Седьмой Рубеж VI

Глава 2

— Дерьмо! — немного помолчав, выдал краткое резюме всего услышанного Гараз. И я был склонен с ним полностью согласиться. — Как вообще можно рассуждать о подобном с такой радостью?

— Меня больше интересует, как мы дальше можем оставаться в одном отряде, — проворчал Бридер. Серый откровенно высказался о том, что беспокоило всех нас. При таком подходе, южане становились угрозой для всей группы. Джил спас мою жизнь во время ритуала в замке, но это было связано с его долгом. Не мне, а Матери. Если вводные данные изменятся, то южанин запросто вгонит кинжал любому из нас в спину. Но для этого у него должны быть очень веские основания. Или прямой приказ Матери.

— Можем, — обдумав ситуацию, твёрдо произнёс я. — В чём заключается твои обязанности, Джил? Зачем ты пришёл в наш мир.

— Чтобы помочь тебе на твоём пути, седжар, — спокойно ответил южанин. Настороженные взгляды остальных членов отряда он словно не замечал. — Мы родились с этим долгом и будем следовать ему до самой смерти.

— Или до того, как обстоятельства изменятся, — угрюмо добавил Бридер. — Мы не можем полагаться на него, Дирек. А что, если он тоже станет Оком Матери во время сложной битвы? Или его родич? Риск получить удар в спину слишком велик.

— Мы не станем Оком, — спокойно улыбнулся Джил. — Для того, чтобы стать сосудом воли Матери, необходимо родиться с этим предназначением. Каждый сосуд бережно взращивается для конкретной цели. Мать мудра и знает многое из грядущего. Она помнит всё, что когда-то случалось и знает, как поступить в любой ситуации. Мы рождены служить седжару. Это единственная наша цель и смысл жизни. Честь стать сосудом нам недоступна.

При этом все одновременно посмотрели на торчащие из моей брони уши олуча. Если слова Джила правда, то зверька полноценно готовили ко встрече со мной с самого рождения. В том, что наша встреча не была случайной, я уже давно не сомневался. Ещё в деревне у Светлого мне показалось странным, что Эл пересёк огромное для своего вида расстояния, чтобы найти помощь в моём лице. Никто другой ему помочь не мог. Если вспомнить мой бой с Пожирателем у логова грызуна, можно было заметить массу странностей. Вполне возможно, что та тварь тоже была частью общего плана и вообще не имела отношения к прорвавшейся орде.

Вопросов становилось всё больше, а ответы на них были скрыты за блоком в моей памяти. Тревожить его не хотелось, но постепенно становилось понятно, что однажды придётся это сделать. Хочу я этого или нет.

— Джил, если Мать прикажет тебе убить меня или нанести удар по кому-то из отряда, что ты будешь делать? — прямо спросил я.

— Это невозможно, — уверенно ответил южанин.

— Меня не устраивает такой ответ, — поморщился я.

— Мать создаёт каждый инструмент для конкретной задачи, — попытался объяснить Джил. — Твой питомец стал сосудом для её воли, но он может быть только сосудом. Я был рождён для того, чтобы помогать тебе в пути, и это единственная моя цель. Если кто-то и нанесёт удар, когда ты будешь слаб, то это не мы. Для этого будет использован другой инструмент. Созданный специально для этой задачи. Больше скажу — если такой момент наступит, то я обязан буду сделать всё возможное, чтобы ты выжил, седжар.

— То есть, ты нападёшь на другое создание Матери, чтобы защитить герцога? — спросил Валид.

— Да, — невозмутимо кивнул южанин. — Но вы должны понимать, что знания Матери бесконечны. Она создала меня и точно знает, на что я способен. Знает пределы моих сил. Если появится другой сын, то он будет знать всё необходимое, чтобы выполнить свою задачу. Мне при этом останется только достойно умереть.

— Чушь! — покачал головой Кастор.

— Вовсе нет, — внезапно произнёс Валид. — Если Мать использует живые существа в качестве инструментов, то это самый разумный подход. Представьте себе кузницу. Там у мастера есть снаряжение на любой случай и для любого изделия.

— Но при этом кузнец часто работает одним и тем же молотом, — фыркнул Ридра.

— Молотом работает его подмастерье, — педантично поправил Спящего Аньего. — А кузнец только намечает место удара.

— Верно, — кивнул Валид. — Подмастерье и его кувалда — это западные твари. Они бьют по большим площадям и создают массовые разрушения. Молоток кузнеца — это Око Матери. Оно показывается только тогда, когда это необходимо.

— А Джил тогда кто? — с интересом спросил Виргас.

— Не знаю, — пожал плечами комендант. — Может клещи, а может пробойник… Суть не в том, чтобы дать точную характеристику. Важен смысл.

— Тогда пробойником скорее будет тот, кого пошлют нас убить, — немного подумав, произнёс Аньего. — Если пошлют…

— Когда пошлют, — проворчал я. Слишком сложно всё получалось. Договорённость с Матерью вызывала у меня отторжение на самых глубинных уровнях. Я всегда прислушивался к своему чутью и сейчас оно буквально кричало, что в этой сделке что-то не так. Я просто не мог согласиться выполнить условия неизвестного божества, потому что это было слишком рискованно. Настолько, что шанс на успех был ничтожным. У меня не было ни одной возможности заставить Мать выполнить свою часть договора. Её помощь даже на первый взгляд казалась ничтожной для такого существа. Если она передумает или откажется, то мне останется только принять новые условия. А на это я не мог пойти без нормальной страховки. Вопрос только в том, что я мог придумать такого, чтобы переиграть всемогущую сущность, способную поглощать целые миры. — Выдвигаемся!

Сверившись с картой, я повёл отряд к следующей подходящей точке. Нам нужно было найти укромное место для отдыха перед финальным рывком. В этот раз я отлично видел всех своих спутников. Постоянный физический контакт с Элом обнулял маскировку артефактных досок. Вся группа для меня была, как на ладони, и я с неприязнью подумал о том, что мы точно так же можем выглядеть для стороннего наблюдателя. Приходилось прилагать большие усилия, чтобы убедить себя в надёжности маскирующих арканов.

— Ридра, триста шагов влево, — приказал я. — Гараз, триста вправо. Кастор, отстань на столько же.

Нужно было проверить пределы навыка моего питомца. На близком расстоянии аура Эла работала безупречно. Даже сложно было поверить, что это всего лишь побочный эффект появления Матери.

Спутники начали расходиться в стороны. Три сотни шагов от центральной точки были пределом работы общей маскировки. Дальше в дело вступали индивидуальные арканы. Они были немного слабее, но от мага второго ранга можно было укрыться без проблем. Я специально не использовал никакие поисковые чары, сосредоточившись исключительно на связующей нити с питомцем.

Сто шагов, сто пятьдесят… На двух сотнях сотнях силуэты молчуна и Риджада размазались. Они потеряли резкость, но я всё ещё их видел. Обернувшись, понял, что с Вильером произошло то же самое. Аура Эла продолжала работать даже на таком чудовищном расстоянии. Полностью я потерял из вида соратников только на трех с половиной сотнях шагов. Учитывая размеры моего питомца и полное отсутствие затрат на поддержание ауры, результат получился просто невероятным.

— Можете возвращаться, — произнёс я. — Предел работы ауры триста шагов. Полное обнаружение любых скрытых арканов на расстоянии до двух сотен шагов.

— Охренеть! — не сдержался Бальд. — Это же какая мощь должна быть, чтобы даже остаточный след такой эффект выдавал? Олучь ведь крохотный совсем… А если бы такому воздействию человек подвергся? На милю бы всё вокруг видел потом?

— Хочешь попробовать? — язвительно спросил Гараз. — Ты бы отлично смотрелся в роли гигантской горы уродливого мяса.

— А ты чего такой злой, капитан? — недовольно спросил менталист. — Язва разыгралась?

— Я не злой, — проворчал в ответ Риджад. — Просто не нравится чувствовать себя букашкой. Когда сражались с западными тварями, всё было в наших руках. Ошибся — сдох. И это нормально. Это правильно. Когда встретили Кукловодов, стало сложнее. Они до жути сильные, но их тоже можно победить. Даже магов, которые управляют тварями, можно как-то победить. А что делать с богом? Кто мы такие, чтобы противостоять божественной сущности?

— О как! — удивлённо воскликнул Кастор. — Ты ли это, Гараз? С каких пор тебя начали тревожить такие сложные мысли?

— Пошёл ты, Кастор! — огрызнулся Риджад. — Для любого человека важно понимать, что он может достичь своей цели. Победить врага или хотя бы достойно умереть. Что достойного в смерти муравья под твоим ботинком? Он ведь даже понять не в силах, что его убило!

— Мы понимаем, с чем имеем дело, — произнёс я. — В этом основная разница. Если бы Мать могла спокойно действовать в нашем мире, то мы бы ей не понадобились. И я в том числе.

— Что ты имеешь в виду? — тут же спросил Валид.

— Слишком много костылей и опосредованных воздействий, — ответил я. — Ни одного прямого вмешательства. Даже Око, которое мы видели, появилось только при определённых условиях и после длительной предварительной подготовки. О чём это всё говорит?

В канале магической связи повисла длинная пауза. Мимо проносились зелёные равнины Западной Марки. Я не видел ни одного признака того, что здесь есть разумные существа. Словно мы попали в далёкое прошлое нашего мира, когда люди только осваивали новые земли и можно было запросто встретить нетронутые участки.

— О том, что Мать не может просто взять и вторгнуться в наш мир, несмотря на всю свою силу, — наконец произнёс Валид. — Несмотря на всю её силу, у этой сущности есть серьезные ограничения, которые заставляют её придерживаться каких-то правил. Проблема в том, что мы не знаем, насколько сложные эти правила. Вполне возможно, что есть способы обойти ограничения, но мы об этом никогда не узнаем.

— В целом верно, — ответил я. — Помните сказания о жизни Алаира?

— А это тут при чём? — не понял Бридер.

— Светоносный был очень интересной личностью, — произнёс я. — До определённого момента, он запросто врубался в любые авантюры и сомнительные предприятия. Достаточно вспомнить историю о разрушение Каридраса. По сути, громадный город был уничтожен всего за несколько дней только потому, что Алаир проспорил одно желание в карточной игре какому-то проходимцу.

— Таких историй полно, — подтвердил Аньего. — Только жрецы Светоносного придают им совсем другой смысл.

— Иначе их божество будет выглядеть не в лучшем свете, — хмыкнул я. — А ещё все эти истории относятся к периоду странствий Светоносного. В то время, когда он бродил по нашему миру, для него не было никаких преград и законов. Он сам стал законом для всех. Создавал свои правила и порядки. А потом случилось Просветление.

— Момент, когда Светоносный обрёл свою полную силу, — включился в беседу Виргас. — Это хорошо описано во многих легендах. Интересно, что у всех народов этот процесс описан по-разному. Насколько я знаю, даже у иллитридов есть своя легенда на этот счёт. Они называют это Днём Первого Сеора.

— Суть у всех этих историй одна, — произнёс я. — Алаир долго бродил по всему миру. Он оставил свой след даже в самых глухих лесах и пустынях. А потом этот путь завершился созданием касты жрецов, которые начали активно превращать его в божество.

— Он уже был богом к этому моменту, — возразил мне Гараз. — Есть масса свидетельств его силы, недоступной обычным людям. За всю историю никто так и не смог повторить подобного.

— Из тех, о ком ты знаешь, — немедленно произнёс Бальд. — Некоторые его трюки могу повторить даже я. А вот всё вместе сделать действительно очень сложно. Для этого нужно не только виртуозно владеть множеством аспектов магии, но иметь доступ к огромным запасам маны.

— Согласен, — добавил Виргас. — Если рассматривать все деяния Светоносного по отдельности, то многие похожи на очень сильные заклинания. Особенно из тех, что относятся к началу его пути.

— Вы так говорите, словно всё население империи почитает как бога уже много тысячелетий самого обычного шарлатана! — возмущённо воскликнул Риджад.

— Прости, что задели твои чувства верующего, Гараз, — насмешливо фыркнул Кастор.

— При чём тут мои чувства верующего⁈ — рыкнул в ответ капитан. — Это противоречит всему, что мы знаем об Алаире! Как вы тогда объясните его сражение со Змеем Темноты? Или Чёрный Хребет по-вашему тоже всего лишь выдумка? Я был там и от увиденного в себя приходил больше недели!

— Никто не говорит, что Светоносный выдумка, — остановил я разгорячившегося Риджада. Черный Хребет находился на самом севере Алаирской Империи. Я тоже там бывал и мог сказать, что в этом месте когда-то развернулась невероятная битва. Не факт, что чёрные скалы действительно были окаменевшим костяком гигантского монстра, хотя внешне были очень сильно похожи, но магический фон там действительно зашкаливал. — К тому же, сражение со Змеем Темноты считается последним из великих деяний Алаира. После этого он уединился в Пустоте и стал взирать на жизнь мира со стороны.

— К чему эта лекция, Дирек? — прямо спросил Ридра. — Мы все знаем многое про Алаира. Но это точно не имеет отношения к нашей ситуации.

— А вот тут ты ошибаешься, Ридра, — возразил я. — У меня есть мнение, что Светоносный ушёл не просто так. Как только он миновал какой-то порог на своём пути, это многократно увеличило его силу и заставило покинуть наш мир. Вернее, его физические пределы. Учитывая все особенности Светоносного, могу предположить, что ни о какой медитации речи не шло. Скорее всего, он просто отправился куда-то на поиски приключений, раз доступ к привычной жизни для него оказался закрыт.

— Хм… — задумчиво промычал Бридер. — Это объясняет его молчание. Многие реликвии хранят частицы его ауры и это говорит о том, что Светоносный всё ещё жив. Просто он слишком далеко, чтобы ответить на молитвы своих последователей.

— Для нас сейчас это не так важно, — произнёс я. — Главное, что мы имеем ещё один пример, когда очень могущественное существо вынуждено покинуть обычный мир. Может чтобы сохранить свою силу, а может ещё по каким-то причинам. При этом Алаир заранее создал свой культ, который до сих пор подпитывает его силой. Примерно то же самое сделала Мать. Наверняка та воительница в моём замке принадлежит к подобному религиозному или военному сообществу, полностью подчиняющемуся Матери. Она действует их руками и руками множества марионеток, вроде Джила и Эла. Ещё есть прослойка «местных» вроде меня, вас и погонщиков тварей. Все вместе работает на одну общую цель.

— Два примера не так много, но это всё, что у нас есть, — задумчиво высказался Валид. — Если это общее правило, то Мать действительно не может сама попасть в наш мир. Но её слуг вполне достаточно, чтобы сделать всё за свою покровительницу. Несколько сотен таких воительниц запросто уничтожат и Западную Марку, и Алаирскую Империю. Может тогда есть смысл вернуться на Рубеж? Раз все наши действия просчитаны, и мы сейчас усердно трудимся ради неизвестных целей этого божества?

— Мы не можем, — просто ответил я. — Всё слишком сложно. Слишком хорошо рассчитано. Если мы остановимся сейчас и не помешаем хозяевам тварей, то они уничтожат Империю. Если мы им помешаем, то Мать добьется своего и вернёт себе потерянный артефакт. Что это такое и чем это грозит нашему миру, сказать невозможно. Если мы попытаемся наладить контакт с местными обитателями, то они гарантированно попытаются нас убить. Пять тысячелетий они копили свою ненависть и вряд ли готовы вот так просто от неё избавиться. Если же у нас каким-то чудом выйдет заключить союз с погонщиками, то придут ссшшеды и разнесут всё к ледяным демонам. А если они не придут, то есть вероятность ещё какого-то события, о котором мы ничего не знаем. Например это «потерянный» когда-то артефакт может уничтожить весь континент. Или вырасти до таких размеров, чтобы открыть путь последователям Матери.

Очередная полоса леса показалась справа. Нам нужно было обогнуть её, чтобы вернуться на прежний маршрут. Я качнул доску в сторону и весь отряд последовал за мной. Уже долгое время я внимательно следил за горизонтом, но так и не увидел ни одного признака преследователей. То ли погонщики потеряли наш след, то ли просто отстали ненадолго.

— Как ни крути, а выходит хреново, — проворчал Аньего. — Эта Мать действительно многое предусмотрела. Как думаешь, герцог, у нас есть шанс что-то изменить? Или нам тоже суждено стать мелкой частью чужого плана?

Мимо, на самой границе зрения мелькнуло что-то странное. Я чуть изменил траекторию полёта, чтобы подлететь ближе. В этот момент мы двигались мимо опушки леса. Деревья в нём были вполне обычными, но они меня не интересовали. Пришлось снизить скорость, чтобы понять, что именно я вижу.

— Дирек, ты меня слышишь? — настойчиво повторил сержант. — Почему ты остановился?