательно, он не нарушит запрета Братства, если убьет своего противника. Выходит, и подвиг совершен, и Талисман добыт. Конечно, если бы Талисман просто лежал в кустах, то добыть его было бы слишком легко. А так получается, что его охраняет дракон, которого надо победить.

— Тонко, — сказал Этассан. — Избежать боя с драконом будет даже труднее, чем победить его в его же логове.

— Отличная идея, не так ли? — Хилон не мог скрыть своей радости.

— Спорить не стану, — кивнул Этассан и сделал еще один глоток вина. — Вот только объясните мне, мудрейший, зачем так все усложнять? В Амбинии обитают гарпии, мегеры, гидры, минотавры, вересковые чудища и даже многороги…

— А также Харибда, — тихо буркнула Инфанта.

— Все они свирепые и страшные монстры, — продолжал Этассан. — Не проще ли выбрать их, тем более что в былые годы так делали не раз?

— Мне кажется, — сказал король, — вы, кин Этассан, сами прекрасно знаете, почему мы выбрали именно этот вариант.

— Подозреваю, — сказал Этассан, — что дело в Талисмане.

— Именно.

По лицу Хилона пробежала самодовольная улыбка.

— Чем же так ценен Талисман? — жадно спросила Харибда.

— Дело в том, княгиня, — ответил Бедивер, — что Талисман относится к числу Древних даров. И его природа такова, что он не откроет свою силу человеку злому, алчному и жестокому.

Харибда пристально посмотрела на Бедивера. Глуншул, Тафгай и Гнусомунд наклонились вперед.

— Древние дары, — продолжил Бедивер, — обладают собственной волей. Люди думают, что это они находят их, но на самом деле это дары выбирают себе хозяина. Именно поэтому сейчас в Сапфировом дворце хранится всего два дара, а ведь когда-то все они находились здесь.

Гости зашептались, обсуждая услышанное.

— Багровая булава, — продолжал первый паладин, — вне всякого сомнения, выберет хозяином человека жестокого и властолюбивого, Бездонный рог — веселого и беззаботного, а Талисман, как вы уже догадались…

— Доброго и миролюбивого! — презрительно бросил Тафгай.

— Честного и справедливого! — процедил сквозь зубы Глуншул.

— Благородного и щедрого! — брезгливо пробормотал Гнусомунд.

— И это значит, любезная княгиня, что вашему отпрыску на этом Турнире ничего не светит, — подвела итог Инфанта и задорно улыбнулась Харибде.

Ноздри Харибды раздулись, а по омоложенному магией лицу пробежала тень.

— Вот-вот, — кин Бедивер вернул их к разговору о Турнире. — Талисман сам откроется рыцарю, который придет за ним, но лишь в том случае, если сочтет его достойным хозяином.

— Это ли не проверка лучших качеств будущего жениха принцессы? — Хилон самодовольно улыбнулся.

Рыцари и придворные снова отвлеклись от еды, а несколько особенно впечатлительных дам даже ахнули от восхищения. Тристан не удивился бы, если бы сейчас грянули аплодисменты.

— Мудрейший, — обратилась Алькорта к Хилону, — будьте так добры, удовлетворите мое любопытство. Откуда вам известно, что Талисман находится именно в пещере, а не где-то еще?

— Все известно лишь богам, ваше высочество, — уклончиво ответил Хилон.

Вскоре король объявил, что с минуты на минуту состоится торжественная часть приема, во время которой рыцари смогут немного поговорить с принцессой. Гости, до того не отрывавшиеся от тарелок, мгновенно выпрямились и отодвинули их прочь от себя, да так поспешно, будто все разом увидели там тараканов.

— Прошу несколько минут терпения, — сказал король, у которого услужливая суетливость приглашенных вызвала легкую, но немного печальную улыбку. — Моя дочь должна подготовиться.

Иаран Десятый поднялся из-за стола, и все последовали его примеру. Король взял принцессу под руку и увел ее куда-то, Инфанта ушла вместе с ними. Едва фигура короля исчезла в покоях, куда вела дверь позади трона, как гости бросились обратно к столу. Тристан решил отойти в сторонку. Он скрылся в тени колонн, что высились по краям зала. Здесь были развешаны портреты королей прежних времен. Это были достославные предки Иарана Десятого, знаменитые представители династии Вальсангов. С картин на Тристана смотрели величественные мужчины с гордыми лицами и орлиными носами, точь-в-точь как у Иарана Десятого. Особенно запомнились Тристану три короля, что правили страной в середине пятого века. Это были сыновья Деспота Второго: Самодур Первый Огонь-в-Глазу, известный буйным нравом, Самодур Второй Вода-во-Рту, за все время правления не проронивший ни слова, и Самодур Третий Ветер-в-Голове, который совершенно запустил государственные дела. Тристан собирался было повернуть назад, но тут услышал голос Харибды:

— Ну гляньте на него, опять дрыхнет! Еще князь называется! Спит сутки напролет. А я, слабая и хрупкая женщина, должна управлять его владениями, да в придачу устраивать судьбу нашего любимого сына.

До ушей Тристана донеслось негромкое похрапывание.

— Мама, мне все это не нравится. Я не желаю таскаться по всяким горам да лесам! Я хочу жениться на принцессе прямо сейчас.

Гнусомунд и его семейство расположились за колонной в углу зала. От посторонних глаз их скрывала толстая красная портьера.

— Неужели ты думаешь, скорпиончик, что я заставила бы тебя пройти через все эти мучения, если бы это не было необходимо? Но не волнуйся, у меня все уже готово для твоей блестящей победы. Ты выиграешь Турнир Великого Подвига и женишься на принцессе. Тебе только и нужно будет, что привезти ко двору Талисман.

— Но мама, — заревел Гнусомунд, — как же я смогу убить дракона?!

— Не кипятись, моя крошка, — прервала его Харибда. — Мамин план — само совершенство.

— Там же урлы!

— Они тебя не тронут, — Харибда говорила тошнотворно ласковым голосом. — Считай, что ты уже муж принцессы. Осталось только потерпеть.

— А если кто-то из рыцарей обгонит меня?

— Никто тебя не обгонит, — успокоила Гнусомунда Харибда. — Ни один рыцарь, кроме тебя, не переправится на правый берег Попрыгуньи. Тысяча скваров засела на дорогах, что ведут на север. Они схватят любого из твоих соперников, если тот зайдет слишком далеко и посмеет опередить тебя. Не все им богатеть на Черных холмах, пора отплатить мне добром за то, что я позволяю им делать деньги на работорговле. Сети расставлены. Под видом разбойников сквары будут нападать на твоих соперников. Ты можешь спокойно, не торопясь ехать к логову дракона. Никто не встанет у тебя на пути.

— Они их убьют?

— Нет, только свяжут, а потом, после окончания Турнира, отпустят на все четыре стороны. Хотя за некоторых, пожалуй, мы потребуем выкуп.

— Разумно ли доверять такое важное дело скварам? Почему не наши собственные люди?

— Потому что если это будут наши люди, то мы с тобой живо окажемся в Хельмхорте. Никто не должен знать, что сквары действуют по моему приказу. Они и сами не знают этого, Ассент Барышник имел с ними дело. А наши люди останутся в Альденбурге вместе со мной и будут ждать твоего триумфального возвращения.

— Но мама, если сквары схватят рыцарей, то те немедленно побегут к королю жаловаться!

Харибда в ответ лишь рассмеялась.

— Ни один на свете рыцарь не признается, что кто-то сумел одолеть его, будь то хоть целая армия врагов. Жаловаться они не побегут. К тому же итоги Турнира нельзя оспорить. Ты останешься победителем, даже если кто-то наябедничает королю.

— С рыцарями понятно, но дракон?

— Еще один отряд скваров будет поджидать тебя в ущелье, возле логова. Они убьют дракона, а ты заберешь Талисман. Вот и все.

— А урлы?

— С тобой будет целая армия скваров, урлы не покажут носа из своих вонючих пещер.

— Мама, мне страшно. Давай я лучше просто женюсь на принцессе. Неужели ты не можешь подкупить нужных людей?

— Да если бы я могла, то давно бы подкупила! — рассердилась Харибда. — Так что придется тебе, мой сладенький, немножко потерпеть.

— А если что-то пойдет не так?

— На этот случай у меня есть запасной план. Кин Вандал Коршун поможет привести его в исполнение. Но до этого, я уверена, дело не дойдет. Ты принесешь Талисман в Альденбург и женишься на принцессе, а еще немного погодя Алькорта осиротеет. Я позабочусь о том, чтобы добрый король Иаран Десятый скоропостижно скончался, оставив свой народ в глубокой печали.

— А дальше? — Гнусомунд слушал свою матушку так внимательно, будто изо рта ее сыпались не слова, а золотые данрины.

— Дальше мы обвиним принцессу в смерти короля, и ты заточишь ее в башню. Поверь, для принцессы нет места страшнее. Она будет томиться там одна, вдали от всех, и очень быстро зачахнет, как срезанный цветок. А ты станешь королем Гнусомундом Первым. Вся Амбиния будет твоей. Каждый золотой рудник, каждый купеческий кошелек, каждый драгоценный камень. Ты сможешь обложить людей налогами, объявить войну соседям и даже проникнуть в величайшие тайны магии, которые откроют тебе путь к новым богатствам. Ты сможешь безнаказанно разделаться со всеми своими врагами. С каждым, кто посмеет ослушаться тебя, кто не проявит должного почтения или же не захочет делиться с тобой своим имуществом. Одно твое слово, один взмах руки — и вот он уже в Хельмхорте или же на плахе.

— О да, — жадно пробормотал Гнусомунд, — когда я стану королем, я стольким людям поотрубаю головы.

— Ты будешь прекрасным королем! — с гордостью сказала Харибда.

— Матушка, раз наши сквары будут нападать на рыцарей, то прикажи им убить Рыцаря Бедных. Он дерзил мне.

Тристан похолодел.

— Непременно. У черни не должно быть заступников. С этим Рыцарем Бедных смерды, чего доброго, поднимут восстание. Рыцарь Бедных умрет. А ты, когда станешь королем, вешай всякого, кто посмеет заикнуться о Заступнике. И вот еще что: завтра наш казначей выдаст тебе два мешка золота. Эти деньги, все до последнего данрина, ты раздашь народу перед началом Турнира.

— Что?! — заорал Гнусомунд. — Тратить деньги на тупой городской сброд?!

— Не вопи, — отрезала Харибда. — Ты забыл, что сказал Хилон? Чтобы заполучить Талисман, нужно проявить щедрость и доброту сердца.

— Мама, что за бред, я не отдам этим голодранцам ни единого медяка.

— Еще как отдашь. — Харибда сурово скрестила руки на груди. — Все эти щедрые дураки так делают. А мы должны показать Талисману, что ты милостивый и щедрый человек, чтобы он открылся тебе, когда ты придешь в пещеру.

— Глупость какая-то, — обреченно пробормотал Гнусомунд. — Два мешка золота! Взять и выбросить мантикоре под хвост.

— Крошка мой, — Харибда снова начала сюсюкать, — ты же знаешь, просто так я не отдам и комка грязи. Это называется политика. Будь ласков и покорен, любезен и дружелюбен до тех пор, пока не наденешь корону Вальсангов. Уверяю тебя, ты быстро забудешь о двух мешках золота, когда завладеешь королевской сокровищницей.

Гнусомунд захихикал, что заставило Харибду улыбнуться.

— Торжественная церемония объявляется открытой, — возвестил откуда-то из глубины зала голос церемониймейстера. — Прошу всех рыцарей выстроиться у трона.

Гости поспешили вернуться в центр зала. Королевские слуги уже убрали столы, расчистив место для бала. В дальнем углу расположились невесть откуда взявшиеся музыканты. Рыцари выстроились в очередь к трону. Тристан не без труда отыскал свое место между свирепым Глуншулом и розовощеким Розе-Муром. Он сильно волновался из-за предстоящего разговора с принцессой и услышанной беседы Харибды и Гнусомунда. Надо, наверное, принять какие-то меры. Вот только какие?

Алькорта стояла возле трона и вежливо улыбалась.

Первым к принцессе подошел Гнусомунд. Ядовитая ухмылка так и не исчезла с его лица. Тристан заметил, что общение с нолусом не доставляло принцессе ни малейшего удовольствия. Гнусомунд расточал какие-то льстивые слова, но Алькорта смотрела на него почти брезгливо, хотя и старалась изо всех сил это скрыть. Затем настала очередь Тафгая. Он, похоже, пришелся Алькорте по сердцу. Тристан не без огорчения отметил, что принцесса улыбалась Великому Вояке и даже смеялась над его глупыми шутками.

— Представляете, ваше высочество, однажды я голыми руками удавил степного тролля! — Тафгай громко расхохотался.

Принцесса слушала его с живым интересом. Тафгай не упустил возможности похвастаться своими рельефными мускулами, что вызвало у принцессы настоящий восторг. И все же, когда Тафгай закончил петь себе дифирамбы, Алькорта не одарила его знаком. Она снова улыбнулась и наклонила голову, давая понять, что разговор окончен. Великий Вояка что-то самодовольно хрюкнул и удалился.

— Теперь она точно моя, — пробормотал он, проходя мимо Тристана.

Разговор принцессы с Глуншулом не длился и минуты. Если Гнусомунд внушал Алькорте отвращение, то царевич урлов — глубокий ужас. Сам Глуншул, судя по всему, тоже не питал к принцессе теплых чувств. Урл бросал на Алькорту такие свирепые взгляды, будто собирался не жениться на ней, а съесть ее.

Настала очередь Тристана. От волнения Рыцаря Бедных слегка подташнивало. К тому же случайно подслушанный разговор не шел у него из головы. Он и дня не пробыл рыцарем, а его уже собираются убить.

— Кин Тристан, — голос Алькорты вернул его в зал. — Я рада снова видеть вас.

Принцесса стояла прямо перед ним так близко, что он мог бы дотронуться до нее, если бы это не было чудовищной дерзостью.

Живот Тристана снова заныл, а непослушный язык прилип к нёбу. И это как раз в тот момент, когда надо было говорить.

— Ваше высочество, — пролепетал он, стараясь совладать с собой.

Алькорта улыбнулась.

— Признаться, — сказала она, — я слегка удивлена, что вы оказались Рыцарем Бедных. Когда я увидела вас тогда на мосту, я сперва подумала, что вы вовсе никакой не рыцарь. Кстати, я много читала о вас.

— Читали?

— Ну да, — кивнула Алькорта. — Замечательная книжка «Городские легенды». Я обожала ее в детстве, там много крайне занимательных рассказов, если не считать малоправдоподобной истории о драконах, что поселились в канализации под Альденбургом.

— Это действительно глупо. — Пот заливал шею и лоб Тристана. — Клянусь Бастореном, — добавил он для пущей убедительности, хотя не был уверен, что рыцари говорят именно так.

— Сменим тему, — улыбнулась принцесса. — О чем бы вы хотели поговорить?

Тристан был ошарашен. Какую тему для разговора можно предложить Алькорте? И тут он вспомнил совет Виреля: если не знаешь, что сказать принцессе, то отвесь ей какой-нибудь комплимент.

— Ваше высочество, — сказал он неуверенно, — у вас прекрасный нос, и должен заметить, вы подобны сербонии в Дремучем лесу.

Тристан осекся. Он не был знаком с этикетом, но понимал, что говорит какую-то ерунду.

— Это очень любезно с вашей стороны, — учтиво ответила Алькорта. — Сравнение с деревом льстит любой принцессе.

— Дело не в дереве, а в вас, — Тристан стал оправдываться. — Я хотел сказать, что вы такая же стройная, а больше вас с сербонией ничего не роднит. Тем более что они рыжие…

— Как вы!

— Именно как я, а вы… Вы белая.

— Белая?

— Я хотел сказать — золотая.

— В каком смысле?

Тристан совершенно растерялся.

— Я хотел сказать, что вы такая же удивительная и редкая, как сербонии. У них рыжие стволы, а у всех прочих деревьев — нет. У них рыжими бывают лишь листья, да и то осенью. И потом, дрозды выбирают именно сербонии, когда прилетают. Словом, вы на фоне всех остальных людей в этом зале как сербония среди леса.

Алькорта подняла брови, на ее щеках выступил легкий румянец.

— Итак, — принцесса с трудом сдерживала смех, — вы хотите сказать, что в моих волосах могли бы гнездиться птицы?

— Нет, нет, что вы…

— Не стоит, — Алькорта вдруг засмеялась. — Не надо. Вы сделали мне самый оригинальный комплимент из всех, какие я когда-либо слышала, а уверяю вас, мне их сделали столько, что у меня скоро уши отвалятся.

Тристан не знал, куда деться от стыда.

— Извините, я совершенно не умею делать комплименты.

— Чистая правда, — отозвалась принцесса. — Что ж, перейдем к рассказам о ваших подвигах.

Катастрофа! Ведь Тристан пока не совершил ничего героического. Не считать же подвигом спасение Виреля и побег от скваров, стычку с гьельдами или тем более вызволение И-гуа из рук латников.

Тристан покраснел как помидор.

— Мне особенно нечем гордиться, ваше высочество, — он буквально выдавливал из себя слова, — ничего стоящего вашего внимания я пока не совершил.

Алькорта смерила его удивленным взглядом.

— Я хотел спросить вас о проклятии, которое тяготеет над вами…

— А я хотела бы вам рассказать, но не могу, — покачала головой принцесса. — Я совершила непростительную глупость, когда проболталась и сказала в вашем присутствии слово «проклятие». Пожалуйста, забудьте об этом. Считайте, что его нет.

Тристан замялся.

— Рыцарь Бедных, — объявила принцесса, — вы чрезвычайно скучный собеседник.

Тристану хотелось провалиться сквозь землю.

— Даю вам последний шанс меня развеселить, — не унималась Алькорта. — Немедленно расскажите мне какой-нибудь анекдот.

С анекдотами у Тристана было даже хуже, чем с подвигами. Те, что рассказывали жители Ригерда, никак нельзя было пересказать принцессе. Впрочем, один анекдот он все-таки вспомнил.

— Один злой волшебник поймал гьельда, урла и амбинца, — начал он неуверенно, но Алькорта тут же прервала его.

— Стоп, — рассмеялась она, — этот анекдот я знала еще в те времена, когда была маленькой девочкой. У него борода длиннее, чем у мудрейшего Хилона. Вот что, кин Тристан, учитесь поддерживать светскую беседу, иначе мне с вами будет невыносимо скучно. Ступайте, и пусть Басторен направляет ваш меч.

Тристан поспешно сбежал вниз и ринулся напролом через зал, распихивая руками придворных. Он буквально сгорал от стыда.

Алькорта тем временем завязала беседу с Розе-Муром. Когда Тристан наконец набрался смелости и обернулся, он увидел, как Алькорта с улыбкой протянула Розе-Муру маленькую розу с крохотным красным бутоном. Тот низко поклонился, и рыцари, все еще ожидавшие своей очереди, недовольно загудели.

Тристан совсем сник. Интересно, что хуже: то, что Харибда и Гнусомунд собираются убить его, или что принцесса отдала знак другому? И тут его словно молнией ударило: надо же было предупредить принцессу о заговоре! Ведь Харибда злоумышляет против Алькорты и короля, а Тристан в этом заговоре — фигура десятая. Проклятый дурак, десять минут говорил с ней, рассказывал глупые анекдоты, делал идиотские комплименты и совсем забыл о главном! Но теперь к Алькорте уже не прорваться. Она беседует с этим красавчиком Розе-Муром. Что же делать? Предупредить Этассана. Если кому и можно доверять, так это князю Равнин, Защитнику Севера и коннетаблю Лиги Леопарда. Уж он-то точно расстроит подлые планы Харбиды. Этассан стоял у колонны, достаточно далеко от него, и разговаривал с кином Бедивером. Но Тристан не успел сделать и двух шагов, как его обступила толпа хихикающих девушек с рыжими, как у него самого, волосами. Тристан попытался пройти мимо, но девушки не пропустили его, плотно сомкнув ряды. Вторая попытка преодолеть это неожиданное препятствие также не имела успеха. Наконец одна из них, самая рыжая, выступила вперед. Остальные тут же перестали хихикать.

— Кин Тристан, — сказала девушка, — мы фрейлины ее высочества. Узнав о вашем появлении, мы создали клуб рыжинок, чтобы болеть за вас на протяжении всего Турнира.

— Рыжинок? — не понял Тристан.

— Да-да, — девушка трещала, словно сорока. — Мы накупили волшебных свитков, которые изменяют цвет волос, и покрасились в рыжий цвет. В знак того, что поддерживаем вас.

— Так вот почему вы все такие рыжие, — ответил Тристан, думая о том, как бы избавиться от фрейлин.

— Именно, — девушка громко рассмеялась. — Перед Турниром все фрейлины и придворные дамы разделились на клубы поддержки участников. Поклонницы Тафгая Дюжего — их больше всех — носят парики с чубами. Поклонницы Бактриана Согбенного ходят сутулые, а мы покрасили волосы в рыжий цвет.

Тристан снова попытался обойти рыжинок, но неудачно.

— В общем, — подвела итог фрейлина, — мы за вас болеем и хотим с вами поговорить. Меня зовут Бавардия Говорливая, а это, — она показала на остальных, — Лодина Сплетница, Изольда Бескостная, Магелона Неусидчивая…

Она с невероятной скоростью назвала остальные имена, Тристан даже не пытался их запомнить.

— Кстати, — выступила вперед Магелона Неусидчивая, — если вы вдруг потерпите неудачу, то можете посвататься ко мне. Мой папа наверняка будет против, и тогда вы меня похитите, мы убежим, а нас будут преследовать его слуги. Мы будем бежать через лес, на нас нападут вепри, я буду плакать, а вы — сражаться. А потом ваша лошадь сломает ногу, и мы бросимся пешком через чащу. Там нас догонят люди моего отца, их много, не меньше сотни. И вы будете их всех рубить и порубите всех до единого. Но вас самого ранят, причем очень смертельно, и вы будете долго и мучительно умирать у меня на руках, а я — плакать. И мне будет так горько, так горько. А потом вы умрете, меня заберут и доставят к отцу, но я все еще буду плакать. В конце концов я выйду замуж за молодого и богатого нолуса, стану княгиней, но так и буду всю жизнь несчастна. Не правда ли, здорово?

— Нет-нет, — запротестовала Изольда Бескостная, — все будет не так. На Турнире вас тяжело ранят, и вы будете лежать в лесу и умирать, а потом, собравшись с силами, доберетесь до моего замка, я вас найду и начну ухаживать. Буду вас лечить, кормить, заботиться о вас. И все втайне от моего отца, потому что мой отец — злой колдун. То есть на самом деле он, конечно, не колдун. В общем, он узнает, что я вас прячу, и превратит нас обоих в камни. И мы будем стоять на вершине какого-нибудь холма, и все люди будут говорить, что это Тристан и Изольда — символ вечной любви.

— Ерунда все это, — Лодина Сплетница отодвинула Изольду плечом. — Вы выиграете Турнир, а потом поймете, что принцесса вам не нужна, и женитесь на мне. И у нас будет пышная свадьба, цветы, две тысячи гостей, мой шлейф понесут гномы в золотых ливреях, а для гостей будет петь сам Гротеск Соловьиная Трель.

Тристан понял, что больше не выдержит, и, пробормотав какие-то нелепые извинения, юркнул мимо фрейлин в толпу. Глаза его вновь нашли нужную колонну. Увы, Этассана там уже не было. Тристан упустил его.

— А теперь, благородные участники Турнира, начинается бал, — объявил король. — Прошу вас подойти к трону. Бал откроется танцем принцессы с одним из участников Турнира. Она выберет его сама. Впрочем, это вовсе не значит, что Турнир Великого Подвига будет отменен.

Гости дружно рассмеялись. Алькорта на удивление быстро отделалась от всех остальных претендентов. Кажется, с момента их разговора с Тристаном не прошло и двадцати минут. Видимо, поговорив с Розе-Муром, принцесса перешла на ускоренный темп общения и лихо отшила еще сто с лишним желающих поговорить с ней.

— Благородные рыцари, — сказала Алькорта, — я побеседовала со всеми вами и выбрала того, с кем хочу танцевать. Но не подумайте, что все остальные пришлись мне не по нраву или что я нашла их недостойными моей руки. Я буду внимательно следить за Турниром и стану женой того, кто его выиграет, как и положено принцессе.

С этими словами Алькорта решительно подошла к Розе-Муру, взяла его за руку и повела в центр зала. Заиграла музыка. Рыцари как ни в чем не бывало тоже отправились танцевать. Тафгай Дюжий танцевал со своей поклонницей, на голове которой красовался парик с чубом, Инфанта — с королем Иараном, а Гнусомунд — с Харибдой.

Тристан стоял как столб. Все путалось у него в голове, а желание поскорее уйти становилось сильнее с каждой секундой.

— Кин Тристан, — Бавардия подскочила к нему и схватила его за руку, — ну потанцуйте же со мной!

Тристан отпрянул, словно перед ним была ядовитая змея, и решительной походкой направился вон из зала. Бавардия только и успела, что ахнуть. Впрочем, к ней тут же подскочил Вертопрах Бонвиван, и минуту спустя они уже кружились в танце.