Слишком сладко

ГЛАВА 8

Нико

СУББОТА.

Пять.

Ни хрена себе.

Такое ощущение, что я веду обратный отсчет до чего-то. Событию эпического масштаба. Смена парадигмы, но на самом деле я веду обратный отсчет.

С того момента, когда я в последний раз видел Мию.

Пять дней.

Отчаянно нуждаясь в том, чтобы отвлечься, я отправляю быстрое сообщение в групповой чат Хейсов.

Я: Кто сегодня свободен?

Шон: Вечеринка после дня рождения? Я бы хотел, но Джек через час улетает в Чикаго, а у Джоша из носа течет зеленая слизь.

Тео: Слишком много информации, Шон. И не сегодня, Нико. Талию тошнит весь день. Думаю, она выблевала половину своих внутренностей. Утреннее недомогание. Это не только по утрам!

Шон: Слишком много информации, Тео.

Я: Вы все должны быть рады, что людям не нужна лицензия, чтобы иметь ребенка.

По правде говоря, Шон и Логан — отличные отцы, и я знаю, что Тео тоже им станет, но жизнь была бы скучной, если бы мы перестали раздражать друг друга на каждом шагу.

А вот насчет лицензии… это просто пиздец, если задуматься. Чтобы водить машину, нужны права, а чтобы воспитывать человека — нет?

Кто-то должен это ввести.

Логан: Ты точно не пройдешь тест, брат.

Видите? Весело.

Коди: Мы в Вегасе.

Логан: Кэсс в отключке. Я держу оборону. Здесь нет зеленой слизи или рвоты. Хотя скоро будет коричневый код. Можешь заглянуть ко мне. Я научу тебя, как менять подгузники.

А под его текстом — фотография его и маленького Ноя в одинаковых футболках. Скоро они будут носить одинаковые шапочки, я уверен.

Конор: Чувак! Я ем! Перестаньте говорить про отвратительные жидкости.

Логан: Ты всегда ешь!

Коди: Мы тебе нужны, Нико? Мы можем пообщаться.

Конор, набивающий лицо всем, что попадется под руку, бормочущий каждое предложение, Кольт с его жалкой угрюмостью и тот, кого я пытаюсь не ударить в спину.

Не то, что мне сейчас нужно.

Я: Нет. Я позвоню Тоби и Эдриану.

Менее чем через час мы втроем заходим в Тортуго по просьбе Тоби. Адриан всегда в игре, а я, хотя и должен был заниматься отключением электричества, случившимся ранее в Q, оставил это на усмотрение главного менеджера. Я должен делать это чаще, учитывая, что это его работа.

Жаль только, что он не знает, как мне быть с каждой мелочью в любое время суток. Мне следовало бы нанять профессионала, чтобы он выяснил причину сбоя, но я позволил себе отвлечься, чтобы прикрутить голову на место.

Каламбур.

Мы останавливаемся у бара, заказываем пиво, готовые пропустить по паре глотков, прежде чем отправиться в клуб. Я нахожусь на охоте, оглядывая зал в поисках идеальной женщины, которую можно было бы забрать домой сегодня вечером. Вместо точеной брюнетки я замечаю блондинку, которую слишком хорошо знаю.

— Я параноик или… — говорит Айша, с забавным оттенком в голосе, когда она останавливается перед нами. — …ты преследуешь меня, Тоби? — она ухмыляется, их странное, флиртующее перетягивание каната вот-вот начнется — снова. У Тоби и Айши все было хорошо в прошлом году, когда они провели две недели, путешествуя по Мексике. Все шло хорошо, пока он не отпустил ее, когда они вернулись домой. Он никогда бы не признался в этом вслух, но ему стало страшно. Мы дружим уже много лет. Я знаю, что он думает. Он влюбился слишком быстро, поэтому бросил ее.

— Тебе бы это понравилось, правда? — размышляет Тоби, сжимая запястье Айши, чтобы притянуть ее ближе. — Я читаю твои книги, малышка. Я знаю, что тебе нравится.

Я отмалчиваюсь.

У Айши есть неоспоримая способность выводить меня из себя одним своим присутствием. Я не знаю, что в ней такого. Она может быть немного показной, но в целом она хорошая женщина, и все же моя кровь закипает, когда она рядом.

До того, как она связалась с Тоби, она пробовала это сделать со мной. Я отшил ее, и она решила, что мы должны быть друзьями. Видимо, я был первым парнем, который сказал ей «нет», и она восприняла это как отличную основу для дружбы.

С тех пор она действует мне на нервы.

Большинство людей чувствуют себя рядом со мной некомфортно. У меня есть узкий круг друзей, которые знают, что в моем присутствии нет причин держать себя в узде, но все остальные всегда настороже. Некоторые откровенно боятся.

Но только не Айша. Она находит мое раздражение слишком забавным, и теперь, когда она снова танцует с Тоби туда-сюда, я вижу ее чаще, чем хотелось бы.

Я обвожу бар долгим, тяжелым взглядом, сканируя многих женщин и ожидая, пока в моей голове что-то не щелкнет.

Так и происходит. Громче, чем выстрел из пистолета.

Я снова оглядываюсь, проверяя, не обманывают ли меня глаза.

Черт.

Я сжимаю шею, и все мое тело наполняется пылающим жаром. Выдохнув воздух через нос, я смотрю на потолок и бормочу ругательства, пока словарь грязных слов не иссякнет.

Она здесь.

Она, черт возьми, здесь.

Она стоит в двадцати футах от меня на носочках, несмотря на каблуки. Вот какая она крошечная. Даже на каблуках она без проблем поместилась бы под моей рукой. Детское голубое платье на ней на дюйм ниже колена, расклешенное от талии вниз. Ее светлые волосы заплетены в две косы, свисающие спереди до талии.

Бармен протягивает ей бокал с вином, и она оборачивается, ее изумрудные зеленые глаза сфокусированы на одном из столиков. Она совсем не похожа на ту, к которой я привык. Странно, но она освежает, когда вокруг нее витает аура доброты. Я никогда не замечал таких девушек, как Мия, но она привлекла мое внимание игрой на фортепиано, и после этого на нее невозможно было не обратить внимания.

Я на автопилоте отхожу от бара, следуя по ее следам. Аромат календулы тянется за ней, как невидимый след, ведущий к сокровищам. Я ловлю ее запястье, прежде чем она подходит к тому столику, к которому направляется. Прикосновение ее кожи посылает в мой организм порцию эндорфинов, но этого недостаточно, чтобы унять мой вспыхнувший нрав.

— Какого черта ты здесь делаешь, Мия?

Тройняшки в Вегасе, и от одной мысли о том, что за ней не присмотрят, у меня по коже бегут мурашки. По Ньюпорт-Бич бродит слишком много захудалых придурков, чтобы такая девушка, как Мия, выходила на улицу без телохранителя.

— Почему ты кричишь на меня? — она смотрит на мою руку, держащую ее запястье. Ее глаза сужаются, и в них всплывают навыки самообороны, которым ее научили мои братья. Она смотрит на мое горло, затем быстро проверяет положение моих ног.

Она боится. Она снова вздрогнула, когда я дотронулся до нее.

Как, черт возьми, я должен с ней обращаться, если она такая пугливая? Мне хочется обнять ее, прижать к груди и держать, пока она не успокоится, но это, скорее всего, произведет обратный эффект.

Она совсем маленькая, но сломала Брэндону нос, и я думаю, что она может причинить вред и мне. Объяснить Коди, почему его девочка решила меня завалить, будет проблематично, поэтому я убираю ее руку и делаю полшага назад. Я сжимаю кулаки, сдерживая буйство своих эмоций.

Это не помогает.

Мой пульс снова взлетает до небес, а в ушах зашумело, когда я заметил исчезающие желто-зеленые синяки, усеявшие руки Мии.

Обе руки.

На верхней, нижней частях, запястьях… десятки синяков, большинство размером с серебряный доллар, некоторые больше, некоторые меньше.

Я снова хватаю ее и притягиваю ближе, чтобы нежно провести подушечкой большого пальца по следам.

— Кто, мать твою, сделал это с тобой?

Она не отвечает, просто смотрит на меня пустыми глазами, словно не слышала моих слов или не знает, что ответить.

Мне хочется схватить ее за плечи и вытрясти из нее слова. Ярость бурлит в моих венах, пульсирует в висках, но я стискиваю зубы, сменяя гнев на напускное спокойствие.

— Мия, кто это сделал? Мне нужно имя. Немедленно.

— Это не… — не отмахивайся от меня. Кто это сделал?

Она корчится, ее щеки багровеют, когда она пытается освободить руку, тихо вздрагивает и наклоняет голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Эм… это был ты.

Три слова. Всего три маленьких слова, но их значение бьет как молния.

— Я? — я отпускаю ее, оступившись на целый шаг назад. Смятение побеждает ярость, все еще бурлящую в глубине моего сознания. — Что? Я никогда не причинял тебе вреда. Я никогда, черт возьми, не трогал тебя, Мия.

Не так.

— Нет, трогал. Ты схватил меня в Рейве. — Она показывает на четыре синяка вокруг своей верхней части руки, отчего у меня сводит живот. — И ты держал меня, когда учил меня самообороне. — Она прикасается к синякам на нижних частях рук и запястьях.

— Черт… — я с трудом сглатываю комок в горле, когда загибаю пальцы под ее подбородком. — Прости. Я не знал, что так сильно тебя обхватил. — Я помню, что считал свою хватку крепкой, но не настолько.

— Все в порядке. — Она улыбается мне, притворяясь, что это не так. Но это не помогает ослабить цепь, намотанную на мою грудь. — Правда, все хорошо. У меня…

— Это не нормально. — Это далеко не так нормально, как может показаться. — Почему ты не сказала мне, что я держу тебя слишком сильно? Ты должна была что-то сказать.

— Все в порядке. — Она подходит ближе и кладет свою маленькую руку мне на бицепс. От ее ладони исходит тепло, и мое сердцебиение замедляется. — Пожалуйста, не делай из мухи слона. У меня БФВ. Я легко набиваю синяки.

— БФВ?

— Болезнь фон Виллебранда. Моя кровь не сворачивается должным образом. Поэтому у меня бывают обильное кровотечение и синяки от любого касания. — Она нежно проводит кончиками пальцев вверх, потом вниз, пытаясь успокоить меня. — Я в порядке. Это не больно, если ты об этом думаешь. Я крепче, чем кажусь, Нико.

Я делаю успокаивающий вдох через нос, но это не помогает. Я никогда не причинял вреда женщинам. Даже Кайе, когда она метнула в меня кухонный нож, промахнувшись мимо моей головы на несколько дюймов.

А Мия крошечная, нежная, чертовски хрупкая. У меня внутри все завязалось в узел, и пройдет несколько дней, прежде чем напряжение ослабнет.

Нарушение свертываемости крови объясняет, почему она насквозь пропитала марлю, прежде чем мы покинули тату-салон.

— Тебе не стоит делать татуировки, верно?

Она кивает, ее щеки розовеют.

— Не совсем, но у меня только вторая стадия заболевания, так что не все так плохо. Я принимаю необходимые меры предосторожности. Все мои татуировки маленькие, и у меня никогда не было проблем.

— А, вот ты где. — Айша останавливается рядом с нами и вклинивается, прежде чем я успеваю извиниться. — Мне нужно взять отсрочку, сестренка. Я все исправлю, обещаю. — Она достает из сумки павлинье перо и передает его Мие, а затем снова запускает руку в сумку, чтобы достать маленькую белую коробочку, перевязанную розовой лентой. — С днем рождения.

На лице Мии появляется грустная гримаса поражения, а затем она превращается в неубедительную улыбку.

— Спасибо. Развлекайся.

— О, я буду. — Айша наклоняется и чмокает ее в щеку, затем поворачивается ко мне. — Пойдем, малыш. Мы едем в Q. — Она не ждет ответа. Она просто уходит, соблазнительно покачивая бедрами, чтобы завлечь Тоби, который следит за каждым ее движением.

Я представляю себе, как она сворачивает свою тонкую длинную шею. Она знает, как сильно меня раздражает ее «малыш», и вряд ли упустит шанс бросить мне это в лицо.

— Она бросает тебя в твой день рождения? — спрашиваю я Мию.

— Нет, конечно, нет. — Она сжимает перо между пальцами. — Мой день рождения был вчера, но она была занята празднованием твоего.

У нас общий день рождения? Значит, она моложе меня ровно на десять лет… слишком молода.

— О чем это перо? — спрашиваю я, отгоняя эту мысль.

— Это… это была глупая, детская традиция. Она давно перестала работать.

— Продолжай. Я хочу знать.

Она убирает его в сумку, расстегивая молнию то влево, то вправо.

— Я нашла его в зоопарке, когда мне было десять. Айша старше меня на шесть лет и была совсем другим человеком. Она никогда не любила проводить время вместе, если только не получала от этого какую-то выгоду.

— Я редко видела ее, когда она начала учиться в школе, и мы заключили сделку. Тот, у кого есть перо, мог попросить другого о чем угодно. Соглашаться было необязательно, но если соглашался, то должен был выполнить просьбу.

Она делает маленький глоток спритцера, увлажняя губы в форме сердца, усыпанные пчелами, которые я с трудом удерживаюсь от поцелуя.

— Что ты загадала?

— Время. Я хотела посмотреть с ней фильм, сходить по магазинам или чтобы она заплетала мне волосы. Она хотела денег или чтобы я прикрывала ее, когда она задержится на вечеринке. Она держалась за перо неделями, но никогда не отказывалась от своих желаний. Все изменилось, когда она поступила в колледж… Я уже не помню, когда она в последний раз не отказывалась. — Она делает глубокий вдох и пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения, но ее глаза говорят совсем о другом. Она разочарована. — Тебе стоит присоединиться к ним, пока они не ушли без тебя. — Она указывает на Тоби и Адриана, которые смотрят на меня нетерпеливыми взглядами. — Спокойной ночи, Нико.

Она поворачивается на каблуке, не давая мне вставить ни слова, и идет к бару.

Я не могу пошевелиться, глядя на ее бедра, скрытые под расклешенной юбкой, покачивающиеся слева направо; на бантики на каблуках; на полоску кружевной ткани шириной в один дюйм, идущую от шеи и исчезающую под юбкой.

Как она может показывать так мало и при этом быть такой сексуальной?

Она отдает вино бармену, а когда поворачивается, чтобы уйти, наглый урод обхватывает ее за шею, притягивает к себе и что-то шепчет ей на ухо.

И этого достаточно, чтобы вспылить.

Она поворачивается к нему лицом, его рука скользит по ее позвоночнику и останавливается на ее спине, когда он возвышается над ней. Я знаю этого парня. Джастин Монтгомери. Он друг тройняшек из колледжа. Кажется, футболист. Громкий, напыщенный, избалованный своей богатой мамочкой — актрисой малого экрана.

Я наблюдаю за их разговором. Я стою к Мие спиной, поэтому не вижу ее лица, когда Джастин смеется, качая головой над тем, что она сказала. Мой нрав вспыхивает еще сильнее, когда он проводит пальцами по ее спине, прижимая ее ближе к своей груди.

Она не принадлежит ему, но она не реагирует. Не отталкивает этого засранца.

Он наклоняет голову и проводит губами по ее шее, а свободной рукой сжимает ее попку.

В этот момент она прижимается к нему. В этом жесте нет решимости, словно она не хочет, чтобы он отпустил ее, и меня охватывает неприятное чувство дежавю.

Я уже видел это раньше.

Слишком много раз.

В голове проносятся воспоминания, вызывая в памяти бесконечные ночи, когда я видел Кайю на танцполе, позволяющую какому-то случайному придурку лапать ее, а я сидел в кабинке и наблюдал за ее жалкими попытками вырваться на свободу.

Но она не хотела освободиться. Она просто делала вид, что не позволяет мужчине прикасаться к тому, что принадлежит мне.

Хотел бы я знать, что она делала это специально.

Она хотела, чтобы я вспыхнул, полетел вниз по лестнице и избил до полусмерти парня, который только и делал, что засовывал руку под юбку девушке, которая ему это позволяла. Жаль, что я не видел, как она говорила: «Мне так жаль, детка. Я пыталась остановить его, но я была так напугана!»

Ни один уик-энд не проходил без драки. Ни одного без того, чтобы дерьмо не попало в вентилятор. Кайя любила мой характер. Ей нравилась моя ревность, и она подливала в огонь бензина.

Видеть, как я бросаюсь с кулаками, было для нее самым большим возбуждением. Всякий раз, когда я пускал кому-нибудь кровь, она вытаскивала меня из клуба, чтобы отсосать или покататься на заднем сиденье моей машины.

Она дрессировала меня, как щенка, — с немедленным вознаграждением.

Чрезмерная опека и собственничество не помогли мне увидеть разум. Семь долгих месяцев я был слеп к очевидному, теряя рассудок всякий раз, когда кто-то касался хотя бы одного сантиметра ее тела… всякий раз, когда она смотрела на меня этими прекрасными, театрально испуганными глазами.

Только когда я поймал ее на измене, я увидел наши отношения в другом свете, а Кайю — такой, какой она была на самом деле. Манипулирующая, гнусная зачинщица драмы. Искательница внимания. Пиявка, высасывающая мою энергию.

Как только необъяснимые чары, которыми она меня опутала, рассеялись, я поклялся, что никогда не позволю другой женщине взять меня под свой контроль. Я никогда не свяжусь с другой королевой драмы.

И вот я здесь, наблюдаю, как Мия отворачивается от Джастина. Ее большие круглые глаза обшаривают комнату, прежде чем перевести их на меня, на ее милом личике написано бессилие.

Она такая же, как Кайя. Дама, попавшая в воображаемую беду.

Она позволила Джастину прикоснуться к ней. Она ничего не сделала, чтобы остановить этого мудака, лапающего ее, и теперь она смотрит на меня. Взгляд, который Кайя посылала мне каждые выходные.

К черту мою жизнь.

Какой бы привлекательной ни была эта идея, я не могу оставить ее на произвол судьбы. Мой брат увлечен этой девушкой. Но это ненадолго, потому что я не собираюсь держать это в себе. Я скажу ему, что она не стоит таких хлопот, но пока я не могу уйти.

Тройняшки считают ее своей младшей сестрой.

Они ее оберегают.

Наверное, потому, что от нее исходит ощущение «оленя в фарах»… она обводит их вокруг пальца.

Мое самообладание падает с нуля до тюрьмы, когда Джастин застегивает наручники на запястье Мии, не позволяя ей уйти.

Я пересекаю комнату и впиваюсь ногтями в его лицо, прежде чем он замечает мое появление. Следующее, что я помню, — он лежит на полу, зажимая кровоточащую губу. Еще одно воспоминание настигает меня, разжигая мой гнев до такой степени, что я могу раскроить череп Джастина, как яйцо. На задворках моих век мелькают лица всех парней, которых я поставил в подобное положение. Столько ненужных драк.

— Какого хрена?! — буркнул Джастин, ткнув меня в грудь, когда поднялся на ноги. — В чем твоя проблема, Нико?

— Забей на нее, парень. Она не твоя.

— Откуда ты знаешь? Может, и так.

Черта с два.

— Я же сказала тебе, что мне это неинтересно, Джастин, — говорит Мия, дрожа, как двухдневный щенок, которого забрали из приюта, и щеки ее для разнообразия белеют.

Она лучшая актриса, чем Кайя, надо отдать ей должное. Ее беспокойство звучит искренне, но я на это не поведусь. Это чертова пьеса. Она в образе. Ведет себя так же, как Кайя.

Джастин поворачивается к ней, но я хватаю его за воротник и пихаю к барной стойке.

— Я сказал, хватит, пока я не потерял терпение.

Краем глаза я вижу, как Мия, бледная как призрак, опускается на колени и роется в своей сумке. Она достает дорожный флакончик ополаскивателя для рта и дрожащими руками отвинчивает крышку, вдыхая мятный аромат.

— Вон, — кричу я, подталкивая Джастина к двери.

Он поправляет футболку и бросает на меня грязный взгляд. Впрочем, не такой грязный, как тот, которым он смотрит на Мию.

Я приседаю перед ней и тянусь к ее плечам, чтобы поднять ее, но она так резко отдергивается, что проливает половину ополаскивателя для рта на свое платье.

— Не устраивай сцену, мать твою. Ты позволила ему прикоснуться к себе. Не надо теперь изображать расстройство. — Я снова тянусь к ней, и она падает на задницу, отшатываясь, огромные глаза ищут выход. Это только еще больше выводит меня из себя. — Вставай. Я отвезу тебя домой.

— Нет, нет, я… — она останавливается, вдыхая остатки ополаскивателя для рта.

Она смотрит мимо меня. Я тоже оглядываюсь, вспоминая, что Айша здесь. Именно она должна была проводить Мию домой, но беглое сканирование бара говорит мне, что ее нет. Как и Тоби с Адрианом.

Я щипаю себя за переносицу. Отлично. Просто охренительно. Похоже, у меня нет другого выбора, кроме как разобраться с этой маленькой дивой.