Штурмовой удар

Глава 4

Уже на следующий день штурмовик Егора был соответствующим образом переоборудован. Авиатехники постарались на славу, и теперь самолет, ощерившись стволами автоматических пушек, ждал своего часа.

Удобный случай для проведения этой рискованной операции представился довольно быстро. Вскоре от наземных войск поступило сообщение о поддержке, и штурмовики вылетели на задание.

Взлетали втроем, пара подполковника Волкова шла крыло в крыло, а над ними парил штурмовик Егора. Подполковник Волков запретил Егору ввязываться в противоборство с наземными войсками, чтобы не тратить боекомплект. И пока пара охотилась за моджахедами, Егор висел над ними, осуществляя целеуказание. Штурмовка прошла успешно, и самолеты взяли курс домой.

Возвращаясь, они отклонились от курса и прошли через район, где был сбит самолет Сергея. Ведущий покачал крыльями, давая Егору условный сигнал: «начинай».

Егор стал плавно уменьшать обороты двигателя, чуть отклонил ручку управления от себя. Штурмовик наклонил нос и заскользил вниз, к угрюмым крутым склонам, возвышавшимся под самолетом.

Двести семьдесят пятый, я Двести семьдесят седьмой, поврежден правый двигатель. Температура масла растет, ощущается тряска.

Два — семь — семь, вас понял. Попытайтесь поддержать полет в прежнем режиме.

Вас не слышу, Семьдесят пятый. Начинается помпаж двигателя.

Семьдесят седьмой, ответьте. Мы уходим, следуйте прежним курсом. Мы свяжемся со спасательными вертолетами.

Егор видел, как удаляются самолеты его товарищей. Он внезапно почувствовал себя очень одиноко среди этих гор, в чужом и враждебном небе. Вдруг его охватила дрожь — а что, если у него ничего не выйдет? Но летчик усилием воли подавил в себе страх, заставил его забиться в самые отдаленные уголки сознания. «Бог не выдаст, свинья не съест!» — подбодрил себя Егор. — «Где же эти твари? Не может быть, чтобы они не клюнули на такую лакомую наживку».

Фантомов видно не было. Егор был один в бескрайнем синем небе, почти касаясь крыла самолета, под ним в бело-голубой дымке проплывали могучие и древние горы. Горизонт был чист. «Ну, где же они, мать их!..» — обеспокоенно думал пилот, вертя головой почти на триста шестьдесят градусов. Черт! Вдруг, оглядевшись, он увидел две черные точки, мелькнувшие в слепящих лучах солнца. В следующий миг яркой вспышкой блеснул солнечный блик. «Заходят от солнца. Хитрые, твари!» — подумал Егор.

Он вел самолет, бессистемно раскачивая ручку управления и педали, создавая видимость того, что самолет поврежден и плохо поддается управлению. Снизился еще немого, теперь его самолет со всех сторон обступили горы. А черные силуэты становились все ближе и ближе. Точно, «Фантомы». Пара тяжелых, продолговато-неуклюжих самолетов напоминала мрачных, тяжело переваливающихся в небе, ворон.

Но обманываться не стоило, ведь F-4 — истребитель, скоростной, стремительный и беспощадный, на счету у которого 16 мировых рекордов. Этот самолет применялся в локальных вооруженных конфликтах, начиная с Вьетнама и заканчивая войнами на Ближнем Востоке. И сейчас в кабинах этих самолетов наверняка сидят опытные пилоты.

«Но мы тоже не лыком шиты», — подумал Егор.

Еще несколько секунд, несколько ничтожных мгновений на челе вечности — и в диком нагромождении скал, в лабиринтах ущелий закипит яростная круговерть воздушного боя.

Тревожно запищала станция предупреждения о радиолокационном облучении.

«Еще чуть-чуть, еще», — повторял про себя летчик, отсчитывая мгновения до атаки.

Пара «эф-четвертых» слаженно заходила для атаки из задней полусферы.

«Сейчас!» — Егор рванул ручку управления на себя, одновременно выводя турбины на максимальный режим. Утоплена кнопка отстрела тепловых ловушек, подвесные баки сброшены.

Штурмовик резко вздыбился, полыхнул пылающими ложными целями и пушечными очередями. Не ожидавшие такого поворота событий, пилоты «Фантомов» замешкались и запаниковали, а верткий штурмовик, выполнив стремительную косую петлю, уже вышел на позицию атаки сзади-сверху пакистанских истребителей и обрушился на них как коршун на цыплят.

«Огонь!» — заорал Егор, вдавливая гашетку. Ураган снарядов ударил из трех точек прямо по машине ведомого, кромсая металл и человеческую плоть, разрывая турбины и трубопроводы, выжигая гидроприводы и элементы управления. В одно мгновение грозная боевая машина, шедевр инженерной мысли, была превращена в груду объятых пламенем металлических лохмотьев.

Пилот ведущего «Фантома» был более опытным. Он круто спикировал вниз, едва не задевая крылом камни отвесных склонов, прижался к земле, и, развернувшись на бреющем, ринулся в атаку. Под широким изломом крыльев вспыхнули двигатели стартовавших ракет, под чуть опущенным носом затрепетало пламя шестиствольной пушки «Вулкан»[9].

Проклятье! Егор выполнил переворот через крыло и отстрелил оставшиеся ловушки. Смертельная трасса снарядов пронеслась рядом с крылом, несколько снарядов оставили на плоскости рваные дыры. Одна из запущенных ракет взорвалась возле ловушки, вторая, не захватив цель, унеслась куда-то вдаль. А пакистанский истребитель вновь заходил в атаку. Егор, набрав высоту, вновь выполнил переворот через крыло и вираж, срывая захват тепловым головкам самонаведения. Но «Фантом» уверенно настигал самолет Егора. И тогда пилот бросил свой штурмовик в отвесное пикирование. Взревели до предела перегруженные двигатели. «Фантом», не отрываясь, последовал за ним. Егор воткнул кнопку выброса ложных целей. Заработали обращенные стволами назад пушечные контейнеры. У вражеского пилота не выдержали нервы, истребитель круто задрал нос и на форсаже перешел в набор высоты. Земля была уже совсем рядом, Егор до отказа взял ручку на себя, переламывая штурмовик в набор высоты. Затрещали от перегрузки ребра, голову в защитном шлеме буквально расплющило о бронезаголовник катапультного кресла. В глазах расстилался кроваво-красный туман, на мгновение остановилось сердце, из легких огромной тяжестью выдавило кислород. Но самолет уверенно набирал высоту, уносясь от смертельных каменных клыков скал. И в ту же секунду на него снова обрушился «Фантом». Он зашел в хвост штурмовику и открыл огонь из пушки. Но Егор в этот раз был начеку. Выполнив крутой вираж, он ускользнул от огненного потока, обрушившегося в пустоту. Мощная механизация крыла Су-25 позволила Егору выполнить вираж с меньшим радиусом и он, зайдя сбоку и снизу, атаковал пакистанский истребитель. Шесть пульсирующих огненных трасс ударили по «Фантому». Объятый пламенем, он просто развалился на куски. Пилот сумел катапультироваться, и теперь его бело-оранжевый купол парашюта медленно качался в воздухе. Второго парашюта видно не было, штурман-оператор катапультироваться не успел. Горящие обломки, дымя, падали на землю.

Егор отстегнул кислородную маску и поднял щиток светофильтров. Он потянулся к переключателю командной радиостанции. Руки дрожали, глаза заливал пот, из прокушенной губы сочилась кровь.

Я Два — семь — семь, прием. Подвергся нападению пакистанских истребителей. Принял бой, оба истребителя мною сбиты. Один из пилотов катапультировался. Прошу выслать вертолеты ПСС в квадрат 12–27. Конец связи.

Вас понял, высылаем вертолеты в указанный квадрат. Конец связи.

Посадка на аэродроме вертолетчиков прошла из рук вон плохо. Егор просто плюхнулся на полосу, вдобавок при торможении лопнул от перегрева пневматик переднего шасси. Самолет на пробеге снес переднюю стойку шасси и грохнул носом, подняв тучи пыли и искр.

Егор сидел в кабине и безучастно наблюдал, как оседает пыль. У него не было сил, чтобы пошевелиться. По всему телу разлилась свинцовая усталость, саднила прокушенная губа.

Со всех сторон к самолету бежали люди. Лейтенант щелкнул замком и вялым движением откинул фонарь кабины. Тут же чьи-то руки освободили его от привязных ремней и, буквально, вынесли из кабины. Опомнился он уже стоя на земле возле своего трудяги-самолета. Неподалеку в облаке пыли затормозил темно-зеленый аэродромный «уазик». Из него выбрался широкоплечий сутуловатый майор с роскошными запорожскими усами. Люди расступились.

Егор вскинул руку к летному шлему:

Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите обратиться?

Обращайтесь, лейтенант, — майор откозырял в ответ.

Во время воздушного боя закончилось горючее, совершил вынужденную посадку на вашем аэродроме. Докладывает лейтенант Савицкий.

Понятно. А с кем вы вели воздушный бой, лейтенант?

По возвращении на базу подвергся нападению пары пакистанских «Фантомов». Воздушном бою сбил обоих.

Поздравляю, лейтенант, — уважительно пожал руку Егору майор. — Моя фамилия — Боровик. Анатолий Сергеевич. Я командир отдельного вертолетного отряда.

Очень приятно. Я Савицкий Егор Вячеславович.

А ты молодец, на штурмовике двух истребителей завалил.

Да я еще и сам в это поверить не могу. И самолет посадил из рук вон плохо.

Ничего, лейтенант, в жизни всякое случается, готовь дырку для ордена. А самолет мы твой уж как-нибудь отремонтируем. Ладно, поедем сейчас в медсанбат, а то что-то ты шибко бледный. Ну а потом — в столовую. Война — войной, а обед по расписанию, — хохотнул он.

Спасибо, товарищ майор.

Да ладно тебе. Садись в машину, поехали.

В приемном покое медсанбата, устроенном в одной из огромных армейских палаток, было тихо и как-то по-особому уютно. Егора окружили давно знакомые запахи медикаментов и стерильности, знакомая обстановка. Вспомнился мединститут, учеба. Он помотал головой, отгоняя воспоминания. Снял летный шлем и уселся на кушетку, в ожидании врача.

«А все-таки классно я их завалил», — довольно подумал летчик. Волна адреналина в крови еще не успела окончательно растаять после боя.

Он вдруг ощутил легкую грусть, воспоминания вновь всколыхнули душу. Он хотел стать нейрохирургом, а стал летчиком. Странная штука — жизнь. И единственное, что у него осталось — это воспоминания. Воспоминания о прекрасном времени и прекрасной девушке, которую он и сейчас любит, хотя прошло уже столько времени…

Дверь палатки открылась, и в помещение вошла молодая девушка, по-видимому, врач.

Это вы тот летчик, которому требуется медицинская помощь, мелодичным голосом спросила она.

Егор поднял голову.

Крайняя степень удивления отразилась на лице девушки.

Егор… Привет, — растерянно сказала она.

Здравствуй, Наташа, — тихо сказал Егор.

Он не мог поверить своим глазам. Перед ним стояла Наташа. Его любовь. Его несчастье. После того, как он, бросив мединститут, уехал в летное училище, они больше не виделись. Он ушел от нее, ушел навсегда, хотя где-то в глубине души надеялся когда-нибудь ее увидеть. И все это время он тосковал по ней, не мог смириться с этой потерей. Егор не мог поверить в происходящее, казалось, он во сне или в каком-то бреду. Но Наташа стояла перед ним, такая же растерянная, как и он сам.

Егор подошел к ней и осторожно и нежно обнял, коснулся губами ее темнорыжих волос. Потом отстранился, посмотрел в ее бездонные, словно небесный океан, глаза, прекрасные, нежные, лучистые.

Наташенька, Солнышко, я так рад тебя видеть, — сказал он с легкой улыбкой на губах.

Наташа растерянно улыбнулась и мягко высвободилась из его объятий.

Я тоже рада тебя видеть Егор, очень рада. Но тебе сейчас нужна помощь. У тебя кровь на лице, ты ранен?

Нет, просто прокусил губу от перегрузки.

Девушка покачала головой.

Сядь, пожалуйста, на кушетку.

Егор послушно выполнил ее просьбу.

С тобой точно все в порядке? — она внимательно посмотрела на Егора.

Да, Солнышко, все в порядке.

Ты бледный какой-то.

Это от перегрузок, скоро пройдет, — улыбнулся Егор.

Девушка взяла из бюкса стерильный тампон, смочила его в перекиси и стала осторожно вытирать кровь у него с подбородка. Он перехватил ее руку и нежно поцеловал.

Егор, не надо. Ты мне мешаешь, Наташа укоризненно на него посмотрела.

Егор взглянул ей прямо в глаза, улыбнулся, но руку не отпустил.

Солнышко, если бы ты знала… — у Егора перехватило дыхание от той огромной, безграничной нежности, которую он испытывал к ней. — Наташенька, золотко мое, я так по тебе соскучился.

Она провела ладонью по его коротко стриженым волосам. Ласково улыбнулась:

Егор, мне нужно оказать тебе помощь.

Да все нормально, не волнуйся.

Егор, у тебя переутомление, я тебе глюкозу вколю.

Ната, оставь ее раненым.

Сейчас ты — мой пациент. И должен меня слушаться, — добавила она с улыбкой.

Наташа, тебя я готов слушать всю свою жизнь.

Спасибо за комплимент, но он не избавит тебя от укола, ­­- невозмутимо ответила девушка.

Она отвернулась и стала набирать в шприц содержимое ампулы. Егор невольно залюбовался ею.

Высокая, стройная, грациозная, ореол темнорыжих волос обрамляет прекрасное, нежное, лицо, на котором сияют лучистые голубые, словно небесная лазурь, глаза. Чуть вздернутый носик придавал ей какое-то неуловимое очарование. А ее улыбка… Так нежно и чарующе могла улыбаться лишь она.

Девушка перехватила восхищенный взгляд Егора и смутилась. Потом быстро и ловко сделала укол в вену.

Вот и все.

Спасибо, Солнышко, — Егор осторожно взял ее за руку и нежно поцеловал узкую изящную ладошку. Наташа, я очень тосковал по тебе, — произнес он тихо.

Я знаю, — ответила она и присела на краешек кушетки рядом с Егором. — Я тоже вспоминала тебя. Ты был такой милый. Терпел мои выходки. А сейчас ты очень изменился. Я смотрю и не узнаю тебя. Ты стал уверенным в себе, сильным. Ты очень изменился.

Да, изменился, — Егор посмотрел Наташе в глаза. — Но мои чувства по отношению к тебе не изменились, не смотря на разлуку.

Она отвела взгляд.

Я не знаю, что тебе ответить.

Я и не жду ответа. Я — рядом. Остальное решать тебе.

Наташа удивленно на него посмотрела, оценивая услышанное. Егор своим ответом окончательно поставил ее в тупик.

Слушай, Егор, хочешь чая?

Хочу, — он открыл планшет и достал оттуда плитку шоколада из носимого аварийного запаса. — А это — к чаю.

Наташа с улыбкой покачала головой.

Спасибо.

Это тебе спасибо, милая.

Знаешь, я сейчас вспомнила наш мединститут, общагу, друзей. Вспомнила, как ты меня шоколадками угощал.

Мне было хорошо с тобой, — задумчиво сказал Егор. — А как там Фельдшер поживает?

Ну он уже не Фельдшер. Он военврач, работает сейчас здесь, в Кабуле. В центральном госпитале.

Не ожидал, не ожидал. А ты теперь — лейтенант медицинской службы Рогозина. Звучит, — Егор засмеялся.

Егор, не язви.

Да я шучу, Солнышко, — он обнял Наташку за плечи и поцеловал.

Наташа шутливо стала от него отбиваться.

Ладно, кто–то обещал напоить меня чаем.

Они пили чай, шутили, смеялись, вспоминали прошлое: учебу, студенчество. Находили друг в друге мелкие, заметные только им черточки, удивлялись произошедшим в них самих переменах. Егор был на седьмом небе от счастья, шутил, балагурил. Откровенно любовался Наташей, радовался ее звонкому смеху, ее веселому настроению. Но что-то оставалось между ними — хрупкое, невысказанное. Некая грань, о которой они оба знали, но не решались и не хотели ее переступить, храня хрупкое равновесие.

Они не заметили, как пролетело время. В дверь тихо постучали, и в проеме показалась голова солдата-вестового.

Товарищ лейтенант, вас в штаб вызывают.

Понял, сейчас иду. Вы свободны, — кивнул он солдату.

Егор поднялся из-за стола, застегнул рукав комбинезона. Поправил ремни снаряжения, взял с кушетки летный шлем. Наташа поднялась ему навстречу.

Егор… Береги себя.

Он обнял Наташу.

Наташенька, милая, любимая моя, я буду скучать по тебе.

А ты больше не приедешь?

Ну почему же. Обязательно приеду. Ты теперь от меня так просто не отделаешься, — улыбнулся он.

Они вместе пошли к штабу вертолетной группы. Там их встретил майор Боровик.

Ну что, лейтенант, готов?

Так точно, товарищ майор, — четко ответил Егор.

Наши технари уже починили там твою стойку шасси, самолет осмотрели и заправили.

Спасибо.

Да не за что. Может, тебе еще блоки НУРСами снарядить, а? Путь ведь неблизкий.

Спасибо, но не нужно. Если что, так мне пушки хватит.

Смотри сам, — рассудительно ответил майор. Потом обратился к стоящей возле пилота Наташе. — Ну, как вы оцениваете состояние здоровья этого орла? — майор указал на Егора. — Лететь сможет?

Состояние здоровья нормальное. Есть небольшое переутомление, а так — все в порядке. К полету лейтенант готов, — спокойно и бесстрастно ответила девушка.

Майор Боровик подмигнул Егору — мол, смотри, какая у нас серьезная медицина.

Ну тогда — можешь лететь лейтенант.

Егор откозырял и побежал к самолету. Взлетев, он положил машину в пологий вираж. Внизу, на земле, он увидел маленькую фигурку девушки в белом халате. Жаркий афганский ветер трепал ее волосы, цвета красной меди. Она смотрела в небо…

Вернувшись на свой аэродром, Егор сразу же попал под ненавязчивую опеку «старых знакомых» — офицеров Особого отдела армии. Они ему объяснили, что никаких самолетов он не сбивал, в том квадрате никогда не был и быть не мог. Так, что Егора мягко попросили помалкивать…

Егор, естественно, не мог знать, что в ВВС Пакистана, в связи с этим инцидентом, произошли серьезные кадровые перестановки. И что Америка отказала Пакистану в приобретении партии новейших истребителей.

Другой радостной вестью было возвращение Сергея из госпиталя. Егор увидел его, когда тот выходил из дверей столовой.

Привет выздоравливающим! — шутливо поприветствовал летчика Егор.

Они крепко обнялись.

Ну что, поставили тебя на ноги?

Да, наш медперсонал — просто золото.

Да, — задумчиво согласился Егор.

А я слышал, ты за меня отомстил?

Ага, сбил гадов.

Ну, ты и уникум.

Ладно, пошли на постановку. Нам еще летать и летать.

Однако полетать они сегодня не смогли. Поднялся ветер, и все утонуло в песочно-серой мути. «Афганец» продолжался и весь следующий день. Полетов, естественно не было, и аэродромный персонал, и летчики едва успевали откапывать самолеты из-под нагромождения песчано-пылевых завалов.

Первое их задание, после того, как ветер утих, было тоже связано с разбушевавшейся стихией. Афганский Ан-12 потерял ориентировку в пыльной буре и, отклонившись от курса, совершил посадку в дикой горной местности. Егор и Сергей вылетели на прикрытие спасательных вертолетов, которые должны были эвакуировать людей и груз с поврежденного транспортника. Штурмовик Егора теперь украшали две алые звезды с белой окантовкой, нанесенные с левой стороны фюзеляжа под кабиной пилота.

Звено транспортно-десантных вертолетов плыло над острыми клыками скалами. Стволы бортовых пулеметов настороженно глядели вниз. Рядом неслись штурмовики.

Выходим на цель, Ноль-восемнадцатый.

Вас понял, «Пчела-один».

«Грачи» вырвались вперед, высматривая затаившихся боевиков. Сделали «змейку», вираж, разошлись в стороны.

«Пчелка», можете садиться. Если что — мы будем наготове.

Вас понял, иду на посадку.

Внизу уже прыгали, размахивая руками, маленькие фигурки людей. Из вертолетов выпрыгивали десантники, занимали круговую оборону, тащили людей и грузы к вертолетам.

Егору показался подозрительным участок между двух скал.

Ноль-девятнадцатый, проверь скалы справа от тебя. Я прикрою.

Понял, командир, выполняю.

Штурмовик Сергея заложил крутой вираж и «на ноже» пронесся между скал. Развернулся, набрал высоту, выполнил «бочку».

Я — Ноль-девятнадцатый, все чисто. Прием.

Ноль — один — девять, прекрати хулиганить. Как понял, прием.

Вас понял, Ноль-восемнадцатый.

Вертолетчики, тем временем, закончили с погрузкой и пошли на взлет.

Ноль-восемнадцатый, я — «Пчела». Необходимо уничтожить остатки самолета.

Понял, выполняю. Ведомый, прикрывай вертолеты.

Понял.

Штурмовик Егора развернулся и веером выпустил залп неуправляемых ракет. Серия взрывов разметала пылающие обломки транспортного самолета. Полыхнуло топливо, оставшееся в топливных баках. В небо взвилось ярко-желтое керосиновое пламя.

Все, уходим. Задача выполнена.

Следующий вылет был на «свободную охоту». Под крылом простиралась унылая, выжженная солнцем местность, изрезанная скальными массивами.

Вдруг Егор увидел вдалеке облако пыли. Штурмовики развернулись и взяли курс на эту на новую цель. Вскоре Егор различил два тентованных КАМАЗа и три вездехода-пикапа, тоже под тентом. Колонна на большой скорости петляла между скал.

Сто сорок второй, я ведущий. Что-то не нравится мне эта кавалькада.

Мне тоже, командир.

Егор переключил рацию:

Я Один-сорок один, «Бархан», прием.

«Бархан» на связи, слушаю тебя.

Замечена автоколонна в составе двух грузовых и трех легковых машин. Колонна на большой скорости следует в направлении пакистанской границы, прием.

Вас понял. Попытайтесь задержать колонну. Мы высылаем вертолеты.

Понял, выполняю. Ведомый, прикрой.

Штурмовики с ревом пронеслись над колонной. В носу ведущего штурмовика запульсировало пламя, дорогу наискось перечеркнули султаны пушечных разрывов. В ответ колонна резко затормозила. Мигом был сорван тент на пикапах. Под ним прятались тяжелые зенитные пулеметы. С трех сторон по самолетам ударили очереди крупнокалиберных пуль. Из машин высыпали моджахеды, стреляя из автоматов и ручных пулеметов.

Ведомый, отворот! — проорал Егор, бросая штурмовик в противозенитный маневр.

Сделав переворот, Егор спикировал на ближайшую машину. Трасса снарядов накрыла пикап, и в следующую секунду в воздух взвились обломки и языки пламени. Сергей ракетным залпом накрыл еще один легковой вездеход. Егор резко взял ручку на себя, выводя штурмовик из пикирования, отстрелил ловушки и переворотом через крыло ушел влево с траектории зенитного огня.

Тут из-за скал вынырнули «вертушки». Пулемет на уцелевшем джипе развернулся в их сторону.

Вертолеты, назад! — прокричал Егор.

Но было поздно. Очередь тяжелых бронебойных пуль ударила прямо по кабине. Вертолет, беспомощно вращаясь, завалился на бок и рухнул на скалы. Его ведомый поспешил убраться на безопасную дистанцию.

Сергей, не дай возможности «духам» подобраться к сбитому. Может, они еще живы. Я разберусь с остальными.

Вас понял, выполняю.

Штурмовик Егора заложил вираж и ударил реактивными снарядами по уцелевшим моджахедам. Взорвался последний джип, загорелся стоящий неподалеку КамАЗ. Стрелков разметало в стороны. Сергей, тем временем, кружился над сбитым вертолетом, выкашивая пушечным огнем особо резвых моджахедов, пытавшихся приблизиться к лакомой добыче.

Через несколько минут все было кончено. Остывали распростертые на земле трупы боевиков, чадно горели обломки джипов, черный дым столбами поднимался в безветренное небо.

Егор вызвал по рации ведомого вертолетной пары:

«Шторм-2», прием, я — Сто сорок первый. Иди на посадку, эвакуируй экипаж с подбитого вертолета. Мы прикроем.

Вас понял, снижаюсь.

Второй Ми-8 приземлился возле подбитого вертолета. К севшему вертолету побежали люди, нескольких несли на руках. Загрузившись, уцелевший вертолет тяжело оторвался от земли.

«Шторм-2», я Сорок первый. Доложи о повреждениях.

У меня все нормально, повреждений нет, — не понял вертолетчик.

Да не у тебя, дубина, у твоего ведущего.

В наушниках раздался шелест разрядов статики, потом прорезался незнакомый голос.

Я «Шторм-1»,спасибо, что выручили.

Да не за что. Не лезь вперед батьки в пекло, — ответил Егор. — Что там у вас случилось?

Тяжело ранен мой правак и бортмеханик. Несколько человек из досмотровой группы пострадало при вынужденной посадке. У вертолета оторвало хвостовую балку, поврежден редуктор несущего винта. Перебит привод рулевого винта и повреждена гидросистема.

Ни фига себе, букет, — прокомментировал Егор.– Это вы еще легко отделались. Могло быть и хуже.

На обратном пути они встретили пару «Крокодилов», спешащих к разгромленной автоколонне. «Интересно, что там было?» — подумал Егор. Назад долетели без приключений.

Егор зарулил на стоянку, заглушил двигатели, откинул фонарь кабины. Рядом заруливал на стоянку Сергей.

Техник самолета, сержант Женя Иванов, проворно поставил аэродромную стремянку и быстро залез наверх.

Ну, чем порадуете, молодой человек, со столь удивительной на афганских просторах фамилией Иванов? — поинтересовался летчик.

Товарищ лейтенант, там в штабе всем пилотам объявили общий сбор. Срочно. И машины приказали перевооружить.

А конкретнее? –посерьезнел Егор.

Не знаю, товарищ лейтенант, — пожал плечами Женя.

Ладно, пойду, узнаю. Ты пока машину посмотри, опять давление в гидросистеме скачет.

Хорошо, сделаем.

Летчиков и техников связывала крепкая дружба, поэтому они избегали слишком уж выраженных уставных норм в общении. Техник для летчика был чем-то вроде няньки и ангела-хранителя в одном лице. Помимо адского труда по ремонту самолетов и устранению различных неполадок и повреждений, они следили за такими, казалось бы, мелочами, как бортпаек, проверяли исправность аварийного снаряжения, доставали им всякие необходимые бытовые мелочи. Летчики же относились к ним с уважением и теплотой, видя, с каким трудом и усердием техники готовят машины к вылетам, а потом, после боя ремонтируют их. Бывало, разбитый, изрешеченный пулями и осколками штурмовик техники за одну ночь восстанавливали полностью.

На командном пункте, куда пришел Егор, собрались все свободные летчики. Как объяснил подполковник Волков, готовилась десантная операция по уничтожению крупной банды моджахедов, занявшей горный кишлак. Предполагалось задействовать целую эскадрилью Ми-8 и звено Ми-24. Вдобавок выделялась пара штурмовиков Су-25 для нанесения высокоточных ударов по позициям противовоздушной обороны моджахедов. После высадки, десант должен будет удерживать позиции до подхода основной армейской бронегруппы.

При необходимости ударные силы штурмовиков можно было увеличить, подняв в воздух еще звено «Грачей».

Когда, спустя совсем небольшое время, Егор вернулся на самолетную стоянку, его штурмовик уже стоял с полностью снаряженными пилонами, заправленный и подготовленный к вылету.

А Женька, тихо матерясь, прикладывал медяшку к здоровенному лиловому синяку на лбу.

Где ты так приложился? — удивленно спросил Егор.

Да помогал прибористам перенастраивать электронику, задел локтем стопор. Люк со стопора сорвался, и как ахнет меня по лбу! — раздосадованный техник добавил пару нецензурных фраз по поводу пудовых бронированных люков, которые в открытом положении поддерживают хилые тонкие стоечки.

Ладно, Жека, приложи компресс — через пару дней пройдет. Как машина?

Хмурое Женькино лицо осветила довольная улыбка:

Как в аптеке: пилоны снаряжены, пушка в порядке, горючего — по пробки, прицел откалиброван и проверен. Неполадки в гидросистеме я устранил.

И когда ты все это успеваешь? — удивился Егор. — Спасибо за работу и заботу.

Не за что, товарищ лейтенант. А успеваем мы все потому, что у на уровень метаболизма выше, — щегольнул он знанием биологической терминологии. За время общения с Егором, который до поступления в летное училище учился в мединституте, Женя успел нахвататься от него разных познаний в медицине и биологии. И, при случае, очень любил ими похвастаться.

Егор шутливо погрозил ему кулаком:

Так что, выходит мы, пилоты, вечные «тормоза» по сравнению с вами, наземниками?

Никак нет, товарищ лейтенант,– вытягиваясь в струнку и дурашливо улыбаясь, отвечал техник.

То-то же, — «сурово» погрозил Егор и процитировал: — «Лицо подчиненное перед лицом начальствующим должно иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать оное». Из афоризмов Козьмы Пруткова.

Егор надел шлем и полез в кабину. Захлопнув фонарь кабины, он пристегнулся, поудобнее устроился в пилотском кресле. Проверил оборудование, включил рацию.

«Бархан», я Один-сорок один, прошу запуск.

Я «Бархан», Сорок первому запуск разрешаю.

Мощный и уже привычный для этих мест рев турбин потряс воздух. Штурмовики вырулили на стартовую позицию.

Я Один-сорок один, разрешите взлет.

Я Один-сорок два, разрешите взлет.

Я «Бархан», взлет парой разрешаю. Курс двести семьдесят, набор до четырех. Ветер по полосе встречный, порывистый, семь метров.

Вас понял, взлетаю, — Егор прибавил обороты двигателям, отпустил гашетку тормозов.

Пара Су-25, коротко разбежавшись, круто ушла вверх, оглашая пространство ревом мощных турбин. В квадрате ожидания штурмовики встретили транспортные вертолеты под прикрытием звена вертолетов огневой поддержки Ми-24 «Крокодил». После короткого радиообмена «Грачи» заняли позицию для прикрытия ударной группы.

Через несколько минут полета показался район десантирования: пологий каменистый холм, расположенный возле узкой извилистой дороги, зажатой склонами гор. На вершине холма находился тот самый кишлак, который необходимо было захватить.

Огонь по вертолетам открыли сразу же, как только они вынырнули из ущелья, по которому шла дорога.

Штурмовики рванулись вперед, на полной скорости атакуя зенитные пулеметные точки душманов. В сторону самолетов понеслись трассы зенитных пулеметов, штурмовики ответили залпом ракет. Две зенитные позиции скрылись в облаках пламени и дыма. Штурмовики набрали высоту и сбросили серию стокилограммовых осколочных бомб. Шестнадцать бомб ОФАБ-100, сброшенные с двух самолетов, вызвали целую лавину взрывов, похоронивших все живое на своем пути.

Под прикрытием огня штурмовиков, на позицию атаки вышли ударные броневертолеты. Сначала они ударили реактивными снарядами С-5 с осколочно-фугасной боевой частью. Потом, когда пыль и дым взрывов рассеялись в ход пошли управляемые ракеты противотанкового ракетного комплекса «Фаланга». Выпущенные по укрепленным огневым точкам моджахедов, ракеты на скорости 792 км/ч прошивали укрепленные каменные стены укрытий, а потом происходила детонация моноблочной кумулятивной боевой части, способной пробивать под прямым углом броню толщиной полметра. Потом заработали мощные четырехствольные пулеметы ЯКБ-12,7. Их 45-граммовые пули добивали тех, кто еще пытался сопротивляться.

Ми-8 быстро разгружались и уходили на базу. Десантники окапывались, занимали круговую оборону. Моджахеды затаились и выжидали, когда у вертолетов иссякнет горючее. Наконец, грозные «Крокодилы» были вынуждены покинуть поле боя.

Моджахеды ринулись в атаку. Но их тут же встретила лавина ракет и пушечных снарядов штурмовиков Су-25. Атака «духов» захлебнулась в огне разрывов. Но «Грачам» тоже пора было уходить на базу.

Пополнив боекомплект, они вновь взлетели на помощь десантникам. А крылатой пехоте и впрямь было тяжело. Лишенные на время прикрытия, они дрались, словно одержимые, но «духи» все равно теснили их. Пришедшие по подземным кяризам[10], новые отряды моджахедов яростно бросались в бой.

Но тут опять в бой вступили «Грачи». Разметав пушечным огнем наступающих душманов, штурмовики ударили ракетами по группе «духов», тащивших на себе разобранные крупнокалиберные пулеметы. Результат оказался предсказуем — ни один из них не добрался до огневого рубежа.

А тут еще как раз подоспели Ми-8 с пополнением и Ми-24 огневой поддержки. Огонь их мощных пулеметов был страшен. Пули с визгом крошили камень, прошивали навылет тела моджахедов, обрушивали стены глинобитных лачуг. Но ушедшие вперед вертолеты сами попали под обстрел. Сразу с нескольких сторон по ним ударили уцелевшие зенитные пулеметы «духов».

В бой опять вступили штурмовики. Спикировав почти к самой земле, они открыли убийственный огонь из пушек. Лавина 30-миллиметровых снарядов с убийственной точностью ударила по позициям моджахедских крупнокалиберных пулеметов. В воздух взметнулись огненные фонтаны и кровавые клочья разорванных тел моджахедов. Штурмовики взмыли вверх, отстрелив серии огненных ложных целей.

Под прикрытием вертолетов огневой поддержки десантники ворвались в кишлак. Завязался жестокий ближний бой, переходящий временами в рукопашную.

На связь со штурмовиками вышел командир десантников:

«Грачи», врежьте по развалинам мечети, там у «духов» тяжелая огневая точка.

Вас понял. Атакую.

Штурмовики развернулись, и к цели полетели сразу четыре тяжелые ракеты С-24. На месте развалин вспух громадный огненный пузырь. Пузырь лопнул и во все стороны ударил тугой смерч мощной взрывной волны.

Молодцы, летчики! Она нам покоя не давала. Пробомбите дальнюю околицу кишлака.

Сделаем. Ведомый, разворот на девяносто. Атакуем парой.

Два штурмовика пронеслись над окраиной кишлака, где группировались моджахеды, и перепахали ее стокилограммовыми фугасными бомбами.

Десантники заняли кишлак и закрепились на рубежах обороны. А к ним уже, урча моторами, подходила колонна тяжелой боевой техники.

Колонна пыльной змеей вилась между горных склонов. Впереди ревел танк с тяжелым минным тралом, следом шли еще несколько танков и боевых машин пехоты. Позади них пылили тяжелые ЗИЛы. Замыкали колонну несколько БТРов с десантом на броне. Над всей этой армадой кружились вертолеты. Колонна уверенно перла вперед.

Впереди двигалась небольшая группа бойцов передового дозора. По обоим склонам гор тоже двигались группы боевого охранения, прикрывая фланги колонны от внезапного нападения. Они осторожно шли, держа оружие наготове, осматривали каждый чахлый кустик.

«Духи» появились словно бы из ниоткуда. В одно мгновение завязалась страшная рукопашная схватка. Ни один солдат не успел закричать, их зарезали ножами. Седоволосый бородач махнул рукой. Из тени к нему шагнул невысокий щуплый паренек. Вскинул на плечо тяжелую пусковую трубу переносного зенитного комплекса, приник к прицелу. На склоне чуть ниже него приготовились к стрельбе гранатометчики и стрелки. Он чуть повел трубой и нажал на спуск. Мелькнуло вырвавшееся из пускового контейнера длинное тело ракеты, позади стрелка взвился шлейф из пыли и дыма. Отдача выстрела едва не сбила его с ног. Ракета развернулась в полете и нацелилась на ближайший вертолет. Там заметили пуск ракеты, но сделать уже ничего не успели. Сработал бесконтактный радиовзрыватель, в двух метрах от вертолета полыхнуло пламя, он накренился и рухнул прямо на проезжающий внизу БТР. Бешено вращающие лопасти изрубили в кровавую кашу сидевших на броне солдат. Но зенитчик этого уже не видел — пуля снайпера вошла ему прямо в левый глаз и вырвала часть затылочной кости.

По другому вертолету ударила очередь крупнокалиберных пуль из ДШК. Он задымил и пошел на вынужденную. Меньше, чем за минуту колонна лишилась воздушного прикрытия.

Ударили гранатометчики, прятавшиеся в камнях. Первая реактивная граната ударила в массивный минный трал, вторая скользнула по броне башни. Головной танк развернул орудие и вслепую ударил по склону. В хвосте колонны уже горели БТРы. Одна из гранат ударила прямо в кузов ЗИЛа. Во все стороны полетели обломки ящиков и банки с тушенкой. С уцелевших бронетранспортеров и БМП спрыгивали солдаты, пытались укрыться за камнями и бортами горящей техники. Но моджахеды, засевшие вверху на склонах, методично их расстреливали.

Со склона спрыгнула какая-то темная фигура и покатилась под танк. Полыхнул взрыв, танк бессильно расстелил гусеницу. Мелькнула вторая такая же фигура, но она тут же забилась от автоматных очередей, выпущенных почти в упор. В следующий момент она исчезла в ярком пламени взрыва.

Капитан, прятавшийся за обгоревшим корпусом БМП орал в микрофон рации, пытаясь вызвать помощь. Рация была закреплена на плечах паренька, его уже невидящие глаза уставились в небо, в иске зияла дыра, из которой медленными толчками выливалась кровь и мозговая жидкость.

Я «Прибой»! Дайте поддержку! Прием, вашу мать! Колонна под огнем «духов», дайте поддержку! — а вокруг продолжали умирать солдаты.

Новый звук прорезался в какофонии взрывов воплей и автоматных очередей. Рев турбин, работающих на полных оборотах. Два штурмовика пронеслись над колонной, обрушив на склоны гор веер неуправляемых ракет. Ослепительно полыхнуло, уши заложило от близких разрывов. Моджахеды попытались спастись в каменных лабиринтах тоннелей, прорезавших горы. Но им не повезло. Сразу две сверхзвуковые ракеты пробили свод пещеры. Сдетонировали две 124-килограммовые боевые части. Со стороны это напоминало извержение вулкана, только вверх взлетели не пепел и лава, а окровавленные ошметки тел и каменные обломки.

Сидящий в бронированной кабине штурмовика пилот посмотрел вниз. В таком аду «духам» не выжить. В густом дыму, застилавшем место засады, были видны вспышки взрывов и сполохи пламени. Корчились, умирая фигурки людей. Штурмовики прилетели в самый последний момент, еще немного, и душманы сломили бы отчаянное сопротивление и начали бы жестокую резню, как делали это не раз. Но этому не суждено было случиться.

В одно мгновение ситуация переменилась. Душманы оказались без поддержки своего тяжелого вооружения, пути отступления у них были отрезаны.

Озверевшие от потерь солдаты ринулись на моджахедов. «Духов» не щадили. Их расстреливали, били прикладами, резали ножами, душили, рвали голыми руками. Пленных не брали.

Через несколько минут все было кончено. Из подоспевших вертолетов выпрыгивали бойцы, грузили убитых и раненых, прочесывали местность. «Ми — двадцать четвертые» вились над скалами, ощетинившись стволами пулеметов и пусковых установок.

Эх, вашу мать-перемать, где же вы раньше были! — горестно вздохнул капитан, глядя на разгромленную колонну.