Слишком сладко

ГЛАВА 24

Мия

Я стараюсь не дрожать, когда встаю, чтобы выйти из аудитории, но Нико точно не помог, когда поставил меня на четвереньки. Секс этим утром был совершенно иным, чем вчера вечером, и если быть честной, то сегодня он мне понравился больше.

Он был более самодостаточен, больше не беспокоился о том, чтобы причинить мне боль. Он доминировал каждую секунду, отдавая приказы и заставляя меня принимать нужные ему позы. Надеюсь, он не перестанет контролировать нашу сексуальную жизнь, потому что мне нравится его властный, требовательный тон. Он знает, чего хочет он, чего хочу я и как этого добиться.

— Не так быстро, котенок. — Брэндон преграждает мне путь, когда я выхожу в коридор. Он загоняет меня в угол, хмурясь. — Нам нужно поговорить.

— Мне нечего тебе сказать.

— Ты уверена в этом? Я слышал, тебе не нравится внимание, которое ты получаешь. Мои парни говорят, что ты избегаешь их, отбиваешься от них.

Я складываю руки, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы он перестал прижиматься ко мне.

— Твои парни правы.

— Кто сказал тебе о призе? — он проводит пальцем по линии ткани на моей груди и наклоняет мой подбородок, когда я не отвечаю. — Это был Джастин, не так ли? Наглый ублюдок. Я разберусь с ним позже, а ты… — он проводит большим пальцем по моей челюсти. — У тебя есть последний шанс добровольно согласиться. Я хочу твой первый раз, Мия.

— И все же ты позволяешь своим друзьям пытаться сделать тоже самое. Странный способ сказать, что ты хочешь меня.

— Я не хочу тебя. Я хочу твою киску. Есть разница.

Я стиснула зубы, подавляя тошноту, грозящую выплеснуть содержимое моего желудка ему в лицо. Может, мне стоит просто смириться с этим. Извержение рвоты на звездного квотербека станет ярким событием в моей карьере в колледже.

— Ты опоздал, — говорю я, тяжело сглатывая. — И я, и моя киска заняты.

Он вскидывает бровь, разглядывая меня, и удивление быстро исчезает с его снобистского лица.

— Хорошая попытка, котенок. Я на это не куплюсь. До сих пор мои парни вели себя хорошо, но тебе просто необходимо было испортить все удовольствие, не так ли? Представь, что вместо того, чтобы пригласить тебя на свидание, они начнут распускать руки.

— Это сексуальное нападение. Даже ты не настолько глуп, чтобы приказывать такое.

Он проводит рукой по моему боку, заставляя меня содрогнуться от отвращения.

— Думаешь, кто-нибудь привлечет их к ответственности за шлепок по твоей кривой заднице? Сомневаюсь. Посмотрим, сколько времени пройдет, прежде чем ты приползешь, умоляя меня трахнуть тебя. — Он похлопывает меня по заднице, и я рефлекторно врезаюсь коленом ему в пах.

— Тебе не понравится то, что последует за этим, если ты еще раз поднимешь на меня руки.

Он задерживает дыхание и сжимает яйца, делая удивительно приличную работу, чтобы не упасть вдвое.

— Двадцать тысяч, — ворчит он, его лицо меняет цвета, как калейдоскоп. — И я открываю игру для каждого парня в кампусе.

Вот и все.

От одной мысли о том, что меня будет домогаться все мужское население этой кошмарной экосистемы, мой желудок скручивается в тугой узел. В голове проносятся образы назойливых, жаждущих наживы парней, которые загоняют меня в угол в пустых коридорах, заставляя использовать приемы самообороны, которым меня научили тройняшки.

Друзья Брэндона не испытывают недостатка в деньгах, но здесь полно студентов, чьи родители не владеют яхтами и особняками с видом на океан.

— Ты не посмеешь… — я резко вдыхаю, пытаясь совладать со своими бушующими нервами. — Брэндон, это не смешно.

Он ничего не отвечает, уходит с триумфальной улыбкой, а я пытаюсь оборвать нити надвигающейся панической атаки. Это оказывается бесполезным, когда в редеющей толпе я замечаю Блэр, окруженную тесным кружком друзей. Она молча сжимает и разжимает кулаки, ревность окрашивает ее лицо в красный цвет.

Она делала мою жизнь несчастной с самого детского сада. Я знаю, на что она способна… Она может принести больше боли, чем двадцать главных призов. Жестокость, которую она обрушивала на меня на протяжении многих лет, мелькает у меня перед глазами, еще больше распаляя мой желудок.

Вот и все. Теперь даже мята не поможет.

Я смутно замечаю, что тройняшки вошли в здание, но не жду, пока они подойдут ближе. Я бегу к туалету, одной рукой закрываю рот, врываясь в первую кабинку, и наклоняюсь над унитазом, падая на колени.

Дверь снова открывается, вероятно, Коди, Кольт или Конор уже у меня на хвосте, а мой завтрак и кофе выливаются в унитаз. Я понятия не имею, почему тройняшки все еще на моей стороне, но они прикрывают меня уже год, и при мысли о том, что я могу их потерять, мое сердце разрывается на две части.

Волна за волной мощная дрожь сотрясает мое тело, усеянное мурашками. Горло жжет. Глаза слезятся. Тошнить уже нечем, но сухая рвота не ослабевает.

Кто бы ни был здесь, он подходит ближе, нависает надо мной, не говоря ни слова. Я чувствую, как он собирает мои волосы, убирая их в сторону.

Я не могу вымолвить ни слова, все еще сплевывая в унитаз и задыхаясь между жалкими хныканьями.

Волосы рассыпаются по спине.

Шаги быстро удаляются.

Дверь с грохотом закрывается, и мне в нос ударяет запах чего-то горелого.

Мой разум перестает кружиться вокруг Брэндона, сосредоточившись на том, что горит. Запах настолько сильный, что я…

Болезненный крик вырывается у меня изо рта, когда по спине разливается сильный жар.

Нет, нет, нет, нет, нет…

Я вскакиваю на ноги, кручусь на месте и ловлю свое отражение в зеркалах над раковинами. Пламя охватывает мои белокурые локоны быстрее, чем огонь бежит по сухой траве.

Адреналин захлестывает меня, чувства обостряются. Я поворачиваю кран и окунаю голову под воду.

В этот момент включается пожарная сигнализация, заглушая мои страдальческие крики. Секунду спустя разбрызгиватели заливают мои волосы, лицо и одежду.

Вода хлещет по моей голой спине, но… На мне есть блузка… Я тянусь за ней, чувствуя, как сквозь ткань проступают большие дыры, а кожа становится горячей и чувствительной.

Медленно поднимаю голову, первоначальное безумие проходит, сменяясь чувством надвигающейся гибели.

Мои волосы теперь вдвое короче. Локоны, упавшие на попу несколько секунд назад, едва достают до лопаток.

Слезы льются, замаскированные поливальными машинами, заливающими ванную. Я сползаю на пол, обнимая колени.

— Мия? — Кольт просовывает голову между дверьми. Его взгляд падает на меня, и он бросается внутрь, позволяя двери удариться о стену. — Что, черт возьми, случилось?! Коди! Иди сюда! — он опускается на колени на мокрый пол, обхватывая меня за плечи.

— Не трогай меня, — задыхаюсь я, глотая слезы. — Мне больно…

— Господи, милая, твои волосы… — он замолчал, расчесывая пальцами мои поврежденные локоны. — Кто это сделал? Это…

— Блэр, — выкрикивает Коди из дверного проема, кивая в сторону зеркал. — Держись от него подальше, сучка, — читает он написанное красной помадой.

Разбрызгиватели выключаются, и здание внезапно покрывается мрачной, трагической тишиной. Конор отпихивает Коди в сторону, освобождая место для мистера Финча, который останавливается в двух шагах, оценивающим взглядом осматривая сцену.

— Мисс Харлоу, вам нужна медицинская помощь?

Я качаю головой, стискивая зубы, когда Кольт хватает мои запястья и помогает мне подняться с пола. Он подхватывает меня под подбородок, но останавливается, чтобы не обхватить меня руками.

— Мия, твоя спина… тебе нужно показаться медсестре.

— Я в порядке. У меня дома есть крем от ожогов. — Я смахнула слезы, делая успокаивающий вдох, но крошечные речки потекли по щекам, несмотря на мои усилия сдержать жалкое хныканье. — Вы можете отвезти меня домой?

— Я вынужден настаивать…

— Вы ее слышали, — прервал мистера Финча Коди. — Она хочет домой, значит, она поедет домой. А вам лучше убедиться, что Блэр не будет здесь в понедельник.

— Блэр Фицпатрик? Это она… — он жестом показал на меня, покрутив пальцем в воздухе: —…сделала это?

— Я не знаю. Я никого не видела.

— Ты знаешь, что это была она, — говорит Коди, его голос на один уровень ниже крика. — Она психопатка. Не дай ей уйти от ответственности.

— Это мое слово против ее. Свидетелей нет. Хочешь угадать, сколько людей подтвердят, что она была с ними на другой стороне кампуса? — я прижимаюсь лбом к его груди. — Просто, пожалуйста, отвези меня домой.

— Как думаешь, Талия или Кэсс могли бы немного поправить ее волосы? — Конор спрашивает своих братьев, когда Коди паркуется на моей подъездной дорожке.

— Я сделаю это сама. — Я поднимаю голову с колен Кольта. — Спасибо, что привез меня домой.

Блэр уже не в первый раз портит мои волосы. В начальной школе она постоянно засовывала в них жвачку, а в детском саду гонялась за мной с ножницами, отрезая все, что попадалось ей между лезвиями. Она и кожу мне порезала. В этот момент вошла учительница и обнаружила, что я прячусь в углу, истекая кровью и плача, а мои волосы разметались по полу.

— Надеюсь, ты не думаешь, что мы оставим тебя здесь одну, — говорит Кольт, сжимая мою руку. — Мы останемся.

— Нет, не останетесь, потому что я не останусь. Я обещала Нико, что возьму несколько вещей и останусь с ним на ночь.

— Подожди, пока он не услышит, что эта сука сожгла твои волосы, — говорит Коди, выходя из машины, чтобы открыть заднюю дверь. — Да он с ума сойдет. — Он берет меня за руку, помогая выйти.

— Он не узнает. Обещай, что не скажешь ему, — умоляю я, когда мы входим в мой дом.

— Почему, черт возьми, нет? — спрашивает Конор, подбегая к холодильнику. — Думаешь, он не заметит, что твои волосы стали вдвое короче? — он вытаскивает упаковку сыра и забирается на кухонную стойку.

— Я что-нибудь придумаю.

— Зачем? — требует Коди, прислонившись к шкафам рядом с Конором. — Он что, придурок? Ты его боишься?

— Что? Нет, конечно, нет, но он… он… — я осекаюсь, вспомнив, что Нико сказал сегодня утром. Не упоминай о колледже, если это не обязательно. — Он не останется со мной, если я начну создавать бессмысленные проблемы.

Для него это слишком по-юношески, а я твердо решила держать свои учебные проблемы подальше от его ушей.

— Он должен знать, Мия.

— И как это поможет? Мои волосы не отрастут, если я расскажу ему. Блэр не перестанет ревновать, Брэндон не перестанет думать о том, как затащить меня в свою постель, а Нико будет сомневаться, не слишком ли велика разница в возрасте в десять лет. Я только получила его, Коди, — бормочу я, стоя на месте, как сирота. Братья Хейс верны до мозга костей, и ложь, а точнее утаивание информации от моего имени, — это не то, к чему тройняшки отнесутся легкомысленно. — Пожалуйста, — шепчу я. — Я не хочу потерять его спустя два дня.

Три пары глаз молча изучают меня. Коди трет лицо, выдыхая тяжелый вздох, и они обмениваются взглядами.

— Мы согласимся на любую историю, которую ты придумаешь, при одном условии, — говорит он, отталкиваясь от столешницы, чтобы обнять меня. — Помедленнее, хорошо? — он чмокает меня в макушку. — Ты слишком быстро влюбляешься в него, Жучок.

Мой рот открывается, чтобы возразить, но противоречие застревает на выходе. Я влюбляюсь в Нико. Медленно, но верно, начиная с вечеринки в честь Весенних каникул почти два месяца назад, и с тех пор я не останавливаюсь.

— Я постараюсь, — говорю я, но не думаю об этом.

Нико делает меня цельной. Счастливой. Зачем мне подавлять это? Потому что это слишком быстро? Потому что мы только начали встречаться? Да, но мы проводим время вместе уже несколько недель. Я знаю о нем больше, чем о собственной сестре.

— Я приму душ, и мы посмотрим, что я могу сделать с этим. — Я показываю на свои волосы. — Чувствуйте себя как дома. Я ненадолго.

Кофеварка начинает работать, прежде чем я запираюсь в ванной. Я снова плачу, когда мои поврежденные волосы хрустят в моих пальцах. Я мою их три раза, чтобы избавиться от горелого запаха, а когда заканчиваю, слив оказывается засоренным. Чтобы собрать волосы на полу в душевой, мне требуется две попытки.

Моя спина покраснела на месте прожженной блузки, но волдырей, к счастью, нет. Несколько слоев крема ничего не исправят. Я влезаю в шорты и прижимаю полотенце к груди, мои щеки разгорелись, когда я на цыпочках вошла в гостиную.

— Я не могу дотянуться, — говорю я, глядя между тройняшками. Они все пьют кофе, уютно устроившись в моей гостиной. Я протягиваю крем от ожогов. — Не могли бы вы…

— Иди сюда. — Коди протягивает руку. — Ты не можешь позволить Блэр избежать наказания, Жучок. Черт… — шепчет он, голос густой от эмоций, пока разглаживает крем. — Как, черт возьми, ты объяснишь это Нико?

— Я солгу, но только немного.