Сорок имен скорби

29

Эрик принес суп — в эти два дня они больше ничем его не кормили, несмотря на его протесты, — и сел в ногах кровати, чтобы убедиться, что он его съест. Просто сидел, не говоря ни слова, уставившись на Кийта, как ворон. Потом улыбнулся своей хитренькой улыбочкой, словно у них была какая-то общая тайна, и вышел.

Кийт тут же отправился в ванную и вызвал у себя рвоту. Тошнота в последнее время донимать перестала, но он был уверен, что его чем-то накачивают и поэтому он только и делает, что спит. Сейчас ему хотелось нормально соображать, хотелось понять, что происходит.

Вернувшись из ванной, измотанный и опустошенный, он сел на край кровати, вслушиваясь в бубнящие наверху голоса. Они звучали прямо над головой, но он не мог разобрать слова.

От рвоты заслезились глаза. Он протер их уголком простыни и, когда зрение прояснилось, увидел, что в комнате появились новые детали обстановки. В углу, где когда-то стояла камера на штативе, теперь располагался небольшой телевизор и видеомагнитофон. Господи, да сколько, они думают, он тут пробудет? Ему нужна одежда, а не этот чертов ящик.

Но одежды на спинке кресла не было. Не было ее и под кроватью. И в ванной. Куда-то исчез и рюкзак.

Он подергал дверь, но та была заперта снаружи. Впервые в нем шевельнулся страх. Он завернулся в одеяло и долго сидел, размышляя. В какой-то момент, он не мог точно сказать когда, он услышал, как Эрик и Эди выходят из дома, услышал, как на дороге завели машину.

Голова у него была еще не очень ясная, но он все-таки попытался понять, в насколько серьезную переделку попал. Дверь заперта, одежда исчезла. Конечно, это плохой знак, но он не мог оценить, насколько плохой. Эрик и Эди с виду совсем не такие страшные. Что может быть в худшем случае, рассуждал он, что хуже всего? Допустим, они думают, что я богатый, и будут держать у себя ради выкупа.

Он принял решение. В следующий раз, едва откроют дверь, он тут же, без промедления, выскочит наружу. Может, я ошибаюсь и они безобидные, но это неважно. Хочу отсюда выбраться.

Над головой послышалось жужжание. Он посмотрел вверх как раз в тот момент, когда единственная лампочка мигнула и перегорела. В комнате стало темно. Полоски дневного света, тонкие и бледные, обрамляли заколоченное окно.

Кийт Лондон никогда не боялся темноты, но сейчас она его пугала. Он включил телевизор. В таком глубоком мраке скажешь спасибо и за его холодное, режущее глаз мерцание. Ни антенны, ни кабеля, прием — никакой. По одному из каналов на него с важным видом посмотрел ведущий новостей, но голоса из-за помех слышно не было.

Кийт нажал кнопку «Вынуть» на видеомагнитофоне — выскочила кассета. Наклейка, где от руки написано: «Жизнь как вечеринка». Фильм Эрика, вспомнил он, или какое-то домашнее видео. Он вставил кассету обратно и включил просмотр.

Место действия было плохо освещено, да попросту отвратительно. В центре экрана — четкий круг света, а вокруг — чернота. В освещенном пятне сидит мальчик, костлявый, с длинными волосами. Не особенно подвижный, сидит тянет пиво, глупо ухмыляется. Потом пару раз рыгает, кривляясь перед камерой.

Затем появилась женщина — Эди — и села рядом с ним. Началось, подумал Кийт. Любительское порно. Боже ты мой, ну и извращенцы они тут на севере.

Освещение не льстило сложению Эди. Ее кожа мутно поблескивала, когда она протянула руку, сунула ее между ног мальчика и принялась его поглаживать. Мальчик засмеялся. Видно было, что он нервничает и смущается. «Ну, вы с ним — те еще штучки», — пробормотал он.

На заднем плане включили музыку — судя по звуку, магнитофон, из дешевых динамиков которого донеслась искаженная мелодия «Перл джем». Эди продолжала механически поглаживать его промежность. Мальчик расстегнул ширинку, и ее рука забралась внутрь.

Тут на сцене появилась новая фигура. Это был Эрик, изображавший разгневанного супруга. Он выкрикивал самые смехотворные фразы: «И ты так со мной поступаешь? После всего, что я для тебя сделал?» Это было даже хуже, чем Кийт мог себе представить.

Эрик оттолкнул женщину, продолжая бессмысленно вопить.

Парнишка, со своей стороны, актерствовал изо всех сил, воздевая руки самым неестественным образом. Штаны у него были наполовину спущены, и выглядел он нелепо.

Тут Эрик на переднем плане принял картинную позу, поднимая молоток. «Ты пытался трахнуть мою жену за моей спиной! Я убью тебя!»

«Нет, прошу вас, — умолял мальчишка и при этом, понятное дело, ржал. — Пожалуйста, не убивайте меня! Я не хотел! Я искуплю свою вину!» И потом, напрочь выйдя из роли: «Извиняюсь. Не могу удержаться, все смеюсь. Получается глупо как-то, понимаете?»

«По-твоему, это глупо? — Эрик шагнул вперед, высоко занеся молоток. — Я покажу тебе, что такое глупо».

Молоток опустился на голову мальчика — и все изменилось. Даже несмотря на плохой звук, Кийт сразу понял, что хруст костей — реальный. Реальным было и внезапно появившееся на лице мальчика отсутствующее выражение — открытый рот, остановившиеся, ошеломленные глаза.

Эрик размахнулся снова.

«Ах ты ублюдок, паршивец, ты думаешь — ты кто?»

Дальше было еще полторы минуты видео. На экране перед ним проходили кадры, и Кийт совершенно неподвижно сидел в мерцающем озерце света. Потом поднял голову и завыл, как пес.