11 сентября 1985 года. Горький, СССР. Прокуратура Горьковской области

Увы... не Пушкины мы. И время сейчас — сильно не пушкинское.

Земскова Наталья Николаевна, следователь прокуратуры Горьковской области, когда-то интересная, а теперь вымотанная баба лет сорока, сошла с общественного транспорта, и едва подойдя к зданию областной прокуратуры, где работала, наткнулась на Витю Соколова, своего одноклассника и опера УГРО. И конечно же он тут был не для того чтобы признаться ей в любви. Да и кому нужна сейчас баба с грузом — это сорокалетний мужик еще боец — молодец, а она...

— Тпру... — заметил ее и Соколов — раз-два стой

— Стою хоть дой — огрызнулась она — тебе чего?

— Да вот, работу тебе подкинул. Там только оформить надо.

— А потом опять прибежишь на коленях просить приостановиться на новогодние?

— Ты что? Клиент уже в расколе.

Она прошла мимо, УГРОшник последовал за ней

— Я сейчас к шефу твоему заскочу, попрошу, чтобы тебе расписал. Там делов то.

— Ой, иди...


Когда она поднялась на место, и успела поставить чайник — вызвал шеф. Действительно дело расписали ей, она взяла тощий, еще не подшитый материал, бегло пролистала. Начиналось все с рапорта на имя начальника областного УВД об обнаружении признаков преступления. На этом она подняла глаза на Соколова

— Вы что, охренели?

...

— Он же номенклатура. Вы это согласовали хотя бы на уровне горкома?

Тут все было не так то просто. Формально — все советские граждане равны, но некоторые из них равнее, и на их задержание или производство следственных действий в отношении их надо получать разрешение. Конечно, если депутат даже самого малого совета — это понятно, но не только. Например, если задержать даже простого сотрудника райкома партии и не позвонить, не согласовать с его начальством — жди беды.

Хотя с другой стороны — при Черненко только выдохнули, теперь опять аресты по всей стране идут. В Одессе, говорят...

— Насчет него сверху указание было.

— А потом не открестятся?

— Нет, вряд ли. Кроме того, там фактический материал. Валюта, чеки. Да и клиент говорю же, в сознанке. Он дает показания на двух директоров торгов по валюте. Плюс злоупотребления, но это по мелочи.

— Судебно-бухгалтерскую надо будет?

— Это уже без меня, Николаевна. Твоя епархия

— Ладно, веди.

— У тебя, чего, соседка?

— В область поехала, не беспокойся.


Опера подняли снизу и завели мужика, сами вышли за дверь. Наталья Николаевна посмотрела на него — и сердце екнуло. Понятно, что ей такого не светит, раньше надо было думать. Когда по дури выскочила замуж, хотя знала что попивает. Когда рожала от этого козла — сейчас от него помощи понятно, не дождешься. Когда пошла на юридический и осталась после практики в прокуратуре. В сутках двадцать четыре часа, как говорит ее шеф. А у этого... понятно, в Госбанке одни бабы работают, цветник...

— Что со мной будет?

Наталья Николаевна не без неприязни посмотрела на видного, красивого мужика, развалившегося еще до допроса. Вот ведь...

С виду матерый, а внутри — гниль.

Как и ее муж оказался. Объелся груш который.

Полюбишь козла, потом расти семерых козлят одна.

— Если подпишете чистосердечное, обойдется сто семидесятой. Там максимальная санкция восемь лет, а вы года три получите. Первый раз?

— Что?

— Судимостей нет?

— А... нет.

— Тогда на поселение через полгода выйдете. А если по-другому — там валюта. Вплоть до расстрела...

Мужик вздрогнул

— Я подпишу

Наталья Николаевна достала стопку писчей бумаги, ручку

— Пишите. Только аккуратно.

...

— Прокурору Горьковской области, Щербакову Юрию Николаевичу

— Товарища надо писать?

Она задумалась

— Можете не писать. А хотя пишите, лишним не будет.

Он написал

— От... — подсказала она

— Ющенко Виктора Андреевича

— Ющенко Виктора Андреевича — повторила она — дальше свой год рождения и где проживаете по прописке...


Загрузка...