Слава героям

В. Федоров ПОЛК ИДЕТ ВПЕРЕД

За два года войны у майора Борисенко выработалась привычка вставать рано. И на этот раз он проснулся на рассвете. Владимир Александрович вышел из землянки и тут же столкнулся со связным, который передал, что его вызывает командир дивизии Кознов.

Утро было безветренное. Над притихшим Ленинградом в голубоватом небе медленно поднималось сентябрьское солнце.

«Ну, вот и осень, — подумал Борисенко, направляясь в штаб дивизии. — Как время бежит! Зима скоро… Неужели и эту придется прожить в блокаде?»

Командир дивизии ждал Борисенко около машины.

— Едем в Шувалово к командующему артиллерией фронта, — коротко сказал он.

Ехали молча. Владимир Александрович чувствовал, что генерал к разговору не расположен, и поэтому не решался спросить его о цели вызова. «Зачем я мог понадобиться командующему? — недоумевал Борисенко. — Большое начальство по пустякам не вызывает. Значит, предстоит какое-то дело. Но какое?»

Командующий артиллерией Ленинградского фронта генерал-лейтенант Одинцов приветливо поздоровался с вошедшим и сразу же приступил к делу.

— Товарищ командир полка, вы знаете, что войска нашего фронта готовятся к наступлению?

— Догадываюсь, товарищ командующий, — ответил Борисенко.

— Да, мы скоро перейдем в наступление, — продолжал генерал Одинцов. — Ваш полк сосредоточивается в районе канатной фабрики. Там вас погрузят на самоходные баржи и перебросят на Ораниенбаумский плацдарм. Главная ваша задача — отлично отработать взаимодействие с танками и пехотой. Полк будет сопровождать их в наступлении.

Вернувшись в полк, Владимир Александрович собрал офицеров и рассказал им о предстоящей задаче.

Сентябрьской ночью 1943 года 1428-й легкий артиллерийский полк перевезли по Финскому заливу на Ораниенбаумский плацдарм.

Все время, пока полк готовился к наступлению, майор Борисенко, начальник штаба полка капитан Василий Исаевич Хамцов и замполит полка Павел Аксентьевич Шпартько находились на позициях батарей. Перед наступлением все нужно было проверить, предусмотреть. А тут еще холода наступили. Хлынули обильные дожди. Развезло дороги. Однако настроение у артиллеристов было хорошее: знали, что готовятся к наступлению, к дням, которых ждали два года.

В ноябре выпал первый снег. В середине месяца Борисенко встречал комиссию штаба артиллерии фронта, которая должна была определить готовность полка к наступлению. И как ни придирчива, как ни строга была эта комиссия, а Владимиру Александровичу сказали:

— Полк боеспособен. Задачу выполнить может.

Спустя несколько дней артиллеристы скрытно ночью заняли боевые порядки. Всю ночь и следующий день бойцы рыли котлованы, щели, строили землянки. И опять командир полка часами ходил по огневым позициям батарей, придирчиво проверял расстановку орудий, глубину укрытий.

Над местностью господствовала высота «Колокольная». На ней майор Борисенко и расположил свой наблюдательный пункт. По соседству с ним находился командный пункт командира 43-го корпуса генерал-майора Анатолия Иосифовича Андреева, в состав которого входил 1428-й легкий артиллерийский полк.

Прошло несколько недель. Подготовка к наступлению была завершена. Майора Борисенко вместе с другими командирами пригласили на заседание Военного совета фронта, где обсуждались последние приготовления к наступлению. О готовности артиллерии фронта докладывал генерал-лейтенант Одинцов.

Владимир Александрович внимательно слушал этот доклад и исподволь наблюдал за командующим фронтом Говоровым.

Командующий сидел за столом, подперев подбородок левой рукой, и изредка задавал лаконичные вопросы. Владимиру Александровичу он показался даже угрюмым, вот только глаза — пытливые, умные — время от времени скользили по лицам людей, будто спрашивали: «А вы согласны с тем, что сейчас говорят?»

Совещание было недолгим. Обсудив все вопросы, стали расходиться. Командующий поднялся из-за стола, попрощался с каждым в отдельности. Пожимая руку Борисенко, Говоров негромко сказал:

— Выполните задание — Родина вас не забудет.

Январь 1944 года стоял сравнительно теплый. Иногда порошил редкий снег. 13 января майор Борисенко собрал офицеров. Еще раз уточнил задачи для каждой батареи.

— Наступление начнется завтра. Запомните, артподготовка длится шестьдесят пять минут. Но мы в ней участвуем только первые тридцать. Потом полк снимается и — вперед. Огнем и колесами поддержим пехоту и танки.

Утром над землей повис плотный мглистый туман. Начальник штаба, разговаривая с командиром, частенько посматривал на часы, беспокойно вслушивался в предрассветную тишину.

— Похоже, что туман до начала наступления не разойдется.

— Самолеты, конечно, не вылетят, — заметил Борисенко, угадав, о чем тревожится Хамцов. — Самолеты не вылетят и, значит, на нас основной расчет.

В штабе собрались офицеры.

— Давайте сверим часы, товарищи, — сказал, обращаясь к ним, командир полка.

Спустя полчаса дрогнула, будто от сильного толчка, земля. Раздался громовой раскат орудийных залпов. Там, где были траншеи противника, заплясали языки огня. Над окрестностью, сдвигая туман, потянулся темно-серый, отдающий запахом пороха и гари, дым…

Наступление развивалось успешно. Владимир Александрович находился непосредственно в боевых порядках дивизионов.

Враги ожесточенно сопротивлялись. Но артиллеристов это не остановило. Подавляя огневые точки противника, уничтожая его дзоты, они метр за метром расчищали путь своей пехоте. Полк и сопровождаемые им стрелковые и танковые подразделения заняли деревни Порожки и Гостилицы. Дальше продвинуться пока не удалось. Это беспокоило майора Борисенко: военный опыт подсказывал ему, что гитлеровцы еще могут контратаковать. «А полк весь на ходу, — думал Владимир Александрович. — И похоже, что немцы еще не вводили в бой резервы».

— Надо немедленно готовиться к обороне, — сказал командир, обращаясь к начальнику штаба. — Передайте это командирам дивизионов.

Меры, принятые командиром полка, оказались своевременными. Разведка вскоре сообщила, что немцы скапливаются в лощине. А спустя несколько минут противник начал массированный артиллерийский обстрел.

Борисенко стоял, прижавшись спиной к каменной стене разрушенного дома. Его сейчас волновало только одно: «Успели ли батареи окопаться? Успели ли подготовиться к обороне?» И успокоился только тогда, когда убедился, что командиры дивизионов сделали все так, как он приказал.

Перед Гостилицами было поле с высоким кустарником. Когда кончился артналет, Владимир Александрович увидел, как из этих кустов выползли немецкие танки и двинулись к деревне. Связной с беспокойством посматривал на командира полка и, когда в нескольких метрах от них громыхнул немецкий снаряд, не выдержал:

— Товарищ майор, вам тут нельзя находиться. Убить могут.

Борисенко и сам прекрасно понимал, что оставаться здесь рискованно, но понимал он и другое: если бойцы знают, что их командир рядом с ними, это придает им больше уверенности. И он не ушел, а продолжал по рации управлять огнем полка.

На снежном поле, побуревшем от дыма, уже пылало несколько гитлеровских танков. И нервы у фашистов не выдержали. Они повернули назад и начали отходить к Дятлицам.

16 января фашисты вновь предприняли попытку вернуть потерянные позиции и контратаковать левее Дятлиц.

Владимир Александрович быстро оценил создавшуюся обстановку. Он вызвал командира дивизиона Ивана Федоровича Устинкина.

— Немцы рассчитывают пройти около болота и отсюда ударить по нашему флангу. Но если только чуточку их сбить в сторону, они окажутся в болоте. А машины у них тяжелые… Застрянут. Поэтому немедленно разворачивайте весь дивизион и обстреляйте танки, как только они будут возле болота.

Артиллеристы быстро выполнили приказ командира, прямо с ходу заняли оборону. Когда немецкие «тигры», «пантеры» и самоходные установки «фердинанд» подошли к болоту, дивизион Устинкина открыл огонь. Пытаясь выйти из-под обстрела, гитлеровцы развернули танки и помчались к болоту, покрытому толстым слоем снега. Но трясина не выдержала тяжести машин. Так и остались почти все фашистские танки в этом болоте.

17 января 1944 года майор Борисенко получил приказ развернуть полк в направлении на Ропшу и поддерживать огнем подвижную танковую группу 2-й Ударной армии.

Возле Ропши находился сильный опорный пункт немцев. Они заблаговременно подготовились к обороне, выдвинув вперед стопятидесятимиллиметровые пушки. И лишь только несколько машин нашей танковой группы вырвалось вперед, как были подбиты. Танковая атака захлебнулась.

Командир группы полковник Аркадий Захарович Оскотский и майор Борисенко встретились, чтобы обсудить создавшееся положение.

— Двигаться здесь танкам нельзя, — сердито говорил Оскотский. — Если опять начнем танковую атаку, останемся без машин и задачу не выполним.

— Давайте вперед пустим артиллерию, — предложил Владимир Александрович. — Артиллеристы подавят огнем немецкие пушки. Тогда можно будет и танкам пройти.

Вскоре, выполняя приказ майора Борисенко, артиллерийские дивизионы двинулись вперед. Началась артиллерийская дуэль. Преимущество было на стороне немцев. Наш полк имел семидесятишестимиллиметровые орудия, а противник — стопятидесятипятимиллиметровые. Но артиллеристы Борисенко, зная, что сейчас от них зависит дальнейший успех наступления, сражались мужественно, проявляя стойкость и отвагу.

Расчет сержанта Сергея Пальчикова засек одно из орудий вражеской батареи, точно определил место его расположения и заставил замолчать пушку немцев. Такая же участь постигла и второе орудие врага.

Но и гитлеровцам удалось засечь позицию Пальчикова. Возле орудия сержанта разорвался снаряд. Оглушенного взрывом Сергея швырнуло на землю. Когда он очнулся, то увидел, что все его товарищи убиты. Пальчиков с трудом добрался до пушки, зарядил ее и выстрелил. Прямым попаданием было уничтожено третье орудие противника. Но открыло огонь последнее — четвертое. Тяжелый снаряд разбил орудие, а сержант, сраженный осколком, замертво упал на притоптанный снег.

В феврале 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Сергею Прокофьевичу Пальчикову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Так, как Сергей Пальчиков, дрались многие артиллеристы. К вечеру полк и танки ворвались в Ропшу и, не задерживаясь, стали продвигаться к деревне Кипень. В ночь на 20 января 1944 года 1428-й артиллерийский полк и подвижная танковая группа 2-й Ударной армии соединились в районе Русско-Высоцкое с подвижной группой 42-й армии.

Февраль обильно сыпал снегом, свистел порывистыми ветрами. В один из этих дней полк Борисенко и пехотинцы вышли к реке Нарва.

Под прикрытием огня артиллеристов пехотинцам удалось захватить на противоположном берегу небольшой плацдарм. Однако бойцов осталось мало, а подкрепление еще не подошло. Вскоре стало ясно, что вряд ли они одни смогут удержать этот плацдарм.

— Нам надо перебираться на тот берег, — сказал Борисенко начальнику штаба. — Вы, Василий Исаевич, передайте приказание командирам дивизионов, чтобы они готовились к переправе.

— Может, повременить? — заметил кто-то из офицеров. — Подождать, когда подойдет подкрепление?

— Если артиллеристы будут в боевых порядках пехоты или хотя бы возле них, то это для солдат не только огневая поддержка, но и моральная, — сказал Борисенко.

— Да, верно, медлить больше нельзя, — поддержал командира начальник штаба. — Вот только лед, говорят, не очень-то надежный. Кое-кто опасается, как бы вместе с пушками не нырнуть в воду.

Владимир Александрович повернулся к заместителю по политической части:

— Павел Аксентьевич, придется нам с вами доказывать, что лед выдержит!

— Я готов, — отозвался Шпартько.

Когда полк двинулся по льду, возле первых орудий шли майор Шпартько и командир полка.

Немцы стреляли из орудий и минометов. Но полк продолжал двигаться вперед. Едва только артиллеристы вступили на берег, майор Борисенко вызвал командиров дивизионов.

— Всем батареям окопаться и подготовиться к обороне, — приказал он. — Пехоты тут не густо. Пока к ней не подошла подмога, может, нам придется удерживать этот плацдарм. Проверьте лично, как расчеты займут оборону.

Но не удалось полку полностью завершить инженерные работы. Немцы открыли массированный артиллерийский огонь. Снаряды вспахивали землю на крохотном прибрежном участке. Осколки бороздили снег, со свистом резали воздух. Майор Борисенко лежал в неглубоком окопчике и с тревогой всматривался вперед. Он был уверен, что вот-вот артналет кончится и фашисты кинутся в атаку.

Вдруг командир полка увидел бегущих к реке солдат.

— Вот черт! Пехота отходит! Выдвигай вперед взвод управления, — приказал Борисенко начальнику штаба, — а я этих задержу.

Он поднялся навстречу пехотинцам.

— Куда? А ну, назад! Артиллеристы стоят, а вы бежите? За мной!

Солдаты сначала в нерешительности остановились, а потом побежали следом за майором к своим окопам. Положение было восстановлено. Бойцы закрепились и, отбив контратаку немцев, удержали плацдарм до подхода новых подразделений нашей пехоты. Затем все разом ударили по гитлеровцам и погнали их дальше.

Продвигаясь с боями вперед, 1428-й артиллерийский полк вышел к железной дороге Нарва — Таллин в восьми километрах юго-западнее Нарвы. Место здесь было низкое, лесисто-болотистое, дороги плохие. Немцы вначале отходили, оказывая слабое сопротивление. Но потом, подтянув артиллерийские резервы, ринулись в контратаку. Полк Борисенко вынужден был с ходу перейти к обороне и принять главный удар на себя.

Фашистам удалось зайти с флангов. Бой был трудный и жестокий. Командир полка получал тревожные вести. Сообщали, что немцы прорвались в одном месте, потом в другом, что на левом фланге артиллеристы наткнулись на минное поле.

— Товарищ майор, телеграмма!

Владимир Александрович взял от радиста телеграмму. Она была от генерала Федюнинского. Он сообщал, что на помощь полку уже выслано подкрепление, и приказывал не сдавать позиций. Борисенко и сам понимал, что, если только артиллеристы начнут отходить, трудно будет нашим частям удержаться на других участках.

А немцы напирали. Их поддерживала огнем морская артиллерия. Многопудовые снаряды разгрызали промерзлую землю, выворачивали с корнями деревья. Дым затянул кустарник, поле. Кое-где немцы просочились к позициям артиллеристов, и их пришлось отбивать в рукопашной схватке. Погиб в бою командир дивизиона капитан Юрий Викторович Пасторов. Пали многие артиллеристы. Но и фашисты несли большие потери.

Борисенко не слышал свиста снаряда и не видел, как в нескольких метрах от него взметнулся огромный черный столб. Владимира Александровича отбросило в сторону, лицом он ткнулся в грязный снег. Попробовал вскочить на ноги, но, вскрикнув, упал. Острая боль пронзила левую ногу.

Подбежал замполит. Встревоженный, склонился над командиром.

— Ранили, гады, — сердито пробасил Борисенко. — Не вовремя…

Майор Шпартько приподнял командира.

— Владимир Александрович, держись за мою шею…

Согнувшись под тяжестью раненого, замполит понес его в более безопасное место и там опустил на землю.

— Сейчас врача пришлю, — сказал Шпартько.

Но майора Борисенко волновало совсем другое. Кривя губы от режущей боли, он быстро говорил:

— Павел Аксентьевич, пока начальника штаба поблизости нет, бери командование на себя… Позиций не оставлять. Таков приказ… Ни в коем случае не оставлять.

Пришел врач. Замполит немедля ушел туда, где шел бой. Борисенко перевязали и эвакуировали в тыл.

С майором Шпартько Владимир Александрович вновь встретился уже в госпитале, куда привезли раненого замполита. Когда ему стало немного лучше, Борисенко спросил:

— Что с полком?

Майор Шпартько улыбнулся:

— Удержали позиции. Приказ выполнили.

И из рассказа своего замполита Владимир Александрович узнал некоторые подробности боя, который продолжался после того, как он был ранен.

Немцам удалось пробиться к штабу полка. Они попытались захватить знамя полка, которое в это время было в руках начальника связи капитана Михаила Васильевича Акбаринова. Его убили. Знамя подхватил майор Шпартько. Однако вскоре, раненный автоматной очередью в живот, замполит упал. Знамя принял кто-то из бойцов. И так оно переходило из рук в руки. Потом его подхватил секретарь партийного бюро полка капитан Геннадий Николаевич Денисов. Он и вынес знамя в безопасное место. Пробитое более чем в сорока местах осколками и пулями, оно развевалось над позициями артиллеристов, стоявших насмерть. Даже раненые не уходили от орудий.

…Рана заживала медленно. А может, Владимиру Александровичу только так казалось. Правда, на ногу он уже становился, хотя и хромал. Вскоре решил, что ему уже можно оставить госпиталь.

— Выздоровеете, тогда и выпишем, — невозмутимо ответил лечащий врач.

— Но я здоров, доктор, — сказал Борисенко и, поняв, что этот довод не действует, пустил в ход другой: — У меня в полку отличный врач. Он долечит. А, доктор?

— Боитесь, что без вас война кончится?

— Не в этом дело. Просто не могу здесь. Душа в полку, доктор.

Просьбу его удовлетворили.

Наступила последняя военная осень. Подполковнику Борисенко (ему это звание присвоили, когда он лежал в госпитале) сообщили, что его полк передается в распоряжение 2-го Белорусского фронта.

Артиллеристы погрузились в вагоны, и эшелон двинулся в Польшу. Во время остановки на одной из станций к Владимиру Александровичу подошел незнакомый офицер, предъявил документы, представился:

— Офицер оперативного отдела штаба фронта.

Он вручил топографические карты района, где полку предстояло вести боевые действия. В штабной теплушке Борисенко, новый замполит полка майор Григорий Лаврентьевич Ляховский, командиры дивизионов майор Диков и капитан Кипоть, майор Хамцов (он стал теперь заместителем командира полка) и начальник штаба капитан Чернышев обсуждали предстоящие задачи полка.

— Товарищи, наш полк перебрасывают на Наревский плацдарм, — сообщил Борисенко. — Таков приказ.

— Позиции занимаем днем или ночью? — спросил майор Диков.

— Лучше ночью, — быстро ответил Владимир Александрович. — Под покровом ночи можно будет скрытно оборудовать огневые позиции. А то, если судить по карте, место тут голое, — и карандаш в руке командира полка пополз по карте, которая лежала на ящике из-под консервов. — Но когда именно нам придется занимать боевые позиции, не всегда зависит от нашей воли. Обстановка часто меняется.

Говоря это, командир точно предчувствовал, что полку придется действовать в очень тяжелых условиях. Так оно и случилось. Полк выгрузился из вагонов и двинулся к переправе. Уже по пути к ней Борисенко услышал сильную стрельбу.

— Похоже, что на плацдарме жарко, — заметил он начальнику штаба. — Наши наступать еще не должны, выходит — атакуют немцы.

Действительно, это были гитлеровцы. Они во что бы то ни стало стремились сбить наших пехотинцев с занятого ими участка на западном берегу реки Нарев. Немецкие солдаты наступали под прикрытием танков. Наша стрелковая дивизия едва сдерживала натиск гитлеровцев, на некоторых участках немцам удалось потеснить наши подразделения, и они начали отходить.

Подполковник Борисенко понял, что медлить он не может. Срочно вызвал командиров дивизионов.

— С ходу вводить в бой батареи, — приказал командир полка. — Сейчас оборудовать позиции некогда. Главная опасность — танки. Если они прорвутся к переправе — конец.

Батарейцы действовали расторопно. Одну за другой перекатывали пушки по понтонному мосту на берег и сразу же открывали огонь. Несколько вражеских танков загорелось.

Наткнувшись на плотный огонь артиллерийского полка, немцы замешкались, потом повернули назад. Тогда поднялась наша пехота. Борисенко приказал своему полку наступать в боевых порядках пехоты, уничтожая опорные пункты и огневые точки противника. Вскоре положение на плацдарме не только было восстановлено, но пехотинцы и артиллеристы заняли еще два населенных пункта. Командир стрелковой дивизии получил приказ закрепиться на занятых рубежах, а подполковнику Борисенко приказали отвести полк на пополнение.

Когда артиллерийский полк вновь прибыл на Наревский плацдарм, наши части готовились к новому наступлению в направлении на Пиллау. Гитлеровское командование предпринимало настойчивые попытки перейти в контрнаступление, но тщетно.

14 января 1945 года начался бой. Борисенко с утра находился на наблюдательном пункте, расположенном на небольшой высотке. День стоял ясный. В лощине была хорошо видна большая польская деревня. Словно пожарная каланча, возвышался над деревней костел. Владимир Александрович несколько раз в бинокль рассматривал его. Он был уверен, что там находится наблюдательный пункт противника.

Уже несколько часов шел бой за этот населенный пункт. Стрельба то стихала, то начиналась с новой силой. Но вот на несколько минут стало в лощине тихо. И по этой необычной тишине командир полка понял, что гитлеровцы вновь попытаются контратаковать.

— А может, они уже выдохлись? — высказал предположение начальник разведки полка старший лейтенант Яковлев. Он находился рядом с Борисенко.

— До этого еще далеко, — ответил Владимир Александрович.

— Сейчас, как обычно, начнется короткий, но массированный артналет, а потом контратака. Передайте командирам дивизионов, — обратился он к связному, — когда кончится артналет, пусть сразу же выдвигают орудия на прямую наводку. Не сделаем этого — немецкие танки сомнут пехоту.

Это было последнее распоряжение подполковника Борисенко, которое он успел отдать в этом бою.

Немцы начали артподготовку. Снаряды вздыбили склон высотки. Владимиру Александровичу показалось, что синее небо с перистыми облаками опрокинулось на чадящую дымом землю. Он упал и потерял сознание.

Контуженного и раненного в голову командира полка эвакуировали в тыл, а позже перевезли в один из госпиталей Ленинграда.

Выздоровел Владимир Александрович в мае. В полк возвращаться не пришлось — кончилась война. Борисенко получил назначение на должность командира полка в Белорусский военный округ.

Ехал он туда с особым волнением. Ведь здесь, в Белоруссии, в небольшой деревушке Пеница прошли его детство и юность. Отсюда в 1931 году, когда ему исполнилось девятнадцать лет, он ушел добровольно в армию. А потом после окончания военного училища был направлен помощником командира батареи в один из полков Белорусского военного округа…

Владимир Александрович принял новый артиллерийский полк. Позже служил в других полках, передавая свой богатый военный опыт молодым солдатам, пришедшим на смену отцам. В 1957 году в звании полковника Борисенко ушел в запас.

В Ленинграде рядом с парком Победы, что в Московском районе, есть улица Решетникова. В доме под номером тринадцать в небольшой квартире живет Герой Советского Союза Борисенко, ныне инженер Кузнецовского домостроительного комбината.

Раньше Владимир Александрович мужественно защищал Ленинград. Сейчас он тоже на передовых позициях — правофланговый армии строителей, преображающей наш славный город.