Слишком сладко

ГЛАВА 30

Мия

Вышибала останавливает меня и тройняшек у входа в Q, оглядывая меня с ошарашенным выражением лица и глубокомысленно хмурясь.

— Вы Мия Харлоу? — спрашивает он, пожимая руки тройняшкам.

— Да. А что? Какие-то проблемы?

Я оставила дома свое фальшивое удостоверение, так что если это то, что ему нужно…

— Вовсе нет, я просто… — он прерывается, качает головой, как бы отбрасывая все, что хотел сказать, затем прижимает палец к наушнику. — Мия здесь.

Коди ворчит рядом со мной, хорошее настроение сползает с его лица.

— Он, должно быть, чертовски шутит, — Он достает свой телефон и нажимает на экран, челюсть плотно сжата.

— Он? — бормочу я. — Кто?

— Нико, — сообщает Кольт, положив свою длинную руку мне на плечи. — Похоже, он позвонил в службу безопасности, чтобы присмотреть за тобой.

— Это точно, — признает вышибала. — У вас есть VIP-кабинка наверху, а Джонни здесь… — он указывает на парня, выходящего из клуба, — …будет твоей тенью весь вечер.

— Это лишнее…

— Приказ босса, — прерывает меня Джонни. — Не волнуйся, ты не заметишь, что я рядом. Я очень хорошо вписываюсь в обстановку и должен следить за тем, чтобы ты не оставалась одна.

Он выше Нико, так что он никак не может слиться с толпой.

— Все в порядке, чувак. Я не удивлен, что он позвонил, — говорит ему Конор, покачивая меня влево-вправо. — По крайней мере, он разрешил тебе пойти с нами, Жучок. Это уже много, учитывая, что рядом с тобой он как гребаный ротвейлер. Давай, я тебе голову вскружу.

— В следующий раз мы не скажем тебе, куда мы ее везем, — огрызается Коди в трубку, в его тоне сквозит раздражение. — Мы возим ее куда-то уже несколько месяцев, и ничего не происходит!

Конор легонько толкает меня, побуждая двигаться.

— Сикс играет через час, — говорит он мне на ухо, проталкивая меня через толпу и поднимая по лестнице к нашей кабинке.

Кольт направляется к бару, и как только он возвращается с подносом напитков, к нам присоединяется Коди.

— Ты должна противостоять ему, Мия. Он будет контролировать все сферы твоей жизни, если ты позволишь ему все спустить с рук.

— Ты раздуваешь из мухи слона — вклинивается Конор. — Он ведь разрешил ей пойти с нами, верно?

— Разрешил? — прорычал Коди. — Ты себя слышишь? Он не имеет права позволять ей делать что-либо. Она, мать твою, не ребенок.

Это как Айша против Нико, снова и снова. Только на этот раз его братья спорят от моего имени.

— Потанцуй со мной, — говорю я, пока ситуация не обострилась.

По правде говоря, я не против того, чтобы Нико звонил в службу безопасности. Я бы даже не возражала, если бы он сказал, что я должна остаться дома. Я никогда не была любительницей вечеринок. Как бы мне ни нравилось проводить время с тройняшками, я бы с удовольствием делала это в другом месте. В игровых автоматах, на пляже, дома за просмотром фильмов или за игрой на пианино, пока Коди играет на гитаре.

Если Нико будет чувствовать себя лучше, зная, что за мной присматривает вышибала, то пусть так и будет. Я же не собираюсь делать ничего такого, что он не одобрил бы.

— Да, хорошо. Пойдем. — Коди хватает меня за руку и ведет вниз по лестнице. Джонни следует его примеру, не желая сливаться с толпой. — Он будет диктовать тебе все, если ты позволишь ему, Мия, — говорит Коди, притягивая меня к себе. — И я имею в виду все. Начиная с того, куда ты можешь пойти, с кем дружить и заканчивая тем, что ты можешь носить. Он хороший парень, но его легко увлечь. Ты должна ему противостоять.

Мы выходим на танцпол, и у меня появляется прекрасная возможность пресечь эту тему в зародыше. Сомневаюсь, что Коди поймет, если я скажу ему, что нахожу контролирующую личность Нико до смешного привлекательной. Он притягивает меня, потому что, позволяя ему брать на себя инициативу, я чувствую себя в безопасности.

Я — его. А он — мой.

Раньше я никогда не чувствовала, что принадлежу кому-то. Ни дома с отсутствующими родителями, ни с сестрой, ни в школе, где никто не произносил ни слова в мою сторону, боясь оказаться не на той стороне. Первый проблеск принадлежности появился с появлением тройняшек.

А сейчас?

Теперь я действительно чувствую, что принадлежу себе. Что быть с Нико — это то место, где я должна была оказаться. Что все годы одиночества наконец-то окупились, потому что привели меня к нему.

— Моя очередь, — кричит Кольт двадцать минут спустя, выхватывая меня из рук Коди.

Когда мы возвращаемся наверх после еще пяти песен, в кабинке уже не меньше дюжины человек. Тройняшки пользуются популярностью, поэтому, когда бы мы ни были в гостях, нас никогда не бывает только четверо. Люди стекаются к ним, ожидая хорошего времяпрепровождения и отличных друзей.

— Вот, выпейте это, — говорит Джонни, ставя на стол лимонад.

— Он сказал тебе, чтобы ты ее также поил? — Коди хмыкает. — Ей можно писать без присмотра, или ты будешь держать дверь?

— Ты ругаешься с решением своего брата, чувак. Я просто работаю здесь. — Он уходит, занимая позицию неподалеку на случай, если он понадобится.

— Просто не обращай на него внимания, — говорю я Коди, проводя пальцами по его руке. — Я не против.

— А стоило бы. Держу пари, тебе не разрешают танцевать ни с кем, кроме нас, Мия. Он, черт возьми, тебе не доверяет.

— Когда ты видел, чтобы я танцевала с кем-то, кроме вас?

— Это не важно.

Я хлопнула бокалом по столу.

— Твое раздражение не имеет значения. Я понимаю, что ты считаешь это неправильным, но я так не считаю. Этого должно быть достаточно, чтобы ты бросил это. Я не наивная, Коди. Я знаю, что большинство парней ведут себя не так, но я также знаю, что Нико прилагает все усилия, чтобы сгладить это.

Он действительно старается. Я вижу, как он вносит небольшие коррективы, как проверяет себя, когда думает, что перегибает палку.

— И он доверяет мне, — продолжаю я. — Он просто беспокоится. Что бы у вас с ним ни было, проблема в вас. — Я встаю, указывая на парня, сидящего рядом с Кольтом. Кажется, его зовут Грейсон. — Потанцуй со мной.

Он поднимает бровь и смотрит между тройняшками, словно проверяя, все ли в порядке.

О, посмотрите на это. Мне нельзя танцевать с кем-то еще без их разрешения.

Не видя неодобрения, Грейсон поднимается на ноги и одним движением поправляет футболку.

— Да, конечно.

Джонни встает со своего места, чтобы встать рядом со мной, но не вмешивается.

— Видишь? Мне можно, — говорю я Коди и, прежде чем он успевает сказать что-то еще, следую за Грейсоном вниз по лестнице.

Единственное, что я упустила из виду, доказывая свою правоту, — это то, что теперь мне придется танцевать с парнем, которого я едва знаю. Мы протискиваемся сквозь толпу на танцплощадке и находим место у сцены, где Сикс готовится играть свой сет. В данный момент из колонок звучит песня Jungle Фреда Снова, и Грейсон начинает прыгать, увлекшись ритмом.

Он берет меня за руку, кружит, а затем притягивает спиной к своей груди. Не прошло и тридцати секунд, как в воздухе происходит сдвиг, и разные руки обхватывают меня за середину, крепко держа, чтобы я не могла повернуться на пятках и проверить, кто там.

— Вот, киска, киска, — мурлычет мне на ухо Брэндон, и от его голоса волосы на моей шее встают дыбом. — Как там моя киска… кошечка?

— Не твоя. — Я наклоняю голову, чтобы он мог меня слышать. — Тебе не надоело, что тебя динамят? Отпусти меня, пока я не вызвала охрану.

— Мне нравится эта игра, в которую мы играем, — Он медленно двигается из стороны в сторону, не обращая внимания на ритм, бьющий вокруг нас.

— Готова сдаться?

Джонни наблюдает за ним, приподняв одну бровь в немом вопросе. Я могла бы отмахнуться от него, но уверена, что он скажет Нико, что мне нужна помощь, а я его не привлекаю. Он примерно моего возраста, но избегает разговоров о колледже до такой степени, что сразу же меняет тему, когда тройняшки спрашивают меня об экзаменах. Пока игра Брэндона остается лишь неудобством, я не говорю об этом Нико.

— Это будет холодный день в аду, прежде чем я сдамся. Сохрани свое лицо. Твой план не работает.

— Не работает? То есть ты хочешь сказать, что ни капельки не боишься того, что могут сделать парни? — он кружит меня, его теплое дыхание обдувает мое лицо. — Мне трудно в это поверить, ведь на днях ты ударила Дэнниса коленом по яйцам.

— Он шлепнул меня по заднице, а это может сделать только мой парень. Я же сказала, что я больше не свободна.

Брэндон провел пальцами по моей спине, остановившись в дюйме от моей задницы.

— Твой парень, да? Почему я никогда не видел тебя с этим парнем? Он ведь воображаемый, да?

— Боже, нет. — Я кручусь на месте. — Он вполне реален.

Брэндон ухмыляется, разглядывая меня с ног до головы.

— Я еще не трахал тебя, котенок. Можешь называть меня Богом, когда будешь кончать на моем члене. — Он смотрит на что-то через мое плечо. — Я буду кусаться. Кто счастливчик? Точно не Конор, если ты не против, что он сейчас засовывает свой язык в горло Энн-Мари. Остаются Коди и Кольт. Кто из них получит деньги? — он наклоняется ближе, обе руки лежат на моей талии, покачиваясь в такт музыке. — Или это Джастин?

— Джастин? — я насмехаюсь. — Может, он и приличный парень, но он все еще твой друг, Брэндон, а у того, кто тебя поддерживает, не может быть много здравого смысла. Отпусти меня, или…

— Или что? Ты ударишь меня коленом по яйцам? Я осмелюсь, котенок. — В его глазах вспыхивает злоба, и он хватает меня за запястье, притягивая ближе. — Еще раз ударишь меня, и я перестану быть таким чертовски милым.

Его хватка становится все крепче и крепче, гранича с болью, до синяков. Завтра, когда Нико обнаружит синяки, придется все объяснять.

Музыка стихает, заглушая шум крови в ушах, и паника поселяется в моем нутре. Все это кажется слишком знакомым… Q, парень, прикасающийся ко мне против моей воли…

Воспоминания размывают реальность, лишая меня самообладания. Лицо Брэндона превращается в лицо Ашера и обратно, снова и снова, чем крепче он меня держит.

Я чувствую, как меня трясет, но не могу удержаться на ногах. В голове слишком шумно. Слишком хаотично, чтобы мыслить здраво, чтобы взвешивать последствия, когда я оглядываюсь в сторону в поисках помощи. Джонни все еще там, очевидно, сливаясь с толпой, если Брэндон его еще не заметил.

Наши глаза встречаются, и это все, что ему нужно.

Мой пульс тут же учащается. Не из-за Брэндона. И не потому, что Джонни обхватывает его за шею, впиваясь пальцами в плоть с такой силой, что ногти белеют. И даже не потому, что Конор вдруг оказывается рядом со мной, отпихивает меня назад и впивается ногтями в лицо Брэндона.

А потому, что Джонни доложит об этом Нико, и мне снова придется лгать. Если он узнает о призе, то бросит меня.

Я не собираюсь терять лучшее, что было в моей жизни, из-за женоненавистнического мировоззрения Брэндона Прайса.

— Какого хрена? — буркнул Брэндон, вырываясь из рук Джонни. — Отпусти меня, чувак! В чем проблема?!

Двое его приятелей бросаются на помощь. Один посылает сжатый кулак в живот Конора, а другой прыгает на спину Джонни, вскарабкиваясь на него, как на дерево.

Все это выливается в ад.

Кто-то снова толкает меня назад, и я врезаюсь в твердую грудь. Последнее, что я вижу перед тем, как Коди поворачивает меня лицом к себе, — это разъяренный Кольт, набрасывающийся на Брэндона. Весь в огне и пламени, когда он наносит удар за ударом.

— Он выложил за тебя двадцать пять тысяч?! — кричит Коди, перекрывая шум вокруг. — Какого хрена ты нам не рассказала?!

— Я… Прости, я…

— Оставь это на потом, — огрызается он, прижимая меня к себе, пока прибывают еще вышибалы и еще футболисты.

Кольт в безумном бешенстве молотит Брэндона кулаками, не обращая внимания на его кровоточащий нос и рассеченную бровь. Случайные посетители вечеринки набрасываются на всех, кто попадается им на пути, и драка выходит из-под контроля в считанные секунды.

— Вытащите ее на улицу! — кричит Джонни, указывая на выход.

Коди хватает меня за запястье, прокладывая путь сквозь толпу зрителей. Никто из присутствующих больше не танцует. Все остановились, чтобы посмотреть, как двадцать мужчин бросаются с кулаками.

Как только мы оказываемся на улице, я дважды вздрагиваю, набирая в легкие хрустящий вечерний воздух.

— Тебя стошнит? Черт, твоя сумка наверху.

— Я в порядке, — бормочу я, прислонившись к стене. — Пожалуйста, не говори Нико о призе. Пожалуйста, обещай…

— Ни за что! Не проси меня держать это в секрете. — Он отступает назад, ероша волосы на голове. — Почему ты нам не сказала?! Как давно это происходит?!

— С вечеринки в честь Весенних каникул, — бормочу я, глядя на землю под ногами. Я должна была остаться дома… ничего бы не случилось, если бы я просто осталась дома сегодня вечером.

Да кого я обманываю?

Тройняшки узнали бы об этом довольно быстро, и я была бы там, где сейчас нахожусь, — готова потерять мужчину, которого люблю.

Как только Нико поймет, что помимо всех моих недостатков, я приношу с собой кучу проблем и драмы, он поставит под сомнение наши отношения.

Он уйдет.

Возможно, сейчас я его возбуждаю, но в долгосрочной перспективе мало что говорит в мою пользу. В наше время феминизма, сильных личностей и уверенных в себе женщин, которые знают, чего хотят и как это получить, я — фрик. Аномалия. Кто-то, над кем можно поиздеваться и посмеяться.

Я осторожная, слабая и застенчивая. Я боюсь темноты и нервничаю при виде незнакомцев. Я неловкая, неуверенная в себе и неопытная.

Нико заслуживает женщину, которая будет владеть каждой комнатой, в которую войдет. Впусти меня в эту комнату, и единственное, что мне будет принадлежать, — это лучший угол, в котором можно спрятаться. Он заслуживает ту, кто будет ему ровней и бросит вызов на каждом шагу.

Женщина, которая сделает его жизнь интересной и в то же время легкой. Ему и без меня хватает забот, чтобы добавить к ним глупую драму в колледже.

— Кто тебе сказал? — спрашиваю я, разочарование сжимает мое сердце.

Даже если Нико не отпустит меня, как только узнает, наши отношения скоро закончатся.

— Грейсон, — огрызается Коди. — Но это должна была быть ты! Господи, Мия! — он обхватывает меня за плечи, притягивая к себе. — Ты хоть понимаешь, что могло случиться, Жучок? Ты должна была рассказать нам. Ты должна была рассказать Нико.

Я качаю головой, мое дыхание становится поверхностным, а слезы грозят пролиться.

— Он последний, кому я хочу об этом рассказать.

— Почему? — он отталкивает меня. — Он позаботится об этом.

Я отступаю назад, заправляя за уши выбившиеся пряди волос.

— Он также поймет, что я приношу только проблемы. Он дает мне все, что я когда-либо хотела, а я… Я просто фаза.

— Ты не чертова фаза, Мия, он…

— Все в порядке, — говорю я, дрожа подбородком. — Он стоил того, чтобы ждать, и он стоит слез. — Я сжимаю губы, заставляя себя улыбнуться. — Я возьму свою сумку. Уверена, Джонни уже позвонил ему, и он уже в пути.

— Оставайся здесь. Я возьму твою сумку.

— Нет, не возьмешь, — говорит вышибала, охраняющий дверь. — Тебе нельзя возвращаться.

— Я не дрался, — кричит Коди. — Она не пойдет туда одна, мужик. — Вышибала пожимает плечами и отходит в сторону, когда Джонни выходит из клуба, держа Брэндона и Кольта за воротники, и выталкивает их на улицу.

Коди бросается вперед, как пружина, и обхватывает Брэндона за шею.

— Ты отменишь это. Сегодня вечером, ты понял?!

Воспользовавшись секундой их невнимания, я возвращаюсь внутрь. Джонни вытаскивает еще двух парней, и еще один вышибала идет за Конором, подталкивая его к выходу.

Вечеринка снова в разгаре, драка под контролем. Я поднимаюсь по лестнице и обнаруживаю Грейсона в кабинке с несколькими друзьями, моя сумка надежно спрятана у него за спиной. Взяв ее, я захожу в туалет, чтобы собраться с мыслями.

Миновав двух девушек в дверях, я обнаруживаю, что в туалете пусто и немного тише, чем в остальной части клуба. Музыка не смолкала, пока двадцать с лишним парней наносили удары. Она все еще звучит, пока Сикс играет свой любимый сет.

Я хватаюсь обеими руками за раковину, глядя в свои стеклянные, слезящиеся глаза в зеркале.

Один день, чтобы прожить настоящим.

Именно это я твердила себе с тех пор, как поцеловала Нико. Я знала, что это слишком хорошо, чтобы продолжаться, и боролась с тем, чтобы не устроиться слишком комфортно, не позволить своей романтической стороне взять бразды правления в свои руки и представить будущее, которого у меня никогда не будет.

Я вытираю щеки, когда дверь распахивается внутрь, заливая уборную песней Сикса I Got 5 on It, которая заглушает торнадо мыслей, рождающихся в моей голове.

На секунду я перестаю понимать, что это не уборная унисекс.

Я не понимаю, что эти три парня не должны здесь находиться…

Все встает на свои места, когда мои глаза встречаются с его глазами.

Он немного изменился со времен школы: сбросил вес, который никогда не был лишним. Его кожа пепельного цвета, глаза тусклые, но в них отчетливо светится презрение, а огромный холодный кулак сжимает мой живот.

Воздух мгновенно меняется. Неумолимая аура надвигающейся гибели заполняет пространство, когда его лучший друг, Майкл, наклеивает на дверь импровизированную табличку «Не работает», а затем захлопывает ее. Он стоит на своем, загораживая выход своим крупным телом и приветствуя меня хитрой ухмылкой.

Мне нет дела ни до него, ни до Джесси, который пристально смотрит на меня сузившимися глазами. Мое внимание приковано к Джейку Грею, к его стально-серым радужным оболочкам, почти полностью поглощенным дутыми зрачками, к тому, как он скрежещет зубами взад-вперед, к дрожанию его рук…

— Скучала по мне, губки для минета? — спрашивает он, небрежно опираясь бедром о раковину.

Холодный страх закрадывается в мое нутро, ведь между нами меньше пяти футов. У меня нет ни единого шанса, но я хватаю с раковины свою сумку и застегиваю молнию.

— Хватай ее! — кричит Джейк.

Я почти дотягиваюсь рукой до перцового баллончика. Так близко, но Джесси вырывает сумку из моих рук, отбрасывает ее в сторону и заводит мои руки за спину, его костлявые пальцы больно впиваются мне в запястья.

Начинается паника. Беспричинный, нервный, будоражащий кровь и воду ужас проносится по моим венам, делая меня на мгновение беспомощным.

— Успокойся, — усмехается Джейк. — Я здесь, чтобы помочь.

— Помочь? — я задыхаюсь, глядя направо и налево, вверх и вниз, оценивая свое положение, расстояние до перцового баллончика, который выкатился из моей сумки и остановился неподалеку от того места, где Майкл забаррикадировал дверь. — Помочь с чем?

Он достает свой телефон, постукивая по экрану.

— Я слышал, Брэндон Прайс играет с тобой в игры. Он назначил приз первому парню, который тебя трахнет, так? — он поднимает взгляд от экрана, его ноздри раздуваются. — Верно?!

Я киваю, сопротивляясь прикосновениям Джесси.

— Отпусти меня.

— Не так быстро, — говорит Джейк, делая несколько шатких шагов от раковин и указывая на землю перед собой. — Поставь ее на колени.

— Н-нет, — заикаюсь я. — Пожалуйста, просто…

— Пожалуйста, просто остановись, — передразнивает Джейк, подражая моему голосу. — Расслабься. Это будет весело. Я хотел, чтобы твой пухлый ротик обхватил мой член с тех самых пор, как я прозвал тебя «Губки для минета» еще в гребаной средней школе, — говорит он, расстегивая ремень.

Осознание того, что сейчас произойдет, сжимает мое горло, словно холодные, мертвые руки, которые сжимают его достаточно сильно, чтобы перекрыть доступ воздуха. Все приемы самообороны, которым меня учили тройняшки, испаряются из моей головы.

У меня ничего нет. Мое сознание отключается. Паника стремительно нарастает, уничтожая рациональное мышление.

Я дергаюсь, проигрывая битву еще до ее начала. Джесси подтаскивает меня к тому месту, где стоит Джейк. Он ударяет меня сзади по коленям, и я падаю на землю, вздрагивая от резкой боли в ногах.

— Ты ненавидел меня годами, — задыхаюсь я, ухватившись за единственную рациональную мысль: сыграть на время. Тройняшки снаружи. Скоро они начнут меня искать. Я и так пробыла здесь слишком долго. Мне просто нужно потянуть время. — Ты весь детский сад не хотел, чтобы я к тебе прикасалась, а теперь хочешь, чтобы я тебе отсосала?

Он вцепился в мои волосы и дернул меня назад так сильно, что я вскрикнула.

— Ты не обязана мне нравиться. Думаю, тот факт, что ты мне не нравишься, делает это еще более захватывающим.

Слезы стекают по моему носу.

Мой живот сворачивается в твердый, горячий клубок, и я вся дрожу, пока Джесси держит мои руки за спиной.

— Что случилось? — я задыхаюсь от того, что мои волосы чуть не вырвали из черепа. — Ты хвастался, что девчонки каждый день падают с ног, чтобы попробовать тебя на вкус, еще в школе. Больше никто не хочет отсосать тебе добровольно?

Джейк насмехается, протягивая руку, в которой держит телефон, и ухмыляется, как маньяк.

— Пристегнись, Прайс. — Он поворачивает телефон, наклоняя его вниз, чтобы меня было видно на экране. Красная точка внизу говорит мне, что он ведет запись. — Шоу вот-вот начнется. — Он отпускает мои волосы, расстегивает молнию на джинсах и освобождает свой твердый член, с гордостью демонстрируя его перед камерой. — Давай. Не делай этого неловко. Люди смотрят. — Он снова смотрит в камеру, подталкивая свой член ближе к моим губам. — Возьми ручку, Прайс. Я скоро заберу этот чек.

Деньги? Ему нужны деньги? Смятение выбивает дыхание из моей груди. Джейк при деньгах. Его отец…

О, Боже.

Разговор Нико с его помощницей несколько недель назад всплывает в памяти, как толчок после землетрясения.

Арнольд Грей вытащил все свои деньги на прошлой неделе и только что позвонил, чтобы сказать, что потерял все.

Тогда я не придала этому значения, но теперь все стало понятно. Арнольд Грей. Отец Джейка.

Они разорены…

Я смотрю на Джейка, крепко стиснув зубы, когда головка его члена оказывается менее чем в дюйме от моих губ.

Пятнадцать лет назад он и близко не подходил ко мне, боясь заразиться венерическими болезнями.

Десять лет назад я была слишком пухлой, чтобы он считал меня чем-то иным, кроме как отвратительной.

Пять лет назад он называл меня четырехглазой и при любой возможности уничтожал мои очки, смеясь, когда я держалась за стену, потому что не могла видеть.

И вот теперь он стоит перед девушкой, которую и палкой не тронул бы, глаза горят, штаны спущены, эрекция подергивается от спермы, а в голове одна цель: выиграть двадцать пять тысяч.

— Не будь такой, — воркует он, искусственно дружелюбный на секунду, прежде чем его слова становятся густыми от ненависти. — Будет приятнее, если ты не будешь сопротивляться.

Я крепко стискиваю зубы. Пульс бьется в моей шее, как птица в коробке, и слезы подступают все сильнее. Высокие, истеричные всхлипы отражаются от плитки, как плач скрипки.

Джейк даже не представляет, во что ввязался. Я больше не изгой и не одиночка. В моей жизни есть люди, которым я небезразличен. Люди, которые сделают все, чтобы защитить меня.

Парень, который разорвет его на части, когда узнает, что Джейк пытается причинить мне боль. Я хочу закричать, сказать ему, чью девушку он собирается трогать, но если я разомкну губы, то проиграю.

— Открой ей рот, — огрызается Джейк на Джесси, который тут же впивается большим и указательным пальцами в шарнирные соединения моей челюсти.

Боль бьет по нервным окончаниям. Чем сильнее я сжимаю зубы, тем сильнее становится боль.

Джейк наклоняется к телефону и снимает, как он гладит свой твердый член, размазывая мелкие капельки того, что капает с конца, по пирсингу «Принц Альберт». Он был нелепо горд, когда сделал его. Фотография точно такого же члена с точно таким же пирсингом была приклеена к моему шкафчику ежедневно в течение нескольких недель до окончания школы.

Слезы стекают по моему носу и подбородку, набирая обороты по мере того, как Джесси усиливает давление. Такое ощущение, что мое лицо сжимают металлические зажимы и в любую секунду кости могут переломиться.

Я больше не могу этого выносить. Я хнычу, и, несмотря на все мои попытки, рот открывается, а слез становится еще больше.

Боже, где Коди? Где Кольт?

— Хорошо, — хмыкает Джейк, проводя большим пальцем по моим нижним зубам. — Хорошенькая, хорошенькая, хорошенькая, — напевает он. — Расслабься. Я знаю, что он большой, но если ты будешь держать рот широко открытым, я отлично туда влезу.

Я дергаюсь, пытаясь вырваться, но Джесси крепко держит меня за запястья и надавливает всей голенью на заднюю поверхность моих лодыжек, чтобы удержать меня на месте.

Я бессильна. Я не могу остановить его, когда он рывком подается вперед, направляя себя в мой рот. Его пирсинг касается моего языка, и он отцепляет большой палец от моих зубов, чтобы спустить штаны.

Его яйца выскочили из своего заточения и повисли низко, в опасной близости от моего подбородка. Мускусный, потный запах заставляет мои кишки ползти вверх по горлу, а пятнадцать лет издевательств мелькают перед глазами в безумном клипе жестокости, и мой разум напоминает перекресток со слишком интенсивным движением.

Каждый раз, когда Джейк ставил подножки, толкал и пихал меня, возвращается, как отдача от выстрела. Каждое нецензурное слово, все, что он когда-либо бросал в мой адрес, каждый раз, когда он заставлял меня плакать, — все это всплывает в памяти. Все бутерброды, которые я ела в туалете, боясь зайти в кафетерий. Все вещи, которые он уничтожил…

Я — кастрюля с кипящим молоком. Во мне больше нет места. Я не могу больше терпеть, и впервые меня охватила острая потребность бороться.

Он загнал меня в угол.

Моя реакция «бей или беги» включается на максимальную мощность. Одна рациональная мысль, подобно белоснежной молнии, воспламеняет мои чувства, и я делаю единственное, что могу, не раздумывая… Я вцепляюсь зубами в его пирсинг и сжимаю со всей силы.

Я вырываю его.

Теплая металлическая кровь заливает мне рот за секунду до того, как Джейк чувствует мучительную боль.

— Черт! — рычит он, отпрыгивая назад. Его телефон падает на пол. — Гребаная шлюха! — он сжимает руку в кулак и наносит мощный удар по моему лицу. — Ты грязная сука!

У меня кружится голова… голова идет кругом… Я впадаю в оцепенение, когда Джейк отстраняется, держа свой член, брызжущий кровью в багровой эякуляции.

Я выплевываю его пирсинг, дрожа, как новорожденный щенок, вынюхивающий еду. В большинстве других стрессовых ситуаций меня бы уже вырвало с корнем, но тошнота еще не прошла. Инстинкт выживания обостряет мои чувства, проясняет голову и подстегивает меня.

Майкл бледнеет, продолжая стоять у двери, его решимость иссякает. Вьюга неуверенности искажает его лицо, когда он наблюдает за Джейком. Через два удара сердца он срывается с места, выбегая так быстро, что едва не спотыкается о ноги.

Джесси все еще держит меня за руки, но уже встает на ноги, бормоча имя Джейка. Кровь брызжет мне на лицо, шею и платье, словно из водяного пистолета.

Я не трачу ни секунды на обдумывание своего положения. Я действую, превращая адреналин в смелость, бросаясь вперед, а затем откидываясь назад и ударяясь затылком в пах Джесси.

Мне больно, и я могу только представить, сколько боли я ему причинила. Он отпускает мои запястья, шипя ругательства под нос, в то время как Джейк все еще находится в двух футах от меня и плачет настоящими слезами. Он падает на колени, судорожно пытаясь остановить кровотечение, зубы стучат от боли, шока или того и другого.

Я вскакиваю на слабые ноги, покачиваясь на шпильках. Мне нужно оружие. Я слишком мала, чтобы причинить много вреда своими кулаками, поэтому мне нужно что-то, чем можно ударить. Я плохо соображаю, не взвешиваю последствия, когда врываюсь в первую кабинку и хватаюсь за керамическую крышку водяного бачка на унитазе.

Я срываю ее, спотыкаясь, отступаю на шаг назад, а затем кручусь, поднимая ее над плечом, как бейсбольную биту. Она тяжелая. При обычных обстоятельствах мне не хватило бы сил поднять ее с такой легкостью, но нет ничего невозможного, когда ты на взводе от адреналина.

— Ты с ума сошла, сучка! — рычит Джесси, вскакивая на ноги и протягивая руки, словно хочет поймать меня.

Он меня не тронет.

Я не позволю ни одному из них дотронуться до меня.

Я качусь на пятках, тяжелая крышка почти опрокидывает меня. Я использую импульс в своих интересах и бью Джесси по голове, мои мышцы жжет от усилий.

Крышка разбивается о его голову, и бессознательное тело Джесси падает на залитый кровью кафель. Его голова стучит по полу, а дверь уборной распахивается и с грохотом ударяется о стену.

Джонни занимает всю высоту рамы, его лицо пылает красным цветом.

— Что за… — он приостанавливается, быстро оглядывается по сторонам, его лицо бледнеет. — Черт… черт! — он медленно входит, подняв руки, словно хочет показать мне, что у него нет плохих намерений, но я спотыкаюсь, вывихивая лодыжку, и едва удерживаю равновесие. — Спокойно, все в порядке, — тихо бормочет он. — Все хорошо, Мия, ты в порядке. Я не буду… — он снова обрывает себя и останавливается на полушаге, его щеки становятся пепельными.

Я не знаю, почему.

Все, что я знаю, — это то, что я отступаю от него. Все смешивается. Звуки искажаются. Музыка затихает, маскируясь громоподобным пульсом, бьющимся в моих ушах…

Ярость, охватившая каждую клеточку моего тела, распадается, оставляя меня беззащитной.

Тошнота подкатывает к животу, когда я слежу за Джонни. Вот почему он замолчал. Пирсинг Джейка блестит на полу с кусочками плоти. Я думала, что порвала только пирсинг, но Джейк остался без члена.

Я мельком вижу свое отражение в зеркалах над раковинами и делаю непроизвольный шаг назад. Кровь смешивается со слезами на моем лице, шее и платье, и это зрелище напоминает кадры из дешевого фильма ужасов.

Джейк все еще плачет, разрывая на себе футболку, вероятно, пытаясь остановить кровотечение, не понимая, что происходит вокруг. Думаю, он даже не заметил появления Джонни.

У меня подкашиваются ноги.

Я падаю на колени, адреналин давно выветрился, тело обмякло, замерзло и обессилело. Я заползаю в кабинку, дрожа всем телом, когда хватаюсь обеими руками за унитаз и меня наконец-то тошнит.

— Черт! — бубнит Джонни. — Мия! Мия… черт! Подожди, мне нужно… — его голос прерывается, когда вспоминается все, что я съела сегодня.

— Нико… — прохрипела я, кашляя, задыхаясь и хватая ртом воздух. Холодный пот покрывает мою спину, вызывая дрожь. Я крепче вцепилась в унитаз, держась за него изо всех сил, умоляя: —…пожалуйста, позови Нико.