Шепот, что уничтожил мир

Глава 9. Печальные Привидения

Хотя похоронные практики отличаются от места к месту, между ними есть кое-что общее — отсекание связки эссенции. Когда это происходит, ушедшая персона теряет связь с миром живых и становится свободной. Те, кто лишены такого милосердия, часто становятся призраком, чье касание, намеренное или нет, приносит вред.

— Мы заняты, Рана, — проговорил мужской голос вдалеке.

— Я понимаю, Кир, — ответил женский. — У вас этой луной фестиваль.

— Ага, торговля идет хорошо и Бароны, похоже, щедры.

— Я представляю. Напитки, музыка, танцы, публичная казнь.

— Ха, ты уже слышала?

— Сеть всегда приходит подготовленной. Мы приносим соболезнования о том, что случилось с Джаколмом. Он был многообещающим предпринимателем.

— Мы работали с ним много раз, хороший тип. Не причиняешь никому вреда, занимаешься честным делом, и тут раз, какой-то маньяк тебя взрывает. Жизнь так хрупка, если подумать об этом.

— Действительно хрупка. Кто, если не мы, понимает, Кир. Наказание, по меньшей мере, свершится.

— Ему никак не выкрутиться. Обычно, мы бы избавились от него луны назад, но Бароны настояли на публичной казни во время фестиваля.

— Неужели они считают это предательство настолько серьезным?

— Ты явно не знаешь Джаки. Он местный сумасшедший. Бароны, наверное, посчитали эту идею забавной.

— Шут, что умирает в конце?

— Тобою же сказано. В любом случае, нам нужно идти. Если у тебя есть какое-то дело…

— Не этой луной. Сеть всего лишь впечатлена бдительностью дозорных Пламенного Дождя и желает сделать скромное подношение.

— Ничего себе скромное…

— Я всего лишь хочу, чтобы ты хорошо провел время этой луной, Кир.

— Спасибо, наверное. Если мы что-то можем сделать…

— Маленькое дельце. Оно, возможно, не стоит того, чтобы тебя задерживать…

— Говори уже, Рана.

— Мы слышали, что Джаки не был один на месте преступления. Он привел шпионов из Поселка.

— Они либо идеальные шпионы, либо парочка заблудившихся дурней.

— Однако, они тоже понесут наказание?

— Конечно, но их преступление менее серьезное, и факт шпионажа не был доказан. Я полагаю, это будет спираль принудительной работы на Метеорной Кузне.

— Будет нехорошо для дела, если они покинут эти стены, Кир.

— Мы не можем их тут держать вечно, знаешь ли.

— Есть более легкое решение.

— Я… вижу, что ты имеешь ввиду. Будет трудно сделать это официально.

— Не нужно идти сложными путями. Лишь результат имеет значение.

— Можем устроить, значит. После фестиваля пойдет?

— Разумеется, Кир. Не спеши. Сеть не забудет твоей помощи.

— Она никогда не забывает, не так ли… Тебе стоит идти. Мы друг друга не видели.

— Как обычно. Пусть твое дело процветает.

— И твое.

Шаги рассеялись как стая птериксов, и мать молчание вновь взяла верх. Зури соскользнула вниз по стене, жгучий холод до сих пор пульсировал в ее ухе. Она слышала веселый фестиваль за покрытой мхом стеной. Бодрая толпа, болтающие друзья, это все было вне досягаемости. Она не слушала тех веселых слов, ведь Зури услышала те слова, что значили. Прощальные слова.

Ее дыхание дрожало.

— Услышала что-нибудь, Зури? — спросил Флекс из угла.

— Джаки прощается этой луной, — грустно сказала охотница. — Затем и мы.

— Я… вижу.

В дыхании Флекса не было страха, лишь спокойное принятие. В знании своей судьбы было нечто успокаивающее, и хотела Зури сдаться новонайденному откровению. Увы, даже в этом она была врознь с Флексом.

Ее тихое рыдание было единственным звуком в этой камере. Слишком долго она жила без цветов, прямо слишком долго. Ее иссохшие губы открылись, тихо напевая глупый памфлет. Из всех вещей, она вспомнила именно это.

— Сквозь ветви судьбы, сквозь дивные виды, я встретил тебя, мой Хада Халида. Этот сон был мечтой, теперь он прокажен, твой лик мне более незнаком. Пройдя испытания, пройдя все тревоги, мы стали чужими, стоя у дороги…

— Видимо поэтому Рона никогда не читала нам дальше пятидесяти страниц, — ностальгически сказал Флекс. — Эта книга более депрессивная, чем я думал.

— Разве не этим мы стали, Флекс? Вместе навеки в землях без спешки… но как чужие.

— Не чужие, — сказал Флекс. Шелестя цепями, он прополз через камеру, садясь рядом с охотницей. Его плечо подтолкнуло ее. — Мы до сих пор близки, Зури.

— Ты мог бы просто притвориться… — она тихо пробормотала.

— Ты имеешь ввиду…

— Я несу чушь, не обращай внимания.

Как в старые добрые луны, ее голова упала на его плечо. Без умиротворения в этот раз, лишь дерганное дыхание и глубоких глоток.

— Я серьезно хочу извиниться, — прошептал Флекс после тишины.

— Я не знаю о чем ты, Флекс, — ответила Зури безжизненным голосом. — Ничего не было.

— Верно… — Он вздохнул. — Ты… помнишь ту полную луну? Тогда, на мосту.

— Да, помню.

— Мы сидели как здесь. Твои ноги болтались в воздухе поверх вишневого сада. Мы Расковали свои глаза, и красное небо стало синим. Мир пел. Чувствуется, что это было так давно… Ты помнишь это, Зури? Будто бы мы были счастливы, и все время мира было впереди.

Охотница не смогла удержать свой тихий всхлип.

— Что с того, Флекс?

— Все твои полуночные желания становятся явью, и ты что-то пожелала той луной. Оно сбылось?

— Наверное… Оно не сделало меня счастливой.

— Ты получила оболочку своего желания, но не его суть, — предположил Флекс. Зури дважды кивнула, ее щека вдоль его плеча. — Значит, оно не стало явью.

— Не стало…

— Значит, это не конец.

— Хотелось бы верить.

Охотница слабо улыбнулась на слова ее друга. Новообретенная апатия успокоила ее дрожащее дыхание. В конце концов, она разделила спокойное принятие Флекса. Момент истины был рядом. Привычный оборот внутри замочной скважины. Звук открывающейся двери…

— Вот они и пришли, — прошептал Флекс.

— Ага…

— Пока, Зури.

— Не говори пока, Флекс. Мы встретимся снова, на другой стороне.

Она крепче сжала его пальцы. Их судьба была предрешена, и теперь они были лишь пассажирами под сокрытой луной. Фейерверки танцевали снаружи, над фестивалем. Прямо как в Поселке, тогда, пару спиралей назад. Эта память согрела сердце Зури.

Время текло быстро. Ни шагов, ни голосов, ни признаков жизни. Что-то деревянное и длинное прошелестело по полу. Охотница едва могла разобрать шаги, будто бы объект двигался сам по себе. Еще один объект, еще один, легче — движение остановилось.

Охотница уловила шелестящее эхо, будто бы толстая-толстая крыса убегала, и затем тишина повисла вновь. Зури подтолкнула Флекса и почувствовала, как он пожал плечами. Он был в замешательстве не меньше. Она послала звон цепей в сторону вещей, Флекс медлил. Его пальцы начали идти по полу.

— Это же несерьезно… — прошептал Флекс.

— А?

Она вздрогнула. В ответ, набор ключей приземлился ей в руку. Это мгновенно разбудило Зури. Слепо и дергано, она была в огромной спешке, пробуя ключ за ключом. С рвением, она сбросила проклятые очки со своей головы. Дурманящая дрожь пробежала по ее телу.

Ее глаза резко Расковались. Она увидела цвета.

Эти примитивные глухие стены казались произведениями архитектурного искусства, металлическая решетка была как как имперские бастионы — настолько Зури изголодалась по зрению. И Флекс… он сидел напротив. С взъерошенными светлыми волосами, грязью на лице, с его красивыми веснушками… Охотница поспешила освободить его.

Его очки упали, и Зури дрогнула в губах. Она увидела их, его лазурные глаза. Она боялась больше никогда не увидеть их сияния. С кругами под ними, в глазах Флекса была горькая меланхолия. Он взглянул вниз на цепи, затем вновь на охотницу. Флекс улыбнулся.

Этот простой момент был потрясающим и, в то же время, таким легким. Он был волшебным. Зурины губы дрогнули в теплой, счастливой улыбке. Она не могла сдержаться. Поворот ключа, звонкое падение — она поспешила к Флексу, забросив руки за его шею.

— Я боялась никогда тебя больше не увидеть… — тихо прошептала охотница.

— Я говорил тебе, Зури, — мягко ответил Флекс. — Это не конец, явно не так.

Она любя держалась за него, едва не душа. Ее глаза слезились, она не хотела его отпускать. Она никогда не даст тьме его забрать, больше никогда. Визуальное блаженство угасало, и Зури увидела клетку в настоящем виде — во тьме и тени. И тут, на полу, она увидела свою резьбу. Она увидела картину двух авларов, что держались за руки и бежали из тюрьмы. Они бежали на свободу.

Охотница робко улыбнулась. Ее детская резьба останется в клетке. Но что по поводу авларов?

— Я сомневаюсь, что они поменяли свое мнение, — прервал блаженный момент Флекс. — Кто-то дал нам шанс.

— Извини, я попытаюсь сосредоточиться! — ответственно сказала Зури, закончив обниматься. — Что тут у нас… Эй, это же моя стреляющая палка!

Посох, плащ с рукавами, бурдюк с вишневым соком, даже дар Фэйза — все было перед ее глазами. Охотница оглянулась, но не увидела и следа от своего мистического спасителя.

— Думаешь, Джаки это сделал? — спросил Флекс.

— Мы бы не услышали конца его хвастовства, если бы это был он! — Она вздохнула, отперев наручники Флекса. — Надеюсь, мы до сих пор можем его спасти.

— Мы даже еще не спасли себя.

— Ага… Ты хорошо крадешься, Флекс?

— Хорош как гигантский гобрун.

— Что ж, время учиться! У меня есть малюсенькая идея.

Охотница собрала свои вещи. Вес ружья был спасением для ее обмякших плеч. Подмигнув, она помахала вперед, тихо крадясь. Флекс последовал настолько тихо, насколько мог. Хотя бы он не солгал про свои навыки в скрытности!

Зури была вновь бодра. Она бросила последний взгляд на резьбу на полу. Сколько бы откровений не отворила эта клетка, настало время оставить ее в прошлом.

— Я свободнаааа!!!

Яна взбалмошно спрыгнула с плота и побежала к каменистому берегу. Она споткнулась и прокатилась грудью через грязь, но маленьким камушкам в земле было не испортить ей настроение. Ее губы страстно целовали долгожданную сушу. Убийственные волны, гремящие небеса, армии фантазмов — они более не мучили девушку. Это все осталось позади как страшный сон.

Позади, на расстоянии, освобожденный мистер Иктис скакал среди водных полей. Распряженная платформа подплыла к Яниным ногам.

— Покойся с миром, девочка, — сказала Ужа на берегу.

— Ч-чего?

— Добро пожаловать на Остров Ядовитых Песков.

— Ядовитых чего— Нхх! — Она подпрыгнула как ошпаренная, плюясь и яростно вытирая губы. — Кас! Кас, помоги мне!

Каслин едва ли это слышала. И Янина паника, и рев соленых волн, были лишь странным шумом где-то там. Пронзительный ветер трепал ее вороные пряди, лишь Каслин ступила наружу, на платформу. Искатель был в ее объятии, неважно, как сильно она желала выкинуть его в море. В ее груди было немое, немного щекотное, ощущение. Эссенция ощущалась как песок в ее венах, и она хорошо знала, что будет дальше.

Адреналин больше не подпитывал продуктивность Каслин. С задержкой, истощение накатилось на нее как одна из тех жутких волн. Держа свечение в своих желтых глазах, она едва стояла на ногах, и каждый дрожащий шаг был испытанием. Древесина покачивалась под ее холодными ногами. Неужели она просто рухнет в воду? Она моргнула, и мир завертелся. Ну вот…

Посреди падения, она зависла близко к воде. Каслин нахмурилась, чувствуя его массивную руку вокруг ее бицепса. Конечно это был снова он, затычка в каждой бочке. Его зеленые глаза уставились на нее как и все разы до. На мгновение, ей показалось, будто это не был типичный допрашивающий взгляд, а что-то мягче.

Неважно. Ей было не до этого.

— Я в порядке… — она сказала свои привычные слова, отводя взгляд.

Ирин принял слова Каслин. Вытащив женщину обратно на платформу, воин тщательно осмотрел ландшафт напротив.

Каменистый остров выглядел заброшенным, лишенным какой-либо жизни. Даже его флора была жесткой — сухая трава, различные грибы, лезвенные деревья, бесконечные гигантские лозы. Вдоль берега, древние белодревесные улицы вились внутрь острова, покрытые изящными арками, стилизованными в виде ветвей садовых деревьев.

Сквозь остров, воин увидел белодревесные башни, каждая в форме фонаря с кольцом наверху. Он приметил, что башни формировали цепь, с четвертью мили расстояния между ними. Большинство башен были поломаны или совсем разрушены, и лишь одна из них стояла в былой красе. Огромная желтая лоза обвивала ее кольцо.

Воин прищурился. Эти лозы были везде — вокруг белодревесных улиц, каменистых плато, лесов пустынной флоры. Эта форма жизни сливалась с окружающим опустошением, и Ирин не мог сказать, почему он выделил ее среди прочего.

Прямо посреди острова была спиральная гора. Она была по меньшей мере в три раза выше башен. Ирин был уверен, что эта гора была пунктом назначения.

— Кас, Кас, я в сладости-опасности! — крикнула зараза.

— Что на этот раз! — рявкнула еле стоящая женщина.

— Она помирает от травмы носа. Слишком сильно за него повели, — ответила Ужа.

— Смотрите-ка кто говорит о помирании! — фыркнула Яна. Она застыла на месте, когда Каслин глубоко вздохнула. — Я не хотела этого говорить, Ужа, я… Слушай, я клянусь, извини меня…

— За что? — спросила мореходка, направляясь к платформе. — Иногда ты несешь всякое непонятное.

— Осторожнее здесь, — вступил Ирин, спускаясь на берег. — Этот остров выглядит необитаемым, несмотря на богатую флору.

— То есть, ты предполагаешь, что какие-то недружелюбные хозяева убивают гостей? — сказала Ужа.

Ирин кивнул.

— Это возможно. Нам нужно разбить лагерь и отдохнуть.

— «Никакого веселья», он говорил. Есть мысль, где мы остановимся?

— Древние дома около причала выглядят подходяще. Мне нужны фонари из твоего плота.

— Лады. Я скоро вернусь.

Ужа взобралась на плот. Ирин задумчиво смотрел на Каслин. Вдали ото всех, женщина сидела на коленях. Медицинская сумка была открыта перед ней. Эссенция, шприцы, закатанный рукав — она снова занималась этой дрянью. Это было неприятно видеть.

Сзади прогремел веселый голос.

— Псс, Ирин!

— Мм?

— Я беспокоюсь за мистера Иктиса… — громко прошептала Яна.

— Фантазмы причиняют вред лишь народу, — безразлично ответил Ирин.

— Ага, но… но мистер Ардис, я не видела его часами! Что если… — Она ахнула, прикрыв рот руками. — Что если мистера Ардиса похитил мистер Иктис?!

— Съел.

— Даже хуже! Я так боюсь, Ирин, я даже не знаю, как я теперь буду спать, одна в темноте…

— Ты снова взялась за эту чушь?

— Я и не прекращала! — Она улыбнулась.

— Что ты наделала…

Воин услышал тяжелые шаги. Яна спряталась за ним, она была в панике. Без времени на размышления, Ирин принял защитную стойку. Он развернулся, и его замешательство не исчезло. Оно возросло.

С жутким дыханием, Ужа шагала обратно, таща что-то увесистое в своих руках. Воин никогда не видел такого первобытного ужаса в ее глазах. Эти глаза сверлили Яну.

— Чт-что происходит, Ужа?! — пропищала девчонка.

— Я это и хотела спросить, мелкая ведьма… Объясни мне вот это.

Ужа бросила груз под Янины ноги, и Яна закричала. Сам Ирин был безмолвен, его ноздри пылали от увиденного. Он знал, что это было за колдовство, но не его цену.

Тело с дредами распласталось на земле. Это была еще одна Ужа, но она была мертва. Ее вздутая кожа казалась одеревеневшей, покрытой фиолетовой гнилью. Ее белые глаза были как стеклянные шары.

Живая Ужа стояла над мертвой. Она жаждала ответов.

— Что это?! — крикнула Яна.

— Мне бы тоже хотелось знать, — проворчала Ужа, хватаясь за рукоять своего клинка. — Что ты со мной сделала?!

— Я клянусь, я не знаю, что происходит! Я думала, ты вернулась к жизни!

— Это не она, — вставил Ирин, пытаясь сохранять спокойствие. Его зеленые глаза взглянули в синие.

— Тогда кто… — прорычала женщина. — Кто это сделал?!

— Это я.

Настоящая ведьма показалась. Взглотнув, дрожа, зерейка заставила себя смотреть Уже в глаза. Ее собственные сияли, кипя желтой эссенцией. Перечеркнутые вертикальные руны выглядели как надгробия.

— Так это ты… — Ужа выдохнула, встретив взгляд. Воин уловил ее растущий страх. — Я должна была догадаться раньше не доверять таким как ты.

— Ты умерла от фантазмов, умерла, защищая нас, — сказала Каслин. — Даже после твоей гибели, мы нуждались в тебе, чтобы выжить. Мне пришлось продлить твою жизнь. Я не хотела этого делать, но у меня не осталось выбора.

— Она говорит правду, — подтвердил Ирин.

— Тогда что это?! — Ужа со страхом показала на тело на земле. — Что я теперь?! Призрак?

— Ты это до сих пор ты. Ты реальна, ты жива, но ты существуешь как мираж. — Каслин с нелегкостью вздохнула, потирая свои мерцающие глаза. — Это долго объяснять, а я очень устала.

Синие глаза Ужи искали правду в Ириных. Его отдаленное спокойствие было ответом. Неважно, каким неестественным был этот ритуал, он не был причиной смерти. Будучи воином, Ужа поняла. Ее гнев утих, ее ужас притупился. Все, что осталось, это бренная дрожь.

— И что теперь? — Ужа спросила.

— Я истощена и мой запас эссенции близок к концу, — сказала Каслин. Она взглянула под ноги. — Мне придется тебя отпустить.

Ужа медленно кивнула. Она взглянула на свою убитую часть. Соленые ручейки пробежали по ее волосатым щекам. Она взглянула на Ирина, и он был готов услышать их. Последние слова.

— Ригул и Фижи, наши пропавшие товарищи… — взмолилась Ужа. — Поищи их пока ты здесь, Ирин.

— Наша миссия идет первым делом, — сказал Ирин. — По ее завершении, я поищу.

— Я и не ожидала меньшего. Прощай, здоровяк.

Ужа показала свою последнюю улыбку. Ее ноги, голени, бедра — словно скульптура из песка, она рассыпалась в золотистую пыль. Яна рыдала, Ирин со стойкостью смотрел. Мираж обратился в ничто. Лишь синяя связка эссенции осталась, скользя к оставшейся Уже. К мертвой.

Глаза Каслин потухли. Ирин впервые увидел их без свечения. Было больше розового чем белого в этих опутанных капиллярами белках. Ее саморазрушение зашло далеко.

— Не пялься на меня, — сказала Каслин, резко отвернув глаза.

— Я надеялась, что она выжила… — прошептала Яна. — Что она действительно вернулась…

— Так и было… на время.

— Твои глаза, Кас… — спросила девушка. — Они светились все время. Кто это был?

— Не лезь не в свое дело, — оскалилась Каслин.

Она быстро ушла. Вопрос заметно потревожил ее. Ирин знал почему.

— Что? Я даже не…

— Нам нужно ее похоронить, — прервал Ирин. — Пойдем со мной, девочка.

— Но Кас…

— Она справится. Она всегда справляется.

Ирин взгромоздил раздутое тело себе на плечо. Он не особо много ощутил. Ужа встретила кончину воина. Все, что он мог сделать, это преподнести последние почести.

Яна была опечалена, сидя в кольце фиолетовых грибов. Жуки ползали в грязи, светлячки жужжали, лезвенные листья пахли перечной мятой. Время текло не быстро, и костяной меч не очень подходил на роль лопаты. Даже в могучих руках Ирина.

Одинокий светлячок приземлился на палец Яны, жужжа своими маленькими крыльями. Она едва улыбнулась, смотря сквозь крылья как через витраж. Мир за ними выглядел как прекрасная картинка из отдаленных мест. Она даже увидела двух ребят. Не-не-не, не тех ребят — она увидела две персоны.

Их стиль поразил Яну до мурашек. Их одежды были словно живые организмы, как мембраны, что повторяли каждый изгиб их тел. Пальто мужчины просто изрыгало элегантность, и открытые плечи женщины… Яна и понятия не имела, что такие красивые наряды существовали в этом мире.

Двое шептались между собой, однако Яна не слышала ни слова.

— Привет! — позвала и помахала Яна. — Вы местные?

Для пары ее голос был как яд. Силуэты отшатнулись. Не то что бы в их глазах был страх, скорее грусть и непонимание. Яна начала волноваться.

— Мы пришли с миром! — она позвала снова, пытаясь держать дружелюбную улыбку. — Вам… вам не нужно меня бояться! В смысле, я Яна. Я настолько бесполезна, что не могла бы причинить вам вред, если б хотела…

— Прекрати разговаривать с ними, — сухо сказал Ирин.

— Но почему? Что они тебе сделали?

— Раскрой глаза. Они привидения.

Светлячок улетел. Без призмы его крыла, Яна только сейчас заметила прозрачность тех ребят. Фигуры были бесцветными и белесыми, не считая яркосвета, что сочился сквозь них. Привидения выглядели потерянными, они, похоже, не понимали речь живых.

Сжав губы, Яна смотрела вниз. Она была такой мелочной, когда Ужа была рядом. Она бы больше не стала так делать, не после того, как Ужа спасла ее, спасла их всех. Яна могла поклясться, она бы поклялась на своих глазах. Но Ужа не услышит.

Она была здесь, нюхая почву вот уже часы. А Ирин все копал и копал.

— Я никогда раньше не видела привидений, — пробормотала Яна, пытаясь отвлечься. — Что они такое? Они как фантазмы?

— В какой-то мере. Некоторые опасны.

— Эти двое выглядели как приятная нежить!

— Эти выглядели мирно, — сказал Ирин, копая. — Но нельзя знать наверняка. Их слепое странствие, твой приступ тупости, неважно. Не касайся их.

— Легко сказать! Что же мне делать, если призрак вдруг подойдет ко мне?

— Избегай его. С мстительным призраком сложно справиться. Даже если получится, он восстанет снова.

— Они бессмертные?

— Нет. Они то, что остается, если ты умираешь и твоя связка эссенции не была выпущена в мир. Перережь связку, и призрак никогда не появится.

Трепета поубавилось на прозрачных лицах. Они не смотрели на авларку, они смотрели сквозь нее, будто бы она была очередным кустом или шишкой. Еще несколько призрачных персон прошли сквозь улицу, все одетые по их невероятной моде. Они взаимодействовали друг с другом как здоровый, живой народ, однако что-то тут было не так. Что-то навевало фальшь, будто бы это была симуляция нормальной жизни.

— То, что сделала, Кас, что это было? — спросила Яна. — В смысле, она сделала привидение материальным? Или это была иллюзия? Погоди, этого не может быть, ведь Ужа подняла свое тело как мешок бобов…

— У меня нет ответа, — просто сказал Ирин. — Это не имеет значения.

— Тогда что имеет?

— Мираж сохранил свою волю.

— О… — Яна взглянула на Ужу. — Что станет с ней, Ирин? Станет ли она привидением?

— Нет, — ответил он, откладывая клинок в сторону. — Я выпущу ее эссенцию.

Его рунические соколы Расковались. С пустым выражением лица, Ирин схватил Ужино раздутое лицо. Фокусируясь, концентрируясь, он начал плести, и Яна наблюдала каждую деталь.

Он медленно вытащил лазурную связку из Ужиного рта. Янины индиго глаза были переполнены хмуростью и сомнениями.

— Эй, Ирин… — в какой-то момент, тихо спросила Яна.

— Мм?

— Когда ты выпускаешь эссенцию… что с ней происходит? Куда она направляется?

— Она рассеивается как пыль.

— В смысле, она прекращает быть целым? Как ваза, разбитая на кусочки?

— Как капли дождя в море.

— И как вообще узнать, какие капли были ей?

— Никак, — сухо ответил Ирин, вытаскивая призрачную связку. — Это конец.

— Конец..?

— Да. Навсегда.

Эта мысль материализовалась в широких Яниных глазах. Катящаяся как эхо, отправляя холодную дрожь вниз по ее спине. Простая мысль, что никогда не посещала ее разум.

Будто бы только сейчас она осознала, что сон Ужи не закончится. Что Ужа никогда не проснется.

— Почему ты это делаешь? — взмолилась девушка. — Почему мы не можем дать ей жить в виде доброго привидения?

— Потому что это не жизнь, — проворчал Ирин. — Привидения это жалкие отражения того, чем мы когда-то были.

— Это хоть что-то… Хоть какая-то тропа впереди, какое-то место, путешествие. А… а это… Это конец, — она сказала дрожащим голосом, глядя на связку. — Это конец! Финал! После этого нет ничего…

— Ужасный конец лучше, чем ужас без конца.

— Оба варианта ужасные!

— Ты не диктуешь правила, девочка, — спокойно сказал Ирин. — Ты играешь картами, что у тебя на руке.

— Это правила нечестные. Я хочу нарушать правила!

— Не глупи. Смерть прячется на каждом углу. Народ мрет как светлячки. Весь сломленный мир медленно умирает.

— Я никогда не видела смерти… — проговорила Яна. Ее глаза намокли. — Я никогда не осознавала, насколько это ужасно. Я просто… Я никогда не думала об этом. Болтать и шутить о смерти, это казалось чем-то забавным, но что-то мне больше не весело…

— Я рад, что ты взрослеешь.

— Я не помню, когда в последний раз видела Флекса. Что, если он в опасности, что… что если…

— Прекрати, — сухо сказал Ирин, поднимаясь.

— Но я не знаю, где Флекс, и я даже… даже ничего не могу…

— Верно. Не можешь. Ты не управляешь его жизнью. Ты управляешь своей.

— И что мне делать с этим правлением-управлением?!

— Хватит вредить себе этой идиотской привязанностью. Она не поможет тебе его увидеть. Она лишь будет сжирать тебя изнутри.

— Да что это вообще за совет?! Это… это неправильно, мне не все равно на своего брата!

— Думать о нем сейчас это глупо. Ты не изменишь его судьбы.

— Ты просто ведешь себя как угрюмый овощ, как обычно! — возразила Яна. — Что это за такая жизнь, где ты не волнуешься, не чувствуешь?

— Это жизнь без страданий.

Глаза Ирина выбросили еще немного эссенции. Он был напряжен, он сосредоточился, вплетая свою зеленую эссенцию в лазурную связку, а затем… затем оно взорвалось. Вспышка, свет, и все.

Это произошло быстро и тихо. Ирин выглядел как дровосек после работы, отряхивая руки от лазурных опилок. Связка стала облаком волшебной пыли, унесенным островными ветрами. Смотря, как летит облако, Яна думала о своем новом осознании. Она горько ухмыльнулась, вытирая глаза. Недолго погодя, она это выпалила,

— Так поэтому ты себя так грубо со мной ведешь? Ты не хочешь страдать, когда ты меня потеряешь!

— Отчасти, да, — признал Ирин.

— Чего, серьезно?!

— Другая часть это то, что ты невыносимая мелкая пакость.

— Конеечно! — Яна захохотала, закапывая свои смущенные щеки меж коленей. Девушка была перегружена различными эмоциями. Она выпалила еще, — Мы всегда можем провести время без привязанности, знаешь ли.

— Ты недостаточно взрослая для этого.

— Смотрите-ка у кого пошлые мыслишки!

Он не ответил на ее поддразнивание. Без ритуалов или церемоний, Ирин сбросил Ужу в свежевырытую дыру. Ботинками и Ужиным мечом, он быстро начал утрамбовывать дыру землей.

— Ну, что ж… — Яна прервала длинное молчание. — Я хочу тебя кое-что спросить, Ирин…

— Валяй.

— Ты весь из себя такой сильный-стильный, все такое, но… Знаешь, если ты умрешь, то что бы ты хотел, чтобы с тобой случилось? Вроде, хотел бы ты быть угрюмым призраком, или… или угрюмой эссенцией, или пылью, или… или угрюмым отражением-копией-аватаром-чем-то, короче, что Каслин сделала. Я до сих пор не понимаю, что это было…

— Я буду мертв, — просто ответил Ирин. — Мертвым все равно.

— Сочишься яркосветом, как обычно! — Яна ухмыльнулась, но лишь поверхностно. После еще одной неловкой паузы, она спросила, — Ну, это… Что нам теперь делать?

— Достать еду с плота. Укрепиться на местности. Заселиться. Рутина тех, кто остался.

— Что за скукота. — Она зевнула, неторопливо поднимаясь. — Надеюсь, Кас и мистер Ардис там в порядке.

Девушка ушла первой, помахав на прощание апатичным привидениям. Ирин остался, преклонив колено перед кучей земли под кроной из лезвенных листьев. Яна могла только гадать, что было написано у него на лице. Он сидел в тишине какое-то время, пока не вонзил костяной меч в могилу и не сказал,

— Моей Королеве, что правит морями моего сердца.