Слишком сладко

ГЛАВА 9

Мия

Один вечер. Это все, о чем я попросила Айшу. Один вечер вместе, чтобы наверстать упущенное. Я думала, она выдержит несколько часов, ведь вчера был мой день рождения.

К сожалению, я родилась в тот же день, что и друг нового парня Айши. Даже павлинье перо больше не может подарить мне время, проведенное с сестрой. Я знаю, что это ребячество, но в детстве оно символизировало что-то важное.

Но не сейчас. Если бы папа не заставил ее пообещать, что она не переедет, пока я не закончу школу, она бы давно уехала. И, наверное, не стала бы поддерживать связь.

Странно, что она не осталась в Лондоне с мамой, ведь это было единственное место, куда папа не мог запретить ей переезжать.

— Не очень? — спрашивает бармен, когда я ставлю свой почти нетронутый напиток на барную стойку. — Что с ним не так?

— О, нет. Ничего, я просто ухожу.

Он отрывисто кивает мне и забирает со стойки спритцер. Не успеваю я сделать и пяти шагов, как кто-то обхватывает меня за плечи и тянет назад.

— Не так быстро, Мия, — мурлычет мне на ухо Джастин и ухмыляется, когда я поворачиваюсь к нему лицом. — Я принесу тебе выпить.

— Нет, спасибо. Я ухожу.

— Ну же, один стаканчик, милая. Позволь мне отвезти тебя к себе сегодня вечером. Ты не пожалеешь, обещаю. — Он проводит пальцами по моей спине, заставляя меня вздрогнуть.

— Отпусти меня, Джастин. Ответ — нет, и у тебя есть…

— Пока ты не досчитаешь до трех, верно? — он наклоняет голову и говорит в ложбинку на моей шее. — Я не буду таким долбаным ослом, как Брэндон.

Мое сердце учащенно стучит, мешая мне сосредоточиться и оценить наше положение.

— Один, — бормочу я, хотя не могу сосредоточиться настолько, чтобы спланировать, как мне освободиться. Его хватка не сильна, но он отклонил свое тело в сторону, словно знает, что мой лучший удар — это его пах. — Мне не интересно, Джастин.

— Не делай из мухи слона. Это просто секс. Час со мной, и Брэндон перестанет придумывать, как затащить тебя в постель. Он становится изобретательным, понимаешь? — он проводит свободной рукой по линии моей талии. — Тебе не понравится то, что он приготовил для тебя в следующий раз.

— Что это значит? Что он планирует?

— Хотел бы я тебе сказать, но мне слишком нравятся мои зубы. Поверь, я пытаюсь сделать тебе приятное.

— Два, — говорю я, содрогаясь при мысли о креативности Брэндона. — Ты сделаешь мне приятное, если убедишь Брэндона, что я не стою таких хлопот.

Он тихонько хихикает.

— Что в этом веселого? Я бы предпочел заполучить тебя, чтобы потом втереть ему в лицо, что ты выбрала меня. Он сломает тебя, Мия. Это просто вопрос времени. Тебе этого не избежать. — Он сжимает мою задницу, сильно сжимая. В животе закипает ком тошноты.

— Три. — Я прижимаюсь к его груди, мои руки слабы, мысли в беспорядке.

Меня больше беспокоит новая идея Брэндона, чем Джастин. Он не причинит мне вреда. Он вообще единственный порядочный парень среди друзей Брэндона.

Его руки, щупающие мою задницу, лишают меня смысла, но все же… в тени Брэндона есть парни и похуже.

— Мы на людях, — напоминаю я ему. — Здесь тебе не сойдет с рук прикосновение ко мне против моей воли.

Его хватка ослабевает еще до того, как я пытаюсь оттолкнуть его. Он же не настолько глуп, чтобы обращаться со мной, когда за этим наблюдают десятки людей — бармен и охранник в том числе.

Я поворачиваюсь на пятках, направляясь к двери, и мое сердце падает на колени. Еще больше парней из футбольной команды притаились у окна, их веселые глаза следят за каждым моим шагом. Я не хочу проверять, нет ли у кого-нибудь из них столь же благородной идеи использовать меня, чтобы набить морду Брэндону.

Может, Айша подождет со мной такси…

Но вместо нее мой взгляд находит Нико, все еще стоящего там, где я его оставил, с выражением злобной злобы на лице.

Я думала, он ушел, но нет… он все видел.

Конечно, видел. Просто мне повезло.

Джастин хватает меня за запястье и дергает назад.

— Я бы никогда не трахнул тебя без разрешения, — рычит он. — Я не насильник, милая. Я просто даю тебе альтернативу…

Его слова умирают печальной смертью, когда сжатый кулак врезается в его скулу, проносясь менее чем в дюйме от моего лица. В воздухе, как отработанный порох, гудит тревожное, бесстрастное насилие, и мой желудок откидывается назад, тошнота включается на высшую передачу.

— Какого черта?! — Джастин плачет, держась за кровоточащую губу. — В чем твоя проблема, Нико?

— Забей на нее, парень. Она не твоя

— Откуда ты знаешь? Может, и так!

Нико переводит свой испепеляющий взгляд на меня, и я качаю головой, мои голосовые связки спутались. Весь цвет исчезает с моего лица. Дрожь по всему телу не помогает мне сосредоточиться, чтобы вымолвить хоть слово. Никогда в жизни я так не боялась человека. Даже Ашер не пугал меня так сильно, как Нико, который смотрит на меня, как пророк, собирающийся вызвать гнев Божий.

— Я же сказала тебе, что мне это неинтересно, Джастин, — заикаюсь я, сглатывая подступившую к горлу желчь.

Я бросаю сумку на землю и опускаюсь на дно, роясь в ней, пока мои пальцы не натыкаются на ополаскиватель для рта. Мятный запах не останавливает ни дрожание рук, ни учащенное сердцебиение, но пять глубоких вдохов успокаивают мой желудок настолько, что я не выплевываю свои кишки посреди бара.

Как раз в тот момент, когда мне кажется, что я держу себя в руках, передо мной появляется Нико, весь в огне, сере и смерти. Я отшатываюсь назад, пораженный зловещим блеском его почти черных глаз.

— Не устраивай сцену, мать твою, — прошипел он, каждое слово, как бритва, пронизано чистым презрением. — Ты позволила ему прикоснуться к себе. И не притворяйся, что теперь ты расстроена. — Он снова тянется ко мне, но я настолько ошеломлена его тоном, что падаю на задницу. — Вставай. Я отвезу тебя домой.

— Нет, нет, я… — я делаю паузу, ненадолго закрывая глаза.

Ты позволила ему прикоснуться к себе.

Я не позволяла, я… Я просто… у меня голова кружится, и стук пульса мешает сосредоточиться.

Я не позволяла Джастину прикасаться ко мне. Просто воспоминания о той ночи, когда меня чуть не изнасиловали, нахлынули на меня, когда кто-то неожиданно схватил меня.

Я брыкалась и кричала, насколько позволяло мое одурманенное наркотиками тело, когда Ашер подлил мне в напиток. Я боролась с ним, используя все свои силы, но эффект оказался не таким, как я ожидала. Вместо того чтобы отпустить меня, он зажал мне рот рукой, чтобы я замолчала.

Мой разум помутился.

Я не могла сформировать ни одной связной мысли. Я не могла вырваться и не могла издать ни звука. Той ночью я поняла, что у меня больше шансов выпутаться из неприятностей, если я буду сохранять спокойствие и планировать свои действия.

Именно поэтому я дала Брэндону досчитать до трех, прежде чем послать в полет свой локоть. Вот почему Джастин получил то же самое. Не пришло время лапать меня. Пришло время найти в себе мужество, оценить свое положение и поверить, что я могу вырваться на свободу.

— Я сказал, вставай, Мия. Сейчас же, — говорит Нико, его слова достаточно резкие, чтобы разрезать стекло. — Вставай! — Я делаю, что велено, поднимаюсь с земли и убираю ополаскиватель обратно в сумочку.

— Я знаю дорогу домой.

— Еще бы, — огрызается он, возвышаясь надо мной. — Я не позволю тебе взять такси одной, так что двигайся. У меня не вся ночь, девочка.

Гнев, исходящий от него, проникает в меня, цепляясь за нервные окончания и воспламеняя мой разум неожиданным приливом смелости. Слова, которые в обычной ситуации никогда бы не пришли мне в голову, без колебаний слетают с моего языка.

— Я не девочка, и ты не пойдешь со мной. Присоединяйся к своим друзьям. Я могу о себе позаботиться. — Я обхожу его, направляясь к двери, но он не дает мне уйти.

Он хватает меня за руку, заставляя вздрогнуть по двум несвязанным причинам. Первая: мне больше некомфортно рядом с ним, а вторая: нездоровое возбуждение охватывает меня с ног до головы, противореча первой мысли. Он взвинчен, тикает, как бомба, но при всем своем грубом раздражении он мягок.

— Я не спрашиваю разрешения, Мия. Я провожу тебя домой. — Он выводит меня на улицу, не заботясь о том, чтобы я успевала за его длинными ногами. Он практически тащит меня, но его прикосновения все еще не доходят до синяков.

— Это очень заботливо. — Я высвобождаю руку и открываю дверь ближайшего такси. — Я справлюсь сама. Я уже делала это раньше. В чем бы ни заключалась твоя проблема, иди тушуйся в другом месте. Мне не нужно твое беспокойство.

Прежде чем я успеваю театрально захлопнуть дверь, он уже стоит рядом, держит ее открытой, садится внутрь и заставляет меня пересесть.

— Адрес?

— Я сказала…

— Я знаю, что ты, черт возьми, сказала! Поверь, последнее, что я хочу делать сегодня вечером, это нянчиться с малолетней королевой драмы, но Коди не обрадуется, узнав, что я оставил тебя в покое, так что будь куклой и не спорь, блять. — Он достал свой телефон и постучал большими пальцами по экрану. Через полминуты он похлопал водителя по плечу. — Номер девять Пион Драйв.

Я хочу спросить, откуда он знает мой адрес, но в горле застревает ком размером с яблоко. Если я открою рот, то расплачусь.

Большинство девушек любят плохих мальчиков: их обаяние, ауру опасности, сдерживаемое высокомерие… В книгах Айши полно таких парней, и они раскупаются как теплые пирожки.

Но плохие мальчики хороши только в книгах. Нико придерживает пиджак на коленях, когда мы отъезжаем от обочины. Дорогие серебряные часы, украшающие его запястье, контрастируют с черными татуировками на кистях и руках.

Он стоит целое состояние, но деньги — это не то, что меня привлекает. Или привлекали до того, как он стал строить предположения, не давая мне объяснить.

Я обожала его уверенность в себе. То, как он точно знал, как со мной обращаться, и наблюдал за мной, словно я была чем-то важным, о чем следовало позаботиться.

Разочарование захлестнуло меня, поселившись глубоко в нутрии. На мгновение я подумала, что он может быть заинтересован во мне, но корабль уплыл. Даже если бы он не возражал против десятилетней разницы в возрасте, я не из тех, кто ему нравится. Ему нравятся короткие юбки, большая грудь и гламурный макияж.

Я ему не подхожу. Ни в малейшей степени. Он хищник. Высокий, широкоплечий, сильный. Все в нем кричит о тестостероне: запах, стиль и поза, вплоть до голоса. У него грубые черты лица, подбородок покрыт двухдневной щетиной, глаза обрамлены густыми бровями. Татуировки украшают каждый сантиметр его верхней части тела… А я похожа на ту девушку из «Прогулки на память», с которой сравнивает меня Айша. Маленькая, бесхребетная.

Я бы хотела быть более похожей на свою сестру — общительной и не боящейся действовать в соответствии со своими желаниями, потому что я никогда не чувствовала себя настолько ошеломленной в присутствии мужчины.

Может быть, если бы мне хватило смелости воспользоваться этой возможностью, он бы не смотрел на меня так, словно не может дождаться, когда закончится поездка.

— Сделай мне одолжение и держись подальше от моих братьев, — процедил он, делая длинный успокаивающий вдох через нос. — Им не нужны проблемы, а именно это все, что ты принесешь.

Я смотрю на спинку водительского сиденья, моя грудь снова сжимается. Он не ошибается. Тройняшки ввязываются в бессмысленные драки от моего имени, как бы я ни упрашивала их не делать этого. Для того чтобы вывести их из себя, достаточно, чтобы кто-то из парней назвал меня странной.

— Теперь ты не хочешь со мной разговаривать? — спрашивает Нико, в его голосе звучит раздражение. — Очень, черт возьми, взрослая.

Я вгрызаюсь ногтями в ладони.

— Почему ты так себя ведешь? Я не сделала ничего плохого. Я…

— Ты позволила парню прикоснуться к себе! Ты не остановила его, но обратилась ко мне за помощью. Я уже сталкивался с такими девушками, как ты. Я пережил это дерьмо. Ничем хорошим это не заканчивается.

— Я не хотела на тебя смотреть. Мне не нужна была помощь, — с трудом выговариваю я слова, хотя все, чего мне хочется, — это вывернуться и выкатиться из движущегося такси. — Я искала Айшу, чтобы она подождала меня снаружи, и… Я не позволила ему дотронуться до меня, Нико, — шепчу я, уже не доверяя своему голосу. — Я оттолкнула его. Мне просто нужно было время, чтобы…

— Для чего? Чтобы он уделил тебе достаточно внимания? Может, ты и не позволила ему, но ты точно не остановила его.

Боже, почему так сложно защищаться? Этого не должно быть. Я не сделала ничего плохого, но благодаря отношению Нико чувство вины зарождается в моем животе, заставляя меня чувствовать себя такой маленькой. Я должна реагировать быстрее. Я знаю, что должна… просто если я сделаю хоть один неверный шаг, то проиграю.

— Когда ко мне прикасается тот, кого я не хочу, чтобы ко мне прикасались, у меня в голове становится очень шумно, — говорю я.

Необходимость изменить его мнение обо мне прожигает дыру в моей груди. А может, меня подстегивает потребность отомстить.

Это странное, тревожное чувство. Я никогда раньше не шла по пути «око за око», всегда сдавалась, но отношение Нико пробудило во мне ту часть характера, о существовании которой я и не подозревала.

— Все всплывает на поверхность, — продолжаю я, хотя он, вероятно, уже мысленно зарубил меня карате и не обращает внимания на мои оправдания. — Меня тошнит, я паникую… Мне нужна минута, чтобы взять себя в руки. Минута, чтобы подавить панику, оценить свое положение и найти выход.

— Это не ракетостроение, девочка. Оттолкни этого ублюдка и скажи ему, чтобы он тебя не трогал.

Я тяжело сглатываю и бросаю взгляд в его сторону.

— Перестань называть меня так. Что ты говорил, когда учил меня самообороне? Что я должна сохранять спокойствие, потому что страх задушит меня, верно?

У него сводит челюсти, но он качает головой.

— Именно так я и делаю. — Я смотрю в окно, наблюдая, как мы выезжаем из центра города. — Ты знаешь, как я познакомилась с твоими братьями?

Нико тихо хмыкает, то ли теряя терпение, то ли ему становится скучно.

— Какое это имеет отношение к делу?

— Больше, чем ты сможешь понять. Мы учились в одной школе с детского сада, но никогда не общались до прошлого года в Q. В тот вечер я сделала то, что, по твоим словам, должна была сделать сегодня. Я оттолкнула парня. — Я устраиваюсь на сиденье, теребя подол юбки. — А потом я пиналась, кричала и пыталась бороться с ним, хотя не могла удержать свой вес из-за того, что он подсыпал мне в напиток.

Нико не говорит ни слова, его беспокойство выдают нервные сжимания и разжимания обоих кулаков. Я приковала к себе его внимание, и, судя по его виду, он знает, куда я клоню. Он знает, что эта история не закончится красиво. Возможно, он слышал о ней от тройняшек, Шона, а может, и от парня, который в то время владел Q.

— Чем сильнее я боролась, тем хуже мне становилось. Я не могла думать. Я не видела выхода, потому что паниковала. По какой-то причине твои братья не спускали с меня глаз в ту ночь. И только благодаря им Ашер не получил того, чего хотел. Когда Конор оттащил его от меня, он уже запустил руки мне под юбку.

Я поджимаю губы, пробуя на вкус соленые слезы, беззвучно вытекающие из глаз. Ненавижу снова переживать ту ночь. Ненавижу шрам, который Ашер оставил на моем бедре, когда зацепился своим печатным кольцом за мою плоть и разорвал его. Я до сих пор иногда чувствую его руки на себе и просыпаюсь от пота в любое время суток. Я не стыжусь того, что произошло, но это не значит, что мне нравится об этом говорить.

— Итак, да, — признаю я, вытирая лицо. — Я не сразу оттолкнула Джастина. Мне понадобилось время, чтобы оценить наше положение и проверить, куда я могу ударить, если отказ не сработает. — Машина останавливается возле моего дома, водитель такой же молчаливый, как и Нико. — Это не то, чего ты ожидал от меня, но я не буду извиняться за то, что обезопасила себя единственным известным мне способом. Прошел год, и до сих пор никто не заманил меня в ловушку, как это сделал Ашер. — Я расстегиваю молнию на сумке, достаю бумажник, но Нико накрывает мою дрожащую руку своей.

— Посмотри на меня, — хрипит он, его чувство вины витает в воздухе, как мелкая пыль. — Пожалуйста, детка… посмотри. На. Меня.

Я снова вытираю глаза, подавляя мучительную потребность дать волю слезам. Слабое сердце никогда не выигрывало битву, и вот на что это похоже. Битва за то, кто выйдет победителем. Я могу быть слабее хрупкого стебелька, держащего вес цветка подсолнуха, но я держусь. Я не позволю Нико превратить меня в жалкую, хнычущую кашу.

— Ты ведь сожалеешь, правда? Сожалеешь о том, что сказал, как поступил, и о том, что Ашер чуть не изнасиловал меня. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, встречая его затравленный взгляд. — Это мило, но мне не нужны твои извинения. Мне не нужна твоя жалость. Все кончено. Я могу позволить этому определить меня или использовать это, чтобы стать жестче. — Я достаю из бумажника полтинник и передаю его водителю. — Не могли бы вы подождать минутку, пожалуйста? Я сейчас вернусь.

Он кивает, глядя в зеркало заднего вида, его лицо изображает смущение.

— Конечно.

Я выхожу из машины, пересекаю узкую дорожку, отпираю дверь и, щелкнув замком, прохожу по коридору в свою спальню. Подарок, который я выбрала на день рождения Нико, ждет меня на тумбочке. Он не заслужил его после того, как повел себя, но для его получения потребовалось время, усилия и множество одолжений. Несмотря на то что он был большим придурком, я хочу, чтобы у него это было.

Когда тройняшки пригласили меня на его вечеринку, я потянула за все ниточки, чтобы достать для Нико первую пластинку Aerosmith в идеальном состоянии с автографом группы. Такую пластинку можно купить в интернете за несколько сотен долларов, и я уверена, что у него уже есть такая в коллекции, но работа в индустрии дает свои преимущества.

Пластинка на моей тумбочке, завернутая в розовую бумагу, пришла прямо от группы с персональным посвящением.

Мгновением позже я снова стою у машины, держа дверь открытой. Глаза Нико встречаются с моими, его лицо полно противоречий. Он зол, обеспокоен и… Я не уверена, что именно я там вижу, но это окутывает меня, как толстое, пушистое одеяло.

— Прости, что не смогла прийти на твою вечеринку вчера вечером. — Я протягиваю ему подарок. — С днем рождения.

— Ты приготовила мне подарок?

— Было бы невежливо прийти с пустыми руками. — Я вытираю последние слезы с ресниц и жду, когда он возьмет подарок. — Почти так же невежливо, как и не принять его.

Он тут же берет его, нахмурившись, словно не зная, что сказать.

— Спасибо.

— Спокойной ночи, Нико.

Такси остается на дороге, а я выхожу в прихожую и сажусь перед пианино, играя все песни, которые меня успокаивают, до глубокой ночи.