Самый хищный милый друг

Глава 26

Катя

Я резко села на кровати и сразу потянулась за телефоном. Посмотрела, сколько времени — почти полночь. Уснула прямо на покрывале, отключилась на целый час и снова, как и в гостинице Довиля, замерзла во сне. Но в этот раз, увы, проснулась вовсе не от прикосновений Кирилла, а от озноба.

Что же делать? Раздеться, свить кокон из одеял и ждать любимого директора, как я и собиралась? Сразу же опять усну. А если отправиться к нему в гости? Кирилл ничего не сказал, даже не намекнул, какие у нас сегодня планы. Вообще-то, ответственный босс должен был проинструктировать подчиненную о дальнейших действиях. Сижу тут, гадаю.

Но я понимаю, Кириллу сейчас не до меня. Он увлечен встречей с родителями — соскучился. Наверное, сегодня мне ничего не светит, не стоит и надеяться.

Как быстро он меня к себе привязал! Я уже тоскую, когда его нет рядом и нельзя до него дотронуться. Сколько раз видела в фильмах или читала в книгах, как герои закрываются в квартире и никуда не выходят. Они круглосуточно занимаются любовью. Делают короткую передышку, чтобы съесть заказанную по телефону пиццу, а потом продолжают свой чудесный марафон.

Вот бы и нам с Кириллом такое устроить!

Но сейчас мы вернемся домой, в Россию, и будем видеться еще реже — у него столько работы. Грустно…

В бассейне Коля сразу же прикопался к синяку на плече босса. Я тоже несколько секунд не сводила глаз с багровой отметки — это было воспоминание о прошлой ночи. Меня мучил стыд. Надо же было так цапнуть любовника! Едва не вырвала у него кусок мяса.

Да я не девушка, а какой-то злобный аллигатор!

Хорошо, что вечером у бассейна царил полумрак, голубая вода мерцала и отбрасывала блики, и поэтому след на плече Кирилла выглядел как обычный синяк, а не укус.

— Где это вы так приложились, Кирилл Андреевич? — не отставал Коля.

— Наверное, в гостинице не вписался. Не помню, — спокойно объяснил Кирилл, улыбаясь мне. — Скорее всего, когда тебя пьяного в номер тащил. Еще скажи спасибо, что косяк не снес твоей глупой башкой.

…Я отправилась на разведку. Второй этаж был погружен в темноту, но на первом горел свет, и оттуда доносились голоса. Я спустилась вниз и замерла на лестнице. Сердце билось учащенно — вдруг поняла, что в гостиной разговор идет о моей персоне.

— Кирыч, ау! О чем задумался? О принцессе мечтаешь? Наша златовласка, наверное, уже давно спит. Сынок, у тебя ладья под боем, ты зеваешь. Сейчас съем.

— Конечно, спит. Ты совсем загонял ребенка, Андрей! Катюша к нам больше не приедет. Побоится.

— Приедет. Сынок, хо-хо, ты остался без ладьи! Ну, извини, я тебя предупреждал. Так, сейчас я проверну еще одну хитрую комбинацию. Кирилл, ты давай не лапши — быстренько девочку хватай, пока не увели. На такое сокровище миллион претендентов найдется, я уверен.

— Да, Кирюшечка, ты уж, пожалуйста, не тяни.

— Я твою маму когда увидел, тут же вцепился, как клещ. Не отдерешь без плоскогубцев. Потому что сразу понял — это мое. Драгоценное. На всю жизнь. А ты что ушами хлопаешь, сынок? Вы почти два месяца знакомы, пора уже действовать.

Мой молчаливый рыцарь ничего не ответил. Возможно, он был сосредоточен на шахматах, боялся продуть партию. Странно, конечно. Насколько я знаю, он может говорить одновременно по двум телефонам, при этом раздавать направо и налево указания и проверять почту на планшете. А тут всецело погрузился в игру?

Внезапно щеки опалило волной стыда. Какой позор — я прячусь на лестнице и подслушиваю! А еще мне стало ужасно жаль родителей Кирилла. Кажется, они настроены серьезно. Понятное дело, им хочется внуков, да и сын уже совсем не мальчик. Но я-то вовсе не собираюсь замуж. Один раз обожглась — теперь надолго хватит. Это слишком болезненный опыт. Меня словно заклеймили каленым железом, и я никогда не забуду, как это больно.

В расстроенных чувствах, я повернулась и собралась на цыпочках подняться обратно на второй этаж, но…

— И все-таки меня волнует вопрос, почему Катя развелась с Вадимом, — задумчиво произнес папуля.

Я повисла на перилах лестницы. Вот это да! Они и о Вадиме знают…

Но чему удивляться. Андрей Константинович, наверняка, давно уже собрал обо мне всю информацию. С его-то дотошностью! Он не простой пенсионер, а особенный — когда-то построил с нуля огромную компанию. Конечно, ему захотелось узнать, что из себя представляет новая подружка сына. А вдруг им попалась алчная акула, мечтающая оттяпать смачный кусок от их семейного богатства?

Я не мечтаю. Мне ничего не нужно.

Но вдруг это только мои фантазии? Зачем я себя накручиваю? Возможно, никто и не ковырялся в моей биографии. Просто родители засыпали Кирилла вопросами, и ему пришлось сообщить им, что я в разводе. Назвал имя бывшего мужа. Вот и все.

— Андрюш, ты вроде общался с Александром Скворцовым?

— Да, несколько раз пересекались по бизнесу. Отличный был мужик, царствие ему небесное.

О! Новый поворот сюжета. Оказывается, наш папуля был знаком с отцом, вернее, отчимом Вадима. Второго мужа Ирины Анатольевны я и сама не знала, он умер десять лет назад, еще до того, как я познакомилась с проклятым мучителем.

— Знаю, что парня он усыновил еще в младенчестве. Я Вадика, кстати, совсем не помню. Но, думаю, хороший должен был вырасти мужик — при таком-то отце. Вот уж не знаю, что они с Катей не поделили. Сынок, а Катюша сама тебе не объяснила? Что у них случилось? Почему развелись?

Я затаилась на лестнице, перестала дышать. Сердце бухало в груди. Неужели сейчас Кирилл все расскажет родителям? Но это будет предательством с его стороны! Он пообещал сохранить мою тайну, он слово дал!

— Пап… Ну, бывает такое, согласись? Разводятся люди.

— Андрей, может, они характерами не сошлись.

— Хм… Просто я пытаюсь себе представить, как можно не сойтись характером с таким ангелом.

— Да, это, конечно, странно, — поддержала мама. — Девочка удивительная, сияет, как солнце. Чем она Вадиму не угодила?

— Или он ей. Знаешь, Кирилл, Александр Скворцов был человек далеко не бедный. Там деньги ого-го какие вертелись. Наверняка, сейчас все перешло вдове и сыну. А Катя — ты сам сказал — снимает квартиру. То есть, после развода она осталась ни с чем, даже своего угла у малышки нет. Сразу возникает очень много вопросов. Что, Вадим ее на улицу ни с чем выставил? Или она сама от него ушла с пустыми руками?

— Андрюша, хватит сына мучить! Отстань, пожалуйста!

— Лена, я просто хочу разобраться.

— Андрей, конечно, вопросов много. Но их всегда много, когда речь идет о человеческих отношениях. А уж если до развода дошло — это всегда столько нюансов. Так, только не вздумай приставать к Кате с этими вопросами, ясно? Если она захочет что-то рассказать, то расскажет Кириллу.

— Ладно, не буду.

— Пап… Шах, вообще-то.

— Где? Ой, блин… Кирюха! Так ты специально мне скормил ту ладью?!

— Андрюша, а ведь точно… Шах и мат! Поздравляю, ты опять продул. Надо было не болтать, а думать.

— Да что ж такое! Нет, я так не играю… Кирилл Андреевич, ты оборзел! Нельзя ж так батюшку обувать! Вторая партия подряд. А давай еще одну, сынок?

— Давай.

— Мальчики, я пойду спать.

— Мам, не уходи, посиди с нами. Мы быстренько.

— Чего это быстренько? Сейчас я точно выиграю. Кирыч, даже не надейся.

Я вздохнула и на цыпочках отправилась наверх. Подожду еще. Сейчас они быстро сыграют последнюю партию, и Кирилл пойдет в спальню.

А я тут как тут.

Подслушанный разговор взволновал, сон как рукой сняло: любое упоминание о Вадиме заставляет меня дрожать от страха, ненависти и презрения.

Хорошо, что Кирилл сдержал слово и не раскрыл мой секрет. Не знаю, что ему это стоило, наверняка, начал грызть губы — он всегда так делает, когда психует. Думаю, у него клокотало внутри, когда он услышал, что родители заранее считают Вадима отличным парнем, только потому что его воспитал достойный человек. А вот и нет, ничего не получилось! Приемный сын Скворцова вырос гадом. Представляю, в каком шоке были бы родители Кирилла, если бы узнали, что в качестве любовной прелюдии Вадим привязывал меня к кровати и, содрогаясь от сладострастия, лупил ремнем. Нет, надеюсь, они об этом никогда не узнают.

С трудом прогнав жуткие воспоминания, я неслышно прошлась по коридору второго этажа. Не смогла вспомнить, где чья спальня, запуталась. Слишком много дверей, и почти все закрыты. Где-то спит Николай, а где-то — комната Кирилла, а еще родительская и гостевые спальни, кабинет…

За стеклянными распашными дверями находилась библиотека. Я включила настольную лампу под красивым абажуром и устроилась в огромном кресле. Подожду здесь. Мимо меня Кирилл точно не пройдет.

В углу сиял полированным боком гигантский глобус, вдоль стен тянулись шкафы из темного дерева, убегали к потолку полки с настоящими бумажными книгами. Ух ты, какой анахронизм! Лично я давно читаю все с экрана, мне это очень нравится. Но вот у людей целая библиотека. Многие корешки — с золотым тиснением, есть даже совсем старые книги, с потрепанными обложками.

Я выбралась из кресла и открыла один из шкафов, забитый кроме книг, еще и брошюрами, журналами, папками. Взгляд сразу зацепился за французский учебник русского языка — лежал в плотной стопке журналов на корешках книг. Наверное, Елена Михайловна потихоньку обучает персонал «великому и могучему», вечером за ужином я уловила, что Жерар, Клеманс и Лейла понимают по-русски.

Я не смогла вытащить учебник, поэтому потянула на себя всю увесистую стопку. И едва не получила по лбу… ложкой! Она выскользнула из одного из журналов и полетела на пол. Серебряная ложка, потемневшая, немного погнутая, с чеканкой на ручке. Ого! 1875 год! Старинная.

Но зачем использовать ее в качестве закладки?

Журнал, откуда вывалилась ложка, раскрылся в том месте, где страницы были придавлены необычной закладкой. На глянцевой бумаге остались вмятины.

«Серебряные ложки известны на Руси с конца Х века. В употребление при дворе они были введены князем Владимиром», — прочитала я начало статьи. Далее на нескольких страницах с фотографиями описывалась чеканная серебряная и золотая посуда, используемая при дворах русских бояр, царей и патриархов, упоминались различные мастера, приводились образцы чеканки.

— А, понятно!

Очевидно, мама или папа Кирилла читали статью и одновременно рассматривали ложку, сопоставляя чеканку на ней с иллюстрациями в журнале.

Я сунула находку обратно, с трудом пристроила тяжелую стопку в шкаф, а потом занялась учебником. Швейцарское издание, между прочим. Отпечатано в типографии Лозанны. Посмотрим, посмотрим, как они объясняют франкофонам русские глаголы движения.

Тут я поняла, что соскучилась по своим ученикам — Франческе, Джеймсу, Ивану. За последние несколько дней не дала ни одного урока по скайпу. Вернусь домой — буду наверстывать.

Кирилл

В половине третьего шахматный поединок, наконец, закончился со счетом 2:3 в пользу папани. Мама давно ушла спать, а отец решил сражаться до победного конца.

Кирилл старался изо всех сил, чтобы отцу удалось выйти из битвы победителем. Конечно, это было не совсем честно, но папуля ужасно расстроился, когда стало ясно, что и новую партию он вот-вот продует. И тут удача вдруг отвернулась от Кирилла, он утратил бдительность и растерял все свое шахматное мастерство.

— Что-то я устал, пап, — сказал он, рассматривая позицию на доске, и потер глаза.

— Оно и видно, — торжествуя, заявил отец. — Ты ж ферзя проморгал, горе мое луковое! Сдавайся уже, сын, хватит дергаться в конвульсиях!

— Ну уж нет!

Таким образом, Андрей Константинович отправился на ночлег настоящим шахматным триумфатором. А у Кирилла ныло внутри от жалости, он видел, как сильно изменился отец за последний год.

Катя, наверное, подумала, что хозяин дома — бурлящий гейзер. Но Кирилл знал, что папина гиперактивность и взвинченность является побочным эффектом назначенных ему препаратов, он их принимает в лошадиных дозах. Папуля всегда был энерджайзером, но не до такой степени. С другой стороны, видеть его прикованным к кровати было бы еще мучительнее.

…В библиотеке горел свет, и там Кирилл обнаружил… спящую Катю. Она отлично уместилась в кресле — свернулась калачиком и положила голову на широкий подлокотник. Длинные волосы свешивались вниз золотистым занавесом и сияли в теплом свете настольной лампы. К груди крошка прижимала какой-то французский учебник.

Кирилл присел перед креслом и несколько минут рассматривал спящее сокровище, любовался фарфоровой кожей и нежным румянцем на щеках, красивым лбом и приоткрытыми пунцовыми губами.

Какая же прелестная… Любимая.

Но самое удивительное, что сейчас он может взять ее на руки и унести к себе в спальню, уложить на кровать, раздеть, обнять сзади, покрыть поцелуями гибкую горячую спину и гладкие плечи, ощутить губами атласную кожу и хрупкие позвонки, а ладонями — упругую нежную грудь… Непонятно откуда у него вдруг появилось право все это делать, но теперь ему дозволено многое, и от этого всю душу до краев затапливает ярким и оглушающим чувством.