Штурмовой удар

Глава 13

Следующий день не принес ничего нового. После трапезы Су-25 поднялись в воздух на штурмовку ущелья, где вчера ночью авиаразведчики МиГ-21Р засекли ночевку моджахедов. Душманы как раз собрались на утренний намаз, тут их и накрыла бомбами пара штурмовиков. Разовые бомбовые кассеты смели их с каменистой земли, оставив лишь кровавые дымящиеся лохмотья плоти. «Что ж правоверные теперь точно попадут в рай к гуриям и прохладным, полным фруктов садам с хрустальными ручьями», — подумал по этому поводу Егор.

Хотя какие там правоверные. Террор это не метод достижения поставленных задач. Все дело не в целях, а как раз в средствах их достижения. А террор из инструмента превращается в самоцель, змея, пожирающего собственный хвост. Да и фраза: «цель оправдывает средства» — это лишь отговорка тех, кто с легкостью жертвует жизнями других, предпочитая самому оставаться в тени.

И Апрельская революция здесь не исключение. Пока два правящих крыла партии, «Хальк» и «Парчам» ведут кровавую междоусобицу в собственной стране, пришлые «шурави» пытаются своей кровью удержать это полудикое государство на краю пропасти. Тем более что афганское командование постоянно подставляет русских в угоду своим интересам. А весь мир только и трубит о «вооруженной агрессии Советского Союза против суверенного государства». Как будто мировое сообщество забыло, что творили американцы во Вьетнаме.

Вернувшись, Егор увидел на стоянке два четырехмоторных транспортника Ан-12, и догадавшись, зачем они прилетели, медленно стащил с мокрой от пота головы летный шлем… Рядом молча обнажил голову Сергей. То были «Черные тюльпаны». К транспортным самолетам подъезжали медицинские «уазики»-«таблетки» и тяжелые военные грузовики. Из них солдаты доставали деревянные ящики и заносили их внутрь транспортников.

Егор и Сергей пошли на КП доложить о выполненном задании. Там они встретились с экипажами «Анов». Майор Боровик внимательно выслушал донесение и кивнул.

Хорошо. Мужики, давайте помянем тех, кто сейчас улетает… — он достал из сейфа солдатскую флягу, разлил чуть-чуть по стаканам. — Упокой, Господи, их души.

Пусть земля им будет пухом, а небо одеялом, — отозвался майор, командир Ан-12.

Они не, чокаясь, выпили. Вскоре «Аны» улетели, оставив горечь в сердцах тех, кто остался. И отстреленные на взлете тепловые ловушки таяли последним салютом тем, кого не стало среди живых.

А во второй половине дня прилетело пополнение. Ревя двигателями, на полосу заходило два звена новеньких Ми-24 и десяток Ми-8.

Ого, вот это силища! — радовались летчики. — Теперь повоюем!

Когда вертолеты приземлились и зарулили на стоянку, из головного Ми-24 выпрыгнул невысокий жилистый капитан. Черные как смоль волосы, подвижные восточные глаза. Из раскрытых кабин выпрыгивали на землю пилоты и строились возле своих винтокрылых машин. Подошел майор Боровик с офицерами из штаба и начальниками технических служб и снабжения.

Здравия желаю, товарищи офицеры.

Здравия желаю, товарищ майор! Смешанная вертолетная группа прибыла на место дислокации. Старший группы капитан Вано Сулакаури.

Хорошо. Как полет?

Нормально, товарищ майор. Прошел без неожиданностей.

Сейчас идите в столовую, подкормитесь после перелета. Потом идите к зампотылу, он поставит вас на довольствие.

Есть!

Офицеры пошли по дорожке мимо стоянки дежурной пары «Стрижей». Валяющийся на чехлах во «второй готовности» Гиви, внезапно вскочил на ноги.

— Вано! Вано Сулакаури!

Черноглазый капитан остановился и бросился в объятия к летчику.

Гиви! Как ты сюда попал⁈

Так же, как и ты.

Сто лет не виделись!

Ну, ладно, я побежал.

Давай.

День проходил ни шатко, ни валко. Разбирались с последствиями налета F-16, чинили поврежденное аэродромное оборудование. Усиленные патрули прочесывали окрестности в поисках моджахедов. Пришла колонна с боеприпасами и топливом. Летчики проводили воздушное патрулирование, обеспечивали посадку транспортников с грузами.

Прибывшее пополнение занималось тренировочными полетами, в районе аэродрома. Из кишлака поблизости вернулись под охраной БТРа несколько грузовиков с продуктами — в основном, овощами и мясом, выменянным у местных жителей. Шла обычная размеренная жизнь военного гарнизона, что последнее время стало большой редкостью.

Уже под вечер летчики получили задание: вылететь звеном и подавить сопротивление моджахедов, блокировавших перевал. На узкой горной дороге догорали два грузовика, лежали тела мертвых солдат. Живые жались к камням под беспощадным огнем «духов». Наши отвечали короткими очередями, экономя патроны. Укрывшись за каменной осыпью, грохотал тяжелым пулеметом БТР. Со стороны моджахедского укрытия вырвалось несколько дымных стрел реактивных гранат. Сверкнули вспышки разрывов, во все стороны полетели острые обломки камней. Крупнокалиберный пулемет умолк. Душманы, было, высунулись из своего укрытия. КПВТ загрохотал снова, сверкающая струя тяжелых пуль размазала внутренности моджахедов по скальной стене. Уцелевшие солдаты, переползая между камней, собирались возле бронетранспортера.

Б…дь, да сколько это будет еще продолжаться⁈ — выдохнул пехотный капитан. Грохот близкого взрыва заглушил его слова.

Сейчас прилетят, — обнадежил его радист. — Я авиацию вызвал.

Скорее бы… А нас летуны не накроют?

Не-а, я штурмовики вызвал.

Ну, ждем-с.

Ждать пришлось недолго. Из-за скал вынырнули крылатые тени, мелькнули яркие хвосты огня ракет. Каменное укрытие моджахедов разорвало вспышкой взрыва. Откуда-то сбоку застрочил зенитный пулемет, еще одна пара крылатых теней вынырнула из ниоткуда и выплюнула хвостатые языки огня. Пулемет умолк.

Навстречу «Грачам» хлестнули очереди зенитного ДШК, штурмовики ответили огнем на огонь. Веер реактивных снарядов выбил фонтаны огня на земле. Штурмовики сделали еще один заход, после чего развернулись и пошли на базу.

Мотострелки, сначала с опаской, а потом смелее побежали вверх по дороге, ведущей к перевалу. За каменным завалом виднелся искореженный крупнокалиберный пулемет, рядом валялись полуразорванные взрывами тела моджахедов. Пыль, осевшая на трупах, была кирпично-красной от пропитавшей ее крови.

Ну, что, доигрались «духи» на тромбоне, — прокомментировал капитан.

Штурмовики вернулись на свой аэродром. К тому времени уже порядочно стемнело, но посадку пилоты провели ювелирно. Было время ужина, и летчики явились в столовую, в чем были: в летных комбинезонах и защитных шлемах, еще не «остывшие» после боевого вылета. Войдя в помещение столовой, летчики сняли шлемы, один Игорь почему-то этого не сделал.

Накормит ли кто-нибудь доблестных рыцарей неба⁈ — воскликнул он, чем вызвал улыбки официанток.

Егор неслышно шагнул к Игорю и щелкнул фиксатором светофильтра его шлема. На лицо летчику мгновенно опустилась толстая, абсолютно непроницаемая пластина поляризованного стекла. Незаменимое в полете, особенно на больших высотах, светозащитное забрало сейчас сыграло с летчиком злую шутку. Не ожидавший такого поворота событий, опешивший от внезапно наступившей темноты, Игорь резко развернулся и со всего маху врезался лбом в опорный столб, поддерживающий палатку. Грянул дружный взрыв смеха.

Командир, ну разве так можно? — озадаченно сказал летчик, стаскивая злополучный шлем.

Находиться в помещении в головном уборе некультурно. Особенно в присутствии дам, — наставительно подняв палец, сказал Егор. Свой шлем он снял и держал зацепленным на руке за ремешок.

Виноват.

А еще рыцарь, — продолжал Егор. — С закрытым забралом. Айвенго реактивной авиации.

Под шутливую перебранку ужин был съеден.

Ох, еще бы добавочки, — мечтательно промурлыкал Сергей, допивая компот.

Пошли-пошли, ты и так себе в пузо два взлетных веса накидал. Смотри, как бы отбомбиться преждевременно не пришлось — под общий смех «подколол» друга Егор.

Послушай, Гиви, а чего ты сегодня такой радостный? — спросил Игорь.

Земляка встретил. На одной улице в Цхалтубо жили. В школу одну ходили, дрались вместе. Потом авиамодельный кружок вместе ходили. А теперь он на вертолетах летает. Его семья на Украину переехала, и он в Чугуевское летное поступил. Сейчас пойду к нему, он в гости звал.

Егор улыбнулся:

Только с дегустацией подарков не переборщи.

Обижаешь, командир! Посидим, родной город, горы, море вспомним…

К столу, где сидели летчики, подошла Наташа.

Егор, я хотела с тобой поговорить.

Летчик поднял глаза на собеседницу. Лицо его оставалось спокойным и не выражало никаких эмоций.

Чего ты хочешь?

Ничего…

Не верю, — он помолчал. — Ну, что ж пойдем.

Они вышли из палатки и пошли по тропинки к палаточному городку.

Егор, ты прости меня, я вчера повела себя не лучшим образом. Я понимаю как тебе тяжело.

Послушай, — молодой летчик резко остановился. — Давай прекратим эту бесполезную игру словами. Наташ, мне это надоело. Временами ты кажешься очень человечной. Но это, скорее всего, заставляет делать твоя работа. Все твои извинения — это простая формальность. Тебе же ведь все равно. Так зачем нужны эти пустые слова?

Это не так.

Да мне плевать. Я искал тебя вчера весь день, переживал за тебя. И ты после этого мне такое говоришь. Как я должен относиться к тебе после этого?

Наташа умолкла.

Но ведь мне ничего не угрожало…

Да что ты говоришь! Над взлетным полем носится пакистанский истребитель и расстреливает все из пушки. И тебе при этом ничего не угрожает. Ты вообще понимаешь, что ты мелешь?

Почему ты такой злой? — тихо спросила она.

Потому, что я, такой как есть.

Ты не такой…

Наташа, хватит заниматься психоанализом. Я тебя, кажется, уже просил: не трепи мне нервы. Все. Разговор окончен, — Егор молча зашагал к своей палатке.

Он долго ворочался на своей койке, пытаясь уснуть, но сон не шел. Егор вспоминал этот разговор с Наташей, другие разговоры с ней. Все это были слова об одном и том же. Надоевшие и ненужные «правильные» слова. Дело в том, что эти «правильные» слова совсем не означают соответственных действий. Скорее, даже наоборот. Все эти «извини», и так далее не стоят ничего.

Разбудили его часа в три ночи. В палатку летчиков примчался посыльный из штаба.

Вас майор Боровик вызывает. Скорее!

Какого хрена⁈ — злой и не выспавшийся Егор чуть было не отоварил бедного солдатика кулаком в зубы.

Там, срочно, — стал оправдываться посыльный. — Всех вызывают.

Ладно, сейчас идем.

На командном пункте, не смотря на ранний час, было очень людно. Майор Боровик с красными глазами склонился над широким столом, устланным крупномасштабными картами и ругался по телефону с оперативным дежурным из штаба 40-й Армии.

Товарищи офицеры, очередной геморрой на наши головы, — с присущим ему прямодушием сказал комэск, положив трубку.

Егор улыбнулся, оценив образное выражение командира. Хотя радости было мало.

— В нашей зоне ответственности объявился караван. Откуда он взялся — хрен его знает, наверное, пришел из Пакистана. Его немедленно нужно уничтожить.

— Как мы сможем обнаружить его ночью в этих проклятых ущельях? — спросил Егор, прикрывая рот ладонью?

— Их сейчас «ведут» МиГ-21Р, они и выполнят целеуказание. Пара доразведки: лейтенант Рустиани, лейтенант Савченко, Ударная пара: старший лейтенант Савицкий, лейтенант Тимченко.

Самолеты быстро подготовили к боевому заданию. Сначала взлетели Су-17 с нагрузкой светящихся авиабомб и станциями ночной разведки целей. Потом в воздух поднялись Су-25.

«Грачи» шли низко горами, неся под крыльями по восемь полутонных бомб ОДАБ-500П. Пара лейтенанта Рустиани летела выше.

Штурмовики вышли к ущелью. Егор установил радиоконтакт с парой «Мигов» отслеживающих передвижения моджахедов с помощью инфракрасных электронно-оптических систем. Они спикировали вниз, обозначая цель.

Вперед вырвались «Стрижи». Они поставили «люстры» САБов и сразу же взмыли вверх. Пара «Су — двадцать пятых» нырнула вниз, в освещенную искусственными звездами область. В неверном свете колышущимися угловатыми тенями проступили зубчатые скалы по обеим сторонам узкого извилистого ущелья. Егор нажал гашетку сброса бомб. Штурмовик тряхнуло, он подскочил вверх, разом освободившись от четырехтонной тяжести. Серия «пятисоток» ушла вниз, а штурмовик уже набирал высоту. Рядом мелькнула крылатая тень штурмовика Сергея, от него тоже отделились тяжелые «капли» бомб. Пару секунд спустя на темной поверхности гор среди скал разлилась ревущая огненная река. Караван был уничтожен подчистую.

А несколько дней спустя произошло то, к чему Егор подсознательно готовился все это время. Во время вылета на патрулирование окрестностей на взлете у Су-25 Сергея отказал двигатель. Как выяснилось позже ­ из-за прогара турбины. Егор решил продолжать полет в одиночку.

Егор выровнял самолет и осмотрелся. Все было нормально, Су-25 друга уже тащили тягачом к стоянке. А старший лейтенант продолжил набор высоты. Вдруг, его взгляд зацепился за маленькую, словно пылинка черную точку на небосводе. Вначале он не придал этому значения: ну мало ли тут разных самолетов и вертолетов. Но этот вел себя как-то странно. Не подходил ближе, не удалялся, только лишь выполнял какие-то свои маневры. Неизвестный самолет двигался слишком быстро для транспортника и постоянно старался быть в тени гор.

Егор и сам использовал такие маневры, когда ему доводилось летать возле Пакистанской границы. Догадка острой иглой кольнула его сердце. А что, если это…

«Минарет», прием, я «Дракон-1». Ожидается ли пролет реактивных самолетов в нашей зоне?

Я «Минарет», прием. Никаких самолетов мы не ждем. Нас бы предупредили диспетчеры кабульского аэроузла или Баграма.

Тем временем черная точка прекратила свои загадочные маневры и стала быстро приближаться к нашей авиабазе. Потом эта точка разделилась на две еле заметные черточки, тонущие в лучах яркого солнца. Времени на принятие решения оставалось совсем мало. Вернее — его уже не было.

Наблюдаю парную воздушную цель. Цель скоростная, низколетящая, следует курсом сто тридцать градусов. Разрешите пролет над полосой для сброса ПТБ.

«Дракон-1», немедленно идите на посадку! «Дракон», приземляйтесь. Егор, что ты делаешь⁈

Егор спикировал к самой земле и нажал кнопку аварийного сброса подвесных топливных баков. Две восьмисотлитровые обтекаемые емкости, наполненные авиационным керосином, сорвались с пилонов и полетели на землю. Один бак раскололся при ударе, и керосин разлился огромной лужей. Второй бак, падая, ударился о камень и высек небольшой сноп искр. Сдетонировали пары разлившегося керосина, второй бак лопнул огненным шаром, словно бомба объемного взрыва. Огромный клуб огня вознесся в небо.

Егор ушел к самой земле развернул свой штурмовик навстречу той паре самолетов. Теперь он ясно видел их силуэты, сомнений быть не могло — это F-16. На их пилонах летчик различил тяжелые гроздья бомб. Пакистанские истребители заходили со стороны солнца, прячась в его лучах, и не было сомнений в их дальнейших действиях.

У Егора еще была возможность пойти на вынужденную или просто катапультироваться, тогда бы он смог уцелеть. Но вместо этого он повел свой штурмовик вперед. Сливаясь камуфляжной окраской с ландшафтом местности, Су-25 несся навстречу паре F-16. Егор уже все для себя решил. За его спиной был госпиталь, там была Наташка, его друзья, летчики, врачи, раненые. Он не допустит, чтобы на них посыпались бомбы.

В наушниках руководитель полетов орал благим матом, чтобы Егор уходил куда-нибудь — на вынужденную, на другой аэродром, катапультировался, наконец. Там уже видели на радарах засветки целей, уже выла сирена. Егор же сейчас существовал в какой-то иной реальности. Вселенная для него сузилась до размеров небесного купола, скал и двух стремительно приближающихся «Бойцовских соколов». Пилоты истребителей не засекли пока его штурмовик: для радаров он шел слишком низко, а от вражеских глаз его укрывали пятнистые разводы камуфляжа.

Он не привык отступать. Егор нажал на гашетку и выпустил сразу обе тяжелые ракеты С-24.

Пилот ведущего «Эф-шестнадцатого» повел плечами, поправляя привязные ремни, и довернул машину в пологом пикировании. Чуть повернул голову влево, краем глаза увидел острый нос ведомого истребителя. Сегодня Они должны были проверить эффективность бомбового вооружения. Ахмед эль Кассад решил «немного» уклониться от курса и проверить эффективность бомб на реальной цели. Он действовал по молчаливому одобрению своих офицеров и их коллег англосаксонской крови. До русской базы оставалось совсем не далеко, он уже видел ниточку взлетно-посадочной полосы, ангары, а чуть дальше — выгоревшие на солнце палатки госпиталя, на некоторых из них виднелись белые полотнища с красными крестами. Ахмед эль Кассад не испытывал к этим чужакам никаких чувств. Сострадание чуждо настоящему воину.

Вдруг мигнул экран теплопеленгатора, зазвучал в наушниках шлема предупредительный сигнал. Пилот различил вспышку на полосе чужого аэродрома. «Похоже на аварию при старте. Ничего, сейчас мы им добавим хлопот», — подумал он и улыбнулся под кислородной маской. Внезапно на экране радиолокатора возникла светящаяся метка. Ахмед потянулся к тумблеру переключения режимов сканирования, но странная засветка исчезла так же внезапно, как и появилась. Пилот нахмурился — хваленная американская радиоэлектроника все-таки давала слишком частые сбои и требовала окончательной доводки. Летчик пощелкал тумблерами, проверил системы — все нормально. И тут истошно запищал теплопеленгатор, отмечая пуск сразу двух зенитных ракет. «Attention, starting the rockets!» — бесстрастно констатировал речевой информатор. Пакистанца бросило сначала в жар, а потом в холод — русские инициировали ПЗРК!!! Он выполнил скольжение на крыло и выпустил россыпь тепловых ложных целей. Краем глаза, за какие-то миллисекунды он успел заметить продолговатые серые тела ракет, мелькнувшие совсем рядом с его истребителем. «Какие-то они большие для переносного комплекса», — успел подумать он.

В этот момент Егор набрал необходимую для атаки высоту и набросился на противника. Он спикировал в хвост истребителю, который в тот момент выполнял маневр уклонения. Русский пилот дал короткую очередь из пушки. Отвлеченный пуском «зенитных» ракет, пакистанский пилот заметил атаку в последний момент и немыслимым маневром ушел от огня — трассы снарядов прошли рядом с крылом. Ситуация для пакистанца складывалась незавидная. Не имея достаточного запаса высоты, нагруженный бомбами, истребитель не мог полностью реализовать в воздушном бою свои возможности. Однако летчик был настоящим асом, и сдаваться не собирался. Истребитель задрал нос и пошел в правый вираж, стремясь выйти из-под атаки русского штурмовика.

Егор тоже пошел в правый вираж, но с гораздо меньшим радиусом — мощная механизация крыла позволяла делать развороты чуть ли ни вокруг собственного хвоста. В итоге, штурмовик почти перевернулся кверху брюхом и оказался справа от противника и над ним.

Увидев в прицеле прямо перед собой ненавистный серый силуэт, полностью заполнивший лобовое стекло, Егор нажал на гашетку. Шесть пушечных трасс в упор вспороли правый бок и крыло истребителя. Американский самолет дернулся, от него полетели дымящиеся обломки, но пилоту удалось сохранить контроль над машиной и завершить вираж.

В этот момент пакистанец-ведомый спикировал на штурмовик, захватывая его тепловыми головками наведения своих ракет ближнего боя. «Грач» был бы неминуемо сбит, но Егор внезапно дал ручку резко влево и от себя, переламывая штурмовик крутым, почти неуправляемым скольжением влево. Су-25 внезапно нырнул под фюзеляж уже поврежденного истребителя, скрывшись от ракет ведомого. Две крылатые машины едва не столкнулись, разминувшись в считанных метрах.

«Ручку на себя, правый разворот…» — в глазах у Егора потемнело, в висках многотонным молотом пульсировала кровь. Мышцы свились в тугие жгуты от напряжения. Штурмовик с огромной перегрузкой вошел в правый вираж. Сквозь серую муть и разноцветные круги в глазах Егор увидел прямо перед собой пакистанский истребитель и с расстояния вытянутой руки открыл огонь из всех стволов. Подвесные контейнеры и встроенная пушка извергли настоящую лавину раскаленной стали. Сверкающие разрывы рассыпались полевой плоскости, ударили по воздухозаборнику, разворотили гаргрот. Самолет задымил, пламя вырвалось из рваных пробоин, он медленно завалился на крыло и кувырком понесся вниз. Это был даже не штопор, пакистанский истребитель просто рухнул на камни. На земле расцвел на мгновение огненный цветок взрыва. Пилот катапультироваться не успел. Его ведомый поспешно ретировался, боясь разделить судьбу своего командира.

«Так тебе и надо, сволочь!» — яростно осклабился под кислородной маской Егор. Странно, но в душе у него сейчас не было ни облегчения, ни раскаяния. Только дикое, звериное торжество победителя. «Я сделал то, что должен был сделать, и сделал это хорошо. И никто не в праве упрекать или осуждать меня», — подумал пилот.

С этими мыслями он и пошел на посадку. В баках было почти пусто, горел «окурок» — аварийный указатель топлива, зашкаливала температура масла в двигателях. Егор посмотрел на приборы и усмехнулся: «Начальник ИАС с меня три шкуры сдерет — я ему за один полет весь ресурс 'убил». Это была плата за эксплуатацию двигателей уже не на грани возможного — далеко за гранью допустимого. Что ж, такова цена победы, и она была далеко не самой высокой. Голова гудела, мышцы болели от перегрузки, но Егор улыбался.

На стоянке, куда он зарулил, его уже ждала восторженная толпа свидетелей его воздушного боя. Все произошло практически над взлетно-посадочной полосой, и люди, находящиеся на земле видели все перипетии скоротечной и жестокой воздушной схватки. Когда охваченный пламенем F-16 рухнул металлическими лохмотьями на камни, горы содрогнулись от криков радости. И теперь эти люди, едва дождавшись остановки двигателей, вытащили летчика из кабины и, подхватив на руки, принялись подбрасывать его в воздух. Окрестности огласились криками радости и восхищения.

Качай его, ребята! Он этого ублюдка сшиб! Слава Герою!!! Ур-р-а!!!

В этот момент Егор ощущал себя на седьмом небе от счастья. Он защитил тех, кто был ему дорог, победил врага, сильного и беспощадного. Это, наверное, и есть счастье солдата.

Наконец, его отпустили, осторожно поставили на землю. Сквозь людскую массу к нему пробился майор Боровик.

Ну, молодчина! Ну, дал жару! — он обнял Егора, похлопал по спине, а потом крепко пожал руку. — Готовь дырку для ордена.

Ага, — пошутил пилот. — Сейчас приедет Особый отдел и просверлит мне дырку… Знамо где.

Ниче, прорвемся.

Егор оглянулся и увидел Наташу. Девушка стояла в стороне и неотрывно смотрела на него. Она ничем не выказывала своих чувств. Но ее взгляд красноречивее всех слов на свете говорил об одном: «Я рада, что ты вернулся!» Девушка перехватила его взгляд и отвернулась. «Ну и пусть, главное — с ней все в порядке», — подумал летчик.

Потом он и еще несколько офицеров направились в штаб, писать рапорта. А буквально через пару часов из Кабула прилетели два вертолета с особистами и разведчиками. Они допросили всех участников событий: офицеров группы управления, руководителя полетов и самого Савицкого, взяли со всех подписки о неразглашении. После этого они вместе с майором Боровиком, старшим лейтенантом Савицким и ротой охраны аэродрома отправились на место падения пакистанского истребителя. К слову сказать, сотрудники Особого отдела настаивали на том, чтобы Егор остался в расположении части. Но майор Боровик настоял на том, чтобы взять его, и они уступили.

До места падения добрались на двух БТРах. Каменистая пустошь с черными следами копоти уже была оцеплена. Стояло несколько бронетранспортеров и БМП. По углам пулеметчики уже оборудовали себе позиции. Майор Боровик распорядился о необходимых мерах сразу после сбития пакистанского истребителя.

Взрыв был страшен: F-16 подорвался на собственных бомбах, обломки разметало на очень большой территории. Черная сажа на камнях и бесформенные ошметки горелого железа. Офицеры разошлись в поисках чего-нибудь уцелевшего. Любые мало-мальски различимые обломки собирали на расстеленные плащ-палатки. Поиск затянулся на довольно длительное время. Неожиданно майор Боровик махнул рукой:

Егор, иди сюда!

Молодой летчик подбежал к командиру и посмотрел в том направлении, куда он указывал. Жуткая картина предстала глазам летчиков. Скрытое нагромождением камней, на боку лежало обгоревшее, искореженное катапультное кресло. Чуть в стороне распростерлась на камнях какая-то серая масса. Егор понял, что это.

Неестественно вывернутая голова в покрытом копотью летном шлеме. Радужно поблескивающее на солнце расколотое стекло светозащитного забрала. Наполовину сорванная с обгорелого лица, обугленная по краям кислородная маска открывала часть щеки и лопнувшее в глазнице глазное яблоко. Мясо, почти полностью сгоревшее, открывало часть скуловой кости. Лежащее ничком, неестественно изломанное тело в обгоревшем натовском летном комбинезоне, было покрыто потеками засохшей крови. В знойном воздухе назойливо гудели мухи, сладковатый запах смерти привлек тучи этих насекомых.

Майор подошел к нему и глядя в глаза, произнес раздельно и четко, без интонаций в голосе:

Это могло случиться с тобой, если бы ты проиграл. Не он, а ты сейчас лежал бы окровавленным и обгорелым трупом в обломках собственного самолета. Ну?

Все в порядке, — также раздельно произнес летчик.

Ну, пошли, — майор Боровик похлопал Егора по плечу. — Пошли.

Все обратную дорогу, пока они ехали на прожаренной солнцем броне БТРа, никто не проронил ни слова. Когда приехали, майор сказал:

Егор, сейчас иди, выпей коньяка. Потом иди отдыхать. Сегодня я вылетать тебе запрещаю.

Пилот лишь кивнул в ответ.

Вечером того же дня вертолеты с разведчиками улетели, увозя с собой обломки самолета, тело пакистанского летчика и целую груду различных рапортов, отчетов и протоколов. Но это было еще не все.

После того, как они улетели, на полосу приземлились четыре вертолета Ми-8. Они привезли медикаменты и другие припасы. В этом не было ничего примечательного. Но, заходя на посадку, они сделали широкий разворот точно над местом падения пакистанского истребителя. На некоторое, очень короткое время, «вертушки» скрылись от радаров и обычных наблюдателей зависли над каменистой пустыней, а по тросам вниз заскользили фигуры в пустынном камуфляже и лохматых маскировочных комбинезонах. Достигнув земли, они разбежались в разные стороны и растворились в окружающем не слишком гостеприимном ландшафте. Вертолеты после этого продолжили свой полет и благополучно приземлились на аэродроме.

Бойцы в пустынном облачении скрытно вышли на позиции. Снайперы застыли в своих лохматых костюмах, став похожими на валуны. Замерли штурмовики, держа наготове автоматы с глушителями. Командир спецгруппы обвел окрестности взглядом через массивный прибор ночного видения. Непроглядная южная ночь только вступала в свои права. В зеленоватом свете прибора местность впереди была неподвижна, лишь вспыхивали и гасли яркие искорки инфракрасных засветок. Но тех, кого они ждали, еще не было. Внезапно быстрая тень мелькнула возле завала камней. Бойцы спецподразделения тут же взяли этот сектор под перекрестный огонь. Оставалось только нажать на спусковой крючок. Командир плавно навел туда объективы электронно-оптического прибора. И облегченно вздохнул. Сверкая яркими огоньками глаз, на него смотрела маленькая пустынная лисичка-фенек.

Солдаты-спецназовцы превратились в изваяния. После полуночи появились те, на которых была устроена эта засада.

Аналитики правильно все просчитали. Пакистанцы захотели забрать то, что осталось от пилота и самолета, а, может, они надеялись, что их летчик выжил и сумел катапультироваться. Так или иначе, сейчас между камнями скользили серые, почти неразличимые в окружающей тьме, тени. Неизвестно, были ли это моджахеды, или пакистанские спецназовцы. Но они все-таки пришли.

Два десятка человек настороженно продвигались сквозь ночь, не подозревая, что ловушка уже захлопнулась. Первыми упали с пробитыми пулями головами два проводника, потом неумолимая смерть настигла еще троих, шедших в арьергарде. Ночная пустыня не безмолвна, она наполнена шелестом ветра, звуками ночных животных и разными шорохами. В следующую секунду ожили камни, и даже песок под ногами. Поэтому звуки выстрелов снайперских винтовок со специальными глушителями были практически незаметны. Взметнулись тучи пыли, и в этих миниатюрных смерчах материализовались фигуры в спецкомбинезонах с короткими автоматами в руках. Захлопали негромкие из-за глушителей выстрелы. Гулко ударил взрыв гранаты. В считанные минуты бой закончился, так и не успев начаться. Вповалку лежали перебитые пакистанские «спецы», рядом корчились раненые. Захромал и осел на песок наш боец, которого зацепило осколками пакистанской гранаты. Тихо подвывал и причитал по-английски инструктор-американец, держась за простреленное плечо, над ним стояли два наших «рейнджера» с автоматами наготове. Командир мобильной спецгруппы связался по рации со своим руководством и вызвал вертолеты. Специальная операция завершилась, группа пакистанских «коммандос» вместе с американским инструктором, вздумавшим показать свою «крутизну» перед необразованными «туземцами», был повержен. А сам инструктор лежал сейчас мордой в песок с заломленными назад руками.

На командном пункте Егор встретился с вертолетчиками, получавшими полетное задание. А Игорь и Гиви уже уехали на аэродром, им сегодня выпало лететь на прикрытие транспортной колонны. Получив задание, летчик уточнил оперативную обстановку. Вылет был только через час, поэтому он решил пройтись до аэродрома не спеша. Мимо проехал топливозаправщик, летчик отскочил на обочину и помахал водителю рукой. Когда пыль осела, он продолжил свою прогулку.

Егор появился на аэродроме как раз, когда взлетала пара Су-17 лейтенанта Гиви Сулакаури. Два длиннофюзеляжных самолета вырулили на старт, окруженные маревом раскаленного воздуха. Короткая остановка, проверка, техники оббегают самолеты. Замершие на мгновение истребители-бомбардировщики срываются с места. Их разбег столь стремителен, что кажется — через мгновение они будут в воздухе. Но самолеты долго и тяжело разгоняются, и лишь потом грузно отрываются от бетонки.

Егор вздохнул: жара, изношенность турбин, пыль «съедали» тягу двигателей. Он пошел к своему самолету. На стоянке его ждали Женя и Сергей.

Товарищ командир, машина к полету готова! — отрапортовал техник.

Егор кивнул и за руку поздоровался с обоими.

Ну, что, на «охоту» летишь? — спросил ведомый.

Ага, на «охоту», жаль, что вот только без тебя, — ответил Егор.

Смотри, осторожней там.

Хорошо, — Егор хлопнул друга по плечу.

Разбег, более легкий, чем на Су-17, и штурмовик уже в воздухе. Егор вздохнул и повел свой штурмовик вглубь горной местности. Спустя какое-то время в наушниках раздался голос руководителя полетов:

— «Дракон-1», прием, перенацеливание. Повторяю — перенацеливание. Следуй в восемнадцатый квадрат. Потерпел аварию вертолет, прикрой его до подхода спасательной группы.

Подбитый вертолет совершил вынужденную посадку километрах в двадцати от пакистанской границы. Значит, более чем, вероятно, что появятся «гости» в виде отнюдь не дружественных истребителей. «Опять двадцать пять», — подумал Егор. Миновав несколько небольших хребтов и ущелий, штурмовик влетел в небольшое межгорье. Там, уткнувшись в носом в каменистый склон, лежал поврежденный Ми-8. Егор связался с потерпевшим аварию бортом.

Двести четырнадцатый, прием, я «Дракон-1». Что там у вас случилось?

Сквозь шипение и треск помех в наушниках прорезался голос пилота-вертолетчика.

…ем. Прием. У нас отказал один из двигателей, пришлось садиться. Но приземлились благополучно. Только носовая стойка подломилась.

Боевое повреждение? — осведомился Егор.

Какое там… Прогар правой турбины.

Понял. Буду рядом до прибытия спасательной группы.

Егор стал кружить над вертолетом, внимательно осматривая окрестности и воздушное пространство. Минут через десять-пятнадцать барражирования летчик заметил в пыльной дымке над горизонтом несколько блестящих точек-искорок. Опаньки! Быстро же они явились… Он щелкнул переключателем рации.

«Дракон-1» вызывает «Минарет», у меня «гости», прием.

Я «Минарет», вас понял. Жду доклада. Прием.

Я «Дракон-1», на удалении сорок наблюдаю групповую воздушную цель. Цель приближается, визуально идентифицировать не могу. Предполагаю, что это летательные аппараты сопредельной стороны. Во избежание инцидента прошу воздушное истребительное прикрытие.

Я «Минарет», прием, истребители уже вылетели. «Дракон-1», не реагируйте на возможные провокации и не ввязывайтесь в боевое маневрирование. Ждите прикрытия. Как поняли, прием?

Вас понял, ни на что не реагирую, жду прикрытия.

За время радиопереговоров самолеты приблизились к условной линии воздушной границы. Это были «старые знакомые» — целое звено «Фантомов» ВВС Пакистана! Они барражировали в зоне визуальной видимости, но невидимую линию не пересекали. Нервы Егора были напряжены словно струны, ладони, лежащие на ручке управления и рычаге управления двигателей, вспотели. Он ходил виражами на малой высоте над лежащим внизу вертолетом и терпеливо ждал прикрытия.

А пакистанцы расходились не на шутку. F-4 то взмывали вверх, то прижимались к самой земле, самолеты закладывали крутые виражи. Подходя к линии границы, они имитировали классическую атаку воздушной цели парами и отворачивали в самый последний момент. Наверное, они хотели показать свою «крутизну». Но Егор уже дважды сталкивался с пакистанскими летчиками в бою и оба раза выходил победителем. Поэтому воздушная акробатика не произвела на него должного впечатления. Он лишь крепче стискивал зубы и продолжал прикрывать вертолет.

Наши истребители появились даже раньше намеченного срока, и стремительно ворвались в тесное для них воздушное пространство. Егор невольно залюбовался ними. Легкокрылые дельтовидные машины резвились в бесконечной глубине неба, оставляя за собой белые пушистые хвосты инверсии. Весело поблескивали фонари кабин, на пилонах притаились хищные тонкие ракеты. У каждого из четырех «Мигов» под фюзеляжем висел обтекаемый подвесной топливный бак.

Привет, «Веселые!» — бросил в эфир Егор. — Я «Дракон-1», рад вас видеть, прием.

Ведущий звена истребителей заложил умопомрачительный вираж и на несколько секунд оказался рядом со штурмовиком.

Привет, «Дракон», я Двести семьдесят девятый, прием. Этих ворон мы сейчас отгоним, не переживай!

Действительно, 'Фантомы по сравнению с МиГ-21 выглядели как вороны — тяжелые, неповоротливые. Зато наши — блеск! Егор даже почувствовал легкий укол зависти, глядя, как легко и изящно истребители выполняют сложные пируэты боевого маневрирования. Но, все же, он теперь ни за что не променяет свой трудягу-штурмовик на легкие и хищные истребители.

Пакистанские «Фантомы», увидев своих крылатых соперников, стали осторожнее, подались назад, убавили пыл в своих воздушных выкрутасах. Видимо, пилоты не хотели повторить печальную судьбу своих американских коллег во Вьетнаме. Но, все же, уходить они не собирались. И поэтому этот вылет превратился в поединок крепости нервов.

Вскоре в район падения вертолета подошла спасательная бронегруппа. Использовать вертолеты при жестком давлении пакистанских истребителей и лишний раз рисковать жизнями людей не стоило. Бронетранспортеры блокировали подходы к поврежденной винтокрылой машине, а солдаты эвакуировали пилотов. Ми-8 расстреляли из тяжелых башенных пулеметов БТРов.

Обстановка с каждым днем накалялась все больше и больше. Моджахеды получали новое оружие и снаряжение, их отряды пополнялись новыми добровольцами в «борьбе за веру» и отлично обученными наемниками. На территории Ирана и Пакистана как грибы после дождя росли все новые и новые лагеря для террористов и диверсантов.

Все чаще и чаще наши десантники и мотострелки попадали в засады, гибли на горных тропах и в «мирных» кишлаках. Самолеты и вертолеты все чаще привозили на своих бортах пулевые отметины, а их экипажи проявляли чудеса мужества при выполнении сложных и, порой, смертельно опасных заданий. Они спасали не только наших солдат, но и афганских военнослужащих.

В афганской регулярной армии наоборот, моральный дух бойцов упал до точки замерзания. Участились случаи дезертирства и открытого неповиновения офицерам. На складах разворовывалось имущество, оружие и боеприпасы.

Обстановка в районе госпиталя тоже заметно ухудшилась. Ночью с гор обстреливали гарнизон и госпиталь. Маневренные группы, посланные на перехват стрелков, как правило, возвращались ни с чем. Опасно стало находиться и в дружественном соседнем кишлаке. Теперь туда ездили обязательно в сопровождении бронетранспортеров.

Пилотам авиабазы, и Егору в том числе, приходилось теперь постоянно вылетать на патрулирование окрестностей госпиталя и аэродрома. А ведь еще были и «обычные» задания: уничтожение отрядов моджахедов, их укрепленных пунктов и баз, бомбоштурмовые удары, «свободная охота», перехват караванов, непосредственная поддержка наших войск. Так что, нагрузки на летный состав возросли несоизмеримо. Но, все же, молодость, веселый характер брали свое. Ребята вылетали на самые опасные задания и выполняли их с блеском, порой возвращаясь «на честном слове и на одном крыле». Хотя и было тяжело, а самое тяжелое — это боевые потери. И все чаще скорбные птицы — «Черные тюльпаны» — уносили ребят на Родину, к последнему приюту…

В один из дней транспортная колонна, шедшая на базу с грузом медикаментов, боеприпасов и провизии, была почти полностью уничтожена молниеносным и дерзким ударом моджахедов.

Ми-8, который прикрывал колонну с воздуха, был сбит очередью из ДШК. По головному и замыкающему БТРам одновременно ударили гранатометчики. Тяжелые боевые машины были подбиты и остановились, заблокировав дорогу. Потом на беспомощные грузовики обрушился шквал пулеметного огня. Подбитые бронетранспортеры не сдались и огрызнулись огнем своих крупнокалиберных пулеметов. Их поддержали расчеты зенитных пушек, установленных на КамАЗах и КрАЗах. Но лишь вылет пары «Стрижей» заставил душманов отступить. При этом опасно снизившийся самолет Игоря был серьезно поврежден пулеметным огнем.