Сорок имен скорби

32

Дом был куда меньше, чем казалось снаружи. Наверху обнаружилось всего две спальни (Выдра мог бы поклясться, что там их три) и малюсенькая ванная.

Как весьма пространно объяснил Артур Вуд, по кличке Выдра, этой хитрюге детективу Делорм, он избрал профессию взломщика отнюдь не для того, чтобы расширять круг общения. Как и все его коллеги, он прилагал всевозможные усилия, чтобы избегать на работе встреч с людьми. Ну, а в остальное время Выдра был общителен, как любой другой парень.

Он узнал, что похожий на хорька пронырливый тип из музыкального магазина все время тут шастает. Выдра даже один раз проследовал за ним от самого универмага, увидев, как тот грузит в свой фургон очень миленькую на вид коробку с надписью «Сони». Выдра знал, что парочки нет дома, потому что уже полтора часа торчал в своем фургончике возле их дома. Это самый безопасный способ наблюдать за местом. Никто не встревожится, увидев старенький «шевроле-вэн» с надписью «Комсток. Установка и ремонт электрооборудования»; никто не обратит ни малейшего внимания. Правда, при этом Выдра все равно каждые три месяца менял вывеску, просто чтобы еще больше себя обезопасить.

В общем, он сидел, слушая «Претендерз» на своем кассетнике (фирмы «Блаупункт», подцепил прошлой зимой во время одной небольшой экскурсии в Сидервейл. Эти немцы, что ни говори, знают толк в инженерном деле) и читая спортивный раздел в «Лоуд». Переживания по поводу «Кленовых листьев» перемежались размышлениями о предстоящих покупках. Выдра, трудолюбивый вор, был, кроме всего прочего, заботливым отцом и мужем, и пора было подыскать подарочек сыну и наследнику, которого он ласково называл Самосвальчиком.

Хорошая игрушка, вот что нужно пацану. Скажем, набор кубиков; он поищет здесь что-нибудь такое. Конечно, детей у этой пары нет. Он наблюдает достаточно долго, чтобы это понять, но мало ли что люди прячут у себя в шкафах. Пару недель назад он набрел на пластмассового медвежонка, которого теперь Самосвальчик повсюду с собой таскает.

Замок в боковой двери оказался сущей пустяковиной, и он управился с ним всего за двадцать семь секунд — не рекорд, конечно, но в общем неплохо. Выдра, как обычно, сразу двинулся на верхний этаж: он свято верил, что природа в числе его сообщников, а значит, пусть сила тяжести помогает тебе, когда ты будешь спускаться вниз. Теперь он пробирался в своих бесшумнейших «рибоках» к задней спальне. Разум и наблюдение подсказывали, что здесь находится гнездышко счастливой четы.

Но он увидел не то, что ожидал. Комната старой девы, а не семейной пары. Розовые стены, кровать из белого дерева, туалетный столик уставлен баночками с кремами, в основном — медицинскими. Ветхие, отстающие в углах обои были некогда бледно-желтыми, с узором из маленьких зонтиков. Он заметил на комоде мягкую игрушку — тигра; может, понравится Самосвальчику? Но при ближайшем рассмотрении тигр оказался страшно потертым, ухо было загнуто, и вообще этот истерзанный зверь, казалось, перенес множество болезней. Вряд ли его можно принести домой. «Чем ты думал? — возмутится Марта. — Это совершенно негигиеничная штука».

Он подождал, чутко прислушиваясь. Нет, старушка не шевелится. Скорее всего, она к тому же еще и глухая. Бедняжку не выводили гулять уже по крайней мере три дня.

В изголовье кровати — интересная придумка: встроенные книжные полки с небольшими скользящими дверцами, как раз в таких местах жители маленьких квартирок прячут драгоценности. Выдра, неисправимый оптимист (этого требовало его ремесло), преисполнился надежд и сдвинул панель.

Здесь его встретил второй сюрприз. Он думал, тут лежит парочка романов Даниэлы Стил (Марта вечно их читала) или, может, Барбары Тейлор Как Там Ее. Но здесь оказалась довольно гнусная библиотечка: «История пыток», «Японские зверства времен Второй мировой войны», «Жюстина» и «Жюльетта», две последние — маркиза де Сада, он слыхал об этом типе.

Выдра во время каждого дела всегда выкраивал свободную минутку, чтобы, держа в руках какой-нибудь ценный или просто особенный предмет, дать волю воображению и представить себе ту жизнь, в которую он вторгся. Сейчас настал как раз такой момент. Он вынул «Жюльетту». Маркиз — тот самый, который любил баловаться с кнутами, цепями и всяким таким? Выдра долистал до страницы с загнутым уголком и прочел кусок, отмеченный на полях: «Я сжимаю ее груди, приподнимаю их и отрезаю от тела; потом нанизываю эти ломти мяса на проволоку…»

Выдра пролистал еще несколько страниц и увидел, что дальше еще хуже. На форзаце — посвящение, сделанное плохонькой шариковой ручкой: «Эди от Эрика». «Господи, Эрик, — пробормотал он. — Такие книги женщинам не дарят. Паскудная книжка, и сам ты — паскудник». Выдра дал себе клятву до конца дела вести себя строго в рамках профессиональных обязанностей.

При виде ванной Марта содрогнулась бы от омерзения: раковина вся в пятнах ржавчины, кафель замызганный. Вонь от полотенец из коридора можно почуять. Аптечка набита снотворными и транквилизаторами из «Царства фармацевтики»: приятная находка, могла бы кого-нибудь осчастливить. К сожалению, Выдра не увлекался наркотиками и прочим. Не употреблял, не распространял, тут уж спасибо Марте. Но мечтательно подумал — было, было времечко…

Откуда-то — шум. Чьи-то голоса. Он замер перед треснувшим зеркалом, склонив набок голову. Да это просто телевизор у старушки. Проклятое одиночество, весь день смотреть сериалы. Как он установил за время своих вахт, в доме есть вторая, передняя спальня, и брать там нечего, кроме древнего черно-белого телевизора, наверняка с чудовищным изображением.

Он спустился вниз и произвел быстрое обследование кухни, которое его разочаровало. Несколько стареньких бытовых приборов — не годится. Даже в маленькой темной гостиной — какая-то дрянь, масса мягкой мебели такого вида, словно на ней издохло много поколений псов. Выдра не стал брать забавные старые часы на камине: такие не загонишь антиквару. К его неудовольствию, тут не было даже видео: в наши дни такое попросту ненормально.

Улов нулевой, а место уже почти обработано. Он совершенно неверно оценил ситуацию. Этот из музыкального тут даже не живет. Парень работает в долбаном музыкальном магазине, черт побери, где-то же у него должна быть припрятана всякая классная техника. Еще вчера Выдра видел его с этой коробкой «Сони», он ее вытаскивал из багажного отсека своего симпатичного, хоть и старого «виндстара».

— Вот облом, — пробормотал Выдра. — Стол под телик есть, а телика — нет. — Судя по следу на пыльной поверхности, еще дня два назад тут стоял телевизор. Несколько кассет, сложенных стопкой за столиком, показывали, что где-то имеется и видео. Может и то, и другое увезли в ремонт (но это было бы редкое совпадение), а может, переставили в другую часть дома, например — в комнату этой бабы-яги.

Но бабулю тревожить он не мог, поэтому вынужден был ограничиться подвальным этажом. Оптимизм все еще не покинул Выдру, ибо подвалы иногда приносят неожиданные дары: ящик с инструментами, лодочный мотор, набор клюшек для гольфа, мало ли что; другое дело — в подвалах промозгло, и там трясешься, словно от страха. Кроме того, оттуда не так хорошо слышно, вот почему многих из его коллег накрывали в подвалах; в таких местах ты особенно уязвим. В кражах со взломом подвалы — что-то вроде анального секса: не лишено интереса, однако в первую очередь хочешь заняться не этим. В удачный веселенький денек на такое не потянет.

Спустившись по ступенькам, Выдра постоял среди резиновых сапог, облезлых коньков и ржавых дворницких лопат, пока глаза не привыкли к темноте. В подвале пахло стиркой и застарелой кошачьей мочой. Снаружи было темно; свет он бы увидел. Окошки высоко, как он не без раздражения заметил; похоже, они слишком маленькие для того, чтобы через них пролезть, если вдруг придется дать задний ход.

Постепенно перед ним стали вырисовываться и другие предметы: старая стиральная машина с отдельным устройством для отжима, запачканная печь, пара сломанных лыж, потрепанный алюминиевый тобоган, дамский велосипед без переднего колеса. Он с минуту раздумывал насчет велосипеда. Не далее как осенью у Марты украли ее десятискоростной. Марта впала тогда в дикую ярость, особенно из-за того, что Выдра проявил бесстрастие профессионала. Но эту развалину, конечно, брать ни к чему: на ремонт денег уйдет больше, чем она стоит.

Он повернулся и различил в сумраке дверь, прочный дубовый щит, а за ним… тут Выдра вновь преисполнился надеждами. Да, конечно, она ведет в студию. Этот хорек с камерами и магнитофонами завел себе студию, тут, в подвале у подружки. За этой дверью, с ее замком «медеко» и тремя мощными засовами, наверняка полно камер, штативов, записывающих приборов, телевизоров и видеомагнитофонов. Выдра, дружок, ты на пороге рая.

Ясное дело, если там внутри стоит техника, тогда засовы не с той стороны двери, с какой надо: вы ведь хотите, чтобы люди вроде Выдры оставались снаружи вашей кладовой, а не приглашаете их внутрь, — но хотя Выдра все и осознавал, его это не остановило. Засовы он мигом открыл, а вот «медеко»… состаришься, пока справишься с «медеко», так что Выдра просто выбил его ломиком. Он толкнул дверь, но вместо сокровищницы увидел перед собой голого паренька в массивном деревянном кресле.

Первой мыслью Выдры было: «Ну я и попал». Но потом, при свете ничего не показывающего телевизора, он увидел, что парнишка-то привязан к креслу: рот накрепко замотан, запястья прикручены к подлокотникам, и при этом он в чем мать родила. Он бился в своих путах и стонал. Глаза были дикие.

Такое зрелище ошеломит любого взломщика, даже самого бывалого. Не особенно соображая, Выдра сразу направился к телевизору и отсоединил видак. Ладно, мальчишку я застукал за каким-то мерзким извращением, меня это не касается. Но, оборачивая шнур вокруг видео («Мицубиси», стерео, четыре головки, аппарату всего год), он волей-неволей обратил внимание на необычные детали: парень был голый, и в комнате не было видно никакой одежды; здесь мочились и, судя по запаху из горшка под креслом, справляли большую нужду. Не игра, не розыгрыш.

Выдра помедлил в дверях, зажав под мышкой видак.

— Ясно, — бросил он парню. — Задолжал за наркоту, да?

Привязанный яростно бился. Выдра, наклонившись, сорвал ленту с его рта. Парень тут же заорал. Почти ничего невозможно было разобрать, но некоторые фразы повторялись: «маньяки, извращенцы, они меня хотят убить».

— Погоди, а? Погоди. Малость потише, не надо так орать. Заткнись сейчас же. А ну не ори! — Последние слова Выдра проорал сам.

— Вытащи меня отсюда, урод паршивый! — По лицу парня лились слезы. Он кричал про кассету, про какое-то убийство. Подробности были дикие, безумные, но ужас — неподдельный. Выдра навидался всяких пакостей, когда сидел в кингстонской тюряге, но ни у кого, даже у самых слабых и замученных сокамерников, он не видел такого униженного страха.

Реакции Выдры отличались простотой: видишь связанного — развяжи. Он заглянул в крошечную ванную, чтобы найти одежду пленника, но там ее не было.

— Где твои шмотки? На улице минус двадцать. Еще и ветер, учти.

Он уже открывал свой швейцарский армейский нож, когда услышал, как у дома остановилась машина. Пацан вопил, как рок-звезда:

— Освободи меня, освободи, освободи!

— Заткни пасть. Они уже рядом.

— Хрен с ними, выпусти меня отсюда!

Выдра замотал ленту вокруг рта парня и убедился, что она держится. Боковую дверь уже открывали, и он слышал, как парочка разговаривает. Он закрыл дверь в комнату и самым злобным своим голосом проворчал:

— Если хоть пикнешь, сам тебя уделаю. Сечешь?

Парень отчаянно закивал: сечет.

— Только пикнешь — и нам обоим кранты. Отсюда только одна дверь, и если нам не удастся застать их врасплох, можешь заранее считать, что ты сдох. Только пискни — и я тебе устрою дырку в печени.

Мальчишка кивал как сумасшедший. Елки-палки, Выдра мог бы рвануть по лестнице и мигом — в боковую дверь, а там уж… Вот черт, теперь прямо над головой — шаги.

— Вот что мы сделаем, — сказал он, разрезая ленту на лодыжке парня. — Я перережу эти штуки, ты наденешь мою куртку, и мы выйдем через боковую дверь. У меня на той стороне улицы стоит «шеви».

Зря он предложил парню бежать.

Он освободил ему другую ногу. Парнишка уже пытался встать, хотя еще был привязан к креслу.

— Погоди. Да погоди ты, бога ради!

Голоса теперь ближе — или нет? Одно запястье он ему отвязал и не успел покончить со вторым, как парень сорвал ленту со рта и снова заорал как безумный. Выдра зажал ему рот рукой и погрозил ножом, но поздно: голоса наверху вдруг стали беспокойнее, раздались быстрые тяжелые шаги.

Выдра взялся за остаток ленты — черт бы побрал его крики, — но мальчишка и не думал ждать, пока он закончит. Он встал, все еще привязанный к креслу за одно запястье, и двинулся мимо Выдры, волоча за собой кресло. Рывком открыл дверь, за ней оказался похожий на хорька тип с пистолетом в руке.

Парень ринулся мимо него, кресло громыхало по ступенькам.

— Ты не выйдешь, — бросил хорек через плечо, но глядел он на Выдру. Парень уже поднялся по лестнице, колотил плечом в дверь, но Выдра знал, что на свете нет ни одной двери, которая ломалась бы, как в кино.

— Остынь, — сказал Выдра этому типу. — Насилие ни к чему.

Хорек смерил его взглядом с головы до ног, он не спешил.

— Может, я люблю насилие.

— Предлагаю условие: я оставлю видак и прочее барахло, а ты отпустишь парня. Не знаю, что он там натворил, может, ты имеешь полное право его метелить, но связать человека по рукам и ногам и держать его в подвале нельзя. Неправильно это.

Мальчишка все еще ломился в дверь, завывая, как привидение.

— Заткнись, — призвал мужчина, обращаясь к лестнице. — Это недоносок — долбаный истерик.

— Да, видно, что он расстроен. Слушай, друг, мне надо двигать.

Хорек отошел от двери, приблизился к лестнице.

— Кийт, — приказал он резко, — спускайся немедленно.

— Еще чего! Я сваливаю!

Мужчина стал на нижнюю ступеньку, держа пистолет в тридцати сантиметрах от ляжки парня, и нажал на спуск.

Тот взвизгнул и свалился по ступенькам, зажимая бедро. Он покатился по бетонному полу, где мужчина пнул его в подбородок с такой силой, словно хотел забить гол. Парень замер.

— О господи. — Вот и все, что смог выдавить из себя Выдра; он повторил это раза два. — Не надо вам было это делать.

— Сядь в это кресло.

— Нет, сэр. Возражаю. Очевидно, вы не в себе, но давайте реально смотреть на вещи. — Нет уж, он ни за что не даст себя связать. Помешанный хорек.

— Сядь в кресло — или тоже получишь пулю.

— Он разбудил бабусю, — неожиданно донеслось с верхней ступеньки лестницы, где, ухватившись за перила, стояла теперь женщина. — Чертовы крики. — Она спустилась на две ступеньки и встала над Кийтом. — За это я тебе всю рожу мочой залью.

— Этот тип проник к тебе в дом, Эди. Он хотел украсть твой видеомагнитофон.

Женщина посмотрела на Выдру:

— Между прочим, этот видеомагнитофон очень много для меня значит. С ним связаны сентиментальные воспоминания.

— Хорошо. Ясно. Считайте, я его уже вам вернул за вознаграждение, понимаете, о чем я?

— Хрен знает что, Эрик. Давай его убьем.

— Я тоже балдею от видео, слышите? Мы с женой все время берем в прокате Клинта Иствуда. Мне сам Клинт нравится, а она тащится от историй про всяких его сестренок и подружек. Поглядеть классный фильмец, да под попкорн, мы это обожаем! — Заговори им зубы, пробуди в них доброе, с копами этот трюк иногда творит чудеса.

— Стреляй в него, Эрик, — с чувством произнесла женщина. — Пальни ему в живот.

— Послушайте, ребята… Эди, Эрик… Я так понимаю, меня тут не жаждут видеть, так я просто уйду, а? Отправлюсь восвояси. Простите за неудобство и там прочее. Приношу извинения.

— Фургон у дома, синий, это твой?

— «Шеви», да. На самом деле, Эрик, я припарковался в плохом месте. Тачка мешает убирать снег. Ее отбуксируют, если я ее не передвину.

Мужчина никак на это не отреагировал. Он опускал ствол, целясь Выдре в живот.

— Эрик… — Женщина спустилась еще на две ступеньки и пристально посмотрела на Эрика и Выдру. Что-то у нее было не то с лицом. — Может, сломаешь ему нос?

Выдра прикинул на глаз расстояние до пистолета. Хорек держал его в руке и продолжал целиться ему в живот.

— Хочу увидеть такую штуку, — продолжала женщина. — Услышать, как кость ломается, и все такое.

Мальчишка пошевелился, и Эрик, повернувшись, пнул его по голове. Теперь или никогда. Выдра врезал хорьку от души, погрозил рукой женщине — и вот он уже наверху, пальцы на ручке двери. Дверь уже распахивалась, когда сзади, куда-то между бедер, в него вошла пуля. Он опрокинулся навзничь, упал на парня и зверски ударился головой о бетонный пол.

Один сокамерник однажды рассказывал Выдре, каково это, когда в тебя стреляют. Пули, эти маленькие паршивки, страшно горячие, и тебя словно каленым железом протыкает. Теперь Выдра убедился — так оно и есть.

Мужчина высился над ним, громадный, как Кинг-Конг. Таким, наверное, я кажусь Самосвальчику, подумал Выдра. Интересно, Марта скоро начнет беспокоиться?

Руки мужчины сомкнулись у него вокруг шеи. Сильные пальцы пережимают дыхательное горло.

— Сломай ему нос, — снова попросила женщина. — Зачем тебе его душить, если ты можешь сломать ему нос?

И — аккуратно, рукояткой пистолета, — мужчина именно это и сделал.