Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 21

Он протянул руку, помогая Сейде подняться. Эльфиня охнула, вцепилась в сбрую Тростинки.

— Ты мне бок отшиб, медведище, — покосилась Сейда.

— Лучше отбитый, чем растасканный по рёбрышку, — Халлек пожал плечами. — Лошадь немного покусана, но идти может.

— Вижу. Только не знаю, долго ли.

Она обтёрла ранку на ноге Тростинки, смочив клок ткани из фляги. Края разорванной плоти уже набухли и воспалились. Слюна панцирных волков явно была ядовитой или несла в себе какую-то заразу.

Может, до вечера и протянет. Что-то не везёт мне с лошадьми последнее время.

Халлек, забираясь в седло, буркнул:

— Главное, чтоб мы сами протянули.

Сейдина лошадка сдохла гораздо раньше вечера, когда солнце прошло половину послеполуденной четверти. Пошатываясь, она проковыляла достаточно, чтобы эльфиня успела соскочить, и рухнула на каменистую землю. Не пришлось даже добивать, розовая пена, пошедшая меж оскаленных зубов, говорила сама за себя.

— Похоже на какой-то яд, — сказала Сейда, стаскивая своё снаряжение. — Хорошо, что до нас не дотянулись.

Теперь Уголёк тащил двойной груз, и Халлек повёл его в поводу. К сумеркам они, по расчёту Сейды, оказались верстах в семи-восьми от выхода из Долины. Здесь не нашлось никакого укрытия, каменистые россыпи были пологими и состояли из булыжников не крупнее собачьей будки. Зато невесть каким путём сюда попали несколько крупных сухих лесин, и Халлек соорудил подобие низенького шалаша. Разводить костёр они не решились, мало ли кто или что явится на огонёк. А утром, продолжив путь, всего в паре верст от места стоянки, нашли свежую, наспех накиданную из камней могилу. В изголовье торчало странное оружие — Сейда сразу поняла, что Халлек изобразил его правильно.

Пятилоктевое древко несло длинное широкое лезвие, похожее на оттянутый «бородатый» топор. Оно изгибалось пологой дугой, что делало его чем-то похожим на саблю. Передний конец был заострён, подобно пике. На подтоке находился небольшой крюк. Он частично уравновешивал основную часть, да и сам по себе был оружием.

— О как… — протянул Халлек, когда они приблизились. — Вот и Олаф, похоже. Кто-то и его заломал.

— Меня волнует другое. Кто-то его похоронил, насколько это можно было здесь сделать. А это значит, что мы тут не одни. И это мне не нравится.

Нордхеймец осмотрелся. У выхода из долины росла какая-никакая трава, кустики лезли меж камней. Чувствовалась близость равнины, сюда семена залетали с ветром и птицами. При том, что всего в версте назад не было ни росточка.

— Кто знает. Может, он не один шёл.

Сейда забулькала флягой.

— Может, — выдохнула она. — Но нам каждый лишний человек может стать помехой. Ладно. По крайней мере, мы нашли Олафа. Или то место, где кто-то хочет, чтобы думали: «Здесь похоронен Олаф». Может, проверить могилку-то?

— Ты так старательно ищешь во всём заговор.

— Уж лучше я его не найду, чем потом нарвусь на неожиданное.

— А ты не думала, что достаточно просто быть готовой встретить неожиданное, чем постоянно жить в его ожидании? Так никакого здоровья не хватит.

Эльфиня, которую Халлек усадил на Уголька, озадаченно посмотрела вниз. Нордхеймец очередной раз удивил её, легко расколов очередную часть устоявшихся взглядов.

— Как ты сам-то это представляешь?

— Просто, — хмыкнул он. — Есть у нас такой зверь, снежный барс. Он людей первым не трогает и в возрасте котёнка легко приручается. Может полдня лежать и играться с какой-нибудь деревяшкой, или с детёнышами возиться. Ты можешь подойти и смотреть на него, сколько угодно, лишь бы не беспокоила без причины. Но если увидит добычу или противника — ты его не узнаешь. Это совершенно другое существо. И мы учимся у него с детства.

— Я слышала только о том, что твои соплеменники в бою впадают в бешенство, — осторожно сказала Сейда.

Халлек пожал плечами. Пусть за пределами Нордхейма думают как хотят, хоть бешенством это называют.

— Они видят внешнее, но не знают о внутреннем. Пусть остаются в своём неведении.

Она, поняв, что более внятного ответа от этого варвара-философа не дождётся, оставила разговор и сосредоточилась на помятых рёбрах, приводя их в порядок. Погрузившись в себя, она очнулась только от слов своего спутника.

— Ты здесь? Всё, мы вышли из этой треклятой Долины.

— А? — Сейда усмехнулась. — Здесь, здесь. Боком занималась, по которому ты двинул. Вышли, говоришь? Я есть хочу.

Халлек усмехнулся, похлопал Уголька по массивной шее.

— Стой, — и принял эльфиню, его конь был заметно повыше оставшейся в долине Тростинки.

Здесь уже можно было развести огонь и подогреть по ломтю ветчины. Магда-Илона хорошо снабдила их в дорогу. Прозрачный дымок от сушняка рассеивался потоком воздуха, вытекающим на равнину, а небольшой костёр Халлек спрятал в наскоро сложенной из камней загородке.

— А теперь нам куда?

Она достала карту, поводила по ней ногтем.

— Вот. Видишь эту отметку? Её поставил мой заказчик. Здесь находятся остатки одной из лабораторий. Сверху там одни развалины, в основном, но ход вниз должен сохраниться. Хенлитские изыскатели строили добротно, у них всякое случалось. Отсюда до этого места три дня пути на северо-запад, ближе к западу. В сторону гор.

Халлек поднял голову от костра. Северный Кряж синел над горизонтом.

— На двух лошадях мы добрались бы туда быстрее, к вечеру второго дня. Но ночевать там мне всё равно неохота, поэтому гнать не будем. Лучше с рассветом подойдём, заберём что нужно и сдёрнем.

— Согласна. Лаборатории не очень глубоки, примерно как большой городской дом, если его под землёй представить. Редко глубже. Тем более у меня есть схема внутренних помещений.

— Да там наверняка что-то обрушилось за это время.

Сейда кивнула.

— Но не настолько, чтоб не отыскать вполне определённую вещь. Склянку размером с маленький кувшин, ковша на полтора.

— Как ты её узнаешь, там же наверняка их тьма?

— Такая одна. Её и ты узнаешь, даром что в глаза ничего подобного не видел.

— А ты видела?

— Точно такие же нет. Но очень похожие.

Чем те и эти должны быть похожи, она промолчала. Впрочем, Халлеку, лишённом излишней подозрительности, этого хватило. Заложив прогоревший костерок камнями, они двинулись дальше, пока не подошло время искать место, пригодное для ночлега.