Шестой прокуратор Иудеи

– Что нужно сделать? – так же тихо спросил преступник по имени Вар-равван, который почти месяц тому назад был схвачен по приказу Каиафы, как разбойник и грабитель.

– Я укажу потайную лестницу, она выведет тебя наверх. Ты попадёшь сначала в коридор, пройдя по которому, выйдешь в сад. От моего дома к воротам будет идти человек в светлой накидке. Он чуть прихрамывает на левую ногу, поэтому не ошибёшься. Так вот! Этот человек не должен дойти до ворот. Никогда!!! Слуг во дворе не будет. Никто и ничего не увидит. Ты понял? После этого жизнь тебе обещаю, причём очень хорошую жизнь!

– А не боишься, что я убегу? – ехидно и даже немного нахально спросил пленник.

– Нет, не боюсь! Тебе некуда бежать. А потом далеко ли ты сможешь уйти? Тебя завтра же схватят римляне и по приказу прокуратора тут же казнят. Пилат не любит бандитов и убийц. Следы от кандалов лучшее свидетельство твоих преступлений для прокуратора. Ладно, в сторону пустые разговоры! Можно, конечно, и в коридоре подождать, но там будет очень темно, уж лучше во дворе. У тебя хватит сил? – спрашивал Каиафа узника, но, мысленно находясь в зале заседания, где члены Синедриона уже наверняка приняли предварительное решение по делу самозванного пророка, единогласно осудив того на смертную казнь. А в том, что осудили, первосвященник даже не сомневался.

– Да, и постарайся, чтобы было поменьше крови! – сказал напоследок Каиафа, уже покидая камеру.

– Погоди жрец! Не уходи! Я выполню твоё поручение, а меня потом задушит твой раб Малх, как ненужного свидетеля? – остановил Варраван первосвященника своим неожиданным вопросом.

– Нет! Душить тебя никто не будет. Ты ещё пригодишься мне, ибо тебе следует ещё сыграть одну важную роль в задуманной мной игре! А потом я возьму тебя на свою службу, в храмовую стражу. Мне нужны такие слуги, как ты! – послышался ответ из-за уже закрываемой двери.

Священник Никодим так и не покинул дом Иосифа Каиафы, хотя много свидетелей видели, как тот выходил через калитку сада на улицу. Но никто даже не догадался, что под одеждой, снятой с убитого Никодима, скрывался сам первосвященник, который, немного постояв за оградой собственного дома, через чёрный вход тайно вернулся в сад. А в зале тем временем продолжались споры и разговоры, и были они не о том, казнить Галилеянина или помиловать, спорили о другом. Спорили: кто и за кем должен поставить свою подпись под приговором суда. А исчезновение на неопределённое время первосвященника, кстати, ни у кого не вызвало особого подозрения, а если кто и заметил его отсутствие, то просто не придал тому событию никакого значения.

Каиафа, немного уставший от дел, но довольный тем, что непредвиденный противник теперь не сможет ему помешать, медленно, заложив руки за спину, прохаживался по большому залу. Все члены Синедриона подписали смертный приговор самозванцу и уже покинули дом первосвященника. Время было позднее, но спать не хотелось. Возбуждение от одержанной победы заставляло Каиафу вспоминать вновь и вновь нынешнее заседание суда, где он выступил, продемонстрировав перед членами Синедриона свою готовность, защитить Закон, единственно правильный и неукоснительный в исполнении. «Теперь никакого недовольства и разговоров о моём смещении не будет», – только и успел подумать Каиафа, как к нему подошёл Ханан. Тесть ещё не ушёл. Он тихо сидел на своём месте, наблюдая за своим зятем. Бывшему первосвященнику нравилась убеждённость и злость Иосифа, его крепость и ненависть, ему нравилось, как говорил Каиафа.

– Самозванца должно распять на кресте, дабы через эту позорную и языческую казнь лишить его права не только быть истинным иудеем, но даже называться евреем, – сказал вдруг Ханан только одну эту фразу, услышав которую, Каиафа удивлённо взглянул на своего тестя. Своими раздумьями о распятии Иосиф ни с кем не делился. О тайном его замысле знали только двое: он сам, первосвященник, и его ночной гость в чёрном плаще. Ханан уже был у дверей, когда вдруг обернулся и сказал:

– Да, дорогой мой зять, чуть было не забыл. Вот, просили передать тебе! – После этих слов бывший первосвященник что-то вытащил из-за пояса и протянул Иосифу.

Каиафа взглянул и увидел на ладони своего тестя длинный, кованый из железа гвоздь.