Сплит (ЛП)

Глава 36

Лукас

Чернота отступает и катапультирует меня на свет. Я сижу на стуле посреди своей гостиной, и хотя здесь намного светлее, чем в темноте моего сознания, все равно темно. Ночное время.

Моя голова пульсирует, и я моргаю, чтобы прояснить свое размытое зрение. Пивные банки, пустая бутылка из-под спиртного в сочетании с запахом выпивки в воздухе подтверждают то, что мое тело уже говорит мне. Я пьян.

Запускаю руки в волосы, и мое сердце скачет галопом в груди. Я возвращаюсь к своему последнему четкому воспоминанию. Это была Шайен в больнице. Все, что я хотел сделать, это утешить ее, извиниться за то, что оттолкнул.

Вот тогда-то я и увидел их вместе. Дастин обнимает ее за шею и притягивает к себе для того, что выглядит как быстрое объятие, только в последнюю минуту он касается губами ее губ. Его пальцы в ее волосах, губы, которые он использует, чтобы запятнать ее, прижимаются к ее губам. Я знаю, что он пробует ее на вкус, сладкий вкус все еще свеж на моем языке, и страх, которого я никогда раньше не испытываю, взрывается внутри меня. Она отталкивает его — я знаю, что она не хочет поцелуя, но он все равно берет его. Я чувствую, как вокруг сгущается тьма; мысль о том, что он берет то, что она добровольно не отдавала, лишает меня остатков здравомыслия. Именно от этой мысли завеса падает, и Гейдж погружает меня во тьму. Несколько часов назад.

Мои дрожащие пальцы рассеянно перемещаются к шраму на челюсти.

Гейдж хочет, чтобы я знал, что он здесь делал. Если бы я только мог дотянуться до него, найти в тайниках моей души и спросить, почему он продолжает держать меня в неведении.

Поднимаюсь со своего места и направляюсь в душ, слегка покачиваясь и держась за пульсирующую голову. Оказавшись в своей комнате, я сбрасываю спортивные штаны, и от запаха незнакомых духов и секса у меня сводит живот. Упираюсь всем весом в стену и включаю свет. Пивные банки на полу, мой спальный мешок брошен на пол и… Мой желудок сжимается.

Нет…

Использованный презерватив.

Я вздыхаю и закрываю глаза.

Пожалуйста, нет.

Он бы не поступил так со мной. Жжение появляется в моих глазах. Руки обхватывают живот, отказываясь принять очевидное. Запах духов дразнит меня, и я вспоминаю похожие времена в прошлом.

Гейдж трахает одну из своих шлюшек в постели, все еще теплой от Шайен.

Я никогда не прощу его.

Никогда.

Пошатываясь, иду в ванную, включаю душ достаточно горячий, чтобы ошпарить мое тело. Наказание за то, кто я есть и что сделал… За доверие, которое разрушил. Я отвратителен.

Врывается голос моей мамы.

— Ты никто. Ты меня слышишь? Собака заслуживает большего уважения, чем ты. Теперь ты будешь есть, как одна из них.

Я зажмуриваю глаза, вспоминая, как плакал, умолял ее сжалиться, умолял о ее любви.

— Никто не может полюбить ублюдка. А теперь ешь!

Слюна наполняет мой рот, когда яркое воспоминание возвращает меня назад. Я скрючиваюсь над унитазом с бунтующим желудком, когда вынужден есть ее экскременты. Мое тело измучено ожогами желудочной кислоты, а слезы текут по лицу.

— Ты неблагодарный ублюдок! Теперь тебе придется съесть и это тоже!

Она разбивала мне череп об унитаз, крича о моей никчемности, а я молился, чтобы быть кем-то другим. Кем-то более сильным, кто будет сопротивляться, кем-то, кого она будет бояться. Молился, чтобы тьма укрыла меня в безопасности.

И в конце концов это произошло.

Он принял наказание, стал тем сильным человеком, которым я не смог быть.

Тогда почему он так поступает?

Я наконец-то нашел кого-то, кому могу доверять. Кого-то, кто заставляет меня почувствовать себя человеком, достойным.

Почему он не хочет этого для нас?

Я выхожу из душа и заглядываю в спальню, надеясь, что то, что я увидел ранее, исчезнет. Что увиденное мной окажется плодом воображения, заблуждением, вызванным разумом, которому нельзя доверять.

Но это не так.

Опираясь всем весом о раковину, я смотрю в зеркало. Отражение глаз передает слабость, которую я чувствую.

— Что ты сделал, Гейдж? — это кажется таким нелепым, но я знаю, что он меня слышит. — Я люблю ее, и знаю, что ты тоже ее любишь. Почему тогда не подпускаешь ее к нам? — неспособность смотреть на свое отражение, знание того, что мое тело отдано другой женщине, мои губы прижаты к губам незнакомки, вызывает у меня тошноту. — Пожалуйста, позволь ей любить нас. Мы этого не заслуживаем, но это не значит, что мы не должны это принимать.

Я вздыхаю и иду в свою комнату, чтобы взять чистую пару спортивных штанов и начать убирать последствия того, что Гейдж оставляет после себя. Некоторые пивные банки со следами ярко-розовой помады, что усиливает мой стыд. К тому времени, как я заканчиваю, мне кажется, что на моих плечах лежит груз необъятного размера, поскольку необходимость признаться Шайен душит меня. Достаю мешок для мусора, чтобы выбросить все, и нахожу Бадди, стоящего на подъездной дорожке, настороженного и сосредоточенного на густом лесу.

Бросаю пакет в мусорный контейнер и подхожу к нему, ожидая, что он побежит обратно в свое убежище под крыльцом, но он остается неподвижным, его глаза устремлены в никуда.

— В чем дело, приятель?

Может быть, поблизости есть лось или олень?

Его голова дергается в сторону длинной грунтовой дороги, и он низко рычит.

Я следую за его взглядом и слышу это прежде, чем вижу. Какое-то транспортное средство. Мое сердце подпрыгивает в груди от мысли, что это может быть Шайен. Наверное, сейчас около девяти часов вечера, не слишком поздно, она все еще может не спать.

В поле зрения появляются фары, и тело Бадди замирает, из его горла вырывается свирепое рычание. Я осторожно подхожу к нему и прикасаюсь, но он никогда раньше не подпускал меня так близко. Сажусь на корточки и глажу его по голове, надеясь успокоить. Он бросает на меня быстрый взгляд и поворачивается обратно к приближающимся фарам, которые слишком низко над землей, чтобы быть пикапом.

Разочарование поселяется в моей груди, когда подъезжает седан и паркуется. Я встаю, жалея, что не надел футболку, когда со стороны водителя выходит молодой мужчина. Бадди перемещается так, что стоит слева от меня, его грязная шерсть прижимается к моему колену, и я чешу его за ушами.

Мужчина подходит ко мне и дружески машет рукой.

— Привет, извини за беспокойство.

— Заблудился?

Он подходит ближе, и Бадди прижимается ко мне, для поддержки или от страха, я не уверен.

— Нет, не потерялся, но надеялся, что ты сможешь мне помочь. — Он протягивает мне руку, и тогда я замечаю, что этот парень не выглядит так, как будто из Пейсона. Он водит городскую машину, одет в городскую одежду — рубашку с воротником и штаны со стрелками, на нем даже какие-то туфли без застежки, которые выглядят так, будто им место в офисе, а не здесь, в грязи.

Я пожимаю ему руку, и его взгляд падает на Бадди.

— Он дружелюбный?

— Не знаю. Он никогда раньше не встречал посторонних. — Это не ложь, и легкая вспышка страха, которую я вижу в выражении лица мужчины, приносит мне немного удовлетворения.

Он прищуривает глаза, изучая меня.

— Лукас, верно?

Всплеск адреналина ускоряет мой пульс.

Откуда этот парень знает меня?

— Ты?..

Он усмехается.

— Извини, как грубо. Я появляюсь в твоем доме и даже не представляюсь. Я друг Шайен. Мы вместе учились в колледже.

Жар обладания заполняет мои вены, когда я слышу ее имя от мужчины, которого не знаю.

— У тебя есть имя?

— Тревор Питерсон.

Тревор… ее бывший коллега, вроде как бывший парень.

— Если ты ищешь Шай, то ее здесь нет.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на дорогу, ведущую к дому Нэша, и кивает.

— Да, я знаю. Провел некоторое время с ней и Нэшем ранее.

Мой пульс учащается, и я сжимаю кулаки.

— Я надеялся, что ты дашь мне шанс поговорить с тобой о Шайен.

Я качаю головой, мое тело отвечает прежде, чем рот успевает произнести слова.

— Мне нечего сказать тебе о Шай. Я тебя даже не знаю.

— Хм… — он потирает подбородок. — Забавно, потому что она поклялась, что ты будешь рад помочь нам с небольшим исследованием.

Нам?

— Какого рода исследование?

Он кивает в сторону дома.

— Не возражаешь, если мы зайдем внутрь и поговорим?

— Здесь тебя никто не услышит, мистер Питерсон. Мы в нескольких километрах от ближайшего дома.

Раздражение окрашивает его лицо, но я игнорирую это. Не могу понять почему, но от этого парня у меня мурашки по коже.

Он машет рукой в сторону крыльца.

— Не возражаешь, если мы присядем?

Он не ждет, пока я отвечу, а шаркает по пыли и сосновым иглам к ступенькам, где опускается, чтобы сесть. Я прислоняюсь к перилам, а Бадди возвращается к слепому взгляду на деревья.

— Дело вот в чем, Лукас… Прямо сейчас в больнице находится женщина, которая борется за свою жизнь после жестокого избиения.

Сэм.

Мой пульс колотится немного быстрее, и я благодарен, что парень не видит моего беспокойства.

— Я знаю об этом нападении. Весь город в курсе.

Он хмурится.

— Конечно. Знаешь ли ты, что на свободе разгуливает мужчина, который избивает женщин? Восемь женщин, если быть точным.

Шай упоминала об этом, поэтому я киваю.

Он сверкает покровительственной улыбкой.

— Мы с Шайен освещаем эту историю здесь, в Пейсоне.

— Вы с Шай… работаете вместе? — она никогда не упоминала об этом, и всякий раз, когда всплывает имя этого парня, нежность покидает ее. Но Шайен говорила, что он все еще думает, что может указывать ей, что делать.

— Так и есть. Она целеустремленная женщина и хочет эту работу в Лос-Анджелесе…

— Лос-Анджелес? — она называла при мне штат Орегон. Никогда не упоминала Лос-Анджелес.

— Да, эта история вернула бы ее в седло. — Он прихлопывает жука на своей руке, затем щелчком отбрасывает его тушку. — Вот тут-то ты и вступаешь в игру. Расскажи мне, что знаешь о Сэм.

Моя челюсть плотно сжимается.

— Да ладно, ты же знал, что я проведу свое исследование.

— Я ее не знаю. То есть не очень хорошо ее знаю.

Он приподнимает бровь.

— Это не то, что я слышал. Знаю, что у вас двоих было несколько очень публичных проявлений… привязанности. Затем очень публичная драка в баре, в котором она работает.

Кто ему это сказал? Шайен не стала бы этого делать. Она никогда не продаст меня… Если только. Знает ли она, что Гейдж спал с кем-то еще? Заставит ли ее гнев разоблачить меня?

— Я никому не причинил вреда.

— Ааа… — он трясет в мою сторону пальцем. — Видишь ли, вот тут ты ошибаешься. — Вставая, он наклоняется ко мне. — Я слышал, ты избил ее парня. У тебя есть склонность к ревности, да?

— Мне нечего тебе сказать.

— Тебе не нужно ничего говорить. Доказательства говорят сами за себя. Все, что мне нужно сделать, это соединить точки. — Он спускается с крыльца, ухмыляясь. — Парень вроде тебя…

Вроде меня?

— … твой послужной список.

Моя кожа покрывается холодным потом.

Он наклоняет голову.

— Ты, кажется, удивлен. — Его глаза сужаются. — Я все знаю о тебе, Лукас. Знаю, что ты сделал, что убил всю свою семью, прежде чем направить оружие на себя.

Чернота мерцает на краю моего зрения.

— Но все обернулось для тебя не так, как ты надеялся, не так ли? Ты не умер в тот день после того, как убил свою семью.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Я проклинаю дрожь в своем голосе.

Он прикусывает внутреннюю сторону щеки, а затем улыбается.

— Ты умен, отдаю тебе должное. Подросток, который может провернуть это, одурачить адвокатов, судью, черт возьми, присяжных… Это впечатляет. — Он делает несколько шагов к реке, и мои ноги горят желанием убежать, спрятаться, пока все это не пройдет. Но это старый я, который отворачивается от конфронтации. Знаю, что могу стать лучшим человеком, таким, какого заслуживает Шай, и полон решимости начать прямо сейчас.

— Не удивлен, что ты смог скрыть то, что сделал с Сэм.

— Я не…

— Жестокое массовое убийство, разгромленный дом, девушка, избитая до полусмерти, знаешь, что у всех этих вещей общего?

Я не отвечаю.

— Ты. У них у всех есть что-то общее с тобой. — Он подходит ближе.

— Ты ничего не сможешь доказать.

— А-а-а… Мне не нужно. Я здесь не для того, чтобы обвинять тебя. Просто хочу, чтобы история была записана, и хочу эксклюзивности.

Мои глаза сужаются, а желудок сводит от тошноты.

— Они все равно арестуют тебя в конце концов, Лукас. С таким же успехом можно было бы опубликовать свою историю там. Черт возьми, ты можешь даже получить книжные предложения, пока сидишь в тюрьме, о тебе снимут фильм. Мне все равно, что ты можешь исчезнуть, и тебя больше никогда не услышат и не увидят. Все, чего я хочу, это чтобы ты рассказал мне свою историю под запись.

Мои руки дрожат, и я борюсь с чернотой, когда она пробует взять верх.

— Не могу. Я…

— О, конечно, ты можешь. Давай, расскажи мне свою историю, и я лучше оставлю Шай здесь, в Пейсоне, чем потащу ее с собой в Лос-Анджелес. Позволю ей остаться здесь со своей семьей, вместо того, чтобы сделать ее своей женой.

Мои зубы скрипят друг о друга, и каждый мускул в моем теле напрягается.

Медленная, понимающая усмешка кривит его губы.

— Это расстраивает тебя, не так ли? Разлука с Шай заставляет тебя хотеть крови. — Он делает несколько шагов ко мне. — Это вызывает у тебя желание убивать?

Занавес опускается, но я удерживаю его.

— Между нами, мне нужно было бы завести несколько девушек на стороне. Не уверен, пробовал ли ты еще маленькую навахо, но в постели она не так уж хороша. Она могла бы остаться дома и растить наших детей, пока я стану репортером новостей номер один в Лос-Анджелесе. — Он смеется. — Мысль о ней, такой сильной и свирепой, босой и беременной, делает мой член твердым, понимаешь? Если подумать, — он достает ключи из кармана, — оставь свою историю при себе. Я возьму Шай.

Я кричу:

— Нет!

И как раз в этот момент опускается занавес.