Секреты, которые мы храним

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Завтра гала-концерт, а я в растерянности. Можно даже сказать в панике. Несмотря на то, что я почти не думала об этом с тех пор, как мы ходили по магазинам, потому что они втроем заставляли меня быть такой занятой и отвлекаться на планы оформления комнаты, в которую они меня сегодня переселяют, на тренировки, в том числе на то, с Рори, что было чертовски весело, потому что, очевидно, я естественная, и это круто — и просто обычные занятия для тела.

Я люблю их за это, потому что сегодня у меня впервые есть время простоя, и, о чем я могу думать, — это о завтрашнем дне, который выводит меня из себя. Мейер уже сказал мне, что у него есть кто-то, кто придет в дом, чтобы помочь мне с прической и всем остальным, за что я благодарна, потому что мои корни официально в беспорядке, и я никак не смогу пойти на гала-концерт с такими отросшими волосами. Боже, это так поверхностно, и я отчасти ненавижу саму мысль об этом даже в моей голове, но также, гала, но это не значит, что я не беспокоюсь.

Платье висит в моем новом шкафу, в сумке для одежды, вместе с парой туфель на каблуках зеленого цвета, которые мы нашли в Интернете, с золотым акцентом и идеально подходят к платью. Обычно я не в восторге от пары туфель, но даже я могу оценить, что кружевные красавицы изысканны и так хорошо сочетаются с платьем, что это почти непристойно. Забавнее, что на самом деле их нашел Хантер, но, думаю, с каждым днем я узнаю о них все больше.

Я все еще остро осознаю, что я многого о них не знаю, что, скорее всего, есть некоторые вещи, о которых я, вероятно, никогда не узнаю. Я также чувствую, что за последние две недели мы стали намного ближе, и я, наконец, чувствую, что они мои парни. Все еще такая странная мысль. Называть их парнями — это так по-школьному, но у меня нет другого слова для этого. Тот факт, что их у меня трое… что ж, я обдумываю это, но только в том смысле, как это будет воспринято за пределами этих стен, потому что здесь никто и глазом не моргает о моих отношениях с каждым из них.

Стук в дверь отрывает меня от моих маниакальных мыслей, и я улыбаюсь, когда Мейер входит в комнату с телефоном в руке.

— У меня для тебя сюрприз, Котенок.

— Сюрприз? — Спрашиваю я, чувствуя себя избалованной, потому что он так добр ко мне, а я все еще наполовину жду, когда упадет вторая туфля.

Он поднимает свой телефон, и я вскрикиваю, когда вижу лицо Шаи во время видеозвонка. Я бросаюсь через кровать, и он встречает меня посреди комнаты, чтобы передать мне свой телефон.

— Верни его мне, когда закончишь. — Он целует меня в лоб, прощается с Шаи и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Я падаю обратно на кровать, ухмыляясь, как идиотка, на экран, а затем тут же разражаюсь слезами. Шай смеется, по ее лицу тоже текут слезы.

— Вау, я думала, что я была в беспорядке, — шутит она сквозь слезы, и я наполовину смеюсь, наполовину всхлипываю в ответ.

До этого самого момента я не осознавала, насколько одинокой я чувствовала себя с тех пор, как она ушла. Большую часть своей жизни я провела без близких подруг, так что я не скучала по этому. Я все еще не до конца осознала, что Йен солгала мне, поэтому я ее не видела, но мы с Шай соединились так мгновенно, и нам было так комфортно друг с другом, как двум родственным душам. Когда она ушла, я, очевидно, поддержала ее, потому что это было то, в чем она нуждалась, и я просто как бы спрятала эти эмоции подальше, когда надела свой степфордский костюм. (отсылка к фильму "Степфордские жёны"). Казалось, всем было бы легче, если бы мои эмоции по поводу происходящего помещались в коробку, которую я обматывала цепями и бросала в озеро отчаяния в глубинах моего разума.

Но, увидев ее сейчас, невозможно не заметить, насколько одинокой я себя чувствовала несмотря на то, что видеть ее лицо приносит мне столько долбаной радости.

— Я так сильно по тебе скучаю, — говорит она, и я икаю, вытирая лицо, как сумасшедший.

— Я тоже по тебе скучаю. Как ты себя чувствуешь?

Она улыбается мне, слезы высыхают на ее щеках.

— Как будто я готова лезть на стены, чтобы вырваться из этого места. Я ценю Мейера за то, что он позаботился о том, чтобы я получила необходимую помощь, потому что я думала, что мне уже давно не нужно возвращаться в подобные места, но я оооочень готова вернуться домой.

— Они скоро разрешат тебе вернуться домой? — Спрашиваю я, стараясь не слишком на это надеяться. Конечно, я проводила массу времени с ребятами, и это было потрясающе, но что я обнаружила за то короткое время, что провела с Шей, так это то, что нет ничего лучше, чем найти своего друга, вторую половинку, того человека, который просто завоюет тебя. Человек, который понимает, что вы чувствуете, даже когда вы не можете выразить это словами, понятными большинству людей. Человек, чьи тени и демоны совпадают с вашими таким образом, что вам не нужно объяснять причины, по которым вы можете слишком остро отреагировать на что-то, что кажется пустяком, но при этом не моргать, когда происходит что-то, что сломило бы большинство людей, потому что именно так работает ваш мозг.

— Одна неделя. Всего одна неделя, и тогда я свободна!

— Да! Это отличная новость. Как у тебя получилось созвониться сейчас? Я пишу тебе уже несколько месяцев.

— О, у меня нет телефона. Он в шкафчике со всеми остальными моими вещами, которые не являются одеждой, с которой я приехала. Мне разрешены такие звонки только с мамой и Мейером, и даже тогда они очень ограничены. Правда, я не игнорировала тебя, я бы никогда…

Я ухмыляюсь, видя ужас на ее лице.

— Все в порядке, я знаю, что ты бы не стала. К тому же это не значит, что ты не имела дела с кучей всякой всячины, моему чересчур думающему мозгу было просто любопытно.

— О, я это полностью понимаю. А теперь давай, выкладывай, расскажи мне все, что произошло с тех пор, как я ушла… Если только это не включает член моего брата, потому что мерзко. И нет, это не распространяется на двух других, потому что они мне как братья, и это все равно странно, но это другое. — Она корчит гримасу, высовывая язык, и я снова смеюсь, тяжесть, о которой я даже не подозревала, спадает с моих плеч.

Мы разговариваем, как мне кажется, часами и всего лишь секундами одновременно, прежде чем медсестра говорит ей, что ей нужно закончить разговор.

— Я хочу так много твоих фотографий во всей красе. Держу пари, ты выглядишь чертовски сексуально в этом платье. Звучит красиво.

— Хорошо, будут тебе фотографии, — обещаю я, стараясь, чтобы мое разочарование из-за того, что ей приходится уходить, не отразилось на моем лице. — И еще всего одна неделя, и мы сможем наверстать упущенное по-настоящему.

— Черт возьми, да, мы так и сделаем. Скажи этим мальчикам, чтобы они наслаждались следующей неделей, потому что, как только я вернусь домой, я ненадолго украду тебя. — Она подмигивает мне, заставляя меня снова хихикнуть. — Мне лучше уйти, пока сестра Рэтчед не вернулась и не увидела, что я все еще здесь. Люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю, до скорой встречи! Веди себя хорошо, чтобы тебя все-таки выпустили!

— О, я всегда веду себя хорошо, — говорит она, подмигивая, затем машет рукой, и экран на секунду становится серым, прежде чем вернуться к главному экрану Мейера.

Я немного сдуваюсь, потому что скучаю по ней, но решаю смириться с этим, потому что неделя — это ничто, и не то чтобы у меня было недостаточно дел до этого, между гала-концертом и тренировкой, я уверена, что все пройдет достаточно быстро.

Встав с кровати и выйдя из комнаты, я направляюсь в кабинет Мейера, чтобы вернуть ему телефон. Я стучу в дверь, жду секунду, прежде чем открыть ее, и улыбаюсь, когда вижу, что он что-то печатает на своем компьютере.

— Все хорошо? — спрашивает он, когда поднимает глаза и видит, что это я.

— За гранью хорошего, — говорю я ему с улыбкой, пересекая комнату и возвращая ему телефон. — Мы можем забрать ее из аэропорта, когда она вернется, верно?

Он улыбается мне и кивает. — Да, если это то, чего ты хочешь. Я не уверен, что могу отказать тебе в чем-либо на данный момент. — Он протягивает руку и хватает меня за талию, притягивая к себе на колени. Я прижимаюсь к нему, прислоняясь головой к его груди.

— О, я в этом не сомневаюсь, — поддразниваю я. — Совершенно уверена, что ты справишься.

Он наклоняет голову, его улыбка смягчается.

— Ты права, я мог бы. Хотя, возможно, мне бы это не так понравилось.

— Может быть, — шучу я, показывая ему язык.

— Разве это ужасно, что из-за твоего нахальства мне просто хочется выебать это из тебя? — Его вопрос звучит низким рокотом, когда он прижимается губами к моей щеке, и дрожь пробегает по моей спине.

— Может быть, но, может быть, я убегу от тебя и посмотрю, что ты тогда почувствуешь.

Его хватка на моей талии усиливается, и я сжимаюсь в предвкушении, готовая подтолкнуть его к точке невозврата.

— Такая дразнилка.

— Дразню, а может быть и нет, — бормочу я, ерзая у него на коленях ровно настолько, чтобы заставить его задержать дыхание. — Ослабь хватку, и ты увидишь, дразню я тебя или нет.

Он кусает меня за плечо, прежде чем ослабить хватку, и я замираю на секунду, прежде чем соскочить с его колен и пересечь комнату к двери.

Он наклоняется вперед, его глаза темнеют, когда он наблюдает за мной, как за добычей, которой он хочет меня видеть, и мой пульс учащается от возбуждения. Низкое рычание, исходящее от него, подстегивает меня ровно настолько, чтобы подтолкнуть его еще немного, зная, какой веселой будет награда. Я поворачиваю ручку, чтобы убедиться, что смогу убежать до того, как он встанет со стула, затем подмигиваю ему.

— Готов или нет, держу пари, ты меня не догонишь.

Я потратила весь день на то, чтобы меня натирали воском, выщипывали брови, красили волосы, стригли, укладывали, делали макияж и подбирали платье и туфли. В данный момент мы находимся в лимузине перед каким-то огромным, но потрясающим историческим зданием, ожидая своей очереди выйти из машины и попасть на гала-концерт. Последние пять минут у меня сводит живот, несмотря на хорошее настроение парней и общую расслабленную атмосферу в машине.

Хуже всего то, что я не могу понять, почему мне так не по себе, кроме ощущения надвигающейся гибели. Спасибо тебе, мой прекрасный, катастрофизирующий мозг, за то, что ты превратил веселую ночь в буквальный конец света. Я почти уверена, что мне удалось подавить большинство внешних признаков того, что я чувствую, потому что ребята по-прежнему ведут себя нормально, и я благодарна им за это, потому что я поклялась загнать это чувство в угол, прежде чем выйду из машины. Я отказываюсь быть причиной того, что их хорошее настроение будет испорчено или наш вечер испорчен. Хотя я уже знаю, что они не стали бы винить меня за это, я бы побила себя за это, а потом, вероятно, почувствовала бы себя еще хуже, потому что они были так добры ко мне.

Я смотрю в окно, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и когда мы доходим до красной ковровой дорожки, ведущей вверх по ступенькам, кто-то подходит к двери. Прежде чем они хотя бы дотрагиваются до ручки, меня тянут обратно к Мейеру, а Рори сползает с сиденья сбоку лимузина, так что он один оказывается у открывающейся двери.

— Безопасность превыше всего, Котенок.

Прислоняясь к нему спиной, я закатываю глаза.

— Совершенно уверена, что парень, открывающий дверь, не попытается сбежать со мной.

— Я не думаю, что ты видела себя в этом платье. Особенно с твоими волосами, вот так заколотыми сзади. Поверь мне, мы чуть не пропустили сегодняшний вечер совсем. — От его шепота мне на ухо по спине пробегает дрожь.

— Давай, ловкач, пора идти, — дразнит Хантер, выходя вслед за Рори из машины. Он ждет, предлагая мне руку, за что я благодарна, потому что, несмотря на то, что последние несколько дней практиковалась ходить на этих каблуках, чтобы примерить их, я все еще не чувствую себя в них элегантным и грациозным существом.

Мейер выходит следом за мной, обнимая меня за талию, в то время как Хантер продолжает держать меня за руку, а Рори стоит впереди, как будто охраняет меня. Срабатывают вспышки фотоаппаратов, когда парни ведут меня вверх по лестнице. Момент за гранью сюрреализма. Я не понимаю, почему здесь собрались СМИ, но, полагаю, Мейер сказал, что это был политический сбор средств, так что, вероятно, в этом есть смысл.

За исключением того, что если бы они сфотографировали меня и действительно запечатлели мое лицо несмотря на то, что Рори был передо мной, Трент мог бы найти меня. Меня охватывает паника, кажется, впервые за целую вечность, и я спотыкаюсь. Мейер и Хантер поддерживают меня прямо, но я не могу унять дрожь в ногах.

Мы заходим внутрь, и они тут же отводят меня в сторону.

— Ты в порядке, Куинн, — мягко говорит Рори, поглаживая меня по щеке, в то время как Мейер обнимает меня сзади, а Хантер продолжает держать меня за руку. — Твоя фотография не попадет ни на одну камеру, если им удастся тебя заполучить. У нас уже все готово. Он тебя не найдет. Даже если бы он это сделал, мы бы разобрались с этим до того, как он доберется до тебя. Томми следит за ним и будет держать нас в курсе.

Мое сердце колотится о ребра, и, хотя его слова кажутся моему мозгу логичными, мое сердце, кажется, не хочет воспринимать их прямо сейчас. Я делаю еще несколько вдохов, пока они окружают меня, и паника начинает отступать.

— Прости, — бормочу я, глядя в землю, когда наконец могу говорить.

— Тебе не нужно извиняться, Ангел, — твердо говорит Хантер. — Он облажался с тобой, и потребуется больше, чем несколько месяцев терапии, чтобы справиться с этим.

— Но Рори прав, — шепчет Мейер мне на ухо. — Даже если бы он нашел тебя, мы бы с этим справились. Тебе не нужно бояться. Больше нет. Мы никому не позволим причинить тебе боль.

Я делаю глубокий вдох и задерживаю его на счет "три", прежде чем отпустить, повторяя это несколько раз, прежде чем, наконец, снова взять себя в руки, даже если я все еще чувствую легкую дрожь.

— Спасибо тебе, и я знаю, ты говоришь, что мне не нужно извиняться, но я все еще извиняюсь. Предполагалось, что это будет веселый вечер, а я взбесилась и испортила все еще до того, как мы переступили порог.

— Ты ничего не испортила, Котенок. Мы должны были предупредить тебя о средствах массовой информации. Прости, — говорит Мейер, сжимая мою талию. — Поверь мне, когда ты прижимаешься ко мне, это совсем не трудно.

Хантер смеется, а Рори качает головой, в то время как я закатываю глаза.

— Я даже не знаю, что на это сказать.

— Ты хочешь вернуться домой? — спрашивает он, и я знаю, что если я скажу "да", мы все заберемся обратно в машину, и они больше ни слова не скажут о той ночи и никогда не заставят меня чувствовать себя виноватой из-за того, что я не осталась, но я не потратила весь день на то, чтобы быть на волосок от смерти, чтобы вернуться домой при первом же препятствии. Особенно когда они так уверены, что я здесь в безопасности.

— Нет, — решительно отвечаю я. — Ты сказал, что Томми следит за ним, и я верю этому. Томми сказал бы мне, если бы что-то было не так, и я верю, что вы, ребята, защитите меня.

Я отмахиваюсь от маленькой придирки, что с тех пор, как я получила весточку от Томми, были напряженные минуты, но я уверена, что они трое поняли бы, если бы что-то было не так.

Верно?

Абсолютно, верно. Дыши, Куинн, мы принарядились, пойдем попробуем насладиться ночью.

— Пойдем устроим вечеринку. К тому же ты сказал, что еда будет вкусной, а я умираю с голоду.

Хантер ухмыляется мне, качая головой.

— Конечно, тебя здесь держит еда.

— Эй, хорошая еда не должна пропадать даром, — поддразниваю я, быстро показывая ему язык, когда Мейер отпускает меня и подходит ко мне, прежде чем снова обнять за талию.

— Тогда пошли, Котенок. Пойдем, покажем этим богатым придуркам, как хорошо ты выглядишь, и пусть они на одну ночь пожалеют, что не мы.

Я закатываю на него глаза, но ничего не говорю, потому что знаю, что он просто возразит мне. Вместо этого я расправляю плечи и высоко поднимаю голову. Эта толпа может подумать, что я здесь не подхожу, но я подхожу этим троим, куда бы они ни пошли, и это единственное знание, которое мне нужно, чтобы пережить все, что ждет меня до конца этой ночи.

Пока что эта ночь была намного веселее, чем я ожидала. Я танцевала, смеялась и наслаждалась компанией моих парней. Я имею в виду, что мне также до слез надоели некоторые разговоры, в которые я была посвящена, но я принимаю хорошее за плохое, тем более что хорошее перевешивает это.

Мейера утащил политик несколько минут назад, когда убирали посуду после ужина, и вскоре после этого Рори отправился пытаться спасти его, оставив меня с Хантером, который придумывал фальшивые истории для светских львиц, присутствующих здесь сегодня вечером. Сказать, что это было забавно, было бы чудовищным преуменьшением. Я смеялась так сильно, что чуть не плакала.

Еда тоже была божественной. Сейчас на меня смотрит мой десерт, и мне интересно, сколько его я смогу съесть, не вылезая из этого платья.

— Однажды ты будешь смотреть на мой член так же, как на этот брауни, — бормочет Хантер, и я так громко смеюсь, что остальные за столом оборачиваются ко мне. Я отчасти довольна мнением людей, присутствующих здесь сегодня вечером, и часть меня хотела бы, чтобы Шая была здесь, потому что наблюдать, как она наматывает круги вокруг этих людей, было бы здорово, но также я бы не хотела, чтобы она засыпала из-за какого-то скучного разговора.

— Разыгрывай свои карты правильно, — тихо говорю я ему в ответ. — И, может быть, я посмотрю на твой член вот так, прежде чем подавлюсь им. Может быть, даже до того, как мы уйдем отсюда сегодня вечером.

Его глаза расширяются, ложка на полпути ко рту, он застывает, почти не веря своим глазам. — Начнешь давать подобные обещания, Ангел, и я оторву тебя от этого стола быстрее, чем ты успеешь сказать — бу.

— Бу-у-у, — поддразниваю я, прежде чем откусить кусочек брауни. Я стону, когда горечь темного шоколада смешивается с терпким малиновым пюре. Черт возьми, это хорошо.

— Еще раз так застонешь, и ты не доешь десерт, — обещает Хантер, его рука скользит вверх по разрезу моего платья, пальцы ласкают кожу у вершины моих бедер.

В эту игру могут играть двое.

Я использую другую руку, чтобы съесть еще один кусочек брауни, постанывая, когда потираю его член через штаны. Он резко выпрямляется на своем стуле, и я ухмыляюсь ему, когда его глаза прищуриваются при взгляде на меня.

— О, Ангел, ты понятия не имеешь, насколько плохо ты играешь с огнем.

— Я почти уверена, что не умею, — поддразниваю я в ответ. — Может быть, мне просто нравится идея обжечься.

Его глаза практически светятся, когда он смотрит на меня, все его тело наклоняется ко мне. Я чувствую исходящее от него возбуждение и предвкушение.

— Хочешь поиграть, Ангел?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — невинно говорю я, хлопая ресницами. — Игры на самом деле не моя стихия.

— О, я почти уверен, что знаю, как привлечь тебя к командным видам спорта, Ангел. На самом деле, держу пари, я могу заставить тебя кричать здесь так же громко, как ты кричала той ночью в лифте, хотя ты очень старалась этого не делать.

Мои щеки пылают, а его ухмылка в ответ говорит о том, насколько ему нравится моя реакция на него.

— Никогда, — настаиваю я. — Не думаю, что ты даже заставил меня так сильно кончить той ночью. Это от текилы у меня помутилось в голове. Наверное, ты не смог бы заставить меня кричать, даже если бы попытался. — Травить его таким образом веселее, чем я думала, даже если это все еще кажется немного непривычным. Особенно в таком месте, как это.

— О, правда? — Спрашивает он, наклоняясь так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. — Хочешь проверить свою теорию, Ангел? Потому что я более чем готов принять этот конкретный вызов.

— И как именно ты предлагаешь предоставить тебе эту возможность? — Спрашиваю я, медленно облизывая губы, его глаза жадно следят за этим движением. — К тому же, разве не я должна была пожирать тебя, как пожираю свой десерт? — Я откусываю еще кусочек, снова постанывая. Отчасти для эффекта, отчасти потому, что это настолько хорошо.

— О, Ангел… Я позволю тебе поглотить меня хорошо и справедливо, не волнуйся. Я и не думал отказывать тебе. А теперь, как насчет того, чтобы пойти в ванную, и подождать меня. Я быстро.

Я с минуту смотрю на него широко раскрытыми глазами, гадая, серьезно ли он, но когда он выдерживает мой взгляд, я знаю, что это так. Волна дурного предчувствия захлестывает меня, но подавляю его. Играть с ним намного веселее, чем поддаваться страху. Страх отнял у меня достаточно сил, я не собираюсь позволять ему продолжать побеждать.

Откусывая последний кусочек брауни, я вытираю рот салфеткой, как настоящая леди, затем встаю и, не говоря ни слова, выхожу из-за стола. Меня охватывает трепет от перспективы игры, в которую мы играем, потому что именно в этом и заключается жизнь. Весело, захватывающе, с риском.

Я чувствую на себе его взгляд, когда направляюсь ко входу в комнату и замечаю ванную слева, прямо рядом с тем местом, где они втроем ютились вместе со мной, когда мы пришли.

По крайней мере, это будет гораздо более приятным воспоминанием о прошедшей ночи.

Я ныряю в ванную и встаю перед зеркалом, поправляя волосы, смеясь над явным волнением на своем лице. В момент безумия я наклоняюсь вперед и снимаю трусики, потому что почему бы не сделать это немного веселее.

У меня перехватывает дыхание от волнения, когда открывается дверь, и я выпрямляюсь, бросая взгляд в зеркало, готовая увидеть своего светловолосого Адониса.

За исключением того, что то, что я вижу, превращает мою кровь в лед, и я застываю на месте несмотря на то, что все внутри меня кричит мне бежать.

Трент делает шаг вперед, пистолет в его руке прижат к моей спине, и меня тошнит, когда он наклоняется вперед и нюхает мои волосы. Именно тогда я замечаю брызги крови на его белой рубашке. Он одет в смокинг, только галстук на шее ослаблен, а на плече пиджака прореха.

Этого не может быть.

Предполагалось, что Томми будет наблюдать за ним.

Как он здесь оказался?

Ледяной страх пробегает по моему позвоночнику, и каждая частичка меня, которая тренировалась бороться с ним, замирает. Я могу драться, но не могу убежать, как будто все отключается, и я даже не могу закричать.

Он проводит носом по моей щеке, и я давлюсь, сглатывая подступающую рвоту. Он забирает трусики из моих пальцев и прижимает их к своему лицу, сильнее вдавливая пистолет мне в спину. Взглянув на трусики в своей руке, его садистская ухмылка становится шире.

— О, милая, я знал, что ты будешь скучать по мне, но не думал, что это будет так сильно. Мне потребовалось многое, чтобы добраться до тебя, но я завел нескольких новых друзей, которые помогли. Даже если для этого пришлось пролить немного крови, мы оба знаем, что это не удержало бы меня от тебя после стольких лет.

Мое сердце замирает, потому что я не знаю, о ком он говорит.

Томми?

Хантер?

Он уже должен быть здесь.

Почему его здесь нет?

Он слегка шевелится, и мою голову пронзает боль. Мне требуется секунда, чтобы увидеть это в зеркале, пистолет над моей головой, в том месте, куда он меня ударил. Мое зрение начинает затуманиваться, и я чувствую слабость в ногах. Я пытаюсь ухватиться за стойку, оставаться в сознании, выиграть время, чтобы кто-нибудь, кто угодно, нашел меня. Хоть кто-то.

Но затем я вижу шприц в его руке, и в мгновение ока жгучая боль пронзает мою шею, когда он вонзает его в мою плоть.

— Я представляю, что после того, как ты распутничала, у тебя появилось множество новых вещей, которые ты можешь мне показать. Теперь спи. Я уберусь отсюда, пока один из твоих маленьких головорезов не решил прийти и найти тебя. К тому времени, как ты проснешься, мы будем дома. Ты принадлежишь мне, Куинн. Тебе следовало бы знать лучше, но я собираюсь сделать так, чтобы ты никогда больше не смогла меня бросить.

Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur