Сэр Бэзил. Задача – умереть

Глава 18

В природе все стремится к равновесию. Слышали такое, да? Или вот еще – человек ко всему привыкает.

А как еще там было? Не думай о привычке свысока? Нет, не то. Привычку свыше нам дают… дана…

Черт, я забываю цитаты. Может, всему виной время, которое я провел в игре. Я изменился настолько, что мои старые знакомые едва ли узнали бы меня теперь. Начал иначе мыслить, чувствовать, поступать, чем дальше, тем сильнее забывая то, что было ценно для меня раньше. Стал другим человеком, хотя сначала я считал, что это применимо только по отношению к моему новому телу. Не совсем человеческому, если уж на то пошло, а потом, как выяснилось, и вовсе не настоящему – но я тем более считал, что сам я, мое сознание, остается прежним.

Однако я изменился. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы понять это. Конечно, в игровой реальности нельзя было ожидать полного соответствия внешности и внутреннего мира – но с отражения на меня совершенно точно смотрели совсем другие глаза. Они стали старше, жестче. Мудрее?..

Я невольно усмехнулся, когда мои мысли приняли такой оборот. Никаких оснований подозревать себя в неожиданно появившейся мудрости у меня не было. Скорее, наоборот.

Потому что все мое преображение не шло ни в какое сравнение с тем, как изменилась Кэт. И я вместо того, чтобы попробовать как-то на это повлиять, сделать что-то – да что там, я прекрасно знал, что должен сделать. И не делал ничего. Я просто… привык.

С Кэт всегда было непросто. Даже когда я звал ее с собой в первый раз, мне было совершенно ясно, что она не будет легким, компанейским попутчиком. И хотя я не знал тогда никакой предыстории, было очевидно, что Кэт сложнее, чем остальные мои знакомые, ровесники, друзья. Потом я понял, что было причиной: Кэт побывала на той стороне жизни. Той, от которой мы все отгораживаемся всеми силами, которую не замечаем, не слышим и не видим, пока нас самих не зашвырнет туда – на сторону болезни, смерти, неудачи, одиночества и боли. Здесь, на этой стороне, люди были вместе. Но там, сколько бы человек туда ни уходило, каждый все равно оставался один.

Кэт побывала там и вернулась обратно – но, вероятно, еще в реальности, в той бесконечно далекой прошлой жизни я видел на ней клеймо этого опыта, невыразимого никакими очками. Тогда, будучи примерным гражданином светлой, ничем не омраченной стороны, я списывал это на характер – но на самом деле знал еще тогда.

Сейчас, глядя на новую Кэт в кольчуге и с глефой, я видел живое воплощение этой тихой, бессмысленной войны, постоянно идущей на другой стороне. Кэт была решительной и бескомпромиссной, жесткой и жестокой, разящей неотвратимо и смертельно – и все равно мне казалось, что она ранит как натянутая струна, а не как лезвие. Что стальная жесткость может разрушиться в любой момент. Что чем сильнее становилась Кэт, тем более хрупкой была на самом деле.

Может, поэтому я и принял ее такой. И хотя соперничество между нами, начавшееся в открытую после бергской тюрьмы, выводило меня из себя, я смирился с ним. Почти смирился. Очень часто мне почти хотелось убить Кэт – и все же единственный раз, когда я обдумал такую возможность всерьез, я тут же отшатнулся от этой мысли.

Хотя тогда я еще мог это сделать относительно легко. Но кто же знал, что на самом деле моя история – это череда упущенных возможностей.

Второго нашего «клиента» найти оказалось удивительно легко – и еще проще убить. В некотором роде, он пошел по пути Кэт – второй части ее пути, предпринимательской. Константин Гордеев, Костя со второго курса, в реальной жизни веселый и общительный, здесь тоже не пропал – он открыл трактир и удивительным образом сумел не прогореть и удержать бизнес в своих руках. Костя встретил нас лично – как опытный владелец, сходу разглядев выгодных клиентов. Разглядеть в этом толстом мужчине средних лет молодого парня, второкурсника, было куда сложнее.

– Добро пожаловать, господа и дамы, – он любезно улыбнулся Кэт. – Что я могу…

– Константин Гордеев? – перебил я. Он замер на полуслове, прищурился и перевел взгляд с Кэт на меня и обратно.

– Да, это я, – наконец, ответил он осторожно. – Чем могу вам…

– Кэт, этот твой, – бросил я, и Кэт, шагнув вперед, молниеносным движением отрубила трактирщику голову.

Несколько посетителей охнули. Девушка, разносившая пенистые кружки, упала в обморок с глухим глиняным звоном.

Некоторое время мы с Кэт стояли молча, ожидая, когда тело, голова и лужа крови исчезнут.

– Хороший удар, – похвалил я, наконец. Кэт улыбнулась.

– Следующий? – спросил я, когда мы в гробовой тишине вышли из трактира.

– Следующая, если мне память не изменяет. Твоя?

– Это будет справедливо.

– И ты сможешь хладнокровно убить прекрасную девушку? – хитро прищурилась Кэт.

– Кто сказал, что она будет прекрасной? – заметил я. – Эти двое красотой не блистали.

– В первом была некоторая интересность, – возразила Кэт.

– Это в тебе взыграла жалость к слабому.

– А в тебе не взыграет? К слабой?

– Нет. Не взыграет.

Я ошибся. И насчет красоты, и насчет жалости.

Когда мы добрались до нужного города и нужного дома, вернувшись снова в ненавистную нам обоим Айолу, я невольно переспросил Гугла:

– Ты уверен?

– Координаты совпадают, – подтвердил гном.

Я невольно глянул на Кэт, которая не сводила глаз с вывески – обнаженной красотки, чье туловище было стилизовано под красное сердце.

– Твоя очередь, – пробормотала она глухо.

– Это то, где…

– Нет, – покачала она головой. – Но я все равно не хочу туда заходить. Ты же справишься без меня?

– Конечно, – я глубоко вдохнул и направился к двери. – Как ее зовут?

– Лена Акинина.

Я вздрогнул и обернулся к Кэт.

– Лена? Леночка?

Кэт кивнула.

Если когда-нибудь мужчина не испытывал никакого желания входить в бордель с абсолютно доступными, всегда согласными и маниакально страстными женщинами, то это был я сейчас.

Внутри было душно, розово, шумно. Немолодая брюнетка, вырез платья которой был скорее рабочей формой, чем средством соблазнения, выплыла мне навстречу, пропев сладко:

– Добрый вечер!

Одновременно с приветствием дама бегло, но внимательно осмотрела меня – шрам, доспехи, кинжал на поясе, меч за спиной, – явно прицениваясь. Она снова открыла рот, собираясь предложить мне что-то, но я резко поднял руку.

– Мне нужна… – я на мгновение задумался, пытаясь представить, как нейросеть могла исказить «Елену», – Элен?

Брюнетка слегка прищурилась.

– У нас нет Элен, – сказала она уже не так сладко, начиная понимать, что денег с меня не стрясти.

Я вздохнул, залез в кошелек, достал несколько флоринов и вопросительно глянул на даму, протянув ладонь.

– Есть Элеонора, – медленно проговорила брюнетка, сгребая деньги быстрым, неуловимым движением.

Я улыбнулся и вопросительно поднял брови.

– Но она сейчас с клиентом, – закончила дама, мельком глянув на мой кошелек. Я закатил глаза, но достал еще пару монет.

– Где ее искать?

– Второй этаж, третья комната справа…

Я кивнул и пошел к лестнице.

– Но дождитесь, когда она освободится! – крикнула мне в спину брюнетка.

– В этом нет необходимости, – бросил я через плечо – и тут же почувствовал, как меня крепко схватили с двух сторон за руки. Я глянул по сторонам и увидел двух вышибал, одинаково похожих на лысых горилл. Брюнетка, которая уже больше не улыбалась, подошла ко мне.

– Дождетесь, пока Элеонора освободится, – жестко сказала она. – А будете спорить – прикажу выставить вон.

Я уже собирался дернуться – вышибалы явно не способны были бы меня остановить – когда сзади раздался тихий голос.

– Отпустите его. А то головы снесу.

Глаза брюнетки расширились – видимо, глефа Кэт произвела на нее впечатление. Она коротко кивнула, и меня тут же отпустили. Я обернулся.

– Спасибо.

– Иди, – велела Кэт. – А я тут посторожу.

– Только не увлекайся, – слабо улыбнулся я.

– Ты тоже, – хмыкнула она.

Я взбежал по лестнице, прошел по коридору, обшитому темными деревянными панелями, отсчитал третью дверь и распахнул ее.

В комнате было еще розовее и душнее, а неровный свет множества свечей выхватывал из полумрака спину и зад какого-то задохлика, объятого безупречными длинными ногами. На мое появление задохлик резко обернулся, продемонстрировав маленькое лицо, подозрительно похожее на крысиную мордочку.

– Ты, – коротко сказал я. – На выход.

Задохлик замер, явно не понимая, что ему делать. Я вынул из ножен кинжал и крутанул в руке.

– Повторять не буду.

Он тут же вскочил, лихорадочно подобрал с пола свое тряпье и проскочил мимо меня в коридор, бормоча что-то об оплаченной услуге. Безупречные ноги тем временем опустились на кровать, а из подушек в изголовье медленно поднялась блондинка в очень короткой белой шелковой ночнушке. Однако меня совсем не тянуло рассматривать все прелести безусловно роскошного тела, потому что я видел лицо. И глаза.

Совершенно мертвые, пустые глаза.

– Лена? – спросил я. – Лена Акинина?

– Что? – бесцветным голосом спросила она, но в глазах что-то дрогнуло.

– Ты – Лена? – спросил я, шагая к ней. Она слегка отпрянула назад.

– Лена? – повторила она и совсем тихо прошептала: – Что вам еще от меня нужно?

– Лена, – я сделал еще шаг. – Я из твоего мира. Меня зовут Вася, мы учились на одном курсе.

Глаза расширились.

– Я ничего не понимаю, – еле слышно сказала она.

– Все хорошо, – заверил я, хотя кинжал в моей руке не очень соответствовал этому заявлению. – Я пришел помочь.

– Как? – в этом вздохе уже было что-то похожее на жизнь.

– Я могу вернуть тебя обратно, в наш мир.

Она вдруг вся подалась вперед, встав на колени на кровати передо мной и положив руки мне на грудь.

– Правда?! – она все еще говорила очень тихо и при этом каким-то образом одновременно кричала.

А может, это я уже начал понемногу сходить с ума.

– Правда, – кивнул я, глядя в запрокинутое ко мне прекрасное и мертвое лицо.

Она упала так же внезапно, как до того поднялась – внезапно скорчившись на коленях и сотрясаясь от беззвучных рыданий. Я наклонился, схватил ее за талию, поднял и, стащив с кровати, прижимал к себе.

Кажется, любому уважающему себя герою полагается спасти и заключить в объятия роскошную полуголую красавицу. А я ведь был героем, верно?

Правда, я никогда не думал, что при этом у меня может быть так мерзко на душе.

– Ш-ш-ш, – пробормотал я в пшеничные локоны. – Все в порядке. Я тебя вытащу отсюда, обещаю.

Я поднял руку и погладил ее по волосам. И одновременно занес над ее спиной другую – ту, в которой все еще был кинжал.

Когда я спустился вниз, Кэт стояла у самых дверей – о, чудо, никого до сих пор так и не убив. Мы встретились глазами, я коротко кивнул и тут же направился к двери.

– Эй! – позвала меня брюнетка. – Что там с Элеонорой?

Я замер на пороге и медленно обернулся.

– Если не хотите, чтобы я разнес здесь все, – тихо сказал я, – не останавливайте меня.

Кажется, брюнетка поняла, что я не шутил.

Выйдя на улицу, я сразу пошел дальше, не глядя, следует ли за мной Кэт, но когда я, наконец, остановился, она была рядом.

– Знаешь, о чем я действительно сейчас жалею? – спросил я ее.

– О чем?

– Что здесь совершенно невозможно напиться.

Кэт невесело усмехнулась, а затем внезапно подошла и слегка тронула меня за руку. Я вздрогнул. Она никогда раньше не прикасалась ко мне просто так, без необходимости.

– Мы можем сделать вид, – улыбнулась она слабо.

Я улыбнулся в ответ и осторожно отнял руку. На всякий случай.

Трактир, в который мы пришли, был совершенно пустым – то ли все посетители уже разошлись, то ли игра не подразумевала, что здесь кто-то вообще должен быть. Хозяин, впрочем, присутствовал – и в безумной попытке напиться я заказал все спиртное, какое было в наличии, от эля и яблочного сидра до наливок и водки. Кэт, к моему удивлению, охотно присоединилась ко мне. Может, заранее понимала, что ничего у нас не получится. А может, ей тоже хотелось попробовать хоть немного затуманить свой разум.

Но это было совершенно бесполезно. Сколько бы мы ни пили, кроме легкости в теле и свежести, это не приносило ничего. Но я не хотел сейчас ни легкости, ни свежести. Они никак не совпадали с тем, что я чувствовал.

– Кэт, – позвал я. Мы сидели рядом на лавке у стены, отложив оружие слева и справа от себя. Кэт положила руки на стол и легла на них головой. На мои слова она повернулась ко мне, не подымаясь.

– Как ты это делаешь?

– Что?

– Музыку здесь.

Она слегка пожала плечами.

– Вспоминаю песню, которую хочу услышать, и стараюсь выпустить ее из себя.

Я задумался. В общем-то, я уже знал, какую песню хочу услышать – ту, что играла у меня в голове уже который день. Я прикрыл глаза, сосредоточился…

Тишину трактира нарушил одинокий гитарный аккорд, затем перебор, еще аккорд и еще перебор. А затем низкий, хриплый голос вступил, своей головокружительной простотой забираясь в самые дальние уголки души и выворачивая ее наизнанку.

I hurt myself today

To see if I still feel

I focus on the pain

The only thing that’s real

The needle tears a hole

The old familiar sting

Try to kill it all away

But I remember everything

What have I become

My sweetest friend

Everyone I know goes away

In the end

And you could have it all

My empire of dirt

I will let you down

I will make you hurt…[6]

– Кто это? – спросила Кэт через некоторое время после того, как прозвучал последний аккорд.

– Это Джонни Кэш. Кажется, кавер на кого-то – но я не уверен. Да это и не важно. Все равно он поет ее лучше всего.

– Хорошо, – согласилась Кэт – и почему-то мне сразу стало намного легче.

Может, она и раздражала меня до желания убить, но если она оценила Кэша, как я мог за что-то на нее злиться?

Следующие двое, которых нам предстояло убить, были совершенно неинтересными – один прибился к шайке разбойников, а второй попал в рабство. Разбойника вместе со всей шайкой я отдал Кэт, равнодушно наблюдая со стороны, как она методично вырезает одного за другим. Раба я убил, когда тот вышел из дома по поручению господина. Мы не знали, что они испытывали по поводу нашего вмешательства – ни я, ни Кэт не стали вступать с ними в беседу. Друг с другом мы тоже почти перестали разговаривать.

Иногда мне казалось, что, нарушь один из нас это молчание, и мы оба взорвемся. А иногда – что нам обоим позарез нужно выговориться. Но молчание было надежнее. Оно защищало от слов, мыслей и чувств. И позволяло нам обоим оставаться теми, кем мы теперь стали – спокойными, хладнокровными, расчетливыми убийцами.

– У нас с тобой апгрейд, видимо, – усмехнулся я, глядя на карту. – Последний живет в замке.

– Слугой?

– Да нет. По ходу, это его замок.

– Что? – удивилась Кэт. Я показал место и подписи, сделанные рядом Гуглом.

– Александр Колесников, – прочитала Кэт. – Владелец замка Камея. Что за название дурацкое? Это он сам выдумал?

– Возможно, – пожал плечами я. – Хотя они все тут не блещут оригинальностью.

– Замок, – пробормотала Кэт. – Что, опять будем переодеваться в знатных гостей?

– Зачем? – пожал плечами я. – В этом нет никакого смысла. Придем, зарежем, уйдем.

– Veni vidi vici[7]? – усмехнулась Кэт.

– Именно. Ты готова?

– Всегда готова.

– Тогда идем и покончим с этим побыстрее. Гугл, веди нас.

Кэт рассмеялась.

– Что? – повернулся я к ней.

– Представила, как ты садишься в машину и громко говоришь это в телефон.

Я усмехнулся, а затем вздохнул.

– Было бы неплохо, если бы я когда-нибудь смог так сделать.

– Боишься не заработать на машину?

– Боюсь до этого не дожить.