Спящие красавицы

16. Декламатора вызывали?

Не будем же и мы, как и все вокруг, думать, что летаргики не имеют право на привычный уклад жизни. Имеют.

В палате Людмилы Сергеевны художница раскладывает мольберт. Людмила Сергеевна, как и в прошлые годы, любит порисовать. Ксения с большой бутылкой колы в руках мрачно смотрит на загвоздку-мать. Скелетон замедленно (по элементам) имитирует круговой удар.

Переводчица передает слова Ксении, которые Людмила Сергеевна похоже не хочет слышать..

– Ксения говорит: Вы должны быть секси.

– Мама, ты должна быть секси, ты это понимаешь? – повторяет Ксения.

– Люся, доча! Это спасет тебе жизнь! – восклицает Скелетон.

– Во всяком случае точно оздоровит гинекологию. – Ксюша делает глоток. – Пора начинать половую жизнь, мама! Прошло уже 22 года!

Наконец Людмила Сергеевна заговорила (устами переводчицы):

– Ну как мне быть секси, как? Ты видела мою целлюлитную задницу?

– Сто раз. И что?

– Нет, с такой задницей я не могу быть секси!

– Мама, тут никто не спрашивает мнение у твоей задницы. Она слишком умна для такого разговора.

Переводчица в сомнении:

– Это переводить?

В палату входит декламатор: громоздкий припудренный мужчина под пятьдесят. Он читает, завывая под Качалова:

– На солнечной поляночке,
 Дугою выгнув бровь, Парнишка на тальяночке… Декламатора вызывали?

– Вы не видите, у нас пейнтинг? – возмущена Скелетон.

– Мама, давай еще раз… Разбуди в себе женщину… Вот представь перед тобой этот пидар… как его… Синица…

Переводчица живо встревает:

– Мне тоже он кажется мерзким геем! Слишком красив.

Художница подхватывает:

– Ой, и мне!

– И вот ты берешь его… – мрачно говорит Ксения. – Тьфу… за яйца…

Переводчица снова уточняет:

– Так «яйца» или «кокошки»? Про яйца она и слышать не хочет.

Ксению прорвало:

– Какие еще кокошки, блять! Мы что – в курятнике, мама? Берешь его за яйца, отрываешь и выбрасываешь воронам! Воронам, поняла?! Какая ты у меня тупая, мама!

Скелетон бьет ногой в косяк, падает «Девочка с персиками».

Скелетон вскрикивает:

– Люся – воронам!

И тут же сама себе бормочет:

– Подними персики!

Она торопится к репродукции:

– Подними девочку!

– Если бы воронам, – делает замечание переводчица. – Но это не эротика, увы…

Ксения спохватилась и пытается успокоиться:

– Да, затупила… Извиняюсь… Накатили старые обиды…Вот такие как ты, мама, всех нас и погубят. Ты знаешь сколько я их перевидала, чтобы яйца называть кокошками?

Она взбивает грудь:

– Ты веришь в это?

Скелетон подхватывает неоспоримые аргументы:

– Да. Люся, не забывай, что у нашей Ксюни 4-ый размер. А теперь пятый.

Ксения всхлипывает о своем девичьем:

– Мама – это жесть, сколько я их перевидала с 13 лет…

Скелетон тоже всхлипывает:

– Ксюша, правда?

– А то, бабон! И ни разу любви не встретила. Только кокошки эти гребаные. Так-то вот.

Скелетон потрясена в который раз:

– Ни разу? Без первой любви невозможно! Это жесть.

– Ни разу, баба!

Людмила Сергеевна бормочет устами переводчицы:

– Яй… Яй… Мне так противно становится… Может яйкошки?

– И правда, Ксюня, может яйкошки? – мягко говорит Скелетон. – Воронам-то какая разница?

– Эх, мама… Долго еще с тобой работать, ох долго…