Средневековые французские фарсы

Я от любви устал томиться

И жажду избавленья.

Коль невозможно исцелиться,

Уж лучше с жизнью распроститься,

Не медля ни мгновенья.

Я жду с красавицей свиданья

В условном месте в час ночной.

Меня томит одно желанье,

Я отдал сердце ей одной.

Сдержать я должен обещанье,

Что дал прелестнице моей.

Коль опоздаю на свиданье,

Последний буду ротозей.

Кто от возлюбленной своей

Сумел взаимности добиться,

Тот волен петь, как соловей,

И беззаботно веселиться.

Казну и честь теряет тот,

Кто эту дурь в башку вобьет:

Негоже доверять красотке.

Смотря какой.

Охота глотки

Вам попусту обоим драть!

Нет, право, по такой погодке

Не грех с красоткой погулять.

А ты ее нам показать

Хоть издали не согласишься?

Напрасно, братец, ты ловчишься —

Не нужно мне твоих смотрин.

А почему?

Я с ней один

Управлюсь, без чужой подмоги.

Прощайте.

Ишь какой он строгий!

Ну что ж, найдем подход другой.

А ты куда?

Не век с тобой

Нам языками тут молоть.

Мне, разрази меня господь,

Пора бежать к моей плутовке.

Какие только в ход уловки

Не пустит ветреник иной,

Чтоб переспать с чужой женой!

Иному это удается,

Другой же с носом остается —

Кто на какую нападет.

Мартен Дошел я до ее ворот.

Нет слов, прекрасна эта дама,

Но бессердечна и упряма.

Ну, будь что будет, постучу.

Я ото всей души хочу,

Уж коли подвернулся случай,

И здравия вам пожелать

И всякого благополучья.

Надеюсь, что меня прогнать

Вы не прикажете с порога?

Да нет, входите, ради бога.

Каким вас ветром занесло?

Ах, знали б вы, как тяжело

Душе любовное томленье!

Я ниспослать мне избавленье

Давно и тщетно вас молю:

Я больше жизни вас люблю!

Я говорил вам много раз,

Что не могу дышать без вас.

Навек я отдан вам во власть,

И так меня терзает страсть,

Как никого на белом свете.

Ах, слышали мы басни эти

Про вашу страсть — ужель она

И в самом деле так сильна?

Увы, я сломлен ею, скручен

И столь безжалостно измучен,

Что если вы наедине

Помочь не согласитесь мне,

То от нее умру я вскоре.

Подумаешь, какое горе!

Вы все горазды притворяться,

А если толком разобраться,

Все это — блажь и ерунда.

Есть продувные господа,

Что требуют любви от вас

Лишь ради их прекрасных глаз.

Я не таков. Мой кошелек

Отныне ваш.

Неплох намек!

Я уступаю вам без спору,

Но только нужно час, и пору,

И место выбрать половчей,

Чтоб не приметил глаз ничей,

Что мы встречались.

Почему же?

Вы о моем забыли муже:

Коль он застанет нас вдвоем,

Мы по-другому запоем —

Уж он вам ребра перечтет!

Сочтите лучше деньги: вот

Вам первый от меня задаток —

Дукатов[121] золотых десяток.

Плачу из своего кармана,

Но чур, чтоб не было обмана!

Сей дар отвергнуть было б странно,

Благодарю вас. Видит бог,

Я не способна на подвох.

Но повторяю, милый мой:

Не вздумайте ко мне домой

Без приглашения явиться.

Да почему ж?

Коль разъярится,

Узнав об этом, мой супруг,

Из вас он мигом выбьет дух.

Поверьте, с ним шутить негоже.

От слов таких — мороз по коже...

Но где ж нам встретиться и как?

Условимся давайте так:

Не медля больше здесь ни часу,

Поповскую сыщите рясу,

Ее напяльте — и узнать

Тогда в обличье этом новом

Не сможет вас родная мать.

Идет!

К тому же Часословом

Вам было б запастись не грех,

Чтоб лучше одурачить всех.

Окончив переодеванье,

Идите смело на свиданье

К распятью, что неподалеку,

Да не опаздывайте к сроку.

А я клянусь, мой милый, вам,

Что ровно в десять буду там,

Коль выйдет все благополучно.

Я буду ждать вас безотлучно,

Но только вы меня, мой свет,

Не обманите.

Что вы, нет!

Тебя, голубчик, поплясать я

Заставлю нынче у распятья:

Как ни аукай, ни ори —

Не дозовешься до зари.

Свалял, мой милый, дурака ты:

Ищи свищи свои дукаты!

Теперь их не вернешь обратно,

А мне — пустяк, да все приятно.

Скорей в сутану облачусь

И на свидание помчусь.

Раз, два — ну вот я и готов.

Да, не забыть бы Часослов!

Итак, судьбу вручаю богу

И отправляюсь в путь-дорогу,

От нетерпения дрожа.

Приветствую вас, госпожа,

Желаю счастья и здоровья!

Вам невдомек, зачем вас вновь я

Тревожу?

Нет, но я не прочь

О том узнать и вам помочь,

Коль надобна моя подмога.

Так выслушайте, ради бога:

Я болен, и лишь вы лекарство

От этой муки и мытарства

Могли бы приготовить мне,

Чтоб исцелился я вполне.

Ах, я давно уж болен вами,

И высказать ли мне словами,

Как эта боль терзает грудь?

Молю здоровье мне вернуть,

Иначе я сойду в могилу.

Ну, я тут ни при чем, мой милый!

Я вас в могилу не гоню.

Оставьте эту болтовню —

Вы привираете изрядно.

Не так-то уж я беспощадна,

Чтобы губить своих друзей!

И все же я умру, ей-ей,

Коль вы ко мне не снизойдете

И эту муку не уймете.

Я докучать не стал бы даром:

Не погнушайтесь скромным даром,

Что я вам ныне подношу

И от меня принять прошу

За снисхождение в награду.

Мне ничего от вас не надо.

Окончим разговор пустой.

Вот кошелек — и не пустой.

Вы убедитесь в этом, вынув

Десяток из него флоринов[122].

Иль ваш товар не по купцу?

Мне торговаться не к лицу:

За эту плату, так и быть,

Я вас согласна исцелить.

А чтоб какие злоключенья

Не оборвали курс леченья,

Вы нарядитесь-ка скелетом —

Вас опознать в обличье этом

Не сможет ни одна душа —

И отправляйтесь не спеша

К распятью, что неподалеку,

Но не опаздывайте к сроку:

Поверьте мне, что буду там

К одиннадцати я часам,

Коль обойдется без помех.

Ну что ж, попробовать не грех!

Я соглашаюсь нарядиться,

Не вздумайте лишь отступиться!

Чтоб мне на месте провалиться!

Туда приду я раньше вас.

Ну, сговорились, в добрый час!

Не нарушайте обещанья.

Не беспокойтесь, до свиданья.

Едва сумела отвязаться!

Повадился ко мне таскаться

И под окном вздыхать всю ночь:

Мол, без меня ему невмочь.

Не помню, как его зовут, —

Кажись, Готье. А впрочем, тут

Не он один, а каждый плут

Сумел бы по ночной поре

Сойти за тезку из Камбре[123].

Господь, собою спасший мир,

Да ниспошлет вам благодать!

Да сохранит и вас, мессир,

Господь, собою спасший мир.

И да позволит вас обнять,

О несравненный мой кумир!

Ну, полно ерунду болтать —

Видали мы таких проныр!

Господь, собою спасший мир,

Да ниспошлет вам благодать!

Я вот что вам хочу сказать

Открыто, коротко и ясно:

Я мучим страстью так ужасно,

Что богу душу здесь отдам,

Коль от прекраснейшей из дам

Лекарства не смогу дождаться.

Да полноте вам завираться —

Наслышалась я слов таких!

Вот вам десяток золотых[124].

За ним последует другой.

Позвольте вашим стать слугой

И другом.

Что ж, мой дорогой,

Я вынуждена согласиться.

Но чтобы встретиться со мной,

Вам нужно бы принарядиться.

А как?

Оденьтесь сатаной —

Не сыщешь лучшего наряда.

На кой мне черт все это надо?

А впрочем, ладно: вам видней.

Да цепь сыщите подлинней,

Чтоб, громыхая о каменья,

Повсюду волочились звенья

За вами на манер хвоста,

И у высокого креста,

Что врыт отсюда недалече,

В двенадцать ровно ждите встречи.

Я подоспею точно в срок.

Я буду там, свидетель бог,

Уж не извольте волноваться.

Вам не удастся оправдаться,

Коль мне придется долго ждать.

О пресвятая божья мать!

Мужи святые Петр и Павел!

Да чтоб я ждать себя заставил?

Вовек такому не бывать!

Я экипаж велю подать,

Чтобы меня он переправил

Туда, где вас я буду ждать.

Посмейте только опоздать!

Нет слов, веселые занятья

Их поджидают у распятья.

Уважила я волокит!

Как будто подходящий вид:

Я выгляжу скелет скелетом,

Но жив и даже здрав при этом.

Теперь пора бежать т;уда.

Черт побери, вот это да!

Я думал, в этакой глуши

Не сыщется живой души,

А тут вдруг — нате вам — священник!

Эх, я не пожалел бы денег,

Чтоб выставить святошу вон:

Испортит всю обедню он.

Вот-вот должна явиться дама —

Тогда не оберешься срама.

Я ожидал, что пуст погост,

И вдруг все планы — псу под хвост!

Ой, кто это? Во весь свой рост

Из гроба поднялся скелет,

Встал на пути — проходу нет.

О господи на небеси,

От гибели меня спаси!

Ну и напасть — хоть голоси.

Да чтоб ты сдох, болтун проклятый!

Увы, пришла пора расплаты —

Всевышний покарал меня.

Мне больше не увидеть дня,

О смертном нужно думать часе.

Эй, убирайся восвояси!

Requiem eternam cunctis

Pro fidelibus defunctis[125].

Нет, не уходит! Боже правый,

И надо ж было для забавы

Мне выбрать место у креста,

Что кровью обагрен Христа!

За меру воздано мне мерой…

О господи, чумой, холерой,

Паршой, мокротою в груди

Сквернавца щедро награди!

Ишь, как псалмы свои по книжке

Бубнит, подлец, без передышки, —

Ну прямо сущий царь Давид[126].

Эх, к ногтю бы таких вот гнид!

Как тут обхаживать красотку,

Коль он во всю горланит глотку?

С досады хоть на стенку лезь...

Ну, вот я наконец и здесь.

Как обещал, без опозданья,

Пришел к распятью на свиданье

И жду прихода госпожи.

Сейчас, пожалуй, предложи

Мне хоть мешок, набитый златом,

Я отмахнулся бы — куда там!

Что мне в монете золотой

Перед минутой сладкой той,

Когда у этого распятья

Я милую приму в объятья?

Да что же станется со мной,

Коль ближе подойдет мертвец?

Проваливай же наконец!

Да что же станется со мной?

Уж не сбежать ли мне домой?

Проваливай, пока живой!

Да что же станется со мной,

Коль ближе подойдет мертвец?

От ужаса я сам не свой,

Так и трясутся все поджилки...

Как раз у этой вот развилки

Я должен даму поджидать.

О пресвятая божья мать,

Какой-то поп идет навстречу!

А вслед — час от часу не легче —

Шагает средь могил скелет!

О боже правый, что за бред?

От страха сердце так и бьется...

Мне смертью искупить придется

Мою пред господом вину.

А это кто же? Ну и ну!

Никак, я вижу сатану?

Он по мою явился душу,

Но пред нечистым я не струшу:

Asperges et collocavit,

Memento, Domine David,

Quare fremuerunt gentes.

Salve, Regina, gementes[127].

Спаси, сладчайший Иисусе,

Меня от адской этой гнуси!

Dyaletica sanctorum,

Communionem francorum.

Изыди, враг, рассыпься, сгинь,

Исчезни с глаз долой, аминь!

Ну, исполняй же мой приказ!

Benedicamus gratias![128]

Увы! Теперь я вижу, грешный,

Что буду ввергнут в ад кромешный

Владыкой бесов сатаной.

Уже явился он за мной,

Того гляди, свернет мне шею.

Улепетнуть я не успею:

Забыл, где выход здесь, где вход.

Меня прошиб холодный пот...

Мертвец меж тем чего-то ждет

И просит с миною печальной.

Уж не молитвы ль поминальной?

О скорбный остов без телес,

Хоть я и занят позарез,

Но пять минут, уж так и быть,

Тебе согласен уделить.

Прочту разочек «Отче наш»,

Но уж и ты меня уважь:

Впредь не кажись на белый свет —

Сюда дороги мертвым нет.

Pater noster qui es in celis,

Libera me de mortuis[129].

А те, которые почили,

Пускай лежат себе в могиле.

Libera a malo! Amen![130]

Erubescant verumtamen

In mulieribus ventris[131].

Я поплатился за каприз

Пустой и сумасбродной дуры:

В аду сдерут с меня три шкуры!

Все беды в мире от бабья.

О матерь божья, грешен я,

Regina celi letare![132]

Такую мне свинью quare[133]

Ты, дух нечистый, подложил?

Я от испуга еле жив,

И дрожь в коленях не унять...

Имей монет я сотен пять,

Все выложил бы, право слово,

Чтоб дома оказаться снова!

Да только нет туда пути!

Придется, видно, подойти

К тому священнику с повинной,

Чтоб исповедью пред кончиной

Спастись от адского огня,

Снимите груз грехов с меня.

Прочь, прочь отсюда, окаянный,

Вернись в могилу, гость незваный,

Я не тревожил твой покой.

Поверьте, я еще живой

И жду, чтоб вы мне пособили...

Ты лжешь, твой прах давно в могиле,

И в адской тьме душа твоя.

Что делать, бабы погубили!

Я все скажу вам не тая.

Ты лжешь, твой прах давно в могиле,

И в адской тьме душа твоя.

Но за тебя согласен я

Усердно помолиться богу.

Пошли мне, господи, подмогу,

Чтоб мертвеца спровадить в гроб.

Хоть не монах я и не поп,

Придай моей молитве силу,

Чтоб загнала его в могилу.

Miserere cicatrices[134].

Ну, мертвецы, теперь держитесь!

Letamini et cantate

Beati quorum laudate

Inimicos dominibus

Fructibus et in nocibus

De profundis vigilia

Qui facis mirabilia,

И много разного вреда,

В могилу скройся навсегда

И больше не мешай живым!

Коль этот черт крюком своим

Меня огреет по плечу,

То прямо в ад я полечу.

Сидеть мне в адской мышеловке

По милости моей плутовки,

Коль как-нибудь не извернусь.

Я за попа сейчас примусь:

Попам с чертями не ужиться.

Эй, отче, в гроб пора ложиться

А ну, молись, да не тяни!

Сперва попробуй догони!

Свой пыл, клянусь господним телом,

Не словом докажи, а делом.

Сейчас рогами наподдам!

А Часословом по рогам

Не хочешь получить, лукавый?

Я на тебя найду управу:

Брысь в ад, треклятый сатана!

Увы, гнетет меня вина.

Ужель умру без покаянья?

Твои пустые причитанья

Измучили меня вконец.

Не приставай ко мне, мертвец!

Да сжальтесь же, святой отец!

Ведь я живой еще, поверьте,

Хоть чую приближенье смерти.

Я объясняться буду кратко

И в две минуты без остатка

Вам выложу свои грехи.

Да не болтай ты чепухи,

Ни в жизнь я не поверю в это:

Ты к нам с того явился света.

Проваливай туда навек.

Ты — призрак.

Нет, я человек,

Такой же, как и вы, к примеру.

Ну хватит: ври, да помни меру,

И так наговорились всласть.

Попробую тебя заклясть:

Я серебром клянусь, и златом,

И сатаной клянусь рогатым,

Клянусь плененьем вавилонским[135],

А также Годфридом Бульонским[136],

Клянусь Бертраном Дюгекленом[137]

И Завулоновым коленом[138],

Клянусь я вечной мукой адской,

И болтовней твоей дурацкой,

Ave salus dominus pars:

Коль ты не кончишь этот фарс,

Наказан будешь мною строго!

Да выслушайте, ради бога:

Ведь я не мертвый, вот вам крест!

Меня раскаяние ест,

Я выложу вам все по чести...

Катись ты в пекло с ним вот вместе;

Я, так и быть, за упокой

Молебен отслужу.

Такой

Мне милости еще не надо —

Ведь я не выходец из ада.

В который раз вам говорят:

Напялил этот я наряд

И выгляжу скелет скелетом,

Чтоб в мерзостном обличье этом

Никто не мог меня узнать.

Тогда извольте маску снять,

Чтоб собственными я глазами

В том убедился.

Но меж нами

Пускай останется секрет.

Даю молчания обет:

Клянусь, я буду нем как рыба

Иль как могила.

Вот спасибо!

Доверьтесь мне без страха, ибо

Я чужд житейской суете —

Не то что мой дружок Готье,

Болтун, каких немного в мире.

Все ж поклянитесь на псалтыре —

Я вам довериться боюсь.

Святым писанием клянусь:

Вовеки никому ни звука!

Бог — вашей честности порука.

Смотрите ж — разве я мертвец?

Да отвечайте наконец!

Чего уставились, как бука?

Вот это новость! Вот так штука!

Готье, дружище, как я рад!

К чему весь этот маскарад?

Скажи мне правду, бога ради.

Да ведь и ты в чужом наряде —

Отцу родному не узнать.

Давно ль изволил сан принять?

Вчера был бойким кавалером,

А нынче в одеянье сером

Решил пожаловать сюда?

Черт побери, вот это да!

Мертвец-то ожил! Вот мошенник!

О чем с ним шепчется священник?

А ну-ка, подойду к монаху,

Но, чтоб не умер он от страху,

Личину с головы сниму.

И что здесь надобно ему?

Он к нам подходит, вот проклятье!

Храни вас бог! Могу ль узнать я,

Чем заняты вы тут вдвоем?

Да это ж мой дружок Гильом!

С чего ты вырядился бесом?

Я б сам послушал с интересом,

С какою целью в поздний час

Одет попом один из вас,

Другой — в обличий скелета?

Друг другу рассказать про это

Настала, думаю, пора.

Расскажем — с плеч долой гора,

Да вот беда — боюсь огласки.

Выкладывайте без опаски:

Я обо всем клянусь молчать.

И на моих устах печать —

Я не смогу проговориться.

Коль выболтаю хоть крупицу,

Последним буду подлецом!

Пред божьим я клянусь лицом,

Что ни полслова не сболтну.

Позвольте, первым я начну.

Беды бы не случилось, кабы

Я не плясал под дудку бабы —

Она одна всему виной.

Вот так же вышло и со мной.

Черт побери, да и со мной:

Мы все обмануты одной!

Зальемся песней озорной

Все трое в честь ее одной!

Пред бабой черт, мертвец и поп —

Дурак, раззява, остолоп!

Попа живьем загонит в гроб.

Сыграет шутку с сатаной.

Скелет запляшет под луной —

И все из-за нее одной.

Пред бабой черт, мертвец и поп —

Дурак, раззява, остолоп!

Всегда уловку сыщет, чтоб

Оставить с носом волокит.

И не у нас одних отбит

К подобным шашням аппетит.

Теперь расстаться предстоит

Нам с вами, дорогие гости.

Мы перед вами на помосте

Валять устали дурака.

Вы ржали, взявшись за бока,

А вот над кем — себя спросите.

Неужто этаких событий

У вас не видано пока?

И все ж любому волоките

От пьесы польза велика.

Впредь не валяйте дурака:

Всему вредит избыток прыти,

А от оглядки нет вреда.

Советы наши помяните,

Чтоб с вами этаких событий

Не приключалось никогда.