Сила Единства

Глава 29

Все.

Все, что у меня есть, я пускаю против него.

Сначала мой Люмен. Мое самое старое проверенное Наследие. Я пролетаю над созданной Мариной льдиной, оставляю позади Девятого и запускаю в Сетракуса Ра две огненные струи. Его тупой плащ воспламеняется, а броня накаляется докрасна. Я смотрю, как его тонкая кожа покрывается пузырями, обугливается и спадает. Секунда — и эти места заполняют артерии черной жижи, текущей по его телу.

Незаметно, что его сильно потревожило мое нападение. Такое чувство, что он вообще не чувствует боли. Он просто витает в воздухе над своим грязевым озерцом, глядя на меня сверху вниз с легкой усмешкой, которая выводит меня из себя.

— Это все, на что ты способен? — спрашивает он.

Сетракус Ра налетает на меня со скоростью, которую невозможно повторить, и наносит удар прямиком в грудь. Из его кулаков внезапно вырастают шипы, которых еще секунду назад не было и в помине, и я слышу, как хрустят мои ребра. Меня отбрасывает на каменистый выступ у дальнего конца резервуара, и я приземляюсь на локти. Я сразу же начинаю лечить сломанные ребра.

Придется лечить себя с той же скоростью, с какой он будет меня калечить, и надеюсь, я придумаю, как его переплюнуть.

Берни Корсар с ревом бросается на Сетракуса Ра. В форме грифона он представляет собой устрашающего противника, пусть даже Сетракус Ра движется с супер-скоростью. Может, один хороший укус сможет внести перевес в ход битвы.

Но Берни не успевает добраться до него.

Сетракус Ра поднимает руку, и жижа из озерца вздымается вверх навстречу Берни. Она мгновенно превращается в клетку, как в зоопарке, только прутья состоят из того же черного масла. Берни бьется и кусает клетку, но выбраться не может. Клетка начинает медленно сжиматься, заставляя его принимать все меньшую форму, чтобы оказаться раздавленным.

— Я так и не закончил мои опыты с химерами, — задумчиво говорит Сетракус Ра, глядя, как гумус поглощает Берни. — Спасибо, что принес мне этот образец.

Клетка перестает сжиматься, когда Берни уменьшается до размеров бигля. Он пытается стать еще меньше и проникнуть меж прутьев, но внезапно вся конструкция закрывается, как кокон. Я больше его не вижу. Берни летает в плотном шаре из черной жижи прямо над поверхностью озера.

По крайней мере, судя по его словам, Сетракус Ра не планирует убивать его. Пока что.

Чего нельзя сказать об остальных.

Пока я пытаюсь подняться на ноги, Сетракус Ра опускается в нескольких ярдах поодаль. Он простирает руки, как святой на витраже в церкви. Я с отвращением сжимаю губы.

— Как букашки перед великаном, — возглашает он. — Трепещете ли вы перед богом, дети мои?

— Ты не бог! — отвечаю я, швыряя в него огненный шар, который он с легкостью поглощает.

Сетракус хмыкает:

— Вы, лориенцы, такие набожные, даже перед лицом смерти. Та вещь, которой вы поклоняетесь, эта Сущность, прячущаяся под землей, ничто иное как обычное полезное ископаемое. Как драгоценный металл, как вода. Вы молитесь реке, в то время как я создаю дамбы. Вы полагаетесь на капризы природы, тогда как мой интеллект изменяет галактики. Разве вы до сих пор не видите, что моя работа, мой прогресс имеет власть созидать?

— Я вижу только старого одинокого ублюдка, живущего в сраной пещере! — кричит Девятый, выскакивая откуда-то со стороны.

Он пытается нанести ему удар кулаком, но Сетракус Ра легко уворачивается. Девятый спотыкается, пытаясь обрести равновесие, и в этот момент Сетракус Ра хватает его за волосы и дергает назад. Его рука становится плоской, а ее край блестит, как лезвие меча. Он замахивается, чтобы перерезать Девятому горло.

Я телекинезом отбрасываю Девятого, пока Сетракус Ра не отрубил ему голову. В руках у нашего врага остается лишь клок волос, вырванных из головы парня.

Скорость. Неуязвимость. Возможность придавать телу любую извращенную форму, которую он пожелает. Сейчас смешно думать, что когда-то я трепетал перед Сетракусом Ра, когда все, на что он был способен, это менять размер и блокировать Наследия.

Чудовище передо мной гораздо хуже.

— Есть идеи? — спрашивает Девятый.

— Заходи с фланга, — говорю я, и мы разделяемся.

Девятый кивает на мой клинок:

— Можно?

— На здоровье.

Мы пытаемся придать лицам самоуверенный вид, но я уверен, что Девятый потрясен мощью Сетракуса Ра. У нас проблемы.

С хищной ухмылкой Сетракус Ра начинает приближаться к нам. Прежде чем он успевает до нас добраться, в его сторону устремляется целая стая острых сосулек, посланных с уступа наверху. Осколки льда вонзаются в его спину, от чего он становится похож на подушку для булавок.

— Все, что ты сделал, это боль и страдания! — кричит сверху Марина. — Все те тела наверху! Ради чего? Чтобы ты мог создавать эти отвратительные способности?

Сетракус Ра:

— О нет, моя дорогая. Лориен очень скупа на подарки. Те жалкие искорки, которые скрываются в вас, всего лишь капли в огромном сосуде. Мне пришлось раскопать сам источник, чтобы создать то, что вы видите. — Он самодовольно проводит рукой по щеке. — Выкачивание Наследий из тех, других, всего лишь проба одной из моих модификаций. Они умерли во славу величайшего прогресса!

— Ты психопат! — восклицает Марина. — Несмотря на всю твою мнимую гениальность, ты так и не сотворил ничего подобного по красоте Лориен!

От Сетракуса Ра внезапно исходит волна жара, и льдины в его теле таят. Потом он оборачивается к Марине, на ходу меняя внешность. Его кожа темнеет, приобретая карамельный оттенок, а из головы вырастают черные кучерявые волосы.

— Разве? — переспрашивает он. Его лицо, голос… Он принимает форму Восьмого.

Он начинает подниматься к Марине, и та в ужасе отшатывается.

— Разве я не обещал воссоединить тебя с твоим возлюбленным? — спрашивает Сетракус Ра, чьи глаза полны ехидства, которое никогда в жизни не касалось лица Восьмого. — Это все еще может стать твоим, дорогая Марина…

Используя каменный взгляд, я превращаю его нижнюю часть в прочный гранит и прикрепляю его тело к полу пещеры, так что теперь Сетракус Ра напоминает сталагмит, возвышающийся среди скал. Он бросает на себя взгляд, забыв про внешность Восьмого и приняв свой обычный моложавый вид, и скорчивает мину.

— Примитивно, — рычит он.

Примитивно или нет, но это его притормаживает. Девятый бросается в бой, взбегает по созданному мной сталагмиту и бьет Сетракуса Ра моим вороновым кинжалом. Застрявший в камне, тот не может увернуться, и Девятый буквально отсекает у него половину лица. На секунду мне кажется, что я вижу кровь… Но потом могадорская грязь заполняет рану, покрывает ее края, и его лицо вновь становится нормальным.

Но все же мы его ранили. Можно найти способы его ранить.

Когда Девятый собирается сделать очередной заход, я применяю телекинез. Я начинаю давить на броню Сетракуса Ра, сокрушая, раздавливая ее, в надежде, что смогу сжать ее до его внутренностей. Я чувствую, как Марина начинает помогать мне, и скоро мы сжимаем эту броню, как жестянку.

Сетракус Ра с ревом сдирает броню и отбрасывает в сторону. Теперь он обнажен по грудь. Прямо над сердцем, в месте, где его пронзила Шестая, я вижу массу черной жижи, дрожащую, словно паук в центре своей паутины.

Эта штука не так сконцентрирована, как в других частях его тела. Должно быть, именно отсюда он черпает свою силу.

«Девятый! — вместо того, чтобы кричать, я использую телепатию. Не хочу, чтобы Сетракус Ра узнал, что мы его раскусили. — Целься в сердце!»

«Добро», — думает он в ответ.

Сетракус Ра пинком разбивает созданную вокруг его ног глыбу, словно это обычная галька. Как только он высвобождается, я включаю каменный взгляд и снова замуровываю его. В тот же самый миг Марина запускает в него новую порцию острых сосулек. С разъяренным ревом он отшвыривает в сторону ледяные кинжалы.

— Это начинает утомлять, — говорит он.

И тут появляется Девятый, несущийся на него с вороновым клинком. Он приседает и, оттолкнувшись, изо всех сил бросается вперед.

И пронзает сердце Сетракуса Ра.

Девятый загоняет клинок в его тело по самую рукоятку, пока его острие не вылезает из спины врага.

Сетракус Ра бросает взгляд на острие.

Он ухмыляется.

— Думаете, вы в сказку попали? — спрашивает он насмешливым тоном. — Я сотни лет оттачивал свою работу. И что? Вы думали, что в ней будут слабые места?

Он глубоко вдыхает, и клинок вместе с рукой Девятого полностью затягивает в черное месиво на его груди. Сетракус Ра переводит взор на Марину.

— Узрите демонстрацию моей мощи.

Девятый начинает кричать. Его рука до плеча сначала становится синей, будто циркуляция крови в ней остановилась, потом сереет и усыхает. В итоге она становится жутко-черного цвета, как жижа Сетракуса. Мышцы тают, кожа слезает с костей. Я как будто смотрю замедленную съемку разложения его руки.

Сетракус Ра пинком снова ломает мой каменный барьер и пинает Девятого в грудь. Тот отлетает и падает на спину.

Его рука остается в Сетракусе Ра. Она еще несколько мгновений болтается из его груди, а затем жижа словно начинает ее переваривать, кроша и затягивая в своего хозяина. Когда процесс заканчивается, нигде нет и следа руки Девятого. Мой друг лежит на земле, сжимая обрубок в месте, где она только что была. Марина с распахнутыми от ужаса глазами спрыгивает к нему.

— Господи… Господи… — бормочет она, ощупывая плечо Девятого. Нет ни капли крови. Его плоть высушена и мертва. И все же она включает Исцеление и пытается… пытается сделать хоть что-нибудь.

Сетракус Ра облизываясь приближается к ним.

Я лечу вперед, одновременно активируя каменный взгляд, ледяной дождь и огонь, чтобы хоть как-то его задержать.

Но я недостаточно силен.

Он хватает меня за голову, ладонью обхватывая лицо, и с размаху швыряет о каменный пол.

— Ты умрешь последним, Питтакус, — говорит он.

Мои глаза заливает кровь, все плывет и кружится. Я все же пытаюсь встать на колени, пока Сетракус Ра снова бросается к моим друзьям.

Нам не одолеть его.

Марина поднимает руки, и между ней с Девятым и Сетракусом Ра вырастает ледяная стена. Могадорец с раздражением вздыхает и пробивается прямо через лед.

Пока это происходит, я активирую телепатию. Я ищу Адама. В пылу сражения я не заметил, что Шестая так и не пришла к нам на помощь. На какой-то миг я начинаю надеяться, что ей по какой-то причине пришлось вернуться на корабль с Адамом.

Ничего. Я не нахожу ни разум Адама.

Ни Шестой.

Я трачу на это несколько секунд, но такое чувство, что проходит вечность. В конце концов я добираюсь до Эллы, все еще находящейся на корабле над горой. Как только мы вступаем в контакт, я почти физически ощущаю ее огромное беспокойство. Она уже знает, о чем я хочу спросить.

«Адам… Адам спрыгнул в пропасть с Фири Дун-Ра, — говорит Элла. — А Шестая тяжело ранена. Думаю, она без сознания».

Проклятье.

Я отключаюсь от Эллы и нахожу Сэма. Я ощущаю, как он там, на корабле нервно ходит взад-вперед, устремив взгляд через окно, на темный вход в могадорскую базу.

«Сэм, — я пытаюсь собраться и успокоить мечущиеся мысли. Как будто мои друзья не умирают. Как будто я не проигрываю эту войну. -

Ты должен кое-что для меня сделать».

«Джон? — он буквально набрасывается на меня своими мыслями. Я застал его на полпути, меряющего периметр корабля, и весь наш разговор проходит, пока он стоит, подняв ногу над полом корабля, не успев сделать шаг. — Что происходит? Элла ничего не говорит!»

«Ты должен кое-что для меня сделать».

«Все, что угодно!»

«Используй свое Наследие. Прикажи кораблю уничтожить гору».

«Что?..»

Из сознания Сэма мгновенно всплывают воспоминания. Мы с ним вместе идем по коридорам школы в Парадайз. Девятый проводит с ним шуточный захват. Но ярче всех — картинка, как они с Шестой стоят где-то на вершине горы и смотрят на кристальную воду океана.

«Сэм, это единственный шанс остановить его. Он слишком силен, но можно его здесь заблокировать!»

«Нет! Ни за что! Только не когда вы все там!»

Весь наш телепатический разговор происходит за считанные секунды, пока я поднимаюсь на ноги, а Сетракус Ра приближается к Марине и Девятому. У меня нет времени — он уже почти добрался до них. Я должен действовать.

— Давай же, Девятый, поднимайся, — молит Марина, все еще пытаясь исцелить его плечо.

Не прерывая связь с Сэмом, позволяя ему видеть все, что вижу я, я бросаюсь на Сетракуса Ра в надежде выиграть немного времени для Марины.

Он ожидает меня. Бьет назад с такой силой, что ломает мне челюсть, и я кубарем лечу на пол пещеры, врезаясь в обломки Марининой ледяной стены.

Девятый все еще лежит на земле, постанывая и дрожа — видимо, не может отойти от шока. Марина прикладывает обе руки к его обрубку. Но наше Наследие Исцеления не может отрастить новые конечности. Здесь мы бессильны.

Сетракус Ра хватает Марину за волосы и поднимает над землей. Она отбивается и наносит уму удар по лицу. И попадает в то самое место, которое Девятый отрубил ему вороновым клинком буквально несколько минут назад.

Сетракус Ра отпускает ее и отшатывается, хватаясь за щеку.

Эта часть его лица сползает вниз, а черная жижа пытается удержать ее на месте, возвращая телу.

Я перехватываю взгляд Марины.

«Что ты сделала?!» — врываюсь я мысленно в ее разум.

«Исцеление! — отвечает она. — Я не отключила Исцеление!»

В памяти мгновенно всплывает Нью-Йорк, как раз до вторжения. Министр обороны Сандерсон и черная мерзость, текущая по его венам. Это заняло некоторое время и вымотало меня до капли, но я смог выжечь эту дрянь из его тела, используя Исцеление.

Мы можем убить Сетракуса Ра. Надо просто сделать его лориенцем. Надо вытравить его модификации и уничтожить то, что от него останется.

Марина уже поняла мои планы. Пока Сетракус Ра пытается прийти в себя, она бросается вперед, вытянув вперед руку.

Сетракус Ра отступает в сторону. Он хватает ее за локоть и выворачивает за спину. Ее рука выходит из сустава. Потом он наотмашь бьет ее, и его когти оставляют четыре глубокие полосы на ее лице. Тем временем его собственное лицо уже восстановлено благодаря его жиже.

Я налетаю на Сетракуса Ра прежде, чем ему удается прикончить Марину. Я обхватываю его ногами за грудь, а руками за голову и на максимум впускаю в его тело Исцеление. В то же самое время я, собрав оставшиеся силы, мчу нас через пещеру в надежде, что, если держать его подальше от резервуара, это его ослабит еще больше. Я чувствую модификации внутри него, черное масло течет в каждой клеточке его тела. И этого в нем больше, чем человеческого. Похоже, я сражаюсь с цунами.

И все же я должен попробовать. Есть только один способ покончить с ним.

Сетракус Ра вопит, когда чувствует мое Исцеление. Но очень быстро он начинает сопротивляться. Он кусает меня за плечо неожиданно огромным ртом и острыми, как бритвы, зубами, вырывая из меня кусок плоти.

— Джон! — кричит Марина. Ее рука безвольно болтается, кровь течет по лицу. И все же она бросается на помощь.

Шипы затвердевшей жижи вырывались из тела Сетракуса Ра. Один пронзает мою ногу, другой — втыкается в бок, ещё один — в плечо. Я даже не уверен, делает ли он нарочно или это реакция, вызванная моим исцелением, такое ощущение, что жижа пытается сбежать. В любом случае, теперь мы привязаны друг к другу. Еще один шип чуть не попал в глаза Марине, но она успевает остановиться в нескольких футах от нее.

Я перенаправляю часть своего исцеления чтобы подлатать собственные раны. Я пытаюсь вылечить их так же быстро, как Сетракус Ра наносит их, все еще отбиваясь от мерзости, текущей по его телу.

Мое Наследие вытаскивает жижу из Сетракуса Ра, и она скапливается вокруг нас бьющимися о землю щупальцами. Марина даже не может подойти ближе.

— Уходи! — кричу я ей. — Забирай Девятого и уходите отсюда!

— Я тебя не оставлю!

— Шестая где-то там в пещере! Ей нужна помощь! — отвечаю я, стиснув зубы, чтобы противостоять боли. — Пожалуйста… Черт… Пожалуйста, Марина! Уходи!

Марина смотрит на меня, ее глаза наполняются слезами. Я еле вижу ее сквозь бурлящее вокруг меня черное месиво. Она с сомнением смотрит на спиральный подъем, ведущий обратно на поверхность, а потом снова на Девятого.

Девятый со стоном касается ее ноги. Его трясет.

— Как… Как тогда, на тренировке, — бессвязно бормочет он, передавая ей свои Наследия.

Я помню этот момент. Захват флага в Чикаго. Команда Девятого победила, потому что он передал Марине Наследие антигравитации.

Марина подхватывает его здоровой рукой. Она получила и его силу. Бросив на меня последний взгляд, она бежит прямо по стене наверх, перепрыгивая через выступы, прорываясь на поверхность.

Благодаря моей телепатии Сэм стал свидетелем происходящего. Он чувствует, что чувствую я — слабость, потоки боли, рвущее ощущение во всем теле.

«Сэм, они на подходе. Теперь ты это сделаешь, Сэм?»

«Джон…» — его горе заполняет меня, и это ощущение хуже любой боли в мире.

Он сделает это. Я знаю, он сможет.

Я отключаю телепатию. Сосредотачиваюсь на Исцелении. Всю энергию Лориен, таившуюся во мне, я выпускаю в это Наследие.

Молюсь только, чтобы этого хватило.

Теперь я один на один с Сетракусом Ра. Мы неразрывно соединены. Мое Исцеление продолжает перетекать в него, и с каждой секундой, пока отступает его мерзкая субстанция, его моложавое лицо стареет. Кожа снова становится бледной, голова лысеет, щеки впадают, проступает фиолетовый шрам на шее. Он рычит на меня в бессильной злобе. Плюет мне в лицо. Бьет головой в грудь.

Впервые за все время я замечаю сомнение в его черных глазах.

— Я убью тебя! — бросает он мне в лицо, обдавая жаром и тошнотворным запахом своего дыхания.

Я знаю, что это правда. Я умру здесь, сцепившись с заклятым врагом. Исцеляя его, даже если он разрывает меня на куски.

— Ты… — как только я пытаюсь за говорить, на моих губах начинает пузыриться кровь. — Ты умрешь первым!

Одно из черных щупалец, острое как нож и холодное как лед, бьет меня прямо в живот, нанося огромную открытую рану.

А я вгоняю в него теплую энергию Исцеления. Смотрю, как его лицо становится серым и морщинистым. Этому старику сотни и сотни лет.

Жижа обвивает меня за ноги, дробя их словно клещами. Мои кости перед ними — будто тонкие ветки.

Еще Исцеления. Немного для моего собственного тела — только чтобы не дать себе умереть — а остальное для него.

От Сетракуса отрывается целый кусок затвердевшей жижи и обращается в пыль, едва коснувшись пола пещеры. Сетракус Ра вопит от боли.

Он вонзает руку в мою грудную клетку. Его когти зарываются в мою плоть, словно пилой разрезая ребра. Он хочет вырвать мое сердце.

Держись, Джон.

Я позволяю ему кромсать мое тело. Сосредотачиваюсь на теплом свечении. Я и сам мог бы растаять в этом свете…

— Ты… Ты и правда думаешь, что сможешь пережить меня? — насмешливо говорит он. На его лбу взрывается черная вена.

— Я делал это много лет. Что мне продержаться еще несколько минут?

— Ты всегда был идиотом, Питтакус.

— Я не Питтакус Лор, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Я — Четвертый. И я тот, кто убьет тебя!

Все вокруг содрогается — вся подземная база ходит ходуном. Краем глаза я замечаю яркую красную вспышку.

Началась бомбардировка.

Спасибо, Сэм.

Задержать его здесь. Похоронить его вместе с его чудовищными экспериментами.

Иссохшее перекошенное от злобы лицо передо мной издает истерический хохот.

Я закрываю глаза.

Представляю Сару. Она поднимает фотоаппарат, делает фото и улыбается мне.

Я выпускаю из тела свои Наследия. Все до единого.

Пока не остается лишь пустота.