Сильнее магии

Глава 16

Стресс, вызванный желанием вежливо прервать разговор за длинным обеденным столом, возымел свои негативные последствия. Леона думала, что она очень хорошо держится за супом из артишоков и копченым лососем, но к тому времени, когда подали жареного цыпленка с овощами, она почувствовала себя совершенно измотанной.

Таддеус, сидевший за противоположным концом стола, не мог ей ничем помочь. С тех пор как он привез ее в дом, Таддеус, похоже, полностью ушел в себя. Леона предположила, что он строит планы на возвращение кристалла.

Кроме них, единственным человеком за столом была внушительная тетка Таддеуса Виктория, леди Милден. Едва их представили друг другу, Леоне стало казаться, что суровая пожилая женщина смотрит на нее с нескрываемым подозрением и неодобрением.

Впрочем, в подобной реакции Виктории не было ничего удивительного. Леона была готова к такому поведению хозяйки дома. Виктория, как и все представители семьи Уэр, состояла в обществе «Аркейн» и, вследствие этого, была очень низкого мнения о тех, кто работает с кристаллами. В легенде о Сибилле — колдунье-девственнице было слишком много вопросов. И Виктория явно была в смятении при мысли о необходимости развлекать женщину, которую она считала не лучше балаганных предсказателей судьбы.

Единственным, кто был рад переезду в просторный фамильный особняк Уэров, оказался Фог. Собаку мгновенно очаровал огромный сад.

Виктория посмотрела на Леону через высокое серебряное блюдо с сухофруктами.

— Так вы говорите, что приехали в Лондон полтора года назад, мисс Хьюитт? — спросила она.

— Да, — вежливо ответила Леона.

— А где вы жили до этого? — продолжала расспросы тетка Таддеуса.

— В небольшом приморском городке, в Литтл-Тиктоне, — пояснила Леона. — Сомневаюсь, что вы о нем слышали.

— И вы начали свою карьеру именно там, в Литтл-Тиктоне?

— Совершенно верно, леди Милден.

— А когда это случилось?

Вопросы Виктории заводили их на опасную территорию. Пора слегка затенить правду, подумалось Леоне.

— Я профессионально работаю с кристаллами с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, — вежливо сказала она.

— В Литтл-Тиктоне, — настойчиво проговорила Виктория.

— М-м-м… — промычала Леона, жуя картошку. Она не обязана говорить ей правду. У нее есть право на личную жизнь.

— Я слышала, что люди, имеющие дар работать с кристаллами, имеют обыкновение часто переезжать с места на место, — заметила Виктория.

— М-м-м… — Леона сосредоточилась на морковке.

— Но если ваша карьера долгие годы столь успешно развивалась в Литтл-Тиктоне, почему вы решили переехать в Лондон? — не унималась Виктория.

— Я надеялась, что здесь мои дела пойдут лучше, — сказала Леона в ответ.

— И что? Вы оказались правы?

Леона лучезарно улыбнулась ей.

— О да, вне всякого сомнения, — ответила она.

Виктория слегка прищурилась. Ей явно не понравилась ее улыбка, подумала Леона.

— У вас весьма необычная собака, — промолвила Виктория. — Я даже удивилась, увидев ее. Она очень похожа на волка.

— Он не волк, — заверила ее Леона, инстинктивно вставая на защиту своего любимца. Одно дело оскорблять ее, но Леона не позволит Виктории оскорблять ее собаку. — Он очень хорошо себя ведет, к тому же Фог чрезвычайно умен. С ним вы можете чувствовать себя в полной безопасности.

— Но где же вы взяли такого пса?

— В Литтл-Тиктоне, — ответила Леона. — В один прекрасный день он появился возле задней двери моего дома. Такое впечатление, как будто он материализовался из тумана. Я накормила его. А потом вдруг поняла, что у меня есть собака.

— Он кусается?

Леона наградила ее еще одной сияющей улыбкой.

— Он нападет лишь на того, кто может представлять опасность для меня, — промолвила она в ответ.

Нахмурившись, Виктория посмотрела на Таддеуса.

— Возможно, собаку стоит держать на цепи в саду, — сказала она.

Леона подумала, что Таддеус не ответит ей.

— Никакой цепи не будет, — холодно промолвила она. — Потому что Фог спит в моей комнате. И если это невозможно, мы вернемся в мой дом на Вайн-стрит.

Пожав плечами, Таддеус поднял бокал с вином.

— Собака, кажется, хорошо воспитана, — обратился он к тетке. — В доме с ним не будет хлопот.

— Как пожелаете, — сказала Виктория. Она, как диктовал этикет, смяла свою салфетку. — Если вы не возражаете, я, пожалуй, пойду в свою комнату и почитаю до вечера.

Ее грубость поражала. Виктория всем своим видом давали понять, что не собирается проявлять гостеприимство к низкосортной работнице с кристаллами. Таддеус поспешил встать, чтобы отодвинуть ей стул. Махнув своими серебристо-серыми юбками, Виктория выплыла из столовой комнаты.

Таддеус посмотрел на Леону, его завораживающие глаза потемнели, их взор был мрачен.

— Прошу прощения за поведение моей тетушки, — сказал он. — Два года назад она потеряла мужа, моего дядю, и с тех пор очень переживает из-за того, что его нет рядом с ней. Когда мои родители поняли, в каком она состоянии, они предложили ей переехать к ним в дом. Уезжая в Америку, они попросили меня присмотреть за ней во время их отсутствия.

— Понятно, — сразу смягчилась Леона. Ей лучше, чем кому бы то ни было, известно, что такое — терять людей, которых любишь. — Я сочувствую вашей тетушке.

Таддеус задумался.

— Видите ли, — через некоторое время промолвил он, — тетушка Виктория всегда была склонна к приступам меланхолии, но они участились после смерти дяди. Кажется, моя мать опасается, что Виктория впадет в еще более глубокую депрессию и причинит себе какой-нибудь вред.

— Это я понимаю, — кивнула Леона. — Однако совершенно очевидно, что мое присутствие в доме раздражает ее. Может, мне с Фогом лучше вернуться на Вайн-стрит?

— Никуда вы не пойдете, — спокойно проговорил он — за исключением, разве, оранжереи.

— Чего-о? — не поняла Леона.

— Вы составите мне компанию в оранжерею, мисс Хьюитт? Дело в том, что мне нужно сказать вам несколько слов личного характера, и я бы предпочел разговаривать там, где нам никто не помешает.

— Если вы собираетесь прочесть мне еще одну лекцию о том, в какую неприятную ситуацию я попала сегодня в своем консультационном кабинете…

— Нет! — резко перебил ее Таддеус. — Без сомнения, мне предстоит бессонная ночь. Я буду лежать и терзать себя догадками о том, что могло бы произойти, если бы мы с Адамом не пришли вовремя. Однако я обещаю вам, что больше вы от меня никаких лекций не услышите.

— Что ж, очень хорошо.

Откладывая в сторону салфетку, Леона неожиданно для себя осознала, что ее пульс участился. Таддеус отодвинул ее стул. Она поднялась, каждой клеточкой тела чувствуя его близость. Когда он предложил ей руку, по ее телу пробежала чувственная дрожь. Несмотря ни на что, она не может быть равнодушной к нему, подумалось ей.

Леона краем глаза покосилась на Таддеуса, но она не могла понять, действует ли на него каким-то образом ее прикосновение или нет. Сила его самообладания поражала. Впрочем, возможно, что она не хочет знать правды. Возможно, он абсолютно ничего не чувствует.

И все же Леона могла точно сказать, что вокруг них собиралась энергия, как это было в ту ночь, когда они в экипаже сражались с демонами. Когда она рядом с Таддеусом, происходит что-то странное и удивительное. Что-то такое, чего она не чувствовала ни с одним мужчиной, включая даже Уильяма Тровера, за которого собиралась замуж.

В холле рядом с ними словно по волшебству оказался Фог. Пес затрусил следом, с надеждой поглядывая на них. Как только Таддеус отворил ведущую в сад дверь, пес выскочил из дома и мгновенно исчез в тени.

Таддеус провел Леону по террасе, а затем они вышли на короткую, посыпанную гравием дорожку. В лунном свете тускло поблескивали грациозно изогнутые стеклянные стены оранжереи. В свете газовых ламп, лившемся из высоких окон библиотеки, можно было увидеть Фога, шнырявшею в ближайшем кустарнике.

— Моя собака явно наслаждается вашим гостеприимством, — промолвила Леона, стараясь говорить спокойным тоном.

— Мне известно, что про вас этого сказать нельзя.

Леона вздрогнула.

— Я вовсе не хотела на что-то намекать, — заметила она.

— Вам и ни к чему было высказывать вслух ваше мнение о моем предложении переехать сюда, — сказал Таддеус. — Ваши чувства и без того очевидны.

— Насколько я помню, это вовсе не было предложением, — откашлявшись, промолвила Леона. — Скорее я бы назвала это командой.

— Черт возьми!

Сдавленное ругательство, сорвавшееся с уст Таддеуса, сказало ей больше, чем любые слова, ведь оно означало, что он испытывает такое же напряжение, как и сама Леона. Как ни странно, при мысли об этом ее настроение улучшилось. «Думай о хорошем. Он тоже чувствует эту энергию».

— Я привез вас сюда, потому что не мог придумать никакого иного способа обеспечить вашу безопасность, — спокойно проговорил Таддеус.

— Понимаю вас, сэр. И я ценю вашу заботу о моей безопасности. Простите меня за мою раздражительность днем, — извинилась Леона. — Просто день что-то не задался.

— Не понимаю, зачем вы это говорите, мисс Хьюитт. С моей точки зрения, сегодня не произошло ничего экстраординарного. Один из ваших клиентов явно не понял, какого рода терапевтические консультации вы даете, поэтому он попытался обидеть вас. Потом я неожиданно появился в вашей приемной — и это после того, как вы убедили себя, что навсегда от меня избавились. Ну а потом вы обнаружили, что проникший в ваш дом грабитель украл у вас камень утренней зари.

В голубоватом свете, лившемся из окон, Леона увидела, что его губы изогнулись в мрачную улыбку.

— Совершенно верно, сэр, — деланно бодрым голосом промолвила Леона. — Когда вы перечисляете произошедшие сегодня события таким тоном, то я и в самом деле наминаю понимать, что не произошло ничего особенного и что я слегка преувеличиваю.

— Вы не единственная, мисс Хьюитт. Должен признаться, что сегодняшние происшествия отразились и на моих нервах.

— Какая ерунда! — воскликнула Леона. — У вас же нервы из стали, мистер Уэр.

— Но только не в том случае, когда дело касается вас, мисс Хьюитт.

Отворив дверь в оранжерею, Таддеус пропустил Леону в полную запахов темноту. Их окутала теплая и влажная атмосфера. Таддеус задержался, чтобы зажечь газовый светильник. Слабый мерцающий свет осветил тенистые джунгли.

Леона с восхищением огляделась по сторонам. Экзотические пальмы и всевозможные тропические растения распростерли широкие листья над целым лесом папоротников и необычных цветов.

— Господи, какой прекрасный кусочек Эдема, — благоговейно прошептала Леона. — Здесь просто чудесно!

Таддеус проследил глазами за ее взглядом.

— Как правило, члены моей семьи отдаются своим увлечениям с большой энергией, — сказал он. — Оранжерея — страсть моих родителей. У них обоих талант к ботанике. Бьюсь об заклад, что они могли бы при желании вырастить розы на камне.

Леона посмотрела на верстак, заваленный всевозможными садовыми инструментами. На дальнем конце верстака лежало аккуратно сложенное тяжелое полотно.

— А ваша страсть — работа следователя? — спросила она, поворачиваясь к Уэру.

Таддеус стоял, не двигаясь, повернувшись спиной к источнику скудного света. Леона не видела выражения его лица.

— Да.

Наступила долгая пауза.

— Не все это понимают, — промолвил он после продолжительного молчания.

Она слегка пожала плечами.

— Но не у всех есть страсть к чему-то, — заметила она. — И те, у кого такой страсти нет, с трудом понимают тех из нас, у кого она есть.

Таддеус кивнул — он был очень серьезен.

— Полагаю, вы правы.

Наступила еще одна долгая и напряженная пауза. Леона закуталась в свое самообладание, как в шаль.

— Итак, сэр, насколько я помню, вы говорили, что хотите сказать мне что-то личное, — напомнила она.

— Да.

Она поморщилась.

— Если вы хотите сказать мне, что вам не очень-то понравилась та маленькая гостиница, в которой мы с Адамом оставили вас, то я прошу за это прощения, — проговорила она. — Понимаю, что заведение не соответствует вашим стандартам, но мне оно показалось довольно чистеньким.

— Да при чем тут эта чертова гостиница?! — грубо выкрикнул он. — Я хочу поговорить, о том, что произошло в экипаже, когда вы с Адамом везли меняв «Синий селезень».

— Ясно… — Леона нахмурилась: она вообще ничего не понимала. — Вы имеете в виду мой талант? Поверьте мне, я знаю, что ни один из членов общества «Аркейн» не относится серьезно к людям с такими способностями, как у меня. Однако я и в самом деле не…

— Прошу вас поверить мне, что парагипнотизеры тоже не пользуются популярностью в Обществе, — вымолвил Таддеус.

— О! — воскликнула Леона, пораженная словами Уэра. — Я и не подозревала…

— Видите ли, я хочу поговорить с вами о собственном поведении прошлой ночью, — сказал Таддеус. — Оно меня беспокоит.

— Что вы имеете в виду? — бледнея, спросила Леона.

— Мне довольно трудно это объяснить, мисс Хьюитт, — заговорил Таддеус. — Я — мужчина, который гордится своей способностью держать себя в руках. Вдобавок к этому хотел бы сказать, что меня воспитали джентльменом.

— В этом я ни на мгновение не усомнилась, сэр, — заметила Леона. Она по-прежнему была озадачена его словами. — О чем все-таки вы толкуете?

— Я прекрасно понимаю, что одного извинения за мое поведение в сложившихся обстоятельствах недостаточно, — продолжил он. — Но в моей власти только извиниться перед вами.

— Господи, никак не возьму в толк, о чем вы все-таки говорите, сэр?

Его нижняя челюсть словно окаменела.

— Понимаю, — проговорил Таддеус. — Вы хотите, чтобы я в полной мере осознал грубость и недопустимость своего поступка. Уверяю вас, я осознаю их. Прежде я никогда в жизни не пытался силой овладеть женщиной. Хотите знать, почему сегодня я был в такой ярости, когда увидел, как вы убегаете от клиента? Потому что в этот момент я осознал, что прошлой ночью вел себя ничуть не лучше.

Леона почувствовала, как у нее от удивления открылся рот.

— Мистер Уэр…

— Я понимаю, что вы не сможете простить меня, — снова заговорил Таддеус. — Но я очень надеюсь, что сумею убедить вас в том, что ничего подобного больше не повторится и что вы можете смело доверять мне.

Леона, оцепенев от ужаса, невольно сделала шаг вперед и зажала ему рот рукой.

— Вот что, довольно! — сказала она через мгновение. Внезапно ощутив, что ее рука прикасается к его губам, Леона поспешно опустила голову. — Я не желаю больше выслушивать ваши извинения, сэр. В этом нет необходимости. И я не виню вас за то, что произошло в экипаже. Как вам такое вообще могло прийти в голову? Я же прекрасно знаю, что на вас действовало опасное лекарство.

— Это меня не оправдывает, — возразил Таддеус. — Понимаете, я, конечно, находился под действием наркотика, но при этом прекрасно понимал, что делаю. — Его голос помрачнел. — С сожалением должен заметить, что делал это осознанно.

По ее телу пробежала дрожь восхищения. Леона попыталась сдержать ее. Она же профессионал, напомнила себе Леона. К тому же нельзя сказать, что она никогда не имела дела с интимными желаниями клиентов.

— Вас терзали галлюцинации, сэр, — быстро проговорила она. — А это своего рода сны. К счастью, я встречалась с такими проявлениями, иначе…

— Я был охвачен ночным кошмаром, — перебил ее Таддеус. — Но вы, мисс Хьюитт, вовсе не были одной из моих кошмарных фантазий. По сути, вы были единственной вещью, уж простите за это слово, в том экипаже, в реальности которой я не сомневался. Единственным видением, которому я мог доверять.

— Правда?

— Я собрал все силы своей воли, которые был в состоянии собрать, чтобы противостоять наседавшим на меня фантомам.

— Понимаю… — прошептала Леона. Наконец-то она, кажется, начала осознавать, что он имеет в виду. И снова робкие огоньки надежды, тлеющие в ней, стали гаснуть под действием суровой реальности. — Должно быть, вам понадобилось немало энергии для того, чтобы сопротивляться ночным кошмарам и не потонуть в их бурном потоке.

— Так оно и есть, — кивнул Таддеус. — С сожалением должен заметить, что движущая мной сила исходила от самых примитивных моих инстинктов. Это была энергия, вырабатываемая неуправляемой, животной страстью, мисс Хьюитт.

Леона почувствовала, как по ее телу начал разливаться жар, который вскоре охватил ее с головы до ног. Она надеялась, что полумрак скрывает румянец на ее лице. Откашлявшись, Леона заговорила, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно и профессионально:

— Нет необходимости говорить еще что-то, сэр. Я много лет работаю с кристаллами, и мне известно, что в дополнение к состоянию сна существуют еще и другие аспекты человеческой натуры, которые могут вырабатывать бурную энергию. Когда вызванное этой энергией возбуждение нарастает и доходит почти до предела, как это было в вашем случае, все примитивные чувства вроде сексуальной страсти образуют сильные потоки и течения даже у тех людей, которые не знают о своих паранормальных способностях.

— Я должен признать, что у меня единственной силой, которая смогла противостоять действию наркотика, оказалось как раз желание, — сказал Таддеус.

— Вообще-то нет, это не так, — заявила Леона.

Он нахмурился:

— Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?

— Учитывая то, что я узнала о вас, рассматривая потоки вашей энергии через кристалл, я могу вас заверить, что вы в состоянии призвать силу из другого источника, — проговорила она.

Таддеус недоуменно посмотрел на нее.

— Какого еще другого источника? — спросил он.

— Человек может вырабатывать мощнейшую энергию из другого источника своей натуры, — пояснила Леона. — Я имею в виду жестокость, насилие.

Его подбородок напрягся.

— Ну да, разумеется, — кивнул он.

— Во всех нас кроется способность к насилию, — тихо промолвила она. — Но в нас также есть сила, способная держать эту способность под контролем, именно это и делает нас существами цивилизованными. Можете мне поверить, прошлой ночью вы призвали на помощь эту силу. Я сразу поняла это. Именно поэтому я вас не боялась.

Таддеус прищурился.

— Я чувствовал ваш страх, — сказал он. — Так что не притворяйтесь, что вы не боялись меня.

— Послушайте меня внимательно, мистер Уэр. — Она прикоснулась рукой к его щеке и усилием воли буквально заставила его выслушать себя. — То, что вы чувствовали, было моим страхом: я опасалась, что не смогу спасти вас.

Таддеус ничего не сказал в ответ, он лишь молча стоял в тени, сверля Леону таким пронзительным взглядом, как будто ни разу до этого не видел ее.

Внезапно ощутив пальцами тепло его кожи, Леона уронила руку, выпрямилась и приосанилась.

— Позволю себе напомнить вам, сэр, что я — профессионал. Я понимаю, что в обществе «Аркейн» к таким способностям, как у меня, относятся пренебрежительно. Тем не менее, когда дело касается кристаллов, я знаю, что говорю, потому что я — эксперт в этой области.

— Если бы вы не обрели контроля над кристаллом, все могло бы кончиться совсем иначе, — хрипло промолвил Таддеус.

— Вынуждена согласиться, что некоторое время ситуация действительно была опасной, — сказала Леона. — Вы один из самых могущественных клиентов, с энергией которых я имела дело. Несколько минут в экипаже мы оба находились в плену у кристалла, потому что потоки вашей энергии были очень сильны. Но должна заверить вас, что если бы вы окончательно потеряли контроль над собой и превратились в то самое дикое животное, каким себя вообразили, тот хаос, к которому бы все это привело, имел бы разрушительный эффект. Вполне возможно, что мы оба не пережили бы этого опыта; во всяком случае, рассудок наш пострадал бы точно.

— Вы в этом уверены?

— Поверьте мне, когда я говорю, что единственная причина, позволившая мне контролировать те силы, которые исходили в том экипаже от нас обоих, — это ваша способность к самоконтролю.

— Так вы хотите сказать, что я был в состоянии сдерживать свое желание обладать вами? — спросил он равнодушным тоном.

Возможно, у нее иммунитет к его гипнотическим способностям, сказала себе Леона, но всякий раз, когда Таддеус произносит слово «желание», ей кажется, что она вот-вот войдет в транс.

— Предлагаю сменить тему разговора, — с улыбкой предложила она. — Нет никакой причины и дальше обсуждать, что произошло между нами в экипаже. Вам ни к чему передо мной извиняться, и вы не должны испытывать чувство вины за то, что случилось. К тому же я не невинная юная девушка, чувства которой были сильно затронуты этой историей.

— Ясно…

Леоне показалось, что в его голосе промелькнуло некоторое недоумение, однако она не была в этом уверена. Голос Таддеуса звучал так, будто он пытался сдержать какие-то сильные эмоции. Без сомнения, его чувство вины было чрезмерным. Леона попыталась подобрать еще какие-то слова, которые могли бы разубедить Уэра.

— Я же говорю вам, что я — профессионал, — повторила она ласково.

— Ясно, — еще раз подтвердил Таддеус.

— Вдобавок к этому у меня есть некоторый опыт, связанный с желанием.

— Правда?

— Два года назад я была помолвлена, собиралась замуж, — принялась объяснять Леона. — Уверена, что не должна ничего больше вам говорить. Кроме того, я вполне в состоянии осознавать, что к чему, когда дело касается таких проблем. — Она взмахнула рукой. — Вы должны поверить мне, что я ни мгновения не считала, будто это именно я вызываю у вас желание. И я прекрасно понимаю, что вам было просто необходимо сосредоточиться на чем-то, чтобы совладать с галлюцинациями. Так уж случилось, что этим «чем-то» оказались я и мой кристалл.

— Высоко ценю ваши объяснения, мадам Профессионал, — сказал Таддеус, опуская голову.

А потом, впервые за несколько минут, он двинулся вперед, преодолевая короткое пространство между ними. Свет упал на его суровое лицо. Леона заметила, что он улыбается. Едва ли человек, снедаемый чувством вины, стал бы так улыбаться, с досадой подумала она. Ей стало неловко.

— Ну а теперь, когда мы обо всем поговорили, нам, возможно, стоит вернуться в дом, — сердито промолвила Леона.

Таддеус взял ее за подбородок и слегка приподнял его.

— Нет, нам нужно обсудить еще одну проблему, — сказал он.

Когда он был так близко к ней, ей стало трудно дышать. Леоне пришлось сглотнуть несколько раз, прежде чем она смогла подобрать нужные слова.

— Какую проблему? — осторожно спросила она.

— Видите ли, к этому времени я уже избавился от действия наркотического вещества, однако, похоже, мои примитивные инстинкты по-прежнему подталкивают меня к вам. И я думаю только об одном.

Леона оцепенела. Теперь дыхание стало для нее проблемой. Она была в полном смятении, ее мысли путались.

Леона облизнула губы кончиком языка.

— Вы хотите сказать, что… думаете обо мне? — спросила она, надеясь, что ее вопрос звучит профессионально.

— Да, мисс Хьюитт, только о вас.