Сплит (ЛП)

Глава 28

Шайен

Я врываюсь в больничные двери и останавливаюсь в комнате ожидания. Место заполнено людьми, все замолкают и смотрят на меня.

Региональный медицинский центр Пейсона — это больница, соответствующая своему городу: небольшая, невзрачная, но функциональная. Я замечаю стойку регистрации и направляюсь к ней, не сводя глаз с миниатюрной брюнетки, чья дружелюбная улыбка направлена в мою сторону.

— Могу я Вам чем-нибудь помочь?

— Да, мне сказали, что Саманту Кроуфорд привезли сюда?

Она хмурится.

— Да, Вы член семьи?

— Нет, но…

— Шай?

Я поворачиваю голову в сторону глубокого мужского голоса, зовущего меня по имени.

— Дастин, я только что узнала. Как она?

Белки его глаз налиты кровью, а кожа вокруг них опухшая. Он мотает головой в сторону той части комнаты, которая почти пуста, если не считать мужчины и пожилой женщины, увлеченных вязанием розового одеяла. Мы опускаемся на пару пластиковых стульев в углу.

— Все плохо, Шай… — Его голос дрожит. — Ее лицо, это…

— Ты был там?

— Нет, она позвонила мне. Я едва мог разобрать, что она говорила, поэтому позвонил в девять-один-один и помчался к ней домой. — Его глаза наполняются слезами. — Я опередил скорую помощь. Дверь была широко открыта, и я слышал, как она стонала.

— Кто-то вломился?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. К тому времени, как я добрался до нее, она бросила на меня один взгляд и потеряла сознание. Сэм была там уже некоторое время; вся кровь уже засохла. Должно быть, это случилось ночью. — Он наклоняется вперед, обхватывая голову руками. — Ее довольно сильно избили. Ее лицо, ее тело, Боже… Шай, я едва узнал ее.

Мое горло сжимается, и дрожь пробегает по спине. Мог ли Тень переместиться в Пейсон? Это всегда был относительно безопасный город. Помимо драк в барах и случайных бытовых беспорядков, уровень преступности здесь ниже, чем в крупных городах, которые его окружают.

— Что, по мнению копов, произошло?

— Они ведут расследование. Не могут добиться от нее показаний, пока она не оправится достаточно, чтобы говорить. — Он съеживается. — Если она достаточно оправится, чтобы говорить.

Я откидываюсь на спинку стула и прижимаю тыльную сторону ладоней к глазам. Я недостаточно знаю о жизни Сэм, чтобы предположить, кто мог так с ней поступить. Насколько знаю, она свободно ходит на свидания, у нее есть несколько приятелей, но, похоже, настоящих врагов у нее нет. Чем больше мой разум пытается придумать логичного подозреваемого, тем больше это кажется связанным с нападениями Тени.

— В этом городе все друг друга знают, но, похоже, никто ни хрена не видел. — Он наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Как это возможно, Шай? Ни одного свидетеля?

В его глазах столько боли, что я чувствую себя виноватой за тот гнев, который испытываю из-за того, что они вместе. Он явно заботится о ней.

— Дастин, что, если нападение на нее связано с теми, что происходили в Фениксе и Флаге?

— Может быть. Хотя… — он прерывисто выдыхает. — Девушки в Питсе сказали, что видели с ней этого парня Лукаса.

Мое дыхание застывает в легких.

— Этот парень — гребаная пустышка. Пришел в мой магазин, чтобы поговорить со мной о тебе.

Я отскакиваю от Дастина, как будто он горит. Господь свидетель, ему больно из-за Сэм, поэтому я пытаюсь смягчить то, что собираюсь сказать.

— Лукас не способен на такое насилие, которое ты описываешь.

Он пристально смотрит на меня.

— Как ты можешь так говорить? Он затеял со мной драку.

— Дастин, ты прижал меня к своему телу и не отпускал. — Высокий звук моего голоса привлекает внимание мужчины рядом с нами, и он отвлекается от своего журнала People. Я улыбаюсь ему, затем прочищаю горло и молюсь, чтобы голос успокоился. — Ты спровоцировал его, и знаешь это. И то, что он зашел в твой магазин кормов за покупками, вряд ли можно назвать конфронтацией.

Он выпрямляется во весь рост и наклоняет свое тело так, чтобы смотреть мне в лицо.

— Это то, что он тебе сказал?

— Не делай этого, Дастин. Я знаю, что ты злишься и хочешь кого-то обвинить, но я говорю тебе, Лукас ни в чем не виноват.

— Да? Ты бы поставила на это жизнь Сэм? — он недоверчиво качает головой. — Не могу поверить, что ты заступаешься за него.

— Я знаю его, и он не способен на то, в чем ты его обвиняешь…

— Ты его знаешь. Действительно его знаешь? Сколько ты в городе? Несколько недель, и уже знаешь этого парня? Не будь такой наивной, Шай. Ты ни черта о нем не знаешь.

Неужели проходит всего несколько недель?

Я слышу логику в словах Дастина, воспринимаю их как имеющие смысл, и даже слышу, как произношу ту же самую речь про себя, находясь вне тела. Несмотря на то, насколько я думаю, что знаю Лукаса, даже утверждаю, что понимаю Гейджа, он провел некоторое время за решеткой за убийство. Собственной семьи, не меньше.

Возможно ли, что он также способен причинить боль Сэм?

Каждая клеточка моего тела восстает против этой идеи.

Только не Лукас. Ни за что.

Но Гейдж…

Воспоминания вспыхивают перед моими глазами. Его красивое лицо искажается от ярости, он смотрит на меня сверху вниз, толкая под воду. Его стиснутые зубы и отвратительная улыбка, когда он держит меня за горло, в то время как его пальцы отказываются разжиматься, несмотря на мои мольбы.

И даже меньше часа назад, как его руки трясутся от ярости, когда он крадется ко мне в лесу.

Это тот человек, который способен совершить убийство.

Бить и калечить, чтобы доказать свою правоту.

Но почему Сэм?

В этом нет никакого смысла. Гейдж и раньше не хотел Сэм; он наотрез отказывается и даже принижает ее. Что она может такого сделать, чтобы заслужить побои? Что я такого сделала, что заслужила быть в нескольких коротких вдохах от того, чтобы утонуть?

Лукас.

Мы все представляем угрозу для Лукаса.

Женщины, похоже, сами провоцируют это.

Слова Лукаса просачиваются в мою голову.

Я резко выпрямляюсь и поворачиваюсь к Дастину.

— Я вернусь позже.

Он хватает меня за руку.

— Держись от него подальше, Шай, по крайней мере, пока они не выяснят, кто несет за это ответственность.

— Так и сделаю. Буду держаться подальше от Лукаса. — Я лгу без запинки, потому что он не тот, с кем мне нужно поговорить.

Я придумаю, как заставить его довериться мне.

Проблема будет в том, чтобы оставаться в безопасности, пока я это делаю.

Гейдж

Сижу на переднем крыльце дома у реки, голова Бадди у меня на коленях, и я провожу пальцами по его грязной шерстке. Он смотрит на меня темными глазами, которые умоляют меня продолжать чесать.

— Отодвинься на сантиметр, возьмешь километр, так? — его веки тяжелеют, когда я чешу его любимое место прямо за ухом.

Если бы только женщинами было так же легко управлять.

Успокоившись, я готовлюсь отступить и позволить Лукасу взять управление на себя, когда слышу звук двигателя и шум шин по гравию за моим левым плечом.

Отлично. Что теперь?

Никогда не отношу себя к тому типу людей, которым не наплевать на гостеприимство, я не утруждаю себя тем, чтобы встать.

Хлопает дверца машины, и через несколько секунд шаги хрустят по земле, приближаясь, пока не прекращаются.

— Эй!

Я перевожу взгляд на Шайен, которая с любопытством смотрит на собаку, прежде чем прищуриться и сфокусироваться на мне. Она вздергивает подбородок, но я замечаю, что она сохраняет безопасную дистанцию между нами.

— Хорошо, что это ты. — Она делает несколько шагов ближе, но достаточно далеко, чтобы мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы схватить ее. — Давай прогуляемся.

Я наклоняю голову, откидываюсь на спинку своего деревянного стула и кладу ноги на перила.

— Нет, спасибо. — Указываю на Бадди. — Я занят.

— Он никогда не выходит к Лукасу.

Мой взгляд падает на почти спящую собаку у меня на коленях.

— И что?

— Он чувствует себя в безопасности рядом с тобой.

Ее бровь приподнимается, как будто ей наконец-то удаётся взломать мою броню, и она чертовски гордится собой за это. Понятия не имеет, на что я способен.

— Чего ты хочешь, Шай?

— Нам нужно поговорить.

— Мы не будем разговаривать. — Я отворачиваюсь от нее и сосредотачиваюсь на ручье. — Не знаю, почему ты продолжаешь околачиваться поблизости.

Звук ее приближающегося шарканья вызывает у меня желание вцепиться ей в горло.

— Я хочу тебе кое-что показать. — Ее голос теряет свою силу, как будто она борется за то, чтобы сказать правильные слова. — Это важно и просто… черт.

От ее слабости у меня по спине пробегает дрожь, как от умирающей добычи в ушах хищника.

— Мне было бы интересно, если бы то, что ты хочешь мне показать, находится у тебя в штанах… — я провожу большим пальцем по нижней губе и перевожу взгляд с ее одетых ног на облегающий свитер. — Если подумать, то нет, спасибо. Ты не в моем вкусе.

Ее глаза пылают гневом, а рот сжимается в тонкую линию.

Усмехаюсь; я, бл*дь, ничего не могу с собой поделать. Мучить эту женщину веселее, чем кого-либо из тех, кого я встречал до этого. Она хочет знать, почему я до сих пор не убил ее? Потому что еще не закончил играть.

— Ты хочешь напугать меня, унизить, сделать невыносимым свое присутствие, и все же не можешь оставаться со мной наедине. — Она упирает две изящные руки в бедра. — Похоже, это я внушаю страх, а, Гейдж?

Мой взгляд становится таким пристальным, что у меня дергается глаз.

— Мы пойдем на прогулку, но только один из нас сможет вернуться.

Она закатывает глаза.

— Знаешь, настоящие психопаты не угрожают открыто человеку, которого хотят убить. Они маскируются как безопасные, чтобы заманить в ловушку своих жертв. Давай же, Гейдж. Ты можешь придумать что-нибудь получше.

Я опускаю передние ножки своего стула на деревянный настил, заставляя ее подпрыгнуть.

— Хммм… — я облизываю губы. — Отличное замечание, Шайен. — Мурлыкаю первую часть ее имени. — Я пойду с тобой на прогулку.

Она прерывисто выдыхает, и я подкрадываюсь к ней; кажется, с каждым шагом ее дыхание учащается, и на нелепую секунду я представляю, каково это — чувствовать, как она вот так дышит подо мной. Прогоняю эту мысль так же быстро, как она пришла, и виню Лукаса и его гребаные чувства.

Прежде чем я подхожу к ней, она поворачивается к ручью.

— Следуй за мной.

Я скриплю зубами, мне совсем не нравится, когда мне говорят, что делать, особенно женщина, но, наблюдая, как ее задница покачивается в греховно узких джинсах, думаю, что следовать за ней не так уж и плохо.

Она направляется к импровизированному мосту через ручей, представляющему собой не что иное, как несколько поваленных деревьев, сдвинутых для безопасного перехода через воду. Ее шаги гибкие и уверенные; очевидно, у сучки есть опыт нахождения в лесу.

— Ты ведешь меня с собой в лес, чтобы воспользоваться? — я наступаю на бревна, бегу трусцой и спрыгиваю с них только для того, чтобы поднять глаза и встретиться с ее ледяным голубым взглядом.

— Может быть. — Она пожимает плечами и продолжает идти.

Смех грохочет в моей груди, и я замираю.

Что это, черт возьми, было?

Я не смеюсь. Если только это не происходит за счет кого-то другого.

Моргая, я двигаюсь, чтобы догнать Шайен, которая довольно прилично взбирается по небольшому склону. Мы не идем по тропе. Я мысленно прикидываю, в каком направлении мы движемся, на случай, если в конечном итоге останусь здесь и мне придется искать дорогу назад, но она даже не поднимает глаз. Как будто этот путь в ее сознании вычерчен на карте, по которой она часто путешествует.

Не знаю, как долго мы идем, но к тому времени, как останавливаемся, моя футболка становится влажной от пота, и я тяжело дышу. Шайен снимает с запястья резинку и собирает волосы в конский хвост, обнажая нежный изгиб шеи, сияющей от напряжения.

Не то, чтобы я замечаю.

Она смотрит на меня, но только на секунду, прежде чем отвести взгляд.

— Ты в порядке?

— Конечно, я в порядке. — Раздражение сочится из моего ответа.

— Это немного в стороне отсюда. — Она указывает на холм, густо поросший кустарником и перекрещенными стволами поваленных деревьев. — Дай мне знать, если понадобится, чтобы я тебя понесла.

Моя рука инстинктивно взлетает и шлепает ее по заднице так сильно, что стая птиц пугается и разлетается с ближайшего дерева.

Шайен взвизгивает и пронзает меня взглядом, от которого у меня кровь стынет в жилах.

За ее глазами скрывается не ненависть, а что-то другое. Жар, который я осознаю своим учащенным пульсом.

Транс нарушается, когда она резко поворачивает голову и взбирается вверх по склону. Зверь внутри меня не выносит, когда от него убегают, поэтому я подавляю свои мысли и позволяю охотнику взять верх.

Нацеливаюсь на ее спину, в то время как мои ноги поглощают землю подо мной. Она, должно быть, слышит, что я догоняю ее, и кричит, когда я бросаюсь в погоню. Петляет между деревьями, пробираясь сквозь разросшиеся кусты, но она мне не ровня, и расстояние между нами исчезает.

Протягиваю руку и хватаю ее сзади за свитер, сильно дергая. Она останавливается, спотыкается, а затем врезается мне в грудь. Мои руки сжимают ее живот в тисках, и я касаюсь губами ее уха.

— Хорошая попытка. — Тяжело дышу, и все ее тело дрожит рядом со мной. — Я всегда буду побеждать, Шайен.

Она выгибается, ровно настолько, чтобы ее задница прижалась к моему напряженному паху. Я стону и делаю несколько шагов, толкая ее и прижимая к стволу большой сосны. Ее руки поднимаются, чтобы защитить нежную кожу щеки от грубой коры. Мы оба тяжело дышим, мое сердце колотится у нее за спиной, а пульс на ее шее трепещет у моих губ.

— Гейдж… — мое имя срывается с ее губ с жалобным всхлипом.

— Что ты со мной делаешь? — я не знаю, почему спрашиваю, кроме того, что это единственный вопрос, который вспыхивает в моей голове, давит на мой череп, и мне нужно знать ответ. Она нужна мне так сильно, что я был бы готов разорвать ее пополам, чтобы найти его.

Я прижимаю ее бедра к своим, убеждаясь, что она не сможет освободиться, и запускаю руку под ее футболку. Ее кожа горячая и липкая от пота, и мой рот наполняется слюной, предвкушая его вкус. Грубо провожу ладонью вверх по ее боку, клеймя тяжелой рукой, пока не добираюсь до шелковистой ткани ее лифчика. Я нетерпеливо дергаю его, более отчаянно, чем когда-либо, пытаясь ощутить тяжесть ее груди.

Она отодвигается, освобождая пространство между собой и стволом дерева.

— Да, пожалуйста…

— Ш-ш-ш… не умоляй. — Нет, я не могу выносить звук ее мольбы, слабость, как доказательство того, что я сломал ее. — Сражайся. — Я резко срываю чашечку ее лифчика вниз, и она стонет от треска разрываемых швов. Тепло ее груди тяжело ложится на мою руку, и я сильно сжимаю ее. — Где моя крутая девочка?

Ее тело напрягается. Спираль блаженства закручивается.

— Хватит, малышка.

Она толкается в меня своей задницей. Со стоном я опускаю лоб на ее плечо.

— Бл*дь… Ты дерешься нечестно.

— Гейдж, я…

— Ш-ш-ш… Я дам тебе то, что ты хочешь. — Это то, что я вижу в ее глазах с момента нашей первой встречи. Голод, необузданная похоть, кипящая под поверхностью тщательно контролируемого фасада. Так же сильно, как я хочу, чтобы эта женщина оставила Лукаса в покое, перестала играть с его эмоциями, с его сердцем, я также хочу попробовать ее на вкус. Хочу врезаться в ее маленькое плотное тело и услышать, как она выкрикивает мое имя так громко, что весь город узнает, кто я. Хочу наказать ее за то, что она неотразима, и вознаградить за молчание и за защиту.

Я тереблю ее твердый сосок, и она впивается ногтями в мои руки. Бедрами прижимаюсь к ее заднице, побуждая Шайен раздвинуть ноги, в то время как свободной рукой скольжу вверх, чтобы намотать ее шелковистые волосы на кулак. Раз, второй, и я откидываю ее голову назад. Ее полные губы приоткрыты, а глаза закрыты, и она извивается на мне.

Твою мать, никогда в жизни не видел ничего более прекрасного.

— Проклятье, посмотри на себя. — Мой рот требует ее в жестоком поцелуе. Ее голова откинута назад, а длинная шея так соблазнительна, что, если бы я не играл с ее грудью, то обхватил бы ее рукой, просто чтобы почувствовать, как живая кровь течет по венам.

Я проникаю в ее рот своим языком, уговаривая встретиться со мной с такой же силой, и она принимает вызов. Впивается в мои губы, преследуя меня, пока, наконец, не хватает мою нижнюю губу и не прикусывает. Я рычу, разворачиваю ее и прижимаю спиной к дереву.

Ее руки тянутся к моей груди, когда я зажимаю ее между собой и деревом.

— Гейдж, подожди.

— Что? Нет. — Я расстегиваю пуговицу на ее джинсах и просовываю руку между ног, собственнически обхватывая ее поверх трусиков. — Не говори мне остановиться, Шай.

Ее щеки вспыхивают, и она прикусывает нижнюю губу, а глаза сверкают плотским желанием. У моей руки мало места для движения в ее узких джинсах, но мне удается создать некоторое трение, от которого ее тело безвольно падает на меня.

— Это неправильно… Это, мы, это… — низкий стон вибрирует в ее груди, когда моя ладонь опускается на чувствительное место между ее ног. — Это нечестно… — ее горячее дыхание касается моей шеи. — По отношению к Лукасу.

Мое тело замирает.

Черт.

Лукас.

Он — тот, кто ей нравится. Не я. Она практически ненавидит меня.

Я отстраняюсь и смотрю на нее сверху вниз, и у этой сучки хватает порядочности, по крайней мере, выглядеть смущенной.

Внезапно я болезненно осознаю свое тело. Стук моего сердца под ребрами, электрический разряд, который я чувствую там, где ее кожа касается моей, а пальцы жаждут исследовать каждый сантиметр ее обнаженной плоти. И она говорит о Лукасе.

Мои глаза сужаются, и я сильно сжимаю между ее ног.

— Это для него, Шай?

— Я… — ее глаза ищут мои, как будто она ищет Лукаса, чтобы он спас ее. — Я очень забочусь о Лукасе, Гейдж. Это его тело, он должен быть здесь.

— Его тело. — Моя челюсть напрягается, и я отступаю назад, освобождая свои руки от нее.

Она спешит прикрыться и застегнуть джинсы. Ее глаза избегают моих, пока она приглаживает выбившиеся пряди волос, возвращая их на место. Укол гордости за то, что я заставил ее потерять контроль, разрастается в моей груди.

— Мне очень жаль. Я не должна была позволять зайти этому так далеко.

— Я был там, Застенчивая Энн. Ты не смогла бы контролировать себя, даже если бы захотела.

Она усмехается и отряхивает руки о свои бедра.

— Ну разве ты не высокомерен.

— Не собираюсь отрицать это, но доказательства были в моих руках, малышка.

Ее щеки становятся темно-пунцовыми, и она стремительно уходит, опережая меня. Я усмехаюсь и следую за ней, совсем не радуясь тому, что толстая джинсовая ткань натирает мой член, твердый как камень и сверхчувствительный. Это ее вина. Она злая, маленькая искусительница. Сейчас я страдаю от худшего в мире случая синих шаров, и все это из-за Лукаса. Не в первый раз я прохожу через ад из-за него.

После нескольких минут и множества мыслей о холодном душе, склон выравнивается до небольшой поляны. Я изучаю пространство, не замечая в нем ничего впечатляющего, и уж точно не стоящего часовой прогулки, которая потребовалась, чтобы добраться сюда. Не считая импровизированного поцелуя, который сделал бы поход идеальным, если бы Шай кончила.

Ханжа.

Она направляется в дальний конец, где растет маленькое деревце, которому нечего делать в этом конкретном лесу. Оно всего около 180 сантиметров в высоту, ветви с поникшей длинной листвой, издали напоминающей волосы. Шайен опускается на колени у основания дерева и поворачивается ко мне, жестом приглашая подойти, прежде чем снова повернуться к маленькому стволу.

Что, черт возьми, она задумала? Поклонение природе?

Я мысленно бью себя по голове, потому что, глядя на странно женственно выглядящий образец садоводства, я не могу избавиться от ощущения, что нахожусь на священной земле.

— Что это? — я указываю подбородком на эту штуку, чувствуя себя совершенно неуютно по какой-то Богом забытой причине.

— Это ива.

— Хм…

— И это также моя мама. — Она смотрит на меня с неуверенной улыбкой. — Гейдж, это Анника Дженнингс. — Она снова поворачивается к дереву. — Мама… — шепчет она. — Это Гейдж.

Я сажусь на корточки рядом с ней.

— Думаешь, твоя мама… это дерево?

Вполне возможно, что Шайен такая же контуженная на голову, как и я.

Ее глаза искрятся смехом, и я прогоняю теплое чувство, которое ее счастье вызывает в моей груди.

— Нет. Моя мама похоронена под этим деревом.

— Что? — я выпрямляюсь и делаю шаг в сторону. — Типа, здесь… прямо здесь?

— Да. Она верила, что вся жизнь произошла из земли и, когда она закончится, должна быть возвращена обратно.

Я засовываю руки под подмышки.

— Так ты просто… бросила ее тело в яму? Черт, а ты еще думала, что я безжалостный.

— Нет, мы не просто бросили ее тело в яму. У нас был биоразлагаемый гроб. — Она снова поворачивается к дереву. — Ее тело будет разлагаться и питать это дерево вместе со всем вокруг него в течение… черт возьми, — она срывает полевой цветок и прижимает его к носу, — …кто знает, как долго.

— Зачем ты привела меня сюда? Ты сказала, что хочешь поговорить. Это то, о чем ты хотела поговорить? Твоя мертвая мама, превращающаяся в корм для червей у нас под ногами?

Она сворачивается калачиком, и я тут же жалею, что не могу засунуть эти слова обратно в рот, и одновременно хочу надрать себе задницу за заботу.

— Нет, думаю, я просто хотела доверить тебе кое-что важное. — Она проводит рукой по какой-то дикой траве. — Никогда никого сюда раньше не приводила. Единственные, кто знает, что она здесь, это Коди, мой отец, я… и теперь ты.

Что, черт возьми, она ожидает, что я буду делать с этим?

— Я знаю, что ты не хочешь доверять мне, Гейдж. Ты хочешь, чтобы я доказала тебе, что представляю опасность для Лукаса, но в глубине души ты знаешь, что это не так. По правде говоря, я никогда ни о ком не заботилась так сильно, как о нем. Знаю, ты хочешь, чтобы я ушла, повернулась к вам спиной, парни, и притворилась, что мы никогда не встречались, но не могу.

Парни?

В моей груди такой сильный спазм, что я прижимаю руку к сердцу.

Я и Лукас.

Мой пульс учащается, когда я обдумываю то, что она говорит.

— Чего ты хочешь от нас?

Она отталкивается, чтобы встать, и моя реакция «дерись или беги» вспыхивает. Впервые в жизни я чувствую себя хрупким, как тонкое стекло, абсолютно прозрачным и уязвимым. Если она подойдет слишком близко, прикоснется ко мне, я разобьюсь вдребезги от интенсивности ее заботы.

Конечно, она видит меня насквозь и останавливается, но ее глаза, эти высасывающие душу, дающие жизнь глаза, впиваются в мои.

— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Гейдж. Хочу, чтобы ты сказал мне правду. Это ты причинил боль Сэм?