Дербент представлял собой довольно большую крепость и ближайшее поселение, расположенное на узком пространстве между морем и горами. Парни снова отправились на базар, но теперь уже не тратили время даром и смотрели на всех магическим зрением. Как обычно, никаких успехов они не достигли, пока кривые проходы не привели их к торговцам рабами, среди которых засветилась красная аура, принадлежавшая мужчине средних лет, говорящему на каком-то диалекте фарсского языка.
Парни остановились в непродолжительном недоумении, поскольку внешний вид невольника не внушал уверенности, что он переживёт долгое морское путешествие даже если Берхард будет всеми силами стараться поддерживать его здоровье. Но торговец запросил за него небольшую цену и ромеи согласились, поторговавшись для вида. Мужчине объяснили, что его новые хозяева родом из Ромейской империи, и уже через день они поплывут домой, и что никакой тяжёлой работой заниматься его никто не будет заставлять, чему тот несказанно обрадовался.
На следующий день парни снова отправились в город. Вдоволь находившись по базарным рядам, они увидели продавца уличной еды, источающей настолько аппетитные запахи, что молодые люди не удержались и купили себе по большой лепёшке с овощами и мясом. Усевшись подальше от снующих туда-сюда людей, они с жадностью стали поглощать пищу, а насытившись, почувствовали желание вздремнуть в тени.
Пробуждение было тяжёлым и неприятным – руки-ноги были связаны. В довольно тёмном помещении кроме них было ещё несколько человек. Матис попробовал позвать на помощь, но соседи-невольники дали понять, что это небезопасно. Некоторые же из них рассказали, что они тоже очутились во власти дербентского работорговца, после того, как попробовали на базаре уличную еду.
– Скоро придёт надзиратель, – добавил какой-то мужчина, – и будет выводить каждого на осмотр и последующую оценку.
– Мы же свободные люди! – возмутился Берхард, – Какое право они имеют захватывать нас?
– В Дербенте никого не волнует кто ты, если тебя продают на невольничьем рынке, – объяснил мужчина. – Даже если начнёшь громко кричать и требовать, то заткнут рот кляпом, а покупателям скажут, что ты выдумываешь о себе небылицы.
Действительно, примерно через час дверь открылась и наружу стали выводить по несколько человек. Вскоре очередь дошла и до братьев, которые под шумок потащили за собой и Урюрвкоса.
Пройдя через длинный коридор их затолкали в просторную комнату, где на невысоком помосте сидел крупный мужчина, неторопливо поедающий какое-то блюдо, похожее на плов. С его коротких пухлых пальцев капал жир, которыми, время от времени, он поглаживал по своим волосам.
– Интересный товар! – узкие глазки работорговца заблестели на его потном лице. – Откуда вы родом?
– Мы из Ромейской империи, – ответил за всех Берхард. – Ты не имеешь права нас захватывать и продавать.
– Вы оказались в загоне для рабов, – неторопливо и с ленцой ответил мужчина. – В Дербенте это достаточный повод для того, чтобы перестать думать о вас, как о свободных людях.
Толстяк ещё раз запустил свою ладонь в плов, запихал всё в рот и облизал пальцы. Его заинтересованный взгляд переходил с одного пленника на другого и довольно скоро он обратился к двум подручным:
– Развяжите их, я хочу получше рассмотреть на их тела.
– Хозяин, – начал один из них, – ты же сам запрещаешь развязывать пленников, чтобы они чего не учудили.
– Да что они смогут сделать? – работорговец лишь хмыкнул. – Твоя рука толще ляжки любого из них,– и, махнув лоснящейся от жира рукой, повторил – Развязывайте.
– Матис, Урюрвкос, приготовьтесь их атаковать, – тихо промолвил на языке аборигенов Собачьих островов Берхард, растирая затёкшие руки.
– Интересно, – произнёс довольный толстяк. – Подойди ближе, – и он ткнул пальцем в Берхарда.
Один из подручных подтолкнул парня и прошёл несколько шагов вперёд вместе с ним. Торговец сделал было попытку встать, но съеденного плова было слишком много и он остался сидеть на подушках, лишь взглядом рассматривая пленника.
– Атакуйте! – чётко произнёс Берхард и почти сразу увидел краем глаза, как ближайший к нему громила со стоном падает на пол, а узкие глаза толстяка вдруг стали круглыми.
Удар ногой в широкую переносицу повалил работорговца на спину, а из его рта толчками стала выходить наружу рвотная масса, мешая разбитому носу дышать. Через несколько мгновений толстое тело перестало дёргаться навсегда, а в воздухе начал разноситься противный запах горелого сала.
– Надо обыскать трупы, – начал командовать Берхард. – Вдруг, найдётся какое-нибудь оружие. Вы начнёте всех бить огнём, а я буду подстраховывать.
С тел охранников сняли короткие, но тяжёлые дубинки, а у толстяка нашёлся лишь небольшой нож, которым он разрезал лежащие на подносе фрукты. Вооружившись, парни пошли дальше вдоль коридора и вскоре оказались перед дверью, выходящей на задний двор. Смеркалось, с базара доносились редкие разговоры, а неподалёку виднелась фигура какого-то человека, жизнь которого прервали два огненных шара. Ближайший сарай был закрыт на замок.
– Вероятно, другие подручные отпущены в таверну, – предположил Берхард. – А, возможно, других помощников у толстяка и нет. Давайте оттащим труп поближе к стене, чтобы его не заметили проходящие.
– Надо быстрее уходить отсюда, – подал голос молчавший до этого Урюрвкос.
– Надо, – согласился Матис, – Но вначале следует освободить невольников.
– Это может быть опасно, – заметил Берхард, – но попытаться стоит. Многие из них попали сюда тем же путём, что и мы.
Парни вернулись в здание и, взяв факелы из комнаты, где лежал труп толстяка, пошли в сторону комнаты с пленниками. Войдя, они объяснили сидящим изменившуюся ситуацию и начали разрезать путы. Предупредив несколько раз, чтобы никто не шумел, ромеи повели всех наружу.
– В том сарае, наверняка, находятся рабы, – кивнул Матис.
На двери висел замок, ключ к которому нашелся на теле ближайшего трупа. Скрипучая дверь отворилась, и всех окатил устойчивый запах нечистот. Братья уже освободили часть рабов от верёвок, когда возглас Урюрвкоса заставил их прекратить это занятие.
– Одарённый, – протянул парень руку в сторону одного из мужчин.
Действительно, зелёная аура виднелась отчётливо в плохо освещённом помещении. Братья заморгали, пытаясь осмотреть других, но нужных цветов не увидели. Когда всё было закончено, они вышли из сарая и двинулись было к проходам между рядами, дабы покинуть рынок, но их тихо окликнули. Две молодые женщины, которых они видели среди тех, кого ещё не оценил работорговец, стояли у стены.
– Почему не уходите? – спросил Берхард. – Нагрянет стража и всех повяжут.
– Нам некуда идти, – ответили девушки.
– Тогда держитесь нас и не шумите.
Утром корабль хазарского купца взял курс на север, и через десять дней ромеи высадились, чтобы самостоятельно добраться до Белой крепости и подняться на палубы своих парусников…
– Ну, рассказываете, что это за люди, которых вы сюда привезли? – начал заинтересованно расспрашивать Евпл, когда его сыновья вошли в дом. – И да, лучше начните рассказ с самого начала.
– Те мужчины – одарённые, которых мы купили, а девушки… – Матис чуть покраснел и умолк.
Пришлось Берхарду поведать рассказ с самого начала…
От былой весёлости у Евпла не осталось и следа. Он довольно долго молчал и, придя к определённому выводу, приказал накормить новых рабов и принести лёгкой еды в сад для двух молодых женщин.
– Дети, – голос мужчины заметно дрогнул, – хорошо, что всё так удачно закончилось. Я думал, большой отряд пехотинцев защитит вас всех неприятностей, но абсолютно всё предусмотреть нельзя, к сожалению.
– Мы сами виноваты, отец, – с сожалением воскликнул Матис. – Если бы мы не пошли одни на дербентский базар, то ничего этого не случилось бы.
– В том числе и те две одарённые молодые женщины, что приплыли с вами. Вот и сбылись ваши мечты о девочках, – съязвил уже взявший себя в руки Евпл. – Но речь сейчас не о них, конечно же. Поешьте и отдохните, я переговорю с теми, кого вы привезли, а потом у нас будет довольно серьёзный разговор.
– Как вы поняли, – начал обратился он к девушкам, когда те насытились, – я являюсь отцом Берхарда и Матиса. Мне хотелось бы до конца понять, почему вы решились последовать за незнакомыми вам парнями вместо того, чтобы отправиться к себе домой.
– Нас везли на помолвку, о которой наш отец договорился со своим деловым партнёром, – начала старшая из сестёр. – В Дербенте на нас напали, и что случилось с сопровождающими, мы не знаем. Смысла возвращаться одним обратно, а жили мы далеко вверх по течению Итиль, не было. Да и дом отца для нас стал уже чужим, согласно обычаям нашего племени.
– Почему тогда не направились к компаньону вашего отца?
– Мы не знали его адреса, – призналась младшая, – да и женихов тоже не знали, а твоих сыновей увидели в деле.
– Почему же ваш отец не сопровождал вас? – задал резонный вопрос Евпл.
– Он хотел, но неотложные дела задержали его. Планировалось, что он приедет через месяц после нашего приезда.
– Да уж… – невесело проговорил хозяин дома. – Представляю состояние вашего отца, когда он прибудет в дом своего делового партнёра, а вас там не увидит. Вы об этом-то подумали?
– Подумали. Но нас никто не спрашивал, хотим ли мы замуж за детей того человека, – просто сказали “собирайтесь” и всё. Хотя такова традиция нашего племени, но мало какой девушке нравится, когда её отдают за того, кого она и в глаза никогда не видела. Отец преследовал свою выгоду в заключении более тесного делового союза, а мы являлись своеобразным инструментом для этого.
– В вашем племени обучают девушек в школе? – удивился Евпл. – Слишком хорошо вы изъясняетесь для неграмотных.
– Нет, – с неким вызовом ответила, – но отец, почему-то решил, что грамотные дочери станут более прибыльным товаром.
– Хорошо, – грустно улыбнулся мужчина. – И из какого вы племени?
– Наш отец из мари, а мать из удмуртов.
– Понятно, – сказал Евпл, которому эти названия ничего не говорили. – Раз сами решили, значит, пусть так и будет. И каковы ваши дальнейшие планы?
– Мы хотели бы остаться жить здесь, – ответили девушки, смутившись…
Совет магов начал своё первое заседание в наступившем году, и Элберз оказался в числе приглашённых, хотя и не рассчитывал на то, что его позовут так быстро. Конечно же, двадцать пять старейшин в общих чертах уже знали о том, что маг им будет говорить, но такова древняя процедура, чтобы не растягивать слушание на долгие часы перед тем, как потребуется вынести решение.
Старцы слушали молча, лишь изредка восклицая, когда им был предъявлен полный текст требований Кирс. Алидар, дабы не затевать долгое обсуждение, подогреваемое особо ревностными хранителями традиций, сплотившихся вокруг прежнего главы Ормэзда, сразу прокомментировал услышанное:
– Как я понял, нам предложен союз от человека, который каким-то образом приобщился к обладанию тёмной магией, о которой лишь немногие из нас имеют довольно приблизительное представление. Этот человек, по попущению всевышнего, оказался женщиной, – Алидар обвёл взглядом сидящих старцев, но никто не посмел прервать речь председателя Совета. – Эта женщина, зная, что в нашей Империи она не имеет право голоса в присутствии мужчин, захотела иметь гарантии, что её права, которые имеются у неё, не будут попраны.
Небольшой гул от бормотаний нескольких старцев раздался в светлой зале, но он быстро стих.
– Эта женщина изъявила готовность не только помогать нам силой тёмной магии, но и выйти замуж за достойного фэридуна, с последующим воспитанием детей в наших традициях. Конечно же, её дети, познают силу тёмной магии, что послужит ещё большему укреплению фэридунов не только в Империи, но и в ближайших государствах, – председатель ещё раз обвёл всех взглядом. – Лично я, как первый среди равных, не вижу никаких препятствий для того, чтобы согласиться с таким развитием событий. Теперь прошу всех высказываться в установленном порядке…
– Ну как, отец? – Суруш сгорал от нетерпения. – Какое решение вынес Совет?
– Ты бы только слышал, сын, какими неприличными словами ругался Ормэзд! – усмехнулся Элберз. – Многие старцы были неприятно поражены, и председательствующему Алидару пришлось даже процитировать наше Исповедание: “Восхваляю благие мысли, благие слова, благие деяния, мыслимые, изрекаемые, совершаемые. Принимаю совершение всяких благих мыслей, благих слов, благих деяний. Отвергаю совершение всяких злых мыслей, злых слов, злых деяний”.
– Да ты что?! – изумился сын. – Какой позор для Ормэзда!
– Думаю, – продолжил Элберз, – что именно это непотребство уважаемого старца перевесило изначально негативное мнение, и большинством голосов Совет согласился с требованиями Кирс, – мужчина широко улыбнулся.
– Значит, – Суруш засиял как начищенный доспех личного охранника Императора, – Совет дал и согласие на брак с ней?
– Да, сын. Так что можешь собираться и ехать к своей… избраннице, – пожилой маг обнял своего радующегося сына. – Хотя, лично я думаю, это ты её избранник, – тихо пробормотал он…
Перед Кирс были открыты сундуки с различными богатыми тканями, одеяниями и драгоценностями. Женщина смотрела на все эти подарки от своего жениха и нежно улыбалась ему.
– Ты выполнил свою часть нашего уговора, Суруш, – наконец произнесла ромейка, – а я выполняю свою часть. Я согласна назвать тебя своим мужем, переехать в Империю фарсов и жить там с тобой. Конечно, вот так сразу сейчас мы туда не поедем, поскольку мне надо будет уладить множество дел не только в полисе, но и за его пределами.
Мужчина, услышав о задержке осуществления оговоренного ранее плана, не мог сдержать своего удивления.
– Ну сам подумай, мой жених, – не снимая самого приятного выражения лица, проговорила Кирс, – надо будет забрать с собой как можно больше драгоценных камней, которые накопились у дикарей. Ну не будешь же ты утверждать, что нашей семье сундук, набитый этими камнями, будет лишним? Нет? Ну и хорошо! В течении одного-двух месяцев я улажу все свои дела, и мы отправимся в твою империю.
Первый вопрос, которая хотела разрешить Кирс, заключался в том, хотела ли она порывать полностью с Лисасом или она получила от этого полиса всё, что могла. С одной стороны, дальнейшее поступление драгоценных камней, – существенный аргумент, дабы поручить своим слугам переправлять весь поступающий товар в Империю фарсов. С другой стороны, слуги, оставшись здесь одни, сразу расслабятся, и вреда от их деятельности может быть больше, чем пользы.
И не надо забывать, что если кто-то из жителей Лисаса будет знать, куда уехала их боевой маг, то это может узнать и Евпл, которому вряд ли понравится, что его бывшая ученица связалась с теми, кого он всей своей душой ненавидит из-за смерти своей первой жены. К тому же там, в Империи фарсов, её слуги-маги ещё сильнее будут к ней привязаны, а это намного важнее той прибыли от поступления драгоценных камней, которую вряд ли они обеспечат ей, оставшись здесь в полисе.
Кирс проявила завидную активность в последующие дни, посещая те племена, с которыми у неё была договорённость о поставках, и чуть ли не до дна выгребая у них запасы кристаллов. Одновременно она незаметно продавала всё имущество, которое по различным причинам не могла забрать с собой. И это не было жадностью, нет. Женщина таким образом проявляла разумную бережливость, – ей просто было жалко бросать вещи, купленные лично ею и служившие на протяжении нескольких лет.
Когда же всё было готово к отъезду, Кирс узнала одну неприятную вещь – оказывается, ей было запрещено покидать остров.