Пограничник. Том 6: Шпионские игры

Глава 3

В темнице все застыли, ожидая, что же будет дальше.

Мальчишка прижал взведенные гранаты к раненой груди и тяжело, хрипло дышал.

Наливкин, поддерживая Искандарова, внимательно следил за каждым движением душманенка.

Заросший афганец взирал на него с абсолютной безразличностью. Кажется, ему было совершенно все равно, взорвутся ли эти гранаты, или нет.

Женщина уставилась на мальчишку одуревшими глазами.

«Значит, он остался жив» — подумал я, прикинув два и два.

Значит, этот раненый парень, который все же выжил после штурма подвала, и был тем самым братом Тахмиры. Тем самым, который, как мы думали, погиб вместе со своим отцом. В действительности он ушел к душманам.

Я мог предположить, как было дело.

Не сразу, но я узнал в нем того самого парня, которого видел на мосту, когда мы передавали его отцу бычка. Уже тогда во взгляде этого человека читалась неприязнь к шурави.

По всей видимости, он понял, что его семья приютила шурави и, либо после этого ушел к душманам, либо к тому моменту уже был одним из них. Тогда банда пришла в кишлак мстить раненному Искандарову, за то, что он советский человек.

Уж чего не мог знать Ясир, так это того, что под горячую руку бандитов попадут его сестра и мать. А дальше, мальчишка стал жертвой обстоятельств, и просто не хотел, а может быть, и не мог ничего предпринять.

Впрочем, возможно, он считал и свою семью предателями, которые помогли шурави.

Сейчас от отношения мальчишки к его матери, к сестренке Тахмире, по сути, зависела наша жизнь. Решиться ли он убить и свою мать вместе с нами?

В следующее мгновение мальчишка что-то сказал.

Услышав эти слова, его мать вдруг завыла навзрыд. Потом схватилась за голову, принялась раскачиваться из стороны в сторону и выть так, словно ее подвергали нестерпимым пыткам.

Я поднялся от женщины. Глянул в глаза мальчишке.

На лице его застыло страдальческое выражение. Он едва стоял на ногах. Когда покачнулся и оперся плечом о косяк дверного проема клетки, Наливкин аж вздрогнул.

Гранат из рук парень так и не выпустил. Он прижал их к груди. На белой рубахе мальчишки, приобретшей немного желтоватый оттенок в свете лучины, от груди до паха росло огромное кровавое пятно.

— Без паники, — проговорил Наливкин, — спокойно…

Потом он сделал шаг к мальчику и что-то сказал.

Парень, занервничав, дернулся. Хрипловато, но решительно проговорил капитану что-то в ответ.

— Он не отдаст гранат, — констатировал Искандаров, висевший на плече Наливкина. — Он желает попрощаться с матерью перед смертью.

— Он медлит, — я выступил вперед, — потому, что не хочет умирать.

Я показал мальчишке кулончик.

— Видишь это? — Сказал я.

Парень, тяжело дыша, поднял на меня полуприкрытые глаза. Что-то пробормотал.

— Что он сказал, товарищ капитан? — Спросил я.

— Сказал, что не станет говорить с тобой, — кисловато ответил Наливкин.

Внезапно на лестнице зазвучали шаги. В коридор спустился Маслов.

— Товарищ капитан, Аисты добивают защитников. Сейчас они…

Лейтенант замер на месте, при виде всей этой картины. Потом поднял автомат.

— Нет, стой! — Крикнул я, вскинув руку, — у него гранаты! Убьешь его, и мы все погибнем!

Ефим Маслов злобно выматерился, но оружия не опустил.

Наливкин примирительным тоном что-то сказал парню. Тот уставился на капитана, и, повременив от слабости, покачал головой. Потом и вовсе осел на пол, не выпуская гранат.

— Если он умрет, мы взлетим на воздух, — констатировал Наливкин. — Нужно…

Он осекся, когда я шагнул к парню. Я видел, что душманенок до последнего цеплялся за жизнь. Что боялся отпустить предохранительные скобы гранат и отправиться к своему Аллаху. Слишком боялся. Не так это просто — расстаться с жизнью. Далеко не так, как многим кажется.

Но… может быть, он боялся лишить жизни свою мать?

Я опустился к нему. Снова показал кулончик.

Парень с трудом приподнял голову. Глянул на деревянную коровку.

— Мы советские солдаты. Мы спасли твою сестру. Если ты позволишь, спасем и мать.

Черные от крови руки парня дрожали. С каждой секундой жизнь покидала его молодое тело. С каждой секундой все больше сил требовалось ему, чтобы удерживать гранаты от взрыва.

— Товарищ капитан, — обратился я к Наливкину, — мне нужна ваша помощь.

— Он не уйдет, — возразил Наливкин. — не отдаст гранат. С ним нет смысла договариваться. Тронешь его, и мы все тут рванем.

— Прошу вас, капитан, — обернулся я.

Наливкин поджал губы. Переглянулся с Искандаровым. А потом стал пыхтеть, опускаясь и устраивая разведчика у стены, рядом с афганцем.

Когда капитан приблизился и сел со мной рядом, то сказал:

— Если ты хочешь отобрать гранаты силой, это плохая идея. Можем не успеть.

— Я не хочу. Прошу, переведите ему то, что я скажу.

Наливкин вздохнул. Кивнул.

Парень вдруг приподнял руки, и, казалось, он вот-вот разожмет предохранительные скобы, но Наливкин передал ему мои слова:

— Твоя сестра, Тахмира, жива. Мы спасли ее.

Парень замер, глянул сначала на Наливкина, потом на меня.

— Ты хочешь сказать, что та девчонка… — Спросил было у меня Наливкин, но недоговорил.

Я перебил его:

— Да. Пожалуйста, товарищ капитан. Не отвлекайтесь.

— Мы советские солдаты, — продолжал я, — мы спасли твою сестру, Тахмиру. Она в безопасности…

Наливкин медленно переводил. Истекающий кровью парень слушал. Дыхание его все слабело и, с каждой секундой, замедлялось.

— Мы спасем и твою мать тоже, — продолжал я. — Они будут жить. Я обещаю тебе это. Но если гранаты взорвутся — сегодня здесь погибнут все.

— Шурави… — прохрипел тихо мальчишка.

— Да. Шурави, — я приложил ладонь к груди. — Саша.

Потом указал на парня.

— Я… Ясир… — произнес он свое имя.

— Позволь мне забрать гранаты, Ясир.

Наливкин перевел. Парень не ответил.

Мы с капитаном переглянулись, и я медленно потянулся к гранатам. Схватил парня за кисти, сам надавив на скобы.

Слабо приподняв голову и посмотрев на меня взглядом, в котором едва виднелось сознание, парень заговорил.

— Он говорит, что считает себя виноватым, — стал переводить Наливкин. Лицо капитана сделалось скорбным. — Он не хотел, чтобы его сестра и мать оказались в беде. Он не думал, что моджахеды заберут и их.

Парень замолчал, раскашлялся и сплюнул кровь. Когда снова принялся хрипло дышать, большой кровавый пузырь появился у него на губах.

Ясир заговорил, и пузырь лопнул.

— Он говорит, что тут есть тайный проход, — Наливкин стал переводить его слова, — проход ведет к старому арыку, что за южной стеной караван-сарая. Мы сможем выйти там.

Я заглянул парню в глаза, покивал. Потом медленно и аккуратно отобрал гранаты.

— Маслов! — Крикнул Наливкин.

Лейтенант подоспел, взял у меня сначала первую Ф-1, и вставил на место чеки новую, видимо, взятую с какого-то запала. Потом, тоже самое он сделал и со второй гранатой.

— Аисты скоро будут здесь, товарищ капитан, — сказал он, засовывая гранаты в подсумок, под рубаху, — нам нужно торопиться.

Я же тем временем взял руки парня и покрепче прижал ими его же раны. Мальчишка опустил глаза, чтобы посмотреть, что я делаю. Потом снова поднял на меня взгляд. И заговорил.

— Он говорит, что ненавидел русских, — начал Наливкин свой перевод, — что считал, что от нас на его земле одни беды. Теперь он не знает, как ему считать. И…

Начальник осекся. Парень замолчал, дыхание его стало звучать болезненно и очень тяжело.

— И теперь у него больше нет сил кого-то ненавидеть, — закончил капитан Каскада.

Еще несколько мгновений глаза мальчишки Ясира блестели в темноте. Он уставился прямо на меня.

Не сказав парню больше ни слова, я только кивнул.

А потом Ясир закрыл глаза. И умер.

Мы продвигались по узенькому каменному туннелю. Света здесь не было, и я прихватил лучину, чтобы подсветить нам путь.

Воздух в туннеле был еще более затхлым и будто бы стоячим. Казалось, этот проход не открывали много лет.

Узкие стены и низкий потолок давили на грудь, затрудняя дыхание. От этого каждый шаг давался гораздо сложнее, чем на поверхности.

— А если это засада? — Пыхча и ведя всхлипывающую женщину, спросил Маслов, — мы что, поверим душману? Вдруг там тупик!

— Вариантов у нас немного. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят! — Кричал ему Наливкин, помогавший Искандарову, идти.

Разведчик держался молодцом. Пусть, каждый шаг давался ему с трудом, но он превозмогал боль в своих загноившихся ступнях и шел вперед.

Вот только, как известно, группа движется со скоростью самого медленного ее члена. Так выходило и у нас.

Я шел последним. Передо мной топал молчаливый афганец.

Несмотря на то что этот человек казался очень равнодушным ко всему происходящему, он обрадовался, что мы взяли его с собой. А вот женщина — дело другое.

Мы с Наливкиным еле оторвали ее от груди мертвого сына. Да и то, только когда услышали голоса спускающихся в подвал душманов. Были ли это «Аисты», или кто-то другой, мы не знали. Да и проверять особо не хотелось.

Тайный ход, о котором нам рассказал погибший Ясир, мы отыскали быстро. Он, заваленный какими-то досками и палками, находился во втором помещении подвала, под другой аркой. Вероятно, именно наличие тайного хода отвратило духов от того, чтобы и эту комнату сделать узилищем.

Внезапно туннель, по которому мы шли, завернул налево, под прямым углом. Мы не остановились. Пройдя еще не меньше двадцати метров, оказались у выхода. Правда, тот был закрыт.

Наливкин, шедший первым и несший на себе Искандарова вцепился в железное кольцо тяжелой деревянной двери. Подергал ее.

— Закрыто! — Выкрикнул командир и стал светить себе лучиной, чтобы рассмотреть замок. — Зараза! Видать, с той стороны закрыли! Ану, Фима, подержи-ка товарища майора и отойди! И-е-е-е-х!

Грохнуло. Это Наливкин попытался выбить дверь ногой. С первого раза у него не вышло. Тогда командир «Каскада» попытался сделать это еще и еще раз. Все безуспешно.

— Тихо! — Крикнул я, когда услышал душманскую речь где-то позади нас.

Все затихли. Прислушались.

— Сука… Они знают, что мы тут. Они услышали нас… — Протянул Наливкин.

— Что будем делать, товарищ капитан? — Спросил Маслов недоуменно.

— Попытайтесь выбить дверь вместе, — сказал я, — а я их задержу! Товарищ лейтенант, мне нужны ваши гранаты!

Маслов торопливо извлек из подсумка обе Ф-1, которые я забрал у погибшего Ясира, протиснулся ко мне, через афганца. Протянул их.

Я принял липкие от крови гранаты, которые Маслов отнял у Ясира. Сунул себе в подсумок.

— Ну, давай, Фима! — Скомандовал Наливкин.

Спецназовцы схватили друг друга за рукава и принялись плечами долбиться в дверь.

— И… Раз! — Кричал при этом Наливкин. — И… Раз!

Я, на всякий случай, заменил магазин своего автомата на новый. И помчался назад, к углу коридора. Шел без света.

Когда нащупал угол, прислушался. Где-то у входа в туннель болтали душманы. Их голоса становились все громче. А потом принялись отдаваться эхом. Враги вошли в коридор.

Я аккуратно выглянул. Знал, что меня не заметят. Они зашли слишком быстро и глаза их еще не привыкли к темноте. А вот мои — да.

В туннеле заплясал тусклый свет лучины. Показались многочисленные тени. Навскидку я насчитал не меньше шести духов. Они были в черном. За нами шли «Аисты».

Как их встретить, я долго не думал. Просто взял гранату Ф-1, разжав предохранительные усики, выдернул чеку, а потом, закинул ее из-за угла в проход, прямо под ноги душманам.

Спрятался за угол от взрыва и закрыл уши.

Духи даже не заметили гранаты. Они злобно кричали, возбужденные грохотом, что устроили Наливкин с Масловым, пытаясь выломать двери.

Когда граната рванула так, что эхо хлопка больно ударило мне по черепу, все затихло. Даже грохот выламываемой двери, казалось, прекратился.

Через секунду раздались стоны, потом оглушительные крики боли. А за ним новые — уже ярости. А потом кто-то из «Аистов» принялся шарашить в проход туннеля из автомата.

Я слегка отлез от стены, чтобы не получить осколком камня или рикошетом. Враг, затаившийся у входа в туннель, заливал его, от пола до потолка, автоматным огнем.

А я и не собирался прикасаться к своему АК. Вместо этого, просто отправил за угол еще одну гранату. Спустя несколько секунд бабахнуло снова и стрельба тут же прекратилась.

Внезапно раздался хруст и скрежет. Ветерок тут же протолкнул затхлый, застоявшийся воздух по всему туннелю, прямо к входу в подвал. Я почувствовал прохладный ночной сквозняк.

— Саша! — Закричал мне Наливкин, — Выходим!

Не ответив ему, я подскочил, бросил мимолетный взгляд за угол. Успел заметить, что там больше нет движения. Только тела, застывшие на полу туннеля. Тогда я бросился за группой.

Из туннеля я вышел последним. Наружный вход расположился в фундаменте задней стены, вывел нас в какую-то низину. Рядом с ним поднимался от караван-сарая старинный, заваленный каменной крошкой, ветками и мусором арык. Вел он куда-то в горы. По всей видимости, когда-то давным-давно тут бежала ключевая вода.

Мы с Наливкиным захлопнули тяжелую дверь. Маслов спустился в арык и отыскал там какую-то подгнившую доску. Подставил ее под петлю железного дверного кольца.

— Ненадолго, но это их все ж задержит, — сказал лейтенант.

Наливкин быстро сориентировался на местности, а потом определил путь отхода.

— Уходим как можно быстрее, — сказал он, — они нас уже ищут.

Мы стали уходить вверх по склону. Шли медленно. Искандарову было тяжело идти по камням. А потом и вовсе у женщины случилась истерика.

Она раскричалась, расплакалась, порываясь вернуться назад и выкрикивая что-то на Пушту. Маслов, вместе с афганцем смогли кое-как ее унять.

А потом стало ясно, что мы потеряли много драгоценного времени.

Поднявшись едва ли метров на сто в гору, мы услышали позади крики и возгласы проследовавших нас душманов.

Я не знал, понимали ли «Аисты», с кем имеют дело, или же они считали, что преследуют остатки банды душманов, которые, по их мнению, увели пленных.

По большому счету это было неважно. Важно то, что в определенный момент Искандеров не смог идти дальше.

Разведчик застонал, стискивая зубы.

— Нога… М-м-м-м…

Потом повис на плечах у Наливкина. Я подстраховал разведчика, и вдвоем с капитаном мы протащили его еще метров пятьдесят.

— Нет… Я не могу идти… Извините, братцы, — выдохнул Рустам Искандаров.

— Зараза… — Протянул Наливкин сквозь зубы, когда мы с ним опускали разведчика на землю.

Майор Искандаров скривился от боли, когда уселся на каменистой тропе.

— Хреново дело, — покачал головой Наливкин, — так мы не уйдем.

— Оставьте мне автомат, патроны и гранаты, — вдруг заявил Искандаров, — положите, где повыше. А сами уходите. Они знают, где мы вышли. Знают, куда пойдем. И скоро будут тут. Единственный шанс… Ых…

Исканадаров лег, оперишься на локоть.

— … единственный шанс спастись будет, если вы пойдете быстрее, а я отвлеку врага.

Наливкин с Масловым мрачно переглянулись.

— Не пойдет, товарищ майор, — сказал я. — Мы рисковали жизнями, чтобы вытащить вас. А потому вы выйдете с нами.

Искандаров удивленно поднял пушистые, широкие брови.

— Селихов верно говорит, — кивнул Наливкин, — но бой принять, по всей видимости, придется. Если мы даже понесем вас, товарищ майор, уйти далеко нам не выйдет.

— Там, выше по склону, — Маслов махнул рукой, — вроде есть пещера. Если укрыть пленных там, и организовать оборону, у нас будет шанс…

Он осекся. Недоговорил. Глянул на Наливкина.

— Мы организуем оборону, — кивнул Наливкин, — если нас настигнут отходящими без всякого строя, то всех просто перебьют. А так, у нас будет хоть какой-то шанс.

Когда крики духов стали громче и к ним прибавились хлопки выстрелов, Наливкин с Масловом быстро схватили Искандарова, повесил его на загривок капитану «Каскада». А потом мы продолжили отход.

Я шел последним, следя, чтобы ослабшие после плена афганцы не отбились от нас.

Когда мы добрались до пещеры, она оказалась вовсе не пещерой. Это была каменистая расщелина. Скальный выход на склоне горы раскололся надвое в этих местах. Образовал скрытую тропу.

Как только я увидел ее, у меня созрел план отхода.

— Вы укройтесь там, попытаетесь уйти. Мы прикроем ваш отход, — сказал капитан Наливкин майору, пока Маслов помогал Искандарову отцепиться от командира «Каскада».

— Так, у вас будет шанс…

— Товарищ капитан, — перебил я Наливкина.

Тот недовольно зыркнул на меня.

— Втроем они далеко не уйдут.

Наливкин нахмурился. Глаза его блеснули смесью раздражительности и злости.

— А у тебя что, Селихов, есть другие предложения?

— Так точно. Есть.

— Не говори ерунды, — выдохнул Наливкин, — лучше займи позицию вон там…

— Мне нужны все гранаты, плюс еще четыре магазина, — проигнорировал я слова капитана, — отдайте их. Тогда вы сможете выйти.