Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 22

C перекошенной каменной плиты капала вода. Наверху начался дождь, и теперь капельки, струйки и ручейки стекали по разрушенным и сместившимся перекрытиям. Светлячок, повешенный Сейдой, высветил потемневшие и позеленевшие стены; местами плотная, мохообразная зелень неприятно пульсировала. То ли под неё забегала временами вода, то ли… Халлек поёжился. К счастью, на первом этаже было достаточно просторно, чтобы держаться от стен подальше. Откуда-то снизу тянуло стылым, неприятным воздухом. Он нёс незнакомые, с металлическим привкусом, запахи и застревал в горле.

— Здесь всё разгромлено, — Халлек, осматривая обширные помещения, видел только разрушенную, прогнившую мебель и какие-то приспособления, заросшие ржавчиной и мхом.

— Нам дальше, — негромко сказала эльфиня, — здесь уже всё вынесено давно.

Пол под ногами дрогнул, Халлек, знакомый с лёгкими землетрясениями, не нашёл в этом толчке ничего естественного. Снова топнуло, как будто снизу кто-то простукивал плиты огромной чуркой. Переглянувшись, они сделали ещё несколько шагов к наклонному входу на следующий уровень, лестниц со ступенями здесь не было. Торсон ощутил холодок, пробежавший вдоль хребта, и вытащил меч.

— Ты чего? — шепнула Сейда, оглядываясь. Искристый шарик покатился по воздуху, обежал зал, показав его во всех деталях. Никого и ничего, если не считать нервно дёргающуюся плесень на некоторых стенах.

— Замри.

Снизу ещё раз ухнуло, и в дальнем углу плиты треснули. Из разлома показалось щупальце белёсо-зелёного цвета, с полупрозрачной шкурой и бледными присосками. Под покровами было видно, как в сосудах движется сизая кровь, обтекая корни присосок. Эльфиня передёрнулась в отвращении, отшатнулась на несколько шагов, к стене, её стошнило. Халлек отвернулся, зная, что Сейда предпочитает не показывать свои слабости. Вслед за первым щупальцем выпросталось второе, они обломили края дыры и дали дорогу ещё двум. Медленно и ритмично перекатываясь внутри себя, четыре толстых мягких бревна стали подтягиваться, определённо вытаскивая наверх тело.

Сейда подошла, схватилась за плечо нордхеймца.

— Паршиво мне. Не переношу подобное, просто наизнанку крутит. Дай руку. Сможешь поделиться со мной?

— Да.

Она схватила Халлека за запястье, и он почувствовал, как по руке бежит лёгкое покалывание. Через несколько мгновений Сейда вздохнула.

— Хватит.

За это короткое время тварь почти высунула полукруглую макушку тулова. Она была похожа на уполовиненного осьминога. Полупрозрачная, никогда не видевшая солнца, бледная шкура тускло отсвечивала, а под ней не прекращалось шевеление, подёргивание и перетекание. Круглые гляделки таращились тупо и бессмысленно. Щупальце, которое было ближе, немного вытянулось и поползло в их сторону. Халлек, слышавший от мореходов рассказы про живучесть гигантских тварей, догадывался, что уязвимых мест у них немного. Так где они?

Ни он, ни Сейда не двигались с места, но тварь, похоже, улавливала тепло. Иначе с чего бы сизая жидкость в сосудах заструилась быстрее, приливая к плотным узловатым присоскам? Халлек стряхнул оцепенение, вызванное совершенной чуждостью бледного монстра, и рубанул.

Взметнулись три щупальца, рывком подтащив голову, ниже глаз-мисок разошлась кожистая складка, обнажив глянцевый тёмный клюв. В довольно большой комнате внезапно стало очень тесно. Эльфиня уклонилась от одного удара, но за ним хлестнули сразу два, отбросив её на дюжину шагов, к самому спуску. Раненое щупальце, подёргиваясь, истекало лужей крови и чего-то слабо светящегося, отрубленный конец яростно и бесцельно извивался. Полуосьминог потерял интерес к неподвижной Сейде и накинулся на Халлека. Он успел полоснуть мечом по завившемуся кольцом хваталу, надрубив его, плеснуло гадко и вонюче. Пара целых щупалец обвила его, да так, что он даже сквозь кольчугу ощутил жадное, упругое подрагивание присосок.

Чудище, показалось ему, пришло в некоторое недоумение. Добыча не желала поддаваться, у неё оказалась слишком прочная шкура. Скосив глаза, Халлек понял, что это не присоски вовсе, каждый мышечный кружок был оснащён венчиком коротких, острых и немного загнутых зубов. Длиной меньше половины ногтя, они не могли повредить стальную вязку кольчуги. А силы, сдавившей его, хватало ровно настолько, чтобы не дать вырваться. Наконец монстр сделал выводы и стал подтягивать Халлека к голове, чтобы проверить на прочность с помощью клюва.

— Сейдааа! — крикнул он, но эльфиня не отзывалась, лёжа головой вниз по переходу между этажами. Руки прихвачены, меч выбит, а кинжал не достать. До хищно растопыренного клюва оставалось локтей пять. Халлек посмотрел на желтоватые зенки.

А ноги-то у меня свободны — подумал он. — Глаза! Всё равно клюв наверх не вздёрнет.

Халлек ошибался. Тварь отклонила голову и переступила нижней частью туловища, подтянувшись на щупальцах. Рот теперь смотрел под углом вверх, а тусклые плошки отдалились ровно на такое расстояние, что дотянуться до них сапогом стало невозможно. Помянув крепким словцом Свальбарда, Халлек зацепил зубами перекосившийся воротник куртки и рванул его. Лопнула завязка, чего он и добивался. Собравшись, он резко крутанулся внутри одежды, кольчуга позволила скользнуть немного. Чудище немного ослабило хватку, озадаченное такой резвостью затихшей было жертвы. Рванув правую руку вдоль тела, Халлек зацепил рукоять кинжала и успел выхватить его до того, как бока вновь сдавило. Но теперь уже можно было потягаться. Размахнувшись, он резанул вокруг себя, по верхнему щупальцу.

Комната завертелась вокруг, в глазах мелькнул ручеёк воды, сочащийся сверху сквозь трещины, зелень стен, потом всё провалилось вверх и в спину упруго ударило что-то, не похожее на твёрдый каменный пол. Гадостно хлюпнуло, откуда-то сбоку вылетела струя осьминожьей крови. Удача подсунула ему обрубок первого щупальца. Соскочив с обмякшего оковалка, он перекатился, подхватил меч и ударил по взметнувшемуся над ним щупальцу. Но тварь успела отдёрнуть его. Она поразительно быстро училась, и клинок отсёк лишь самый конец. Шагнув назад, Халлек запнулся обо что-то, торчащее из стены. Это оказался металлический штырь длиной в полтора локтя. Тварь, подобрав щупальца, намеревалась приблизиться всей массой. Удар меча легко отрубил порядком поржавевший прут, нордхеймец подкинул его, примеряясь к весу. И только монстр покатился вперёд, подавшись туловом поверх щупалец, метнул штырь ему в глаз. Срубленный наискось, тот легко вошёл в бледно-жёлтое пятно почти полностью.

Тварь издала первый звук за всё время. Скрежещущий, скрипящий треск вырвался из костяного клюва, щупальца беспорядочно заметались. Агония продолжалась недолго, сказалась потеря крови. Полуосьминог обмяк большой грудой белёсой плоти и затих. Халлек подошёл к эльфине, она всё так же лежала под стеной у спуска, неподвижно и в неестественной позе, вывернув правую руку. Очевидно, удар об стену пришёлся на неё, наверняка перелом. Да, вот он. Крови не видно, значит закрытый. Осторожно, чтобы не потревожить руку, он перевернул Сейду на спину. Отозвавшись слабым стоном, она вновь затихла.

— Вот свезло так свезло. Что мне теперь с тобой делать-то… — Халлек сел прямо на пол, осматриваясь в поисках чего-нибудь твёрдого, чтобы закрепить перелом. Ничего не увидев, он сходил к туше, взобрался по свившимся жгутам щупалец и выдернул прут из глаза. Вымыв его под струйкой дождевой воды, Халлек согнул железку под прямым углом, сходил наверх, чтобы располосовать одну скатку, и занялся спутницей.

Дождь прекратился, но сухое место Халлек отыскал с трудом. Дальний угол развалин обрушился так, что получился шалаш из трёх сошедшихся углами и заклиненных каменных плит. Сверху за годы нанесло земли, проросла плотная дернина и кустики. Там он устроил логово, разобрав вещи и натаскав хвороста. Подсохнет, и можно будет согреть Сейду. Эльфиня так и не пришла в себя, когда он приматывал согнутый прут к руке и торсу, но уже дышала ровно и спокойно. Отдохнув, Халлек взялся за изготовление факела. Ни смолы, ни крепкой палки под руками не было, и он сосредоточенно, обратив мысли внутрь себя, вырезал требуемые знаки на толстом пруте орешника. Уголёк был хорошим сторожем, к Сейде никого не подпустит, ни зверя, ни человека. Задерживаться здесь сверх необходимого не хотелось, и Халлек пошёл вниз, чтобы отыскать некую склянку, которую ни с чем не спутаешь.

Расплывшаяся туша четверорукого чудища лежала там, где и была. По перекосившимся плитам пола растеклись лужи сизой крови и слабо светящейся сукровицы. Там, где они соприкасались со слоем шевелящейся зелени на стенах, поросль оживлённо подёргивалась, впитывая жижу. У спуска на второй подземный уровень Халлек высек огнивом несколько искорок. Коснувшись орешины, они растеклись по ней ясным желтоватым сиянием, вытеснившим окружающую темноту к стенам и углам. Проём, возле которого лежали остатки выбитой когда-то двери, дохнул сыростью и тленом.

Подняв факел повыше, нордхеймец шагнул вперёд и охнул от удивления и отвращения. Здесь располагалось логово, большая пологая груда камней, собранная с ямкой наверху. В ямке бледными полупрозрачными шарами лежали кожистые яйца, числом четырнадцать. Размером они были с голову быка. Некоторые слабо дёргались изнутри. Халлек порубил их. Больше на этом этаже не было ничего, достойного внимания. Полки, столы и всякая утварь лежали такими же завалами, разве что сами по себе выглядели целее. Кое-где они просто покосились или распались от времени. Зато следующий, самый нижний, оказался вдвое больше по площади. Свет факела не достигал даже середины коридора, дальше всё терялось в неверном сумраке и заканчивалось тускло мерцающей стеной. По обе стороны темнели двери или дверные проёмы. Больше искать было негде.

Обшарив все комнаты и кладовки, заполненные вполне уцелевшими полками до самого потолка, Халлек вздохнул. Среди банок, колб, пробирок и склянок не было ничего выдающегося. Обычные, затянутые пылью и паутиной сосуды. Он осмотрел коридор заново, не скрывается ли где потайная дверь? Простукав затыльником кинжала стены, в одном месте он нашёл отзвук пустоты.

Сырой камень и выкрошившийся раствор подались после нескольких ударов найденным обломком плиты. Дальше пошло легче, и вскоре Халлек смог протиснуться в выломанный ход. По нему тянул шелестящий сквозняк, более свежий, чем в остальном подземелье. Но в нём примешивался явственный звериный запах. Факел освещал узкий ход, ведущий куда-то в сторону от лаборатории, и конца ему видно не было вовсе. Через две сотни шагов появилась лестница вбок и вниз. Халлек поднёс свет к стене. Кладка отличалась от той, которую можно было разглядеть выше, она была более старой. Спуск оказался долгим, на третьей сотне ступеней Халлек перестал считать. И всё также сквозило, неся отчётливый запах влажной шерсти и помёта.

Наконец он вышел в обширную подземную полость. Она была естественной, только слегка подправленной руками человека пещерой. Факел высветил каменные натёки, искрящиеся гранями тончайших разноцветных кристаллов, чудные кристаллические веточки, глянцевые слоистые подушки, мерцающие внутри опаловыми переливами. Из трещин в стенах струился воздух, правда, Халлек не мог понять, откуда он затягивается на такую глубину. Но главным здесь было совсем другое.

Обвив огромным мохнатым телом каменный столб посреди пещеры, сопел какой-то зверь, похожий сразу и на кота-переростка, и на бобра. Длинный плоский хвост был кожистым и плоским, а на нижнюю губу, поблёскивая капельками слюны, свисали острые резцы в полторы пяди. А всё остальное, включая полосатое туловище, усы и уши торчком — вылитый кот, только длиной локтей в восемь-девять. На гладко срезанной верхушке столба неярким чистым светом сияла колба-фляга, она стояла в выемке и легко поместилась бы в карман. Оставалось только достать её оттуда. Халлек медленно, стараясь не хрустеть камнями, обошёл зверюгу, выискивая, как бы подобраться. В животе у неё мерно урчало, видимо, переваривался недавний обед. О том, кто именно там сейчас переваривался, оставалось только гадать. Прикинув размеры котика, Халлек сходил к ближайшей стене, изучил одну из трещин и набрал крупных булыжников с острыми сколами.

Первый камень пролетел выше и врезался в дальнюю стену. Второй и третий вскользь зацепили длинную мягкую шерсть на спине, и зверь только всхрапнул, дёрнув усами. Бросать было неудобно, Халлек на всякий случай стоял так, чтобы сразу скрыться в щели. Четвёртый же сочно влип прямо в мягкий мясистый нос. Обиженный рёв сотряс пещеру, зверь взметнулся серо-полосатым вихрем, выискивая обидчика. Факел был предусмотрительно воткнут подальше, возле второй слева трещины, сунувшись туда, котобобр фыркнул и задёргал усами. Чтобы облегчить ему задачу, Халлек засветил ещё одним камнем, зацепив чувствительное ухо.

С оглушающим шипением зверь кинулся к его укрытию и метко взмахнул лапой. Выпущенные когти со свистом располосовали воздух и проехались по куртке с левой стороны, отрезав от неё три лоскута до самого пояса. Со звоном осыпались несколько разодранных звеньев кольчуги, но до тела изогнутые жёлтые клинки не достали. Халлек двинул вперёд мечом, зацепил лапу, но шерсть оказалась неожиданно хорошей защитой, лезвие едва поранило хищника. Зато привело его в неописуемую ярость. Свет орехового факела блеснул на клыках, но просунуть голову в трещину не получалось. Лапа мелькала беспрерывно, не давая поймать момент для колющего удара. Халлек отступил на пару шагов, и в этот момент кто-то крепко вцепился ему в правую ногу, вонзив небольшие, но острые зубки повыше сапога. Потеряв равновесие, Халлек качнулся вперёд, и получил второй удар, превративший перед куртки в сплошную дыру. На этот раз два когтя вошли под броню, дёрнув кожу на рёбрах и оставив два глубоких пореза.

Халлек оттолкнулся от стены, из-под укушенной ноги вывернулся камень, и он с размаху сел на что-то мягкое, коротко и придушенно мявкнувшее. Зверь загораживал трещину, но привыкшие к сумраку глаза вполне смогли рассмотреть котёнка размером со среднюю собаку. Он пытался отползти вглубь трещины, но с перебитым хребтом только беспомощно скрёб по камням передними лапами. Прекратив его мучения, нордхеймец обернулся. Зверь, то ли папаша, то ли мамаша, учуял смерть детёныша и удвоил усилия. Под его когтями стал подаваться камень, разлетаясь мелкой щебёнкой. Отступать было некуда, в пяти шагах за спиной трещина сужалась. Шипение закладывало уши, лапы мелькали, со скрежетом раздирая породу. Оставался один способ поразить котобобра, опасный боевой приём, порой приводивший к смерти обоих противников. С другой стороны, против животных его ещё никто не применял.

Зверь устал, и теперь реже ворочал лапами. Халлек, покрепче сжав рукоять меча, примерился к его движениям, заставил себя отвлечься от боли в прокушенной ноге и ринулся вперёд, подобно тому, как воин кидается под поднимающийся топор или меч, чтобы проникнуть «внутрь» удара. Кот ещё опускал массивную лапу с растопыренной, увенчанной когтями пятернёй, а Халлек уже падал на камни перед его головой, выбрасывая меч вверх. Остриё пронзило нижнюю челюсть между костями, разорвало гортань и с хрустом взломало нёбо. Удар спиной о камни выбил из лёгких дыхание, когти пронзили кольчугу, впившись в бока. На голову плеснуло горячей кровью, вопль резанул по слуху, и зверь, падая, придавил Халлеку левую руку. Сознание уходило, но действуя мечом как рычагом, он сумел высвободиться сам и выдернуть клинок. Пробравшись мимо лохматого тела, нордхеймец выполз в пещеру. Орешина светила тускло. Глядя на неё, Халлек смутно понял, что ему самому очень и очень хреново — такой светильник отражал состояние владельца. Взгляд, расплываясь, переполз на колбу и замер.