Штурмовой удар

Глава 3

Эскадрилья взлетает по тревоге

Была глубокая ночь, когда эскадрилью подняли по тревоге. Недоумевающие полусонные офицеры собрались на командном пункте. Никто ничего не понимал.

Внес ясность подполковник Волков:

Сегодня в полночь подняли мятеж офицеры отдельного танкового полка правительственных войск и мотострелковый батальон, расквартированные в Кабуле. Сейчас мятежная часть уходит из горда. Есть информация, что на помощь к мятежникам спешат отряды моджахедов. Вылетаем двумя звеньями, первое — ударное, второе — прикрывающее. Ударное звено поведу я, прикрывающее — майор Семенов. До вылета полтора часа, изучайте район цели.

В заданное время штурмовики в темноте, прорезаемой лучами прожекторов и посадочных фар, выруливали на полосу. Бросалось в глаза оцепление возле стоянок афганских самолетов. На командно-диспетчерском пункте тоже находились усиленные наряды охраны. «Афганским товарищам» доверять не спешили.

Танковая колонна мятежников поспешно отступала в горы. Верные правительству войска попытались их задержать — и умылись кровью. Посланные, чтобы остановить восставших, отряды мотострелков были встречены залпами 130-мм башенных орудий танков Т-55. Оставшихся в живых добили из пулеметов и перемололи гусеницами. Из Кабула в воздух поднялись вертолеты правительственных войск. Им удалось подбить два танка ценой уничтожения одного своего вертолета. Мятежники в придачу к танкам захватили четыре зенитно-артиллерийских комплекса «Шилка». С экипажами, а служили на них русские военные специалисты, обошлись довольно гуманно — оглушили, а потом связали и заперли в гараже. Такое обращение могло быть продиктовано только страхом. Русских уважали здесь, где ценят только силу и решительность.

Теперь штурмовики должны были остановить продвижение мятежных танков.

Сергею с Егором предстояла самая трудная задача — в составе звена атаковать «Шилки» и подавить противовоздушную оборону мятежников.

Подполковник Волков затребовал самолеты радиоэлектронной борьбы, и ему выделили два истребителя-бомбардировщика Су-17 с контейнерами специальной радиоэлектронной аппаратуры. Они должны были поставить помехи и, таким образом, помешать прицеливанию с помощью радиолокатора, установленного на зенитных самоходках. Но пилоты знали, так же, что на «Шилках» предусмотрена и оптическая визуальная система наведения. Кроме того, на танках были установлены крупнокалиберные зенитные пулеметы. Как бы то ни было, а эффективность подобной тактики можно было испытать только в бою.

Штурмовики летели в режиме полного радиомолчания. Под крылом у каждого висело по шесть тяжелых ракет С-24.

Внимание, приближаемся к району цели.

На боевом, прицеливание — индивидуально, — послышался голос командира. — Михалыч, прикрой.

Бут-сделано, — спокойно отозвался опытный летчик.

Прикрывающее звено снизилось, летчики начали отстрел ловушек, прикрывая от ракетной атаки ударное звено.

Танковую колонну они обнаружили без особого труда — поднимая тучи пыли, танки мятежников на полной скорости уходили от Кабула к перевалу Саланг.

Но они, похоже, заметили штурмовики. Колонна распалась, из бронетранспортеров высыпали люди, вскидывая на плечо пусковые трубы зенитных комплексов, стволы крупнокалиберных пулеметов на башнях танков задрались вверх.

Включаю помехи, — предупредил командир Су-17 радиоэлектронной борьбы.

В наушниках раздался дикий визг, свист и скрежет, напрочь забивающий все переговоры.

«Шилку» первым заметил Егор. Зенитный комплекс притаился в тени ближайших скал. Широкая плоская башня вращалась, четыре ствола искали цель.

Цель вижу! Атакую! — доложил Егор, заваливая свой штурмовик на крыло, и переходя в пикирование. Но его голос утонул в помехах. Штурмовикам приходилось действовать индивидуально, полагаясь только на собственную инициативу и опыт.

Егор, тем не менее, загнал цель в светящуюся рамку прицела и выпустил сразу две ракеты. Пущенные почти в упор, тяжелые С-24, разнесли зенитную установку, словно консервную банку, превратив «Шилку» в груду обломков.

В этот момент штурмовики ударной группы атаковали колонну бронетехники. Подполковник Волков первой же ракетой разнес головной танк, его ведомый уничтожил БТР. Следующие за ними пилоты, обрушили пятисоткилограммовые бомбы на головы мятежников. Попыталась, было, открыть огонь вторая «Шилка», но ее тут же уничтожила вторая пара из звена прикрытия.

Из-за скал на штурмовик Егора устремился настоящий поток огня — на одной из уцелевших «Шилок», наконец, разобрались, в чем дело и переключили наведение из автоматического режима на ручное управление. Егор и его ведомый с трудом смогли уклониться от непрерывного потока снарядов, казалось, они попали под извержение вулкана. Скорострельность четырех стволов зенитного комплекса составляла 120 выстрелов в секунду! Штурмовики выполнили левый разворот и вышли из зоны поражения. «Как же уничтожить эту проклятую зенитку!» — напряженно думал Егор. «А что, если…» Он покачал крыльями Сергею — «делай как я». Взяв ручку на себя, он с креном вошел в косую петлю, ведомый шел рядом, крыло в крыло. Теперь «Шилка» находилась у них за спиной. Два самолета зависли на мгновение в верхней точке фигуры высшего пилотажа, а потом, перевернувшись, стали стремительно пикировать на цель. Оператор наведения на «Шилке» попытался взять упреждение, но не учел крена, с которым выполнялась фигура. Смертельный поток огня прошел выше и правее пикирующих штурмовиков. Поймав в прицел извергающую разноцветный поток трассирующих снарядов цель, Егор нажал на гашетку пушки. Длинная очередь 30-миллиметровых бронебойных и осколочно-фугасных снарядов пробила тонкую броню зенитной установки и вгрызлась в ее внутренности. На месте «Шилки» полыхнул мощный взрыв. Егор с трудом потянул ручку управления на себя, гигантская тяжесть перегрузки навалилась на него, свет в глазах померк. Но штурмовик, победно ревя турбинами, выходил из пикирования.

Но их уже поджидала новая опасность. С земли к штурмовикам потянулись дымные хвосты ракет переносных зенитных комплексов. Пилоты отстрелили тепловые ловушки, за штурмовиками потянулись облака пылающих ложных целей. Несколько ракет влетели в эти облака и взорвались, остальных удалось «стряхнуть» энергичными противозенитными маневрами.

Я «Грач-7» пуск ракеты!

Вас понял. Всем — противозенитный маневр! Отстрелить ловушки.

Штурмовики веером разошлись над пораженной целью, выполняя маневры уклонения.

Еще пуск! Прикрой — атакую!

Я «Грач-6», я подбит! — в отчаянно маневрирующий штурмовик попала зенитная ракета. Мелькнула вспышка взрыва, за самолетом потянулся шлейф дыма. — Не могу удержать машину! Поврежден правый двигатель! Теряю высоту.

Шестой, уходи. Пятый, прикрой его.

Вас понял, выполняю.

Два Су-25, снижаясь, уходили на аэродром Кабул — это был их единственный шанс на благополучную посадку.

Штурмовики развернулись и ударили залпами ракет. Огненный смерч, пронесшийся над землей, смел зенитчиков. Острые носы самолетов вновь развернулись к оставшимся танкам. Но перелом в бою уже наступил. Оставшиеся в живых танкисты, покидали свои боевые машины и спасались бегством, другие выходили с поднятыми руками.

Штурмовики садились и заруливали на стоянку. Техники быстро заправляли их и подвешивали новый боекомплект.

Наконец, опостылевший шум в наушниках исчез — генераторы помех были выключены.

Заканчиваем работу, возвращаемся на базу, — приказал подполковник Волков.

Им на смену уже спешили вертолеты афганской армии, подтягивались танки верных правительству войск.

Через несколько минут пилоты получили радиограмму с Кабульского аэроузла о том, что их товарищи благополучно приземлились и завтра прибудут в часть.

После приземления пилоты получили сразу три благодарности. Первая была от спецназовцев: на поставленных штурмовиками минах подорвался крупный караван с оружием. Вторая благодарность пришла от имени афганского Генерального Штаба. Афганцы благодарили за 'неоценимую помощь при обуздании мятежников. А третья благодарность пришла лично от командующего 40-й Армией генерал-лейтенанта Ткача. Он похвалил пилотов за мужество и мастерство и приказал предоставить списки для награждения особо отличившихся летчиков.

С утра Егор вытребовал у командира эскадрильи время для тренировочного полета. Вчера ночью техники перебрали не его самолете двигатель и он хотел испробовать его на разных режимах. Подполковник Волков дал согласие. Обрадованный Егор закрутил такую карусель высшего пилотажа на малой высоте, что руководителя полетов чуть удар не хватил. Петли сменялись виражами, виражи — боевыми разворотами и бочками. Завершился комплекс иммельманом с выходом в горизонтальный полет и перевернутым полетом на высоте примерно двадцати метров. Весь персонал базы с восхищением следил за его сногсшибательным пилотажем.

Посадку он совершал под аккомпанемент трехэтажных матов РП и примчавшегося на КДП командира эскадрильи. Подполковник долго орал на него, грозя отстранить от полетов за воздушное хулиганство. Но тут поступил вызов из штаба мотострелковой бригады, они просили воздушное прикрытие.

Готовься к вылету, убивец, — буркнул комэск. — И не лыбься мне тут! Пошел прочь с глаз моих!

Так точно, виноват, товарищ подполковник, — лихо откозырял Егор и, улыбаясь во все тридцать два зуба, побежал к самолету.

Через несколько минут штурмовики взмыли в воздух. Егор наслаждался полетом, той легкостью и силой, подвластной только ему. Он сверился с наколенным планшетом — скоро цель.

«Махаон-два», внимание, до цели пять минут.

Вас понял, Первый.

Егора забавляла мысль, что их позывной — название бабочки.

Вообще-то, позывные определялись произвольно, кроме тех случаев, когда проводились крупные войсковые операции. Они присваивались произвольно, считалось, что подобная практика повышает уровень секретности. Однако в погоне за секретностью случались и казусы. Теперь уже ни для кого не секрет, что в корейской войне и во Вьетнаме участвовали наши летчики-истребители. Чтобы это скрыть, летчикам строго-настрого запрещалось вести радиопереговоры на русском языке, а общаться только по-вьетнамски. Для этого у каждого пилота в наколенном планшете были записаны основные фразы, в роде: «прикрой — атакую», на вьетнамском языке, но русскими буквами. Однако в горячке боя было не до того, чтобы вглядываться в наколенный планшет, выискивая необходимые фразы, да еще и на тарабарском языке. Так что в эфире стоял многоэтажный мат. Естественно, вся конспирация тут же накрылась, ибо так витиевато изъясняться может только русский человек.

Вскоре показалось нужное ущелье. Мотострелки внизу зажгли дымовые шашки, обозначая свои позиции, по направлению к душманам взлетели красные ракеты целеуказания. «Грачи» сделали круг над местом боя и, прицелившись, ринулись вниз. Сброс! Тяжелые толстые чушки полутонных объемно-детонирующих бомб вырываются из-под крыльев, на секунду зависают и устремляются к земле. Штурмовик вздрагивает и послушно набирает высоту, выходя из пикирования. А позади них в узкой горловине ущелья бушует пламя. Огненная река, казалось, выйдет из берегов. Спустя некоторое время, мотострелки вошли в ущелье, от раскаленных камней шли волны жара, под ногами шелестел пепел, в который превратилась скудная растительность.

На следующий день штурмовикам предстояло патрулировать в районе Афгано-пакистанской границы. Тут постоянно происходили стычки между подразделениями Сороковой Армии, правительственными войсками и бандами моджахедов. Нередко в эти стычки вмешивались отряды пакистанской Пограничной Стражи. Наши же десантники и спецназовцы принимали черные береты Стражей за форму американских коммандос и пытались захватить побольше таких беретов, рассчитывая на вознаграждение. Пакистанские летчики тоже вели себя нагло, постоянно нарушая границу и устраивая провокации. Даже пытались атаковать наши и афганские самолеты и вертолеты.

Штурмовики Егора и Сергея летели вдоль прихотливо извивавшейся границы. Полет проходил нормально, следов передвижения моджахедов видно не было. Вдалеке прочертили горизонт два пушистых белых шлейфа. МиГи-21 вели патрулирование в своей зоне ответственности. Внизу по горной дороге пылили несколько БТРов.

Вдруг в кабине штурмовика тревожно запищала «Береза» — бортовая станция радиолокационной разведки засекла излучение чужого локатора. С пакистанской стороны из-за скал вынырнули два МиГ-19 китайского производства с опознавательными знаками пакистанских ВВС[7]. Пара истребителей сопровождала истребители со своей стороны границы.

Ведущий покачал крыльями, демонстрируя подвешенные под крыльями ракеты класса «воздух-воздух».

Егор только скрипнул зубами на этот недвусмысленный жест. «Испугались мы, как же», — пробормотал он и включил рацию.

Ведомый, прием, следуем своим курсом, на пакистанцев не реагируем. У нас свои дела, у них — свои. Как понял, прием?

Вас понял, командир. Как над тайгой в старые добрые времена.

Егор покачал головой и улыбнулся в кислородную маску:

Ты совершенно прав, напарник.

Было видно, как солнечные блики играют на широких крыльях и каплевидных фонарях кабин пакистанских истребителей. Была видна ссутулившаяся фигурка пилота в кабине ближайшего из них, и светлое пятно лица, обрамленное летным шлемом, когда пилот поворачивал голову в их сторону.

Вдруг, вынырнув откуда-то снизу, показалась еще одна пара истребителей, хищных и стремительных.

Ну, ни хрена себе! — присвистнул Егор. — Дело принимало серьезный оборот — перед ними висела в синеве неба пара «Фантомов».

Мощные, смертельно опасные истребители шли рядом, под широкими крыльями замерли в ожидании добычи белые «рыбки» авиационных ракет.

«Ладно, посмотрим, у кого нервы крепче», — Егор потянул назад рычаг управления двигателем, плавно уменьшая тягу. То же сделал и его ведомый.

Штурмовик, благодаря особенностям конструкции и мощной механизации крыла продолжал оставаться устойчивым на малых скоростях полета, тогда как более тяжелые сверхзвуковые истребители рисковали сорваться в штопор.

Пилотам пакистанских «Фантомов» с каждой минутой все труднее приходилось удерживать свои тяжелые машины от сваливания в штопор. Привыкшие к тугому скоростному напору крылья не могли их удержать в воздухе на столь малой скорости.

Наконец, нервы у пакистанских пилотов не выдержали, и они, включив форсаж, резко отвернули вглубь своей территории. Штурмовики тряхнуло их спутными струями.

Ведомый, возвращаемся на базу.

Вас понял.

Мы долбим эту сучью крепость уже неделю! И уже угробили три истребителя-бомбардировщика. Два пилота погибли. И вдобавок в районе крепости были сбиты две «вертушки». Прямо проклятие какое-то! — заместитель командующего ВВС 40-й Армии в сердцах грохнул кулаком по столу. Там ПВО — дай Боже… Да еще пакистанские истребители на нервы действуют. Ищут повода, чтобы поиграть мускулами. А крепость взять нужно. В Камдеше — зам командующего назвал город неподалеку от пакистанской границы. — Сейчас действуют многочисленные банды моджахедов. А эта долбанная крепость у них в роде как база. Они там отдыхают, пополняют боекомплект. А через границу к ним идут караваны с оружием, снаряжением и боеприпасами. Так что — крепость необходимо уничтожить. Двухсотая отдельная эскадрилия с их хвалеными «Грачами» сейчас занята в Герате, на северо-востоке страны, так что — вся надежда на твоих орлов, подполковник.

Если справитесь — можешь подавать наградные — никого не обделим.

Да Вы знаете, нам и так наобещали…

Ты слову моему не веришь, подполковник? — начал закипать заместитель командующего.

Виноват, верю. Но до наград еще дожить надо.

Ладно, какие будут конкретные предложения?

Подполковник Волков вгляделся в карту, мысленно просчитывая наиболее эффективные варианты атаки.

Я предлагаю следующее. Удар следует нанести двумя волнами штурмовиков. Первая волна — четыре штурмовика под прикрытием пары для подавления ПВО. Ударная четверка должна быть снаряжена тяжелыми ракетами С-24. Пара прикрытия — ракетными блоками Б-8М. Вторая волна — ударное звено с обьемно-детонирующими бомбами ОДАБ-500П «Ворон». Пара прикрытия — блоки НУРС.

Так, хорошо, — одобряюще кивнул заместитель командующего.

Далее, продолжил подполковник. — Заход на цель надо осуществлять с северо-запада, вот по этому ущелью. Оно довольно широкое, и по нему можно пройти до самой крепости. Потом — подавление ПВО и удар по самой цели.

Но это ущелье находится у самой границы с Пакистаном. А маневрирование вблизи границы может вызвать достаточно серьезный инцидент. Эти сволочи не упустят шанса поиграть мускулами, кроме того, они могут предупредить душманов.

Именно поэтому заход на цель нужно выполнять именно этим курсом — оттуда наши самолеты будут ждать меньше всего, и ПВО там наверняка слабее. А «Паки» предупредить их просто не успеют, даже если и засекут наши самолеты. Кроме того, мы проработаем маршрут таким образом, чтобы оставаться в радиолокационной тени гор максимально возможное время.

Разумно, разумно, — кивнул зам командующего.

Офицеры понимающе переглянулись.

Значит так, сказал заместитель командующего. — Подготовьте оперативный план для утверждения в штабе ВВС армии и список всего необходимого. Действуйте.

Слушаюсь.

Они вылетели еще до рассвета. Четверка мощных реактивных самолетов, прикрываемая парой своих собратьев, стремительно неслась сквозь туманный сумрак загадочной восточной ночи. Вторая группа во главе с майором Семеновым прогревала двигатели на аэродроме.

Набрав необходимую высоту, четверка самолетов слаженно повернула на северо-восток. Из-за зазубренных вершин гор показались первые лучи солнца. Вершины гор будто охватил переливающийся нимб.

Снижение до полутора тысяч, скорость семьсот пятьдесят, — раздался в наушниках голос подполковника Волкова.

Вас понял, Двести тридцать первый, выполняю.

Штурмовики снизились и на крейсерской скорости полетели к ущелью, пройдя которое, выходили прямо на цель. «Сейчас тут будет жарко», — подумал Савицкий, мягко отдавая ручку управления от себя и одновременно уменьшая тягу двигателей.

Разворот вправо семьдесят, входим в ущелье. Пилотам — внимание. Проверить вооружение.

Вас понял, выполняю, — Егор выполнил разворот, а потом перещелкнул на приборной панели несколько тумблеров. Зажглись зеленые индикаторы готовности, зеленоватым светом вспыхнули прицельные метки коллиматорного прицела АСП-17-БЦ-8. Пилот окинул взглядом индикаторы — пушка к стрельбе готова, «Гвозди» — тяжелые ракеты С-24, готовы. Порядок! — Я Двести тридцать третий, к бою готов.

Две минуты до цели… Внимание — цель!

Штурмовики вырвались из ущелья, грохочущее эхо их турбин сотрясло сонный воздух. Древняя крепость предстала перед ними во всей своей могучей красе. Зубчатые стены и массивные башни, хоть и поврежденные обстрелами, казались продолжением самих гор, столь монументальными и неприступными они выглядели.

Штурмовики легли на боевой курс.

Цель вижу, работаю! — с пилонов головного штурмовика в ярком сиянии пламени двигателей сошли, одна за другой, все шесть ракет. Самолет резко отвалил в сторону, давая возможность атаки своему ведомому. Еще один самолет зашел на цель, и его ракеты веером разошлись из-под крыльев.

«Теперь наша очередь!» — подумал Егор. Крепость уже заполнила лобовое стекло самолета, пилот легчайшим движением пошевелил ручкой управления, доворачивая нос штурмовика на цель. Светящиеся прицельные метки легли на основание массивной башни с узкими бойницами и зубцами по краю плоской крыши. Затаив дыхание, он утопил гашетку на ручке управления. Штурмовик ощутимо тряхнуло, когда шесть тяжелых огненных снарядов, сверкнув раскаленными соплами, сорвались с пилонов подвески. Вой их двигателей заглушил даже грохот турбин штурмовика. Сверхновыми звездами они унеслись к земле. Егор резко взял ручку на себя и одновременно отклонил ее влево, выполняя резкий отворот.

На цель уже заходил Сергей. Вот, отстрелявшись, он уже переворотом уходит в набор высоты.

На земле — ад! В облаках взрывов рушатся стены, тяжелые боеголовки ракет из закаленной стали прошивают камни и взрываются внутри помещений. Взлетают в небо столбы огня, фонтаны каменных обломков, пыли и дыма. Потоки пламени плавят камни.

Оживает противовоздушная оборона вокруг крепости. Вспыхнули яркие злые огоньки дульного пламени, вслед штурмовикам потянулись светящиеся цепочки трассирующих пуль. Прикрывающая пара скользнула к земле и открыла огонь реактивными снарядами.

Я Двести тридцать третий, «сварка» слева! Атакую! Серега, прикрой!

Понял, прикрываю.

Ручку влево и от себя, левую педаль — до отказа в пол, сектор газа — вперед! Самолет с диким ревом заваливается влево, разворачивается почти «на ноже», когда одна плоскость устремлена к земле, а другая — в небо. Глаза наливаются кровью, на тело рушится свинцовая стена перегрузки. Ведомый, словно привязанный невидимой нитью, в точности повторяет маневр командира.

Два штурмовика несутся к земле, туда, где работает зенитная установка моджахедов. Навстречу им, почти что прямо в лоб несутся сверкающие разноцветные трассы. Зеленоватый светящийся маркер прицела наползает на плюющийся огнем пулемет. Еще чуть-чуть… Огонь! Большой палец вдавливает гашетку, и к зенитке несутся сдвоенные очереди снарядов тридцатимиллиметровой пушки. Словно древний ужасный дракон опаляет землю своим дыханием. На месте зенитных позиций, будто вулкан разверзся. «Хана 'духам!» — мелькнула мысль. Егор отстрелил ИК-ловушки. Набор высоты, разворот — и снова земля мельтешит в перекрестии прицела.

На земле — все семь кругов ада. Рядом штурмует позиции моджахедских зениток Сергей.

На земле взвивается фонтан пыли, рядом — еще один, от них вверх тянутся длинные дымные хвосты. Егор инстинктивно бросает штурмовик на крыло, уклоняясь от выпущенных моджахедами зенитных ракет.

Зенитные ракеты! — вопит он во всю глотку, предупреждая товарищей. От его самолета отлетают ярко горящие тепловые ловушки.

Не кричи, вижу,– голос подполковника Волкова спокоен, и это остужает пыл, придает уверенности. — Сейчас их не будет. Ведомый, прикрой — атакую.

Су-25 комэска валится вниз, словно сокол, сложивший крылья. Грохочет встроенная пушка, ее снаряды перепахивают и рвут все на своем пути. Навстречу ему вырывается еще одна дымная стрела ракеты. Но ее головка самонаведения не успевает сориентироваться и захватывает солнце[8]. Ракета уносится прочь, а на месте расчета зенитного комплекса вихрятся столбы пламени и дыма. Постепенно напор душманов ослабевает.

Прекратить атаку. Набираем четыре с половиной, становимся в круг до подхода второй группы, — приказывает комэск.

Вас понял, — Егор неохотно уводит свой штурмовик от земли. В венах кипит адреналин, хочется пикировать, крушить противника огнем из пушки, драться, драться, драться.

Это Двести тридцать седьмой, — раздался в эфире голос майора Семенова. — Мы на подходе, подлетное время — пять минут.

Я Двести тридцать первый, вас понял. Тридцать седьмой, работайте, мы прикроем.

Шесть штурмовиков, вырвавшись из каменного плена ущелья, обрушиваются на цель. Вниз уходит пара прикрытия, прочесывая НУРСами возможные места расположения зениток. А четыре штурмовика ложатся на боевой курс. Они уже над крепостью, точнее над тем, что от нее осталось. Секунда — и вниз летят полутонные бомбы объемного взрыва вместе с маленькими дымовыми бомбами. Дым не позволяет аэрозольному облаку рассеяться раньше времени, и на месте развалин вспыхивает огромное пламя взрыва. Облака мелких капелек зажигательного аэрозоля просачиваются в малейшую щель, в самый маленький закуток, а потом взрываются. Гигантская ударная волна крушит все на своем пути, пламя выжигает кислород в эпицентре взрыва. И в этот вакуум с огромной врываются новые воздушные массы, порождая новую ударную волну. Но эта волна уже направлена не в стороны, а вовнутрь. Бешеная скорость движения воздушных масс раскаляет их и обращает в пепел все, что находится рядом. Выжить после такого невозможно.

Немногочисленные зенитные установки, уцелевшие до этого, мгновенно умолкли после такой атаки. Штурмовики с ревом пронеслись над руинами крепости. Позади них таяли в небе магниевым огнем отстреленные тепловые ловушки. Вверху барражировали самолеты первой группы.

Я Двести тридцать седьмой, работу закончил, цель поражена.

Я Двести тридцать первый, вас понял. Возвращаемся на базу.

Штурмовики перестроились и двумя группами взяли курс на свой аэродром.

Они уже одолели почти половину пути, когда в кабинах тревожно запищали сигналы станций радиоэлектронной разведки, предупреждая об облучении чужими локаторами.

Расходимся! — успел крикнуть командир эскадрильи.

Строй штурмовиков разбился на пары, они стали выполнять маневр уклонения.

Внимание, пуск ракет!

И секундой позже:

Егор, у тебя ракета на хвосте!

Тридцать третий, за тобой идут две ракеты,– это сообщение прозвучало как приговор. Уклониться от ракет класса «воздух-воздух», особенно когда они выпущены внезапно, было почти невозможно.

Егор действовал стремительно, на уровне рефлексов, бросив самолет в отвесное пикирование и отстрелив последние, оставшиеся после боя над крепостью, тепловые ловушки. Одна из ракет взяла ложный след и взорвалась возле пылающей ярким магниевым огнем ложной цели. Вторая перенацелилась на самолет ведомого.

Серега, уходи! Уходи.

Но поздно. Егор видел, как штурмовик ведомого пытался повторить его маневр, но ракета шла за ним как привязанная.

Тридцать четвертый, катапультируйся! Катапультируйся!!!

На месте самолета Сергея вдруг вспух огненно-дымный шар. Во все стороны, крутясь, полетели обломки. Но за сотую долю секунды до взрыва, во вспышке сработавших пиропатронов кресло пилота выбило из кабины гибнущего штурмовика вслед за отстреленным фонарем кабины. Сноп искр, шлейф дыма, и вот уже белый купол парашюта колышется в поднебесье.

«Ну, слава Богу, катапультировался», — облегченно подумал Егор.

В эфире стоял сплошной мат.

Мать-перемать, что это было⁈ Что за… истребители?!!

Спокойно,– отозвался кто-то. — Это пакистанские «Фантомы», истребители F-4.

А дерзкие истребители уже унеслись прочь, растаяв в глубокой лазури неба.

Я Двести тридцать первый, имею одного сбитого в результате атаки пакистанских истребителей. Пилот катапультировался. Прошу выслать вертолеты поисково-спасательной службы в квадрат 12–27, прием. Повторяю…

Слышу вас, Двести тридцать первый. Высылаем вертолеты ПСС в квадрат 12–27, подлетное время — двадцать минут. Заворачиваем к вам пару «Крокодилов», они вот-вот подойдут.

Егор был вне себя от ярости. После прилета на базу он замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал. Он рвался в Кабул, в госпиталь, хотел проведать друга, но постоянные вылеты не давали ему этого сделать. Он, во что бы то ни стало, хотел отомстить этим наглым истребителям, сбившим его друга. Он, в конце концов, тоже истребитель, и не из самых последних. То, что Су-25 все же не очень подходит для воздушного боя с истребителями, его не смущало.

Я этих гадов все равно достану! Я их в землю вгоню! — бушевал Егор. — Стервятники! Асы долбанные!

Ладно, Егор, не кипятись, — попытался, было успокоить летчика майор Семенов.

Ага, не кипятись! Эти гады Серегу сбили, а ты — «не кипятись».

Ну а что ты можешь сделать?

Есть у меня одна идея… — Егор изложил ему свои мысли.

Не-е, не получится, — замотал головой майор.

Получится — получится, — уверенно сказал Егор. — Пошли к командиру.

Сказано — сделано. Через несколько минут летчики уже стояли в кабинете командира эскадрильи.

Ну, рассказывайте, с чем пожаловали, — сказал подполковник Волков, пригласив офицеров садиться.

Товарищ подполковник, есть у меня одна идея… — волнуясь, начал Егор.

Подожди, дай-ка, угадаю, прервал его командир. — Твоя идея с 'Фантомами никак не связана? — он хитро прищурился.

Связана, — кивнул Егор.

Рассказывай.

Хочу их в землю вогнать.

Ну это я уже понял, но вот только как ты хочешь это сделать? Ведь ракет класса «воздух-воздух» у нас нет.

Все можно спланировать следующим образом. У нас осталось три самолета в звене, — при этих словах Егор состроил кислую гримасу. — На следующее задание можно вылететь втроем. Вы с ведомым возьмете стандартный боекомплект, а я — несколько модифицированный, — и, видя, что подполковник заинтересовался, продолжил. — Хочу поставить на свой штурмовик кроме подвесных топливных баков и реактивных блоков еще и подвесные контейнеры СППУ-22–01 с 23-миллиметровыми двуствольными пушками ГШ-23МЛ. И еще два таких же контейнера, но только подвешенных стволами назад. При чем встроенная 30-миллиметровая пушка и пушечные контейнеры, стреляющие вперед, должны приводиться в действие гашеткой на ручке управления одновременно. А контейнеры, обращенные назад — кнопкой отстрела ложных целей.

Смотрите, что получается. Мы взлетаем тройкой, выходим к объекту атаки. Я подавляю ПВО, а вы парой атакуете цель. Тяжеловато конечно, но я справлюсь. На обратном пути мы проходим через квадрат, где сбили Серегу. Там я сбрасываю обороты двигателя, отстаю от вас и прямым текстом по рации сообщаю, что самолет поврежден. Если «Фантомы» будут близко — а они будут близко, так как пакистанцы отслеживают перемещения наших самолетов в близи их границы — то они купятся на провокацию и выйдут на меня, рассчитывая на легкую добычу. Тут я сбрасываю подвесные топливные баки, и — «За Родину — за Сталина!» То есть — за Серегу.

Да, разложил ты тут все по полочкам, — с сомнением произнес командир. — Но ведь «Фантомы» все-таки истребители и имеют подавляющее превосходство в скорости.

А у меня — превосходство — маневренности и тяговооруженности, — не сдавался Егор. — Кроме того, вокруг скалы, и это не позволит им воспользоваться преимуществом в скорости. Да и F-4 — достаточно тяжел и маневренность у него — не очень, особенно на дозвуковых режимах полета, ведь это, скорее, истребитель-перехватчик.

Но, сбросив баки, ты не дотянешь до аэродрома, — вмешался в разговор майор Семенов.

Ничего, там по маршруту как раз есть старый аэродром, его сейчас вертолетчики используют. Бетонка так себе, коротковата, да и покрытие не очень… Но посадить машину смогу.

Ты уверен? — внимательно посмотрел на своего подчиненного подполковник Волков.

Так ведь у меня выбора не останется, — усмехнулся Егор. — Там и госпиталь рядом, если что — подлечусь.

Пошутил…

Ну ладно, Егор, а если ты не сможешь справиться с этими «Фантомами», тогда что?

Там ущелье рядом, попробую уйти по нему. Я этот район хорошо знаю. Вот смотрите, — Егор положил на стол подполковнику крупномасштабную карту местности, испещренную пометками и значками. — Я уже все необходимые расчеты сделал — по топливу, нагрузке, маршруты проложил. Там все указано.

Все равно, риск очень большой, — сказал майор Семенов.

Да… — задумался комэск. — В общем, так. Расчеты перепроверить. Егор, наметишь площадки для аварийной посадки и катапультирования. Позанимайся с Михалычем, если что — он подскажет.

Офицеры недоуменно посмотрели на своего командира.

Позавчера, — сказал подполковник. — Эта пара «Фантомов» сбила наш Ми-8.

Вот уроды! — выругался майор Семенов. — На реактивных истребителях атаковать вертолет… Козлы!

Этот вертолет был из госпиталя. С красными крестами на бортах.

В комнате повисло тягостное молчание.

Действуй, Егор. Под мою ответственность.