Секреты, которые мы храним

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Прошло два дня с тех пор, как наша с Рори экскурсия по территории была прервана делами, и я не осмеливалась зайти дальше того, что он мне показал. Я отчаянно хотела поплавать в бассейне, но, несмотря на то что в комнате, куда меня поместили, волшебным образом появилась одежда, тут нет купальников.

Мне действительно нужно придумать, как заставить их позволить мне вернуться к моей жизни. Хотя пребывание здесь немного похоже на отпуск, я просто смотрю на то, что я пленник, сквозь розовые очки. Честно говоря, не уверена, как я не взбесилась еще больше, но, думаю, я сломлена больше, чем думала раньше.

Они неоднократно говорили мне, что пытаться уехать — бессмысленное занятие, но я также не видела никого из них последние два дня, так что я немного схожу с ума.

Не то чтобы я не заметила свою новую тень, которая отказывается говорить. Я назвала его Бруно и пыталась не пугаться огромного человека-горы, вооруженного под завязку, который не выпускал меня из виду.

Я еще не видела, чтобы он ел или спал, так что, может быть, он робот? Это может объяснить, почему он не говорит.

Видите?

Я схожу с ума.

Мне действительно нужно выбраться отсюда и вернуться к своей жизни.

Даже если я немного убеждена, что причина, по которой я не слишком усердно боролась за "побег", в том, что Мейер, Рори и Хантер очаровывают меня, как мотылька, привлеченного пламенем — я также убеждена, что если подойду слишком близко, определенно обожгусь, — но также и потому, что знаю, что Трент не сможет достать меня здесь. Даже если бы он знал, где я нахожусь, я сомневаюсь, что у него когда-либо хватило бы ресурсов добраться до меня.

И это именно то, что я имела в виду, когда назвала это место позолоченной клеткой, разговаривая с Рори. Это все еще клетка, я не могу ее покинуть, но пребывание в ней имеет определенные преимущества.

Да, официально схожу с ума.

Я провела время в одиночестве, прокручивая в голове разговоры. Что могла бы сказать Йен о том, почему она солгала мне, предполагая, что она действительно была моим другом. Друзья не лгут друг другу так, как она лгала мне.

Разговор с Мейером о том, чтобы отпустить меня, о том, как я могла бы обменять свою свободу. Мне еще предстоит выработать последовательность разговора, который закончился бы тем, что я добилась своего. Я просто надеюсь, что этот разговор не приведет к тому, что меня запрут в комнате. Очевидно, они немного доверяют мне, несмотря на охрану, потому что у меня есть телефон. Я могла бы позвонить кому угодно — хотя, кому бы я на самом деле позвонила? Томми дружит с Мейером. Йен? Я понятия не имею, кому она предана, но, вероятно, Мейеру, поскольку они спасли ее таким образом, и она, вероятно, уже знает, где я нахожусь.

Мне больше некому звонить. Очевидно, я не буду звонить в полицию. У меня такое чувство, что это все равно было бы бесполезно. Я прочитала достаточно книг, чтобы знать, что морально серый босс обычно имеет в штате по крайней мере несколько полицейских, чтобы обеспечить бесперебойную работу. Возможно, в реальной жизни все по-другому, но я не могу просто так спросить Мейера, что он за морально серый босс и что это значит для меня.

Или я могу?

Боже, мне действительно нужно найти кого-нибудь, с кем можно поговорить.

Быстро обернувшись, я обнаруживаю Бруно в пяти шагах позади себя. Улыбаясь ему, я хлопаю ресницами, надеясь, что смогу заставить человека-робота-гору наконец заговорить.

— Бруно?

Он смотрит на меня как на сумасшедшую, но не отвечает.

— Мы можем покинуть территорию, чтобы я могла, ну, знаешь, поговорить с другими людьми? Может быть, вернуться в свою квартиру? За мной там раньше следили, разве я не могу просто вернуться к этому?

Он моргает, глядя на меня, по-прежнему не говоря ни слова.

— Ты говоришь? — Спрашиваю я, мое разочарование растет, а он по-прежнему ничего не говорит. Хотя на мгновение в его глазах мелькает веселье.

Я издаю крик разочарования, вскидывая руки в воздух. — Мне нужно что-то делать, кроме как бродить по коридорам этого чудовищного дома. Пожалуйста, пожалуйста.

Чувствуя себя капризным ребенком, я упираю руки в бока, почти испытывая искушение топнуть ногой, чтобы посмотреть, поможет ли это мне хоть что-нибудь.

— Мне кажется, или тебе немного скучно, Ангел?

Я поворачиваюсь и вижу Хантера, шагающего к нам с ошеломленной ухмылкой на лице. Да, он не тот человек, с которым я хотела бы поговорить. Возможно, он кое-что объяснил, но это не значит, что я простила его за то, что он солгал мне таким образом.

Даже если я не узнала его имени, это тоже моя вина… Я начинаю злиться, черт возьми.

— Чего ты хочешь, Хантер?

— Мейер хочет тебя видеть. Они с Рори заканчивают дела, поэтому я вызвался найти тебя. — В его глазах пляшет ликование, как будто он видит, что нажимает на мои кнопки и получает от этого удовольствие.

Вероятно, так и есть.

Мудак.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — отвечаю я, скрещивая руки на груди. — Хотя Бруно — отличная компания. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мужчину, о котором идет речь, и обнаруживаю, что мой охранник исчез без единого звука.

Так, может быть, он робот-горный ниндзя?

— Ну, тебе не обязательно разговаривать со мной, милая, ты просто должна пойти со мной. В противном случае мне придется послать за тобой Рори.

Я приподнимаю бровь и выдыхаю.

— Предполагается, что это угроза? Рори милый.

— Одной мысли о том, что Рори охотится за человеком, а не за мной, достаточно, чтобы заставить большинство взрослых мужчин наложить в штаны, — отвечает он со смехом.

Я пожимаю плечами, признавая поражение.

— Он не такой страшный.

— Я обязательно передам ему, что ты это сказала. — Он широко улыбается, как будто ему очень приятно, что я не нахожу Рори ужасающим. Но Рори не сделал мне ничего такого, чтобы я его боялась.

На самом деле никто из них этого не сделал, но я пока не готова взглянуть правде в глаза.

Я видела, как Мейер стрелял в кого-то, но он не проявлял никаких признаков агрессии по отношению ко мне. Хантер, конечно, солгал мне, но опять же, никаких признаков агрессии. На самом деле, только знание потенциала, на что они способны, а также множества людей с оружием по периметру собственности удержало меня от попытки сбежать.

— Ты собираешься пойти добровольно или мне снова нужно нести тебя на руках? Лично я думаю, что было бы довольно забавно повторить это. От того, что ты вот так колотишь меня по спине на глазах у всех, у меня встал. — Он подмигивает, когда я насмехаюсь над ним.

— Заметка для себя… Не позволяй варвару нести тебя.

— Мы оба знаем, как сильно тебе нравится, когда я возбужден. Я все еще чувствую царапины от твоих ногтей на своей коже и слышу твои всхлипы с той ночи, Ангел. Очень скоро мы воссоздадим эти воспоминания.

— Только через мой труп, — рявкаю я в ответ, несмотря на то что мое тело горит при напоминании о той ночи.

Два года мне удавалось обходиться без секса, и со мной все было в порядке. Но находясь рядом с ним… По-видимому, я становлюсь распутной шлюхой, потому что, несмотря на то, что испытываю к нему те же чувства, я реагирую даже на малейший подтекст.

Не то чтобы я собиралась позволить ему узнать, что я мокрая или что мои соски затвердели при мысли о том, как он вытягивал из меня эти всхлипы.

Абсолютно нет.

— Показывай дорогу, тюремщик номер два, — нахально говорю я, и он снова смеется.

— О, после тебя, Ангел, — говорит он, указывая на дом.

— Я не знаю, куда мы идем, — отвечаю я, закатывая глаза.

Он снова улыбается мне.

— Я знаю, что Рори все тебе показал. Мы направляемся в офис Мейера. Теперь позволь мне хотя бы намеком проявить себя джентльменом. После тебя.

Снова закатывая глаза, я прохожу мимо него, чувствуя на себе его взгляд.

— Ты просто хочешь пялиться на мою задницу.

— Виновен по всем пунктам обвинения. И, о, какая же это задница.

От его слов мои бедра раскачиваются чуть сильнее, когда я неторопливо направляюсь к офису Мейера, потому что, как бы сильно он ни бесил меня, мысль о том, что кто-то вроде него будет поставлен на колени кем-то вроде меня…

Это немного опьяняет.

Я стучу один раз в дверь, когда подхожу к кабинету Мейера, но Хантер почти мгновенно оказывается у меня за спиной, обойдя меня, чтобы взяться за ручку и открыть дверь. Он прикладывает палец к губам, прежде чем положить руку мне на поясницу и увести в комнату.

Мейер сидит за своим столом, опершись на локти и подперев подбородок сложенными домиком пальцами, когда я слышу другой голос и понимаю, что он говорит по телефону.

— Это еще не конец, Марино. Ты зашел слишком далеко.

— Мы просто ответили на то, что вы начали. Это ваш беспорядок, и вы не смогли справиться с последствиями. Так что я разобрался с этим и пожал плоды вашей упущенной возможности. Если вы хотите пересмотреть условия, я предлагаю вам предложить что-нибудь более заманчивое. — Он нажимает кнопку на телефоне, и в комнате воцаряется тишина. Именно тогда я замечаю Рори, стоящего в тени в дальнем углу. Солнце проникает сквозь закрытые жалюзи, освещая комнату ровно настолько, чтобы разглядеть его.

— Кажется, все прошло так хорошо, как и ожидалось, — говорит Хантер из-за моей спины, усаживая меня на стул напротив стола Мейера.

— Ты же знаешь, демоны всегда откусывают больше, чем могут выдержать, а потом выбрасывают свои игрушки, когда нам приходится убирать за ними. — Он сбрасывает пиджак и закатывает рукава рубашки, наблюдая за мной, и я ерзаю на стуле под его пристальным взглядом.

Странная мысль о том, чтобы поставить его на колени, вспыхивает в моей голове, и жар разливается по моей груди, когда влага еще больше скапливается у меня между ног.

Чёрт, не самое подходящее время для этого, Куинн. Возьми себя в руки.

Почти наперекор своим внутренним ощущениям я выпрямляю спину и встречаюсь взглядом с Мейером.

— Меня позвали.

Хантер заливается смехом, опускаясь на стул рядом со мной, а Мейер даже слегка ухмыляется.

— Да, я полагаю, так и было. Ты хорошо устроилась? — спрашивает он, как будто не приводил меня сюда, не предоставив выбора.

— Я бы предпочла вернуться домой и продолжать жить своей жизнью, — честно говорю я ему. Я полагаю, что с тем типом мужчины, которым он кажется, а он во многом похож на Томми, честность заведет меня дальше, чем потворство ему, как я поступила с Трентом.

— Это не вариант. Теперь ты будешь жить здесь.

— Прости, что? — Слова слетают с моих губ, когда я поднимаюсь на ноги. — Черт возьми, я это сделаю. Вы уже знаете, что я не пойду в полицию. Я не собираюсь ничего рассказывать о том, что я видела, потому что я не дура. Какая еще у вас может быть причина держать меня здесь против моей воли?

— Теперь ты наша. — Слова Мейера прямолинейны и по существу, и я не могу сдержать смех, который поднимается из моей груди и срывается с губ.

— Я не какая-то игрушка или собственность, на которую ты можешь заявить права.

Мейер ухмыляется мне, откидываясь на спинку стула.

— Нет, ты гораздо больше, чем это, но то, что я сказал, все еще правда. Теперь ты принадлежишь нам. Ты останешься здесь ради своей собственной безопасности, о тебе будут заботиться, тебя будут обслуживать, и у тебя будет все, чего ты только можешь пожелать.

— Чего я хочу, так это вернуться к своей жизни! — Раздраженная, я начинаю расхаживать по комнате, чувствуя их взгляды на каждом моем движении. — Возможно, это была не самая приятная жизнь — постоянно оглядываться через плечо, но я была свободна. Свобода — это не то, чем я наслаждалась всю свою жизнь, и ты не можешь отнять это у меня.

— О, котенок, ты все еще свободна. Только здесь ты в безопасности. Эдди присмотрит за тобой, когда один из нас не сможет быть с тобой, но я работаю над тем, чтобы этого было как можно меньше.

— Кто, черт возьми, такой Эдди? — Я взрываюсь, пытаясь сделать глубокий вдох, чтобы остановить подступающие слезы злости.

— Бруно, — щебечет Хантер, и Мейер смотрит на него в замешательстве. — Не спрашивай, — это все, что он говорит своему другу, который кивает.

— Нет. Я так жить не буду. Это не жизнь. Я хочу вернуться на работу, в свою квартиру. Черт возьми, я погашу свой долг перед тобой и просто уйду окончательно.

Мейер заливисто смеется, наклоняясь вперед, так что его локти снова опираются на стол, и его глаза сужаются, когда он пристально смотрит на меня.

— Это не вариант. Я скажу это еще раз. Ты. Теперь. Наша. Переговоров не будет. Ты можешь быть настолько свободна, насколько захочешь, в рамках того, что обеспечивает твою безопасность.

Я вскидываю руки в воздух, слеза скатывается по моей щеке.

— Это не свобода. Это ничем не отличается от жизни, от которой я убегала. Если это моя жизнь, я могла бы с таким же успехом никогда не уезжать.

Мейер хлопает рукой по столу, заставляя меня подпрыгнуть, и Рори встает рядом, словно защищая меня.

— Отойди, Рори. Мы оба знаем, что я никогда бы не причинил ей вреда. — Рори не двигается, и Мейер встает, обходит свой стол и пересекает комнату, чтобы встать передо мной.

Он обхватывает мою щеку, большим пальцем вытирая слезы.

— Я никогда не причиню тебе боль. Никто из нас не похож на Трента, и твоя жизнь здесь будет совсем не такой, как тогда.

Я пожимаю плечами, не доверяя своему голосу из-за комка в горле.

Мейер вздыхает, убирая руку с моей щеки, но берет меня за подбородок, чтобы поднять мой взгляд к себе. В его взгляде есть твердость, которая заставляет меня понять, почему именно он главный и почему они, очевидно, так успешны в том, что делают, что бы это ни было.

— Но ты останешься здесь и будешь в безопасности. Ты будешь принадлежать нам и будешь соблюдать действующие правила. Тебя видели с нами, что делает тебя мишенью, и я не хочу нести ответственность за причиненный тебе вред.

Я поворачиваюсь к Рори, который смотрит на меня так, словно разрывается между моими слезами и согласием с Мейером.

— И ты сказал мне, что это не клетка.

С тех пор как я оставила их троих в кабинете Мейера, а моя тень вернулась на место, я сижу у бассейна, наблюдая за птицами, завидуя их способности улетать туда, куда они хотят. Карлос принес мне обед, и я попробовала немного. Не потому, что еда была не такой вкусной, как всегда, а потому, что из-за комка в горле и скручивания желудка я боялась, что либо подавлюсь, либо меня вырвет, если я попытаюсь съесть ее побольше.

Я, по крайней мере, выпила лимонную воду, которую он мне принес. День выдался жаркий, и, хотя я могу чувствовать себя беспомощной и злой, как уже говорила им троим ранее, я не глупая. Может быть, достаточно глупа, чтобы влипнуть в эту историю, но не настолько, чтобы получить обезвоживание.

Взяв телефон, я раздумываю, не позвонить ли Томми. Скорее всего, он последние несколько дней общался с Мейером, так что знает, где я, а эти люди — его друзья. Он им доверяет.

Я также не уверена, что, несмотря на все, на что способен Томми и через что он меня провел, он сможет вытащить меня отсюда. Он пришел к этим людям, потому что их ресурсы были больше, и они могли обеспечить мою безопасность.

Я просто никогда не предполагала, что именно от них мне нужно будет спасаться. Крайне маловероятно, что Томми учел и это, и я не могу винить его за это, потому что все это даже не звучит правдоподобно, не говоря уже о том, что у вас есть непредвиденные обстоятельства.

Сказал мне, что я принадлежу им. Как какой-то долбаный пещерный человек. Я человек, черт возьми. Я не принадлежу никому, кроме себя. Я в долгу перед ними? Да, но долги можно погасить. Даже собственность можно купить.

Что, если они меня продадут?

Нет, я выбрасываю эту мысль из головы, вспоминая, что сказала Йен. Может, они и занимаются каким-то плохим дерьмом, но продавать людей противоречит их морали.

Мораль.

Хa!

Они убивают и похищают людей, но не продают их.

Я уверена, что это моральный компас, с которым у моего психотерапевта был бы отличный день.

— Доктор здесь из-за девушки, — слышу я мужской голос. Я оборачиваюсь и вижу, что кто-то разговаривает с Бруно — возможно, его зовут Эдди, но в моей голове он останется Бруно, по крайней мере, потому что мой мозг не примет ничего другого.

Бруно кивает мужчине, который возвращается в дом, прежде чем посмотреть на меня.

— Пойдем.

Одно это слово вызывает у меня желание улыбнуться.

— Он говорит! — Почему-то одно это слово кажется победой в тот день, когда я чувствую, что потеряла так много. Несмотря на то, что с сегодняшнего утра ничего не изменилось ни физически, ни ментально. До моего ‘разговора’ с Мейером я цеплялась за надежду вернуться к своей жизни. Я проиграла это сегодня, и потери были быстрыми и серьезными. Так что эта победа, какой бы маленькой она ни была, кажется значительной.

Он больше ничего не говорит, просто смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Все в порядке, тебе не обязательно снова говорить, Бруно. Теперь, когда я знаю, что ты можешь говорить, я собираюсь превратить тебя в болтуна. Тем более, что ты, по сути, моя новая тень. Ты не сможешь устоять. — Я сосредотачиваюсь на этом как на плане, побеждая свою стоическую тень, потому что лучше зациклиться на этом, чем на одиночестве и беспомощности, которые бурлили внутри меня в течение последнего часа или около того. Он даже не улыбается, но я не обращаю на это внимания.

— Куда? — Спрашиваю я, надеясь услышать другое слово, но он указывает внутрь, и я ухмыляюсь. — Я уже близко. Ты снова заговоришь, просто смотри.

Я не знаю, почему он молчит, но я намерена выяснить. Если бы только у меня был друг в этой долбаной крепости, который помог бы мне разобраться. Как бы я ни была зла на Йен прямо сейчас, часть меня хотела бы, чтобы она была здесь. Она бы заставила Бруно поговорить. Черт возьми, она, вероятно, нашла бы способ убедить Мейера отпустить меня домой. Она знает их лучше, чем я, знает, на какие кнопки нажимать. Я здесь, бреду на ощупь в темноте и падаю на каждом препятствии.

Следуя в указанном им направлении, направляюсь на кухню и слышу голоса в прихожей рядом с ней. Смотрю на Бруно, он кивает, и я иду на голоса и нахожу Мейера с мужчиной, который, как я предполагаю, судя по медицинскому саквояжу в его руке, и есть врач, о котором упоминал тот парень.

Мейер улыбается, увидев меня, и я приподнимаю бровь. Я должна притворяться, что рада его видеть? Быть здесь? По крайней мере, с Трентом я знала свое место, знала роль, которую мне предстояло сыграть. Здесь я ничего не понимаю.

— Вот она. Куинн, это Роберт, наш семейный врач. Он просто осмотрит тебя и убедится, что с тобой все в порядке. Я понимаю, что ты не обращалась к врачу несколько лет.

Конечно, он это знает. Фу. Я действительно начинаю презирать то, как много эти мужчины, кажется, знают обо мне, когда я почти ничего о них не знаю.

Проглотив грубый ответ, который угрожает вырваться из меня, я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к доктору.

— Я очень рада с вами познакомиться. Прошло довольно много времени с тех пор, как я проходила обследование, но я чувствую себя совершенно нормально.

Доктор тепло улыбается мне, его темные глаза похожи на растопленный шоколад.

— О, я в этом не сомневаюсь, но проверить никогда не помешает. Так много вещей может оставаться незамеченными в организме, и лучше быть уверенным, чем рисковать, не так ли?

Потрясающе. Еще один удручающе правильный мужчина в моей жизни. Просто чертовски здорово.

— Конечно, — отвечаю я, сжимая руки в кулаки за спиной. Я пробегаю взглядом по доктору, замечая пистолет у него на бедре.

Кто-нибудь ходит здесь безоружный или это только я?

Мне приходит в голову, что я до сих пор ничего не видела и не слышала о семье Мейера, хотя Рори сказал мне, что они живут здесь. Интересно, здесь ли они в данный момент. Они такие же заключенные, как я, или действительно живут своей жизнью так, как хотят.

Не то чтобы сейчас это имело значение, но это приятное кратковременное отвлечение от мысли об осмотре врача.

— Пойдем? — Спрашивает Мейер, и Роберт кивает, направляясь по коридору в направлении, где я раньше не была. Там, где кухня находится справа от прихожей, а семья Мейера живет в левом крыле, доктор направляется в заднюю часть дома.

Честно говоря, я и не подозревала, что там что-то есть, и я не поднималась на второй этаж по лестнице отсюда, за первой дверью справа, которая является моей комнатой. Может быть, мне стоит исследовать еще кое-что.

— Куинн. — Я смотрю на Мейера, гадая, собирается ли он сказать что-нибудь еще, но он молчит. Снова чувствуя себя побежденной, я ухожу по коридору вслед за доктором, который останавливается у двери почти в конце выложенной плиткой дорожки.

Следуя за ним в комнату, он возвращается к двери, как только я оказываюсь внутри.

— Я думаю, у нас все будет хорошо, только у нас двоих, — говорит он Мейеру, и сердитая, грустная девушка внутри меня машет рукой тому, кто говорит Мейеру "нет", даже если это не прямо.

Не дожидаясь ответа, доктор закрывает дверь и поворачивается, чтобы улыбнуться мне.

— Уже лучше. Итак, почему бы тебе не присесть, Куинн. Мы изучим твою историю болезни, а затем я проведу обследование, возьму немного крови для проведения некоторых анализов и все остальное, что, по моему мнению, может понадобиться, как только узнаю о тебе побольше.

Услышав его слова, я начинаю осматривать палату и понимаю, что она выглядит точно так же, как комната, которую вы найдете в больнице. Здесь в изобилии установлены аппараты, смотровая койка и просто… у кого черт возьми, это вообще есть в их доме, и зачем, черт возьми, им это вообще нужно?

— Куинн? — Доктор снова зовет меня по имени, возвращая мое внимание к нему, когда мое сердце начинает бешено колотиться в груди.

— Извините, я… эээ… — я делаю паузу, на самом деле не зная, как объяснить невероятное количество перегрузок, переполняющих мой организм прямо сейчас после событий последних нескольких дней. Я понятия не имею, как много он знает, как много он побежит и расскажет Мейеру, если я что-нибудь скажу, и снова меня наполняет непреодолимая беспомощность, усиливая панику.

Опускаясь на корточки, я сжимаю колени, наклоняю голову вперед, пытаясь втянуть воздух.

— Здесь ты в безопасности, Куинн, — говорит доктор, и меня охватывает желание рассмеяться, но паника пересиливает это.

Если бы только он знал правду.

Я не думаю, что я где-то еще по-настоящему в безопасности.

— Дыши глубже, я принесу тебе немного кислорода, чтобы помочь, — бормочет он, и этого достаточно, чтобы я кивнула, но недостаточно, чтобы что-то сделать с изнуряющей паникой, охватившей мое тело. Я не могу двигаться, не могу думать ни о чем, кроме дыхания, не могу ничего делать.

Его рука скользит вверх-вниз по моей спине, прежде чем он прикладывает что-то к моему лицу, и в глубине души я осознаю, что это кислород, о котором он упоминал, когда вводил его мне в нос. Присев на корточки рядом со мной, он продолжает растирать мне спину, пока дыхание не становится немного легче и мое тело не начинает расслабляться.

— И часто это случается? — спрашивает он, когда мне наконец удается расслабиться и сесть на пол как следует. Он остается на полу рядом со мной, глядя на меня не с жалостью, а с беспокойством.

— Уже не так часто, — говорю я ему, когда набираю достаточно воздуха, чтобы, кажется, действительно говорить. На мгновение я колеблюсь, потому что не знаю его. Он для меня незнакомец.

— Ты не обязана говорить со мной, но все, что ты скажешь, останется, между нами. Конфиденциальность между врачом и пациентом.

Я все еще чувствую себя немного неловко, но Мейер привел его сюда, так что он, очевидно, доверяет ему. Полагаю, это означает, что я тоже могу?

— Когда я впервые сбежала, таких случаев случалось много. Я почти уверена, что паника — это единственное, что заставляло меня двигаться первые несколько недель, пока я не нашла Томми. — Я замолкаю, гадая, знает ли он, кто это, но он улыбается в знак признания и кивает мне, чтобы я продолжала. — Бог свидетель, я тогда мало ела и спала. После Томми они все еще случались, в основном, когда мой бывший присылал цветы и записки, но даже тогда это через некоторое время прекратилось. Сегодня первый раз за долгое время. Прости.

— Тебе не нужно извиняться передо мной, Куинн. Я понимаю, ты через многое прошла. Приступы паники распространены у людей, которые пережили то же, что и ты. Совершенно понятно, что большие перемены могут вот так ошеломить тебя.

У меня вырывается сухой смешок.

— Да, что-то вроде этого.

Он смотрит на меня так, словно понимает, и это заставляет меня понять, что он точно знает, что со мной происходит. Это означает, что он входит в ближайшее окружение Мейера. Что также означает, что он мне абсолютно ничем не поможет. Только если убедиться, что со мной все в порядке. Нет, он здесь, чтобы убедиться, что я здоровая пленница.

Просто чертовски звездно.

— Ты можешь стоять? — мягко спрашивает он, и я целую минуту оцениваю свое тело, наконец киваю, когда понимаю, что могу встать, не упав ничком.

Он встает первым, предлагая мне руку, и я неуверенно беру ее, позволяя ему помочь мне подняться на ноги. Он подводит меня к кушетке, и я запрыгиваю на нее, свесив ноги с бортика, как ребенок на слишком большом для них стуле.

— Итак, давай начнем с самого начала, хорошо? — мягко говорит он, улыбаясь мне своими добрыми глазами, внимательно наблюдая за мной.

— С начала? — Спрашиваю я, немного сбитая с толку.

Он кивает, садится и достает из сумки ноутбук, открывает его и некоторое время стучит по клавиатуре, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. — В твоей семье были случаи серьезных заболеваний в анамнезе?

— Насколько мне известно, нет, — отвечаю я ему, качая головой. — Разве у тебя нет этой информации в файлах, которые, я уверена, есть у Мейера на меня?

Он снова улыбается, на этот раз чуть менее тепло.

— У меня есть кое-какая информация, но я люблю задавать свои вопросы сам.

Я киваю, не желая слишком злить его, и продолжаю отвечать на все его вопросы — от того, какие прививки мне делали в детстве, до болезней, которые у меня были, до многих, многих травм, полученных от моего отца и Трента. Странно на самом деле говорить обо всем этом так, словно это случилось с кем-то другим. Наверное, я должна быть благодарна травме за эту диссоциацию, и в кои-то веки я благодарна, что не могу этого почувствовать.

Все время, пока я говорю, его лицо ничего не выражает, и как только я заканчиваю перечислять многочисленные травмы, он кивает.

— Я бы хотел отвести тебя на несколько сканирований всего тела, чтобы убедиться, что нет переломов, которые не зажили должным образом, и ничего другого, что происходит внутри организма, учитывая обширный анамнез. Я не вижу ничего подобного в предыдущих записях.

— Трент на самом деле многого не допускал, — тихо говорю я ему, глядя вниз на свои руки и пощипывая кожу большими пальцами. Я не делала этого годами с тех пор, как нашла в себе мужество оставить Трента, но, переживая все заново, я чувствую себя маленькой. Слабой. Бесполезной. В ловушке. Беспомощной.

Всего этого, как я думала, я избежала.

— Понятно, — это все, что он говорит, но что-то в его голосе заставляет меня поднять на него глаза. Его челюсть дергается там, где она сжата, но я не могу сказать, злится он на меня или нет, поэтому я молчу. — Давай возьмем немного крови, а потом я перейду к твоим анализам. Есть ли какой-нибудь шанс, что ты беременна?

Я издаю смешок и качаю головой.

— Конечно нет. Я принимаю противозачаточные.

— Был незащищенный секс, даже при приеме противозачаточных?

Я открываю рот, чтобы сказать "нет", затем мысленно проклинаю себя.

— Да, но это было давно, и с тех пор у меня были месячные как обычно.

Он кивает, продолжая стучать по своему ноутбуку.

— Хорошо. Я все равно проведу тест, поскольку все равно буду брать кровь, но я не вижу в этом серьезного риска, если у тебя были месячные. Какие противозачаточные ты принимаешь?

— У меня имплантат, — говорю я ему, постукивая по своей руке. — Хотя, я думаю, его скоро придется менять.

— Могу я предложить поменять его? В любом случае я буду посещать тебя довольно регулярно, так что с записями проблем не будет, но я знаю множество женщин, у которых были проблемы с имплантатом, и я бы предпочел, чтобы тебе не пришлось с этим сталкиваться.

— Проблемы?

— Девяностодневный период — один из тех, о которых мне говорили, — говорит он, морщась.

— О, черт возьми, нет, — говорю я с содроганием. — Ни в коем случае. Поменяй меня местами. Пока у меня нет промежностных гоблинов, мне все равно.

Он посмеивается над моим очевидным ужасом или, может быть, над моей формулировкой, но я слишком напугана, чтобы обращать на это внимание. Это звучит как буквальный ад на земле.

— Хорошо, мы сделаем это сегодня. Давай начнем, хорошо?

Он берет у меня кровь, удаляет имплантат, делает мне укол в задницу, который обжег сильнее, чем я ожидала, наряду с множеством других уколов. Один из них был мне в спину и причинял адскую боль. Он действительно намотал кучу многословной чуши медицинскими терминами о том, что он делал, но большая часть этого прошла мимо моей головы.

— Я поговорю с Мейером о том, чтобы отвезти тебя в больницу на сканирование, но в остальном, я думаю, ты можешь идти. Как только я получу результаты твоего анализа крови, я дам тебе знать, если мы что-нибудь обнаружим, но, по моим наблюдениям, ты, похоже, в добром здравии.

Я спрыгиваю с кровати и киваю.

— Я так и сказала.

— И, как я уже сказал, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Чувствуя себя неловко, я направляюсь к двери, открываю ее, прежде чем снова повернуться к нему.

— Ну, спасибо, я думаю. Скоро увидимся.

— Скоро. И помни, никакого незащищенного секса по крайней мере в течение семи дней, пока не подействует прививка.

Я отрывисто смеюсь:

— Да, никакой опасности в этом нет, — говорю я ему, прежде чем открыть дверь и обнаружить, что коридор пуст. Мое сердце танцует в груди от мимолетной возможности обрести свободу.

Я практически бегу по коридору, оставляя доктора одного, и направляюсь в комнату, которую мне выделили. Возможно, это все еще клетка, но прямо сейчас никто не знает, где я, и я собираюсь цепляться за этот маленький кусочек свободы изо всех сил.