Симфония Поднебесья

Глава 8 (Эпизод 18)

Неожиданные встречи

Фарфор и Лукас прибыли в столицу дома «Царасума». Она представляет собой город, усеянный маленькими речушками и деревянными мостиками, на опорах которых установлены бумажные фонарики. Среди холмов у главенствующего замка и вышеописанных рек возвышаются красно-белые дома из кирпича, оштукатуренные, покрытые соломенными крышами, которые окрашены в голубоватый цвет.

Площади украшены статуями из гипса и бронзы. Среди домов расположены бумажные вывески с изображением великих катапиларов и гербы дома «Царасума».

Толстопузые кэты снуют по городу туда-сюда. Они разоделись в праздничные одеяния. Бронзовые пуговицы на их рубахах еле удерживают натяжение, едва не срываясь и не вываливая наружу пушистые телеса кэтов. Кто-то тащит бумажки, кто-то ест странные листья, кто-то выпивает из бурдюка. На лицах их безмятежность и лишь одно желание витает среди гуляк — увеличить свою шикарную пушистость за счет праздника.

Чуть далее за городом высится храм — самое высокое сооружение в округе, даже больше замка правящего дома.

Герои миновали главную площадь, где вовсю велись приготовления к празднику. Кэты расставляли специальные деревья в горшочках, чтобы любой смог поточить коготки, столы, чтобы размесить угощения, и множество чанов с водой.

Чуть дальше герои вышли к морю с бурными водами, где Лукас впервые увидел Высекающий поток. Среди быстрейшего течения всего Поднебесья кое-как на плаву держались рыболовные судёнышки. Поток вынуждал кэтов привязывать свои судна на пять или шесть пеньковых канатов. Хоть их якоря и брошены в воду, но все равно Высекающий поток смывает судёнышки в сторону. Именно по этой причине появилась специальная профессия среди касты Мио — манисюпа. Работяги трудятся на протяженности всего берега дома «Царасума» и тягают к исходному месту сильно унесенные в сторону лодки. Кто побогаче — делает эту работу лебёдками, кто победнее — вручную. Сами рыболовы иногда целыми семьями занимаются добычей рыбы. И не так-то просто освоить профессию рыболова вдоль берегов домов «Мехосима», «Такияма», «Царасума» и «Мусяси», ведь воды Высекающего потока сильны, и на его поверхности нет живности, а вот под ним как раз водится много редкой вкуснейшей рыбы и других морских обитателей, пригодных в пищу.

Вдоль порта также разместились местные производства по переработке рыбы и приготовлению гохана, а также любимейшего напитка катапиларов — настойки кошачьей мяты с примесью серы, добываемой только в землях бафетов. Хорошо, что гоблины готовы воровать и в три цены поставлять эту серу для нужд пушистых кэтов.

Фарфор подошёл к билетеру и попытался уговорить его обменять билет на золотые запонки, украшающие его рубашку:

— Добрый день, можно нам два билета на «Гаргантьюа».

— Можно, пятьдесят серебряных катов.

— С этим у нас проблемы, может, вы возьмете золотые запонки?

— Ха, ваше золото мне не нужно, иди в свою факторию и торгуй там наворованным.

— Мы явно не с того начали, — закончив фразу, Фарфор злобно глянул на Лукаса. Он винил его в своей неудаче на кабаньих бегах — в проигрыше денег. Тут-то его и осенило:

— Мы находимся в затруднительном положении, нас ограбили по дороге. Вон, даже малой стоит в картофельном мешке, почти все отняли.

Кэт осмотрел Лукаса и решил:

— Есть один способ попасть без катов на борт «Гаргантьюа»: вам нужно разрешение от муси-ксайса, вон он, стоит возле военного корабля, выдает распоряжения муси-накун.

Фарфор подошел к кэту, одетому в традиционное для этого дома красно-белое военное одеяние:

— Ваше имя Муси-Ксайса?

— Это мое звание, а зовут меня Ёмаето, — ответил полковник, после чего отвернулся, чтобы продолжить раздавать указания лейтенантам.

— Муси-накун Кусикус, осмотри канализацию.

— Так точно! — произнес лейтенант и поклонился.

— Муси-накун Котаро! Ты возьмешь под контроль все крыши и выставишь стрелков Мя на позиции.

— Я предлагаю поставить моих стрелков, прошедших снайперскую школу в инфантерии Трольдена. Прекрасные стрелки, вооруженные лучшими гоблинскими винтовками.

После предложения лейтенанта Котаро полковника Ёмаето перекосило в лице.

— Я сказал, традиционных стрелков, с луками Мя! А не с палками стрелялками.

— Повинуюсь, муси-ксайса Ёмаето, — лейтенант низко склонил голову.

— Муси-ксайса Ёмаето, меня зовут Фарфор, и нам нужна помощь, чтобы попасть на борт вашего судна, идущего к «Гаргантьюа».

Полковник повернулся, посмотрел свысока на Фарфора и, ничего ему не ответив, продолжил общение с лейтенантами.

— Где остальные?

— Муси-ксайса Ёмаето, остальных забрали на охрану дворца и храма.

— Мне нужен еще один муси-накун. На запасной дороге к городу, возле скалы в лесу, участилась пропажа катапиларов. Скоро начнется праздник, кучи пьянчуг могут пропасть без вести.

— Муси-ксайса Ёмаето, больше некого поставить в охрану, — вел доклад муси-накун Котаро.

— Эй ты, гоблин! — обратился Ёмаето к Фарфору. — Серебра надо? Ты же любишь штепсели, как ты их можешь не любить, зеленокожий!

— Это не то, в чем мы нуждаемся. Я возьмусь проверить, что там на этой дороге, — Фарфор продемонстрировал револьвер полковнику кэтов, — но мне нужно ваше одобрение.

— Не тяни, зеленомордый!

— Мне и моему компаньону нужно попасть на «Гаргантьюа».

— Муси-накун Котаро!

— Готов к приказаниям, муси-ксайса Ёмаето!

— Сегодня в столице праздник — День основания! Будет богатый пир, а завтра вся жрачка не должна пропасть впустую и быть роздана беднякам, а тем более зеленорожим пройдохам. Яства со столов должны быть доставлены моим солдатам, охраняющим «Гаргантьюа». Завтра твой… — Ёмаето скорчил недовольно-презрительную морду, — твой кораблик вместе с нормальными грузовыми суднами выступает к медной посудине.

— Будет сделано, муси-ксайса Ёмаето!

— Ты слышал, зеленое рыло? Я подсажу вас к команде Котаро, но только после полнейшего отчета лично мне. Я буду до утра возле порта.

— Я прошу дать нам транспорт.

— А ты в свой кошелек загляни, а потом докучай мне глупыми просьбами, зеленомордый, свободен!

Лукас и Фарфор уговорили местного крестьянина за уплату золотыми запонками подбросить их к пещере, и, уже будучи на месте, через четыре часа попросили его вернуться обратно.

Пещерка в скале располагалась неподалеку от дороги, в глубине леса. Когда герои подошли к ней, то не обнаружили вокруг ничего страшного или беспокойного. В начале пещеры было довольно светло, так как свод был усеян дырами, сквозь которые пробивались лучи солнца. Но ближе к середине, где попадались разные витиеватые проходы, герои начали погружаться во тьму.

— Эй, малой засранец, есть у тебя что в твоем портфеле, что можно поджечь? Мои-то чемоданы ты раздал.

Лукас сначала покопался в подсумках, но, кроме конфет и проводов, ничего не нашел. Далее он снял рюкзак и в нем обнаружил механическую рогатку с ключиком и маленький фонарик, работающий от маховика. Конечно же, гоблин без толики благодарности выхватил фонарь и, накручивая устройство, осветил им путь. Лукас же взвел рогатку и положил туда кристаллик конфеты, тем самым приготовив орудие к бою. Фарфор пробирался по темным коридорам, и вдруг ему пришлось резко остановиться, да так, что мальчик уперся щекой ему в спину. Гоблин медленно повернулся назад, а за ним и фонарь. Когда свет попал туда, где Фарфор почувствовал опасность, он так заорал, что на мгновение оглушил Лукаса.

Позади себя он увидел существо в пиджаке с вышитыми коричневыми лацканами, поверх которого был накинут темный плащ. Существо было примерно два метра в высоту, на голове его красовался длинный цилиндр. Лукас повернулся, а Фарфор отскочил назад и направил свет фонаря в лицо загадочного незнакомца, именно тогда он и понял, что перед ними вампир.

— Бежим Лукас, бежим! — заорал гоблин, попятившись назад.

Но мальчик смог только поднять рогатку и выстрелить в лицо кровососа.

Существо грациозно ртом схватило конфетку. Перебирая языком из стороны в стороны, оно пробовало угощение на вкус, после чего выплюнуло его с кислым выражением лица.

— Не люблю сладкое, больше предпочитаю металлический привкус, — вампир разжал улыбку, оголяя длинные клыки.

В тот момент раздался хлопок и что-то взыграло в мальчике. Время для него как будто остановилось, так же, как и замерла улыбка вампира. Лукас повернул голову к гоблину и увидел, как замер Фарфор с направленным на него револьвером, пуля от которого уже была в паре сантиметров от затылка мальчика и продолжала медленно двигаться. Лукас резко упал на пол пещеры, у него сильно скрутило живот, появился дичайший голод. Он сообразил, что выстрел явно был направлен в его сторону, но гоблин промазал и выстрелил прямо в живот вампира, который не менее резво увернулся. Лукас закинул пару конфет в рот и, когда Фарфор снова взвел курок револьвера и собирался прицелиться, резко поднялся и побежал по темным туннелям.

— Стой, мальчик, стой! — кричал ему вслед Фарфор.

Лукас Тиль бежал как мог, но развить большую скорость ему не удавалось. Только лишь заметил, что его зрение приспособилось к темноте и он смог видеть как кошка. Он слышал, как завывал вампир где-то позади, потом впереди. Одновременно с этим его силуэт мелькал где-то впереди, среди коридоров и неровных колонн сводов пещеры. Также позади слышался голос Фарфора, который призывал вернуться, потому что там небезопасно. Через несколько минут блужданий Лукас и Фарфор столкнулись друг с другом и упали. Гоблин уронил пистолет и сел сверху на мальчика. Он принялся его душить, а Лукас пытался ему что-то сказать.

— Я знаю, знаю…

Но гоблин не слышал мальчика и пытался передавить наикрепчайшие мышцы горла. И как бы сильно он не давил, они становились сильнее, но вот только когда голод стал возвращался к Лукасу, старания гоблина перестали проходить даром, и мальчик ощутил, что воздуха не хватает.

— Я знаю, Йёнэси рассказывал, чего они боятся.

Вдруг со скоростью ветра примчался вампир, он огрел гоблина по голове и, схватив ослабевшего Лукаса за шею, поднял перед собой.

— Здрааасьте! —протяжно сказал кровосос, снимая шляпу, под которой прятались длинные остроконечные уши, похожие на крылья летучей мыши.

Ослабевший Лукас что-то промямлил и тут же потерял сознание. Он очнулся от головной боли и увидел, что висит кверху головой вместе с Фарфором. Руки свисали свободно, и только ноги были крепко примотаны друг к другу. Герои раскачивались из стороны в сторону, так как вампир подвесил их на крюки.

Бултыхаясь таким образом, Лукас осмотрел логово вампира, и кошачье зрение ему не потребовалось. Всюду были развешаны керосиновые лампы, освещавшие убранство довольно уютной пещеры. Стулья, стол, кресла, полки, доверху набитые книгами. На полу были аккуратно расстелены шкуры животных, кроме того места, где висели герои. В этом же месте расположилась огромная бадья с запекшейся на стенках кровью.

— Вы не переживайте, я кровь из вен не сосу, предпочитаю её охлажденной. У меня там подальше есть алхимический подвал с ледяными стенами, там я вашу кровь и буду хранить, — сказал вампир.

Лукас отвел взгляд от бадьи и, когда увидел кровопийцу, заорал криком, подобным грому, и сдул любителя металлического привкуса в коридоры. Висевший же рядом Фарфор также слетел с крюка. Гоблин очнулся и с помощью выкидного ножа легко перерезал веревки на ногах. Когда он освободился и удобнее перехватил нож, то намеревался вновь наброситься на мальчика. Он прекрасно осознавал, что эту ужасную встречу оба посетителя пещеры не переживут.

— Фарфор, я знаю, что надо делать, — спокойно сказал мальчик.

Но гоблин шел и не внимал его голосу.

— Я задержу его, а ты иди в эту лабораторию и произведи вонючий газ! — крикнул мальчик.

— Какой еще газ? — замешкался Фарфор, замечая, что глаза Лукаса на мгновенье отдали синевой и черные волосы на мгновение окрасились в белокурые.

— Это ты думай, вампир вонь не переносит, беги! — крикнул Лукас уже с карими глазами и темными волосами.

— Твой друг умотал как посмотрю, сколько раз себе говорил, что надо этот быстрый спуск с пещеры убрать. Но ты-то остался, он тебя бросил. Как печально, — раздался звук голоса из коридора, и из темноты на свет вышел вампир.

Лукас снова крикнул, но кровопийца вцепился когтями в камень, тем самым удержавшись от потока воздуха.

— Это не поможет, сладкий. Силы твои покидают тебя.

Так было несколько раз: пока Лукас набирался сил и запасался дыханием, вампир перебежками подходил все ближе и ближе к мальчику. Когда уже оставался всего один шаг, Лукас обратился к инферналу:

— Подожди, у меня есть вопрос.

Вампир удивился и с быстротой кошки подобрался прямо к мальчику, схватив его за щеки.

— Запах у тебя странноват, гоблин, — водил по щеке когтем вампир.

— Я хочу задать тебе пару вопросов, впервые вижу такого, как ты.

— Интервью у вампира? О… это был мой любимый фильм. За что вас, гоблинов, можно похвалить, так это за Гобливуд. Ну, давай, задавай свои вопросы, — важничал вампир, рассевшись вальяжно на стуле.

— Кто вы такой? — задал первый вопрос Лукас.

— Имя мое слишком известно, чтобы я его называл, — возмутился вампир.

— Но все же, о Известнейший! — подхалимничал мальчик.

— В прежние времена я был известен как граф Кутикула, целая фактория принадлежала мне на заре зарождения Гоблинариума.

— А что же вы сейчас тут делаете, в пещере?

— Я прячусь от Архмага и его надоедливых приказов.

— Кто такой Архмаг?

— Ну что за глупый вопрос⁈ Повелитель инферналов, но лично я не простой вурдалак с обители, призрак или остальные отчаявшиеся, я вампир-отшельник.

— Что вас побудило стать этим самым отшельником?

— Видите ли, я тот, кто не желает исполнять приказы. Я свободная интеллигентная душа, — мотал головой вниз и вверх вампир. — Да, да, это так, — подтвердил свои слова инфернал.

— Все же не ясно, зачем же вы стали вампиром?

— Век жизни существ Поднебесья разный, и именно мой подходил к концу. Сильная болезнь укротила мой дух. Прощай, всё: золото, серебро, штэпсели, земли. Всё пропало, что было нажито непосильным трудом. Я пришел к Архмагу, и он мне даровал вечную жизнь под сенью могущества инферналов.

— Зачем вы ловите путников, зачем вам пить кровь?

— Ну, это хороший вопрос. Вообще, как говорится у вас, гоблинов, тут ничего личного, просто делканство. Так вот, мне нужно питаться, в отличие от всех остальных инферналов. Я должен пить кровь, чтобы не умереть вдали от силы фиолетового монолита.

Пока Лукас задавал вопросы, Фарфор в поисках лаборатории наткнулся на глубокую яму, заполненную костями и черепами, а рядом находились аккуратно сложенные стопы одежды. В углу стояли корзины, в них были амулеты, кольца и другие украшения, а также его револьвер. По пути в поисках лаборатории Фарфор собрал пару поганок, пару червей и зеленой слизи. Он слышал, как Лукас активно говорил с вампиром, и понимал, что время еще есть. Вот он нашел дверь и, когда ее открыл, увидел огромную ледяную комнату, в которой висела целая куча бурдюков и стеклянных сосудов с кровью. Фарфор схватил пустую колбу и наколол льда спрятанным на запястье ножом. Он разбил его на мелкие фракции и добавил в тару. Далее бахнул туда поганок, червей, слил немного керосина с банки и также добавил в колбу, после чего выставил сосуд из лаборатории на огонь от керосиновой лампы. Не хватало самого главного ингредиента, и в тот момент гоблин мысленно «благодарил» своего помощника Грибабаса, ведь он не принес ему к перрону носки в банке. Скинув оба ботинка, Фарфор снял вонючие носки и, зажав пальцами нос, затолкал их в колбу, где уже кипела зеленая жижа.

*** Аналог бомбы вонючки ***

Хорошенькая встряска не повредила содержимому наскоро собранного коктейля, наоборот, усилила его реакцию. Гоблин побежал в сторону звуков импровизированного интервью, где выскочил из-за угла. Он встал как ковбой в старинном вестерне. Правая рука держала револьвер, а левая прятала за спиной горяченную колбу. Гоблин покрылся потом, а рука с импровизированной бомбой трусилась от боли.

— Все народности делятся на два типа: те, у кого есть револьвер, и те, у кого его нет, — произнес Фарфор.

— Ну надо же, а ты не слинял!

— Фарфор, он очень быстр, — предупреждал Лукас.

— Я все гадал, кем мне первым отужинать, а кого оставить на потом.

Вампир двинулся, а гоблин поднял высоко склянку с бомбой.

— Что это? Похоже на сопли в банке, я должен этого испугаться?

— Скажи «привет» моему вонючему другу!

Подкинув колбу к потолку, гоблин навел на нее оружие и выстрелил. Пещеру заполнил едкий газ. Фарфор мгновенно упал в обморок, а вампир, встав по стойке смирно, словно шкаф упал на пол. Когда инфернал ударился головой, то на мгновение очнулся и тут же со скоростью ветра покинул пещеру, сдувая Лукаса с крюка.

Вонь стояла невыносимая, но мальчик, хоть и с трудом, но смог через рвотные позывы добраться до гоблина, взвалить его на спину и вытащить из пещеры.

Фарфор очнулся спустя продолжительное время и только у самых ворот города, в телеге с сеном.

— Что случилось, как ты нас вытащил? — удивился гоблин.

— Нашел силы и вытащил. Не забывай, что ты обещал вернуть меня маме! — смотрел на него Лукас, рассасывая конфетки.

— Бомба была такой мощности, что должна была похоронить нас обоих.

— Не знаю, что ты там намешал, но вонь была сильная.

— Спасибо, Лукас, и я прошу тебя, не говори об этом Илисе.

— О чём не говорить?

— О том, что произошло в пещере. Как я был вынужден делать то, что было необходимо.

— Илиса и слова не услышит, если ты простишь меня за то колечко.

— Это сложно, мальчик, я не могу так быстро… мне надо время, чтобы отойти.

— Друзья? — протянул человек руку гоблину.

— Друзья! — пожал руку гоблин человеку.

Спешившись с повозки, Фарфор и Лукас уже к темноте добрались до центральной площади, где развернулось празднество. Гуляющие кэты, куча пьяных, множество столов с бесплатной едой. Мальчик естественно ломанулся именно к ним. Фарфор же решил не отставать: боль в мышцах, стресс и раскаяние нужно было срочно заесть и запить чем-то вкусным.

В процессе поглощения пищи Фарфор учуял знакомый запах духов: мимо прошла женщина-гоблин с густыми вьющимися белыми волосами. Отголоски воспоминаний заставили его проглотить ком в горле, а точнее, он его не смог проглотить и лишь надеялся, что это не та, о ком он подумал.

Его подозрения подтвердились, когда на сцене он увидел давнюю любовь на пути его жизни, это была Трёшь-Мнёшь. Лукас также заметил реакцию Фарфора, ведь у того сразу пропал аппетит.

Вся публика «перлась» под ее песни и под то, как она кривляется. Оценив голос по пятибалльной шкале, можно было смело ставить крепкую двойку.

— Мне кажется эта музыка очень глупой, а голос, я даже не знаю, не чистый, хриплый. У моей мамы очень красивый голос, нежный, ласковый, не такой грубый, как у нее, — давал оценку Лукас.

— Ну в наше время важнее подача материала, чем его содержание, прямо цитата рождается, — ответил Фарфор, не сводя глаз со сцены.

— Вот у нас, на Земле, люди ценят чистый, красивый голос и слаженную музыку. И танцы более гармоничные, тут же просто… слово трудно подобрать.

— Вульгарно? — обратил внимание Фарфор на Лукаса и впервые улыбнулся, не показывая остроконечные зубы.

— Что такое «вульгарно»?

— Рано тебе еще знать об этом, а тем более смотреть эту моднятину, — гоблин развернул мальчика от сцены к еде, которая его вполне устраивала, даже больше, чем само представление. Фарфор также не стал досматривать номер и решил продолжить перекус, но кусок не лез в глотку.

— О Фарфор, дорогуша, какие тут гоблинсы у нас! Что ты здесь забыл, вдали от ноги своей Бам-Бью?

Перед Фарфором стояла та самая певица с тремя охранниками.

— Как всегда с остротой, Трёшь-Мнёшь! И, наверно, не тупее, чем кинжалы Пицэнявого.

— Шутки-прибаутки! Аля-улю, Фарфор, тебе не видать моего благосклонного расположения.

— А я и не старался, но все равно рад тебя видеть.

— И я, возможно, дорогуша!

Гоблины на минуту посмотрели друг другу в глаза.

— Что ты тут забыл?

— Приехал посмотреть на твое шоу.

— Ой, не смеши меня и мои серебряные локоны, весь Гоблинариум уже в курсе, что твоя Бам-Бью тебя выставила.

— Я по своей воле сюда пришел.

— Ага, а я по доброте душевной тут распинаюсь на сцене, что ты тут забыл? Коли уже арбуз, Форюша, не тяни?

— Я тебе не Форю… —остановился Фарфор и продолжил, —называй меня как положено.

— Ой, да перестань ты, Форюша-дорогуша, ты моя хрюша.

— Уже жалею, что сюда пришел, — прикрыл глаза рукой гоблин.

— Ну ладно тебе, господин Квадракоптер, колись, че тут делаешь?

— Есть одно дело, требующее тишины и малой огласки. Не могу сказать более.

— Хо-хо, как обычно, ни одного штепселя мимо не упустишь. Как мелочно!

— И раз уж мы так давно не виделись и так хорошо общаемся, сделаешь одно одолжение? — скрестил руки на груди гоблин.

— Смотря какое, муся.

— Ты только не говори Пицэнявому, что мы виделись, а то сама понимаешь, он после того, как я тебя у него, ну тогда… короче, не очень он меня любит.

— Ты разве Трёшь-Мнёшь? Чтобы тебя Пицэнявый любил?

— Нет, нет, конечно.

— Это был риторический вопрос, Фарфор.

— Ну не говори ты ему, хорошо?

— Посмотрим! Он, бедолага, даже штепселей нехило поднял на разработке ядов, когда искал способ, как убить тебя, причинив наиболее долгую, страшную и мучительную смерть.

— Поэтому и прошу тебя помолчать.

— А с чего это ты вообще решил, что я с ним? Как возмутительно! Нахал! Мой муж — богатейший гоблинс среди гоблинсов Поднебесья, — ответила она, выписав наотмашь пощечину Фарфору.

— Я не это имел в виду, просто рассуждал, что если он по тебе сохнет, то явно к тебе захаживает.

— Грубиян! — прилетел еще один удар по лицу от Трёшь-Мнёшь, а следом добавили и три ее охранника.

— Я имел в виду, что он по тебе сохнет полюбовно, тьфу… по-любому следит, может тебя похитить, если что. Ты молчи о том, что меня видела тут, — отвечал Фарфор, оглядываясь по сторонам.

— А ведь могу и сказать, а может, он прямо сейчас смотрит на нас и ревнует, дорогусик ты мой, Фарфорюсик, — ехидно улыбнулась Трёшь-Мнёшь.

— И лучше бы мне побыстрее покинуть твое величие, а то он действительно может быть рядом, — оглядываясь по сторонам, говорил Фарфор, аккуратно отступая назад, и уже даже развернулся, чтобы побыстрее убежать.

— Фарфор! — крикнула Трёшь-Мнёшь, а когда гоблин обернулся посмотреть, то белокурая гоблин подошла ближе.

— Это на прощание, можешь быть свободен!

Трёшь-Мнёшь просто ударила его по щеке на прощание и ушла со своей охраной вглубь празднующей толпы. Фарфор же поспешил ухватить Лукаса за руку. Вместе они побежали к порту, где нужно было отчитаться за выполненное задание.

На дворе стояла темная ночь. Среди часовых, охраняющих порт, Фарфор нашел палатку, в которой горел свет. Внутри он обнаружил полковника кэтов.

— Муси-ксайса Ёмаето! Прибыли с докладом! — отчеканил Фарфор и вытянулся в струнку по стойке смирно, Лукас также не стал исключением.

— Ну что, горе-гоблины, управились с проблемой? Надеюсь, да, а то ребятки скоро начнут погрузку еды на борт, а он уйдет… и без вас, это я вам гарантирую.

— Да, муси-ксайса Ёмаето!

— И ты думаешь, я тебе поверю⁈ Что там было?

— Там сидел вампир!

— Вампир? — приподнялся кэт вместе с шерстью на спине.

— Именно, муси-ксайса Ёмаето!

— И как вы удрали от него?

— А мы не удирали! — гордо произнес Лукас. — Мы дали бой.

— Кому, вампиру?

— Да, муси-ксайса Ёмаето. Надо бы там прибраться, внутри пещеры имею в виду.

— Ой, как смешно, зеленорожие! Рассказывайте, как его кокнули, или не видать вам борта.

— Все просто, мы сделали бомбу-вонючку и выкурили его оттуда, он минимум год не вернется в эту пещеру, а вы к тому времени вызовете магов Мирлета, они все разрулят, чтобы жилось ему там неприятно.

— Сметаны мне в морду, и все⁈ Бомба-вонючка… они что, вонь не переносят⁈

— Как оказалось, да.

— Вот же, хитрецы с Мирлета, сколько катов берут за свои магические ритуалы, а надо-то всего навозом стены обмазать.

— Самые отъявленные мошенники именно из рода Мирлето, муси-ксайса Ёмаето, — Фарфор с наслаждением облил помоями школу магии.

— Ну ладно, сейчас четыре утра, можете пока бросить кости вон в том амбаре, через четыре часа судна выступают.

— Нам бы не проспать, — беспокоился Фарфор.

— Не проспите, утром перед выходом вас разбудят.

Гоблин и человек пришли в амбар. Пока Фарфор готовил два места для сна, он поинтересовался у Лукаса:

— Откуда ты такой взялся, кто ты вообще такой?

— Не знаю, мама не рассказывала, но сказала, что я единственная роскошь в ее жизни. А кто я? Я Лукас Тиль, сын Хельги Тиль а мой отец Райнер Тиль.

Только мальчишка приложил голову к сену, как тут же вырубился. Во все отведенное для сна время он видел лишь один кошмар, как вампир пытался его поймать, а когда ловил, то выпивал всю его кровь.