Самый хищный милый друг

Глава 36

Катя

— Кирилл!

Радостный вопль вырвался из груди раньше, чем я успела что-то сообразить. В одно мгновение потоки безудержного солнечного ликования затопили все вокруг. Я было рванулась к большому мужику в темно-синей куртке, но тут же себя одернула и резко затормозила, едва не упав на ледяной дорожке.

«Что я делаю!»

И это был… не Кирилл. Я опять обозналась. Так сильно соскучилась по милому другу, что вижу его черты в незнакомцах на улице. Каждый раз вздрагиваю, сердце подскакивает к горлу, а перед глазами вспыхивают радужные огни.

Молодой мужчина с интересом и улыбкой меня рассматривал. На секунду мы замерли на тротуаре. Нас обходили прохожие — в морозном сизом сумраке они двигались, как механические фигуры.

— Перепутали? Нет, я не Кирилл. Увы! А Вадим вам не подойдет? — игриво поинтересовался мужчина.

Ох! Знал бы он…

Я в ужасе отпрянула:

— Нет, нет! — и кинулась прочь.

— Девушка, постойте, куда же вы? Давайте познакомимся!

К счастью, он не стал меня преследовать.

Влажный воздух обжигал, вокруг высились сугробы в блестящем сером панцире. Дома, как и на улице, тоже повышенная влажность, потому что я постоянно рыдаю. Удивительно, сколько слез может вылиться из девушки. Говорят, беременные постоянно плачут — из-за гормональной перестройки. Но я же не беременная!

Расставание превратило в пылающий огонь мои чувства к Кириллу. Я думаю о нем постоянно, это какое-то наваждение.

Сколько чудесных воспоминаний! Каждое — как драгоценный камень, можно поворачивать и подолгу рассматривать, любуясь бриллиантовыми вспышками на ровных гранях.

Но потом в голове звучит голос этой девицы… Тамары, и моментально наступает отрезвление. Внутри все сжимается от страха, вдоль позвоночника струится ледяной холодок. Зачем она вообще приехала! Сидела бы в своем Гонконге и не отсвечивала! Кто просил… Нет, вернулась, позвонила, столкнула в пропасть.

А ведь Кирилл даже не попытался меня успокоить. Сказал: «Катя, я все объясню». И что? «Малышка, пожалуйста, не слушай! Я с ней расстался. А это… ерунда! Это ничего не значит…»

И все!

Да уж, хорошее объяснение. Весомое и аргументированное. Другого и не ожидаешь от человека, защитившего диссертацию с названием, в котором единственным понятным для меня словом является союз «и».

Но ведь Кирилл мог хотя бы попробовать мне что-то объяснить! Нет, он даже не пытался. Значит, ему просто нечего сказать.

Секунда — и уже готова новая порция горьких слез. Но снова морской волной накатывают чудесные воспоминания. Будоражат, волнуют, околдовывают…

Вот наша первая встреча в бизнес-центре. Кирилл не позволил мне улететь с лестницы, схватил, прижал. Как же я полюбила эту мертвую хватку! А ведь тогда набросилась на спасителя с воплями — отругала, отпинала…

Вот он несет меня на двенадцатый этаж на руках, а я жду, когда у него закончатся силы, и он, наконец, сдастся. Нет, не сдается. Очевидно, он сделан из железа.

Вот я просыпаюсь в незнакомой спальне и вижу приготовленную для меня футболку огромного размера.

Вот он утверждает, что в его шикарных апартаментах я в полной безопасности, но тут же укладывается сверху и… целует. Этот поцелуй стал для меня настоящим откровением.

Вот с замиранием сердца я вхожу в его номер в парижском отеле. В груди плещется терпкий коктейль — страх перемешан с любопытством. Сейчас между нами произойдет самое главное.

Вот мы завтракаем в Довиле, за окном виден беспокойный Ла-Манш. Кирилл не выпускает мою руку из своей, он словно боится, что я от него убегу.

Вот мы стоим под душем, и я слежу, как капельки воды прокладывают извилистые дорожки по его литым мускулам. Он безупречен, восхитителен. Разве могла бы природа создать что-то более совершенное?

Как же я по нему соскучилась…

Наша история продолжается неполных три месяца, а сколько всего произошло прекрасного! Но неприятного тоже хватает… Меня мотает из стороны в сторону, от восторга к отчаянью. Наверное, так и сходят с ума.

За две недели Кирилл пять раз присылал цветы — розы, орхидеи, тюльпаны… Маленькие карточки с парой слов, написанных четким почерком, имеют для меня такую же ценность, как подлинный средневековый манускрипт для ученого-медиевиста.

«Моей любимой девочке»

«Катя, возвращайся поскорее»

А Кристиан, между прочим, получает от Кирилла письма длиной в три страницы! Да с такими оборотами, что сломаешь мозг, пока переведешь. Но я понимаю, что в короткие записки, адресованные мне, вложены очень сильные чувства.

Я и сама после двух недель, проведенных вдали от милого друга, поняла: то, что я испытываю к Кириллу, это не просто влюбленность или благодарность за его терпение и заботу. Нет, это что-то другое, яркое, сильное. Оно разгорелось внутри, как пожар, и теперь уже от него нет спасения.

Две недели назад я твердо решила, что останусь одна, лишь бы снова не угодить в тот же капкан. Теперь я думаю, что одной, без Кирилла, лучше вообще не жить. Без него все теряет смысл.

— Здравствуйте, Екатерина! — услышала я в трубке приятный голос и не поверила своим ушам.

Нет, не может быть… Я сразу ее узнала… Но с какой стати эта девица мне звонит?

— Здравствуйте.

— Меня зовут Тамара. Я бывшая подруга Кирилла. Мы не могли бы встретиться?

— Зачем? — безжизненно осведомилась я.

Однако мне понравилось, как четко она произнесла слово «бывшая». Уже что-то. Хорошо.

Но зачем нам встречаться? Хочет меня добить? Будет упрекать, что я ее лишила замечательного любовника? Планирует рассказать, как славно они развлекались, пока не появилась я — с моим загадочным отвращением к насилию?

Не хочу это слышать.

Да, на свете очень много раскрепощенных и продвинутых девушек, которые возбуждаются при мысли о плетке и наручниках. Наверное, Тамара относится к их числу. А я — нет.

— Пожалуйста, Катя! Мне очень надо с вами объясниться! Я не займу у вас много времени. Пять минут, не больше. Только скажите, где и когда вам удобно, и я сразу же подъеду.

Ей удалось меня заинтриговать. Женское любопытство еще никто не отменял. Конечно, мне очень хотелось посмотреть на эту любительницу острых ощущений и услышать, что она скажет.

Тамара подъехала прямо к подъезду, я спустилась вниз из кельи, отсыревшей от соленых слез, и села в ее машину.

Еще одна красотка! Где Кирилл их находит, таких сногсшибательных? Анжела, теперь Тамара… Но эта рыжеволосая красавица с белой кожей, темно-вишневыми губами и глазами, мерцающими, как у рыси, явно превосходила интеллектом экс-супругу Кирилла.

— Поговорим прямо здесь? — Тамара стащила тонкую перчатку и нервно побарабанила пальцами по рулю. Она смотрела не на меня, а на приборную панель, длинные ресницы вздрагивали. — Пожалуйста, не сообщайте Кириллу. Я сама вас нашла, и не знаю, как он на это отреагирует. Не хочу, чтобы обиделся на меня еще больше.

— Хорошо.

— Кирилл все рассказал, — Тамара бросила на меня быстрый взгляд.

— Что он рассказал? — похолодела я.

Не мог же он поделиться с бывшей любовницей моей тайной? Это невозможно! Он даже родителям не признался, в чем моя проблема.

— Вы услышали в машине мои слова… Решили, что Кирилл практикует… м-м… нетрадиционные формы секса. Испугались и сбежали от него.

Я вздохнула и сникла. Да, все правильно.

— Но это не так, Катя! — горячо воскликнула девушка.

Я удивленно уставилась на рыжеволосую красавицу. Теперь уже я сама хотела, чтобы она не останавливалась, говорила. Но… Бывшая любовница в роли психотерапевта? Это интересно!

— Я сказала про острые ощущения, потому что поняла, что Кирилл хочет со мной расстаться. Не знала, чем его зацепить. Подумала, может, заинтересуется, если предложить что-то новое… Вот, предложила, — криво усмехнулась Тамара. — В результате подставила его. Но я же не хотела! Кирилл для меня сделал столько всего хорошего. А я, в конце концов, ему капитально подгадила…

На улице совсем стемнело. Сбоку возвышался мой дом-«скворечник», весело сияя тысячей желтых окон. На «торпеде» автомобиля горели огоньки, тихо гудела печка, обдувая теплым воздухом. В салоне приятно пахло духами Тамары. Да и она сама уже вызывала симпатию, а не отвращение.

— У меня серьезно заболела мама. Мы не знали, куда обращаться. Официальная медицина только футболила, никто ничего не понимал, диагноз поставить не смогли, в больницу не брали. Кирилл все организовал — нашел врачей, устроил в медцентр, договорился об операции. А мы с ним к тому времени были знакомы всего два месяца. Вот ему надо было так возиться с моей мамой?

— Вылечили?

— Да! В том-то и дело! А если бы не Кирилл, то все закончилось бы печально… И вот что я ему устроила! Практически оклеветала его! Неумышленно, но все же… Мне теперь так противно… Чувствую себя неблагодарной тварью. А уж как Кирилл себя чувствует, представить страшно. Наверное, вы ему очень дороги. Он был совершенно убит, когда со мной разговаривал… Катя, пожалуйста, вернитесь к нему, и пусть у вас все будет хорошо. Он добрый, ласковый, милый. Надежный, честный, настоящий. Поверьте, он заслуживает вашей любви!

Кирилл

На рабочем столе образовалась целая выставка: с одной фотографии улыбались родители, на двух снимках радовала глаз маленькая Катя, а на последнем фото красовался сам Кирилл — в обнимку с Михал Иванычем и Витей. Все трое мужчин были в осеннем охотничьем обмундировании, а гендиректор, к тому же, в премилом камуфляжном чепчике, ловко украшенном ветками и камышом. По периметру доблестные охотники были обложены дохлыми утками.

Смотреть на мертвую птицу не было никакого удовольствия, но Михаил Иванович грозился заглянуть в гости, чтобы подписать контракт, и Кирилл подготовился к визиту.

Зато глядя на фото трехлетней Кати, он не мог сдержать улыбки, правда, очень грустной. Он окончательно измучился за две недели Катиного молчания, ему казалось, что из него вытягивают нервы и наматывают их на раскаленный вал. Он пообещал, что будет ждать, сколь угодно долго, но каждый новый день, проведенный без Кати, превращался в китайскую пытку.

Кирилл немного пофантазировал, как мог бы пройти сегодняшний вечер, если бы Катя к нему вернулась, и его окатило с ног до головы кипятком…

Чтобы не увлекаться несбыточными мечтами, Кирилл открыл на компьютере договор новой сделки, полюбовался на цифры с большим количеством нулей. Как только Ирина сняла осаду, работа опять закипела, все завертелось на максимальных оборотах. На этой неделе удалось заключить два крупных контракта. Каждый день, чтобы порадовать отца, Кирилл отправлял во Францию таблицы и сводки.

Если бы еще вернуть вредного мышонка!

Заиграла мелодия, и, посмотрев на экран смартфона, Кирилл насторожился. Сердце неприятно дернулось — звонила мама.

Спустя два часа Кирилл уже сидел в аэропорту, ожидая посадки на рейс. Он сунул руки в карманы и уткнулся носом в воротник куртки. Пассажиры в зале вылета выглядели оживленными, между оранжевых кресел бегали туда-сюда пацаны. Рядом копошилась маленькая девочка, она играла с динозаврами, руководила ими и кокетливо посматривала на хмурого дядю. Кирилл грустно подмигнул малышке, и та смущенно уткнулась в мамину руку. На душе было тоскливо, Кирилл блуждал в мрачном подземелье и не находил выхода.

Отца срочно госпитализировали. Они приехали в Ниццу на очередную процедуру, и папуле вдруг стало плохо. За несколько лет болезни отца Кирилл не первый раз срывался с места и мчался к родителями, получив неприятное известие, и каждый раз земля уходила из-под ног. Что там случилось? Что сейчас скажут врачи? Неизвестность, как обычно, была хуже всего. Кирилл молился, чтобы на этот раз тоже пронесло, как и раньше. «Папаня, держись, пожалуйста, ты же крепкий!» — шептал он, как заклинание, но понимал, что от природной прочности отца не осталось уже ничего. Его организм постепенно превратился в ветхую истонченную материю, где даже иглу некуда воткнуть.

Кирилл достал телефон, посмотрел на черный экран. Он несколько раз порывался позвонить Кате, пока искал и бронировал билеты, пока собирал сумку и ехал в аэропорт. Если бы сейчас Катя сидела рядом, это стало бы для него огромной поддержкой.

Да, он мог бы попросить слетать с ним во Францию. И она, конечно же, не отказалась бы — не та ситуация. Но Кирилл не хотел выпрашивать сочувствие, спекулируя плохим состоянием отца.

Поэтому он летит один.

Вот если бы она хотя бы позвонила…