Средневековые французские фарсы

Милей не найти

Подружки моей.

Всю жизнь провести

Хотел бы я с ней.

Ты все поешь, как соловей,

Да берегись — не сесть бы в лужу!

Тебе бы все перечить мужу.

Предупреждаю напрямик:

Я к возраженьям не привык.

Клянусь, прикусишь ты язык

И запоешь другие песни.

Не перестану, хоть ты тресни.

Кричи, пока не надоест.

За эту песню, вот те крест,

Я разочтусь с тобой сполна,

Припомнится тебе она.

Подружки моей

Милей не найти.

Хотел бы я с ней

Всю жизнь провести.

А долго ли мне

Дружка завести?

Эй, полно вздор тебе нести!

Дам взбучку — поубавлю прыти.

Ах, люди добрые, спасите!

Кобель, паршивец, бабник, мразь,

Тебя я суну рожей в грязь.

Что ждать от этого нахала?

Давно уж я подозревала,

Что яблочки в чужом саду

Ты рвешь...

Какую ерунду

Весь день ты мелешь, право слово!

Я пел — так что же в том дурного?

А ты шумишь, как черт в аду.

Уймись, довольно свирепеть,

Я пел, пою и буду петь.

А ты не суйся в это дело.

Ах, рано пташечка запела!

Как скажешь слово — так плевок.

К тому ж воняешь, как хорек.

Ну как ты мне осточертела!

Ах, рано пташечка запела!

Не надрывайся, не ори,

Я буду петь хоть до зари,

Коль так мне сердце повелело.

Ах, рано пташечка запела!

Заткнись, пустая голова,

Я тебе слово, ты мне — два.

Чуть что — и сразу загудела.

Ах, рано пташечка запела!

Коль не решишь язык унять

И будешь здесь еще вонять,

Получишь взбучку — и за дело.

Ах, рано пташечка запела!

Пой, только б глотку не сорвать.

В котел с водой тебя б загнать[101]

Да подложить бы дров посуше!

О матерь божья, страшно слушать!

А мне осточертел твой крик.

Отсохни у тебя язык!

Припомнишь ты свою погудку.

Я выйду в город на минутку.

Дом хорошенько стереги.

Проваливай — и чтоб ноги

Твоей здесь больше не видала.

Ты что это пробормотала?

Чего топорщишься, как еж?

Оставь угрозы и скулеж,

А вздумаешь беситься снова,

Намну бока.

Я слово в слово

Запомнила все, что он пел.

Когда же это он успел

Подружкою на стороне

Обзавестись, на горе мне?

На этот раз я не смолчу

И блудодея проучу.

Надеюсь, неплохой совет

Подаст мне кумушка Колетт,

Что сызмальства со мной дружна.

Соседка, здравствуй! Ты одна?

От дел тебя не оторвала?

Нет, я за прялкой задремала.

А как дела идут у вас?

Поверишь ли, наш лоботряс,

Мой муженек, решил влюбиться.

Не может быть!

Да провалиться

На месте мне, коль соврала.

Такие вот у нас дела.

А разузнала ты откуда?

Здесь никакого нету чуда:

Молодчик с самого утра

Все распевал среди двора

Куплеты о какой-то крале,

Чтоб черти их двоих побрали!

Тебя, мол, не найти милей.

Его проучим мы, ей-ей!

Но только, милая сестрица,

Сначала нужно убедиться,

Что он и вправду виноват.

А может, он тебе был рад

И звал тебя своею милой?

Ну, эка ты куда хватила!

Опомнись, ты в своем уме ли?

Да если б он на самом деле

Вот столечко меня любил,

Тогда б чем попадя не бил,

А приласкал бы хоть для виду.

Избудем мы твою обиду:

Я знаю, чем его пронять.

Да я на клочья разорвать

Мерзавца этого готова.

Будь что еще — простила б снова,

А тут уж спуску я не дам.

А где он?

Вышел по делам.

За городской стеною, в поле,

С каким-то там торговцем, что ли,

Он должен что-то обсудить.

Но только ты не смей шутить

И хохотать, как он вернется.

А что?

Иначе все сорвется.

Ты накрепко ему внуши,

Что болен он, и поспеши

За исповедником послать:

Ему, мол, скоро умирать.

Сама усердно слезы лей

И скорчи мину попостней,

Понятно?

Ну а дальше что же?

Как — что? О милостивый боже!

Да ты, соседушка, глупа:

Потом я выряжусь в попа —

Есть у меня в запасе сбруя.

А что же дальше, не пойму я.

А дальше прикажу ему я

Признаться мне, как на духу,

Что рыльце у него в пуху.

Пускай бубнит без передышки

Он нам про все свои делишки —

Ты стой и слушай в стороне,

И умереть на месте мне,

Коль не сумеем мы, сестрица,

В два счета от него добиться,

Блудил он с кем-нибудь иль нет.

Хитро задумано, Колетт,

Но постарайся, ради бога,

Чтоб не заметил он подвоха

В твоем обличье и речах.

Я действую не вгорячах,

Уж коль взялась — все выйдет гладко.

А я послушаю украдкой,

Что он сболтнет. Ну, в добрый час!

Жду.

Вот и он, мой лоботряс!

Теперь бы половчей кручину

Мне разыграть и скорчить мину,

Чтоб он поверил в мой испуг.

День добрый!

Это ты, мой друг?

Обед готов? К столу зови!

Ну, господи, благослови!

Ох, на себя ты не похож!

Как так?

Ты хвор?

Что ты несешь —

Никак я не уразумею.

О матерь божья, поскорее

Бежать мне нужно за врачом!

При чем тут врач?

Да как при чем?

Кого же звать перед кончиной?

Ведь ты же болен: ни единой

В лице кровинки не видать.

Я хвор?

К тому ж тебе ль не знать,

Что нужно вспомнить и про душу?

Совета доброго послушай:

Ты б исповедался чуток.

Мне б хлеба кус, вина глоток,

А исповедью сыт не будешь.

Ты скоро о еде забудешь.

К чему теперь тебе еда?

Как так — забуду?

Навсегда.

Увы, от смерти нету спасу:

Ты чахнешь, бедный, час от часу.

Кажись, недавно пел, гулял,

И весел был, и знать не знал,

Что переменится все вскоре.

Судьбы не миновать! О горе,

Уж поздно кликать докторов!

Постой, да я ведь жив-здоров.

С чего ты вдруг заголосила?

Я нашего бы пригласила

Кюре. Иль чином выше взять?

Вот черт, да что же предпринять?

Я здоровей тебя, понятно?

А уж пошли по коже пятна,

И взмок весь лоб — невмоготу

Смотреть.

Да ты сама в поту,

А как с тобою не вспотеешь?

Ты прямо на глазах чернеешь.

Ни дать ни взять — кусок сукна.

Ну вот что, милая жена:

Пора приняться за еду.

Поверь, я в гроб с тобой сойду —

Смерть нас не разлучит, мой милый.

Твои совсем иссякли силы.

О матерь божья, что за вид!

Твоим нытьем не будешь сыт.

Я сдохну скоро — ну и ладно!

Но неужели смерть Роланда[102]

Мне, горемыке, суждена?

Ах, выпить бы сейчас вина,

Сейчас поесть бы до отвала,

Да где возьмешь?

Я так и знала —

Ты бредишь, милый муженек.

Покайся же, пока есть срок,

В чем грешен ты пред ликом бога.

Я лучше обожду немного —

Хотя бы, скажем, до поста.

Я речь об этом неспроста

Веду: ты еле жив от боли.

Не чувствую.

Слепа я, что ли?

Ведь сразу видно по лицу,

Что дело близится к концу.

А коль умрешь без покаянья,

То все грехи и злодеянья,

Что здесь тобою свершены,

Не будут богом прощены.

Молю тебя поторопиться

Покаяться и причаститься,

Покуда разум не угас.

А вот, жена, тебе мой сказ:

От этой хвори и болезни

Лекарства не сыскать полезней,

Чем жбан вина да кус еды,

И не пори ты ерунды

Про исповедь и покаянье.

Во имя крестного страданья

Возьми свои слова назад,

Настройся на пристойный лад

И ляг в постель — она готова.

Тебя я понял с полуслова:

Придется мне, как ни крути,

На ложе смертное идти,

Хоть и намека нет на муки.

Как — нет?

Все цело: ноги, руки,

То, се и даже голова.

Пустые, муженек, слова —

Ни смысла в них, ни сути нету.

Послушать ахинею эту —

Так жалость за сердце берет.

По мне, как раз наоборот:

Гораздо больше смысла в них,

Чем в глупых хлопотах твоих.

Ах, близок срок разлуки скорой

С тем, кто всегда мне был опорой,

С наидобрейшим меж людьми!

Я в добром здравьи, черт возьми!

Поберегись, чтоб смерть сначала

К тебе самой не постучала,

А за себя я не боюсь.

Все выверты твои, клянусь,

Мне — словно мертвому припарка,

От них ни холодно, ни жарко.

Ну как, позвать духовника?

Да я же здоровей быка,

Мне духовник пока не к спеху.

Здоров как бык? Ну и потеха!

Ты вот что выслушать изволь...

Ей-богу, мне любая боль

Теперь была бы облегченьем.

Безумец тот, кто промедленьем

Себя в кромешный ввергнет мрак.

Сдаюсь, зови... Когда и как

Ты проповедницею стала?

Тебе бы с кафедры пристало

В соборе паству вразумлять.

Когда и как — мне лучше знать,

А ты обдумай пред кончиной

Мои слова.

Будь ты мужчиной,

Я не попался б на крючок,

Как распоследний дурачок.

А коли уж своя жена

Так в богословии сильна,

Приходится, как ни верти,

На поводу у ней идти.

Согласен, раз такое дело!

Да, ловко я его поддела,

Вкруг пальца лихо обвела

И словесами оплела —

Теперь ему не открутиться.

Скорей к соседке. Эй, сестрица!

Управилась? Наряд сменила?

А как дела?

Все любо-мило —

Он исповедаться готов.

С меня успело семь потов

Сойти, пока не уломала.

Уж он артачился сначала

И так и сяк, но я к стене

Его приперла.

Как на мне

Сидит попово облаченье?

Недурно?

Просто восхищенье!

Как будто сшито на заказ.

А величать-то как мне вас,

Святой отец? Мишелем? Жаном?

Не перебарщивай с обманом.

Прекрасно знаем мы о том,

Что наш кюре — отец Гильом.

Так я теперь и буду зваться.

Немало я, должна признаться,

Из-за него терпела бед.

Из-за кюре? Вот черт...

Да нет,

Из-за дражайшего супруга.

Теперь ему придется туго —

Уж мы намнем ему бока.

Страшней, чем я, духовника,

Наверно, не было на свете.

Пойдем, оставь ты штучки эти,

Да не засмейся невпопад.

А кстати, что же говорят,

Коль исповедуется кто-то?

Бог весть...

Вот то-то и оно-то!

И я не знаю. Как же быть?

С собою требник прихватить?

Но как читать его я стану?

Оправь-ка на заду сутану,

Чтоб не встревожился мой муж.

Управлюсь как-нибудь, к тому ж

Лицо ему полой закрою.

Зачем?

Удобней под полою

Обряда тайну соблюсти.

Ты лишь тогда ему прости

Грехи, когда он без остатка

Их выложит.

Все выйдет гладко.

Ну, с богом! Ты ступай вперед.

Все не идет и не идет.

Хотел бы знать, что задержало

Ее в пути.

Я запоздала.

Прости — то не моя вина.

А где же твой кюре, жена?

Спешит сюда за мною следом.

Мне сей обряд совсем неведом.

Что делать? Как себя держать?

Не стоит голову ломать:

Кюре подскажет все, что нужно.

Да ну?

Конечно.

Как недужный?

Крепитесь, вам поможет бог.

Ох, батюшка, недужный плох —

Глаз не смыкал вторые сутки.

Да что ты мелешь? Ну и шутки!

Я сплю всегда мертвецким сном.

Вам нужно думать об ином,

Иметь на бога упованье,

Иначе вечные страданья

За гробом вашу душу ждут.

Умрешь — а бесы тут как тут:

От них, мой милый, не укрыться

А если будете молиться,

Покаетесь во всех грехах,

Вам ангелы на небесах

Раскроют радостно объятья.

Святым речам готов внимать я,

Но, видит бог, не натощак.

Смотри не попади впросак:

Мы своего не знаем срока,

А смерть внезапна и жестока.

Она, мой милый, не глядит,

Кто нынче голоден, кто сыт.

Покайся, не тяни волынку.

Мне пирога б хоть половинку —

Я б сразу памятью окреп.

Важнее, чем насущный хлеб,

О боге мыслить непрестанно.

Тогда б винца хоть полстакана

Для пущей храбрости хлебнуть.

Вам не удастся увильнуть,

Как никому не удается.

Неужто начинать придется,

Не евши?

Так заведено.

В ушах шумит, в глазах темно.

Вот горе! Что сказать, не знаю.

Да ну? Такому краснобаю

Вдруг стало нечего сказать?

Сказал бы, да с чего начать?

Вы надоумьте, подскажите.

Сначала крестным осените

Вы знаменьем себя, сын мой...

Вот так?

Да нет, другой рукой.

Не отвергать же церкви тех,

Кто невзначай свершает грех...

И вас вот так прошу начать я:

«Без утаенья, без изъятья...»

«Без утаенья, без изъятья...»

«Я каюсь во грехах своих».

«Я каюсь во грехах своих».

Теперь мне назовите их.

Теперь мне назовите их.

Ну говорите, говорите.

Ну говорите, говорите.

Кто исповедует кого?

Кто исповедует кого?

Не понимаю ничего.

Не понимаю ничего.

Да что вы, не в своем уме?

Да что вы, не в своем уме?

Не смыслите ни «бе» ни «ме»?

Не смыслите ни «бе» ни «ме»?

Покайтесь, не гневите бога.

Покайтесь, не гневите бога.

Тогда вам только в ад дорога.

Тогда вам только в ад дорога.

О боже мой!

О боже мой!

Ну и болван! Ну и тупица!

Ну и болван! Ну и тупица!

Придется, видно, отступиться.

Придется, видно, отступиться.

Ну все.

Ну все, отец Гильом.

Жена, попотчуй нас вином —

Нельзя ж не выпить на дорожку.

Я посижу еще немножко:

«Ну все» не значит «ухожу».

Да вы ж со мной, как я сужу,

Наговорились до отвала.

Нет, сын мой, это лишь начало.

Да не тяните канитель,

Покайтесь.

Вам небось в постель

Чужую заглянуть охота?

Да, у него одна забота —

В чужой постели греть подушку.

Коль завели себе подружку,

Признайтесь — вот вам мой совет.

Завел, конечно. Тьфу ты, нет!

А где жена? Никак под боком?

Еще услышит ненароком.

Спровадили бы вы ее.

Оставьте нас, дитя мое,

Зане вам не пристало слышать

Наш разговор.

А вы потише

Ведите речь. Откройте ж мне,

Верны ли были вы жене?

Нет, выбрал я себе в подруги

Ту, что милее всех в округе.

Она умна, она нежна —

Не то что старая жена.

А сколько страсти, сколько пыла!

Ну-ну!

Вчера она влепила

Мне поцелуев сотен шесть,

А я ей столько, что не счесть.

Скорей бы вновь в ее объятья!

Скажите, а какие платья

Она по будним носит дням?

Ведь скрытничать по мелочам

Как будто не к лицу влюбленным...

По будним дням она в зеленом,

А то, бывает, и в любом.

А в воскресенье?

В голубом,

Под цвет небес порой весенней.

А в праздники?

Как в воскресенье,

Но только с алым пояском,

Расшитым золотым стежком,

И в шляпке бежевого цвета.

А как зовут ее?

Жаннета.

Как так? Поверить не могу.

Да что ж, по-вашему, я лгу?

А кто отец ее, кто мать,

Вы не могли бы мне сказать?

Я с нею снюхался на воле,

Когда ходил на богомолье;

Она — соседки нашей дочь.

Да, совпадает все точь-в-точь.

Но ведь она слывет девицей!

Не век же вольной кобылицей

Резвиться ей без седока?

Я тут оставлю вас пока —

Мне с мыслями собраться надо.

О боже, в ад низвергни гада!

Эй, кумушка, твой муженек

Бесчестье на меня навлек.

Как только ты могла решиться

Пойти за этого паршивца?

Ни совести в нем, ни стыда.

Да что стряслось, скажи?

Беда!

Теперь ничем уж не помочь:

Твой муж мою испортил дочь.

Ты голову мне не морочь.

Не я ль от этого нахала

Всю исповедь его слыхала,

Не мне ль он расписал до точки,

Как до моей добрался дочки?

И как я только до конца

Стерпела речи подлеца!

Да если б так оно и было,

Давно бы все наружу всплыло.

Вот ты бы и глядела в оба!

Ну и позор, ну и стыдоба,

И недочет, и недогляд,

А все твой бабник виноват.

Поверь, мне горше во сто крат.

Как быть — ума не приложу.

Как это так?

Сейчас скажу:

Ему б меня, а не кого-то

Дарить любовью и заботой;

А мне от дочери соседки

Остались разве что последки —

И то, наверно, до поры.

На кой ей черт его дары?

Да пропади он с ними вместе!

Ужасней не бывало мести,

Какой я мужу отомщу.

И я злодею не спущу,

Найду на ерника управу

И расквитаюсь с ним на славу —

Навек закается блудить.

Я знаю, как с ним поступить.

Ему без долгих проволочек

Скажу я так: «Тебе, молодчик,

Не миновать епитимьи,

Коль хочешь искупить свои

Зело похвальные дела».

А как?

Раздевшись догола,

Пускай попросит на коленях

Прощенья у тебя изменник,

А мы тем временем вдвоем,

Запасшись если не дубьем,

То подходящей хворостиной,

Разделаемся со скотиной,

Чтоб он не мог ни сесть, ни лечь.

Что ж, мне по нраву эта речь.

Раздумывать тут не годится.

Иди к нему.

А ты, сестрица,

Скорей за розгами ступай.

Ужо дождется шалопай

Березового угощенья.

Сын мой, чтоб обрести прощенье

И душу облегчить свою,

Тягчайшую епитимью

Исполнить надо вам смиренно.

Ну что еще, какого хрена?

И так вся жизнь — епитимья.

Всю мерзость грешного житья

Смывают слезы покаянья.

Вы заслужили наказанье,

Нарушив святость брачных уз.

Так совлеките с сердца груз,

Подвергнув испытанью тело.

Ну, где елей?

Не ваше дело.

Дабы по милости господней,

Избегнув мрачной преисподней,

Узреть несотворенный свет[103],

Исполнить вы должны обет,

Что днесь на вас я налагаю.

Согласны, сын мой?

Сам не знаю,

Как мне разумней поступить...

А впрочем, ладно, так и быть!

Хотите снять вы камень с сердца?

Извольте догола раздеться

И умолять свою жену,

Чтоб отпустила вам вину.

Тогда и бог простит вам ваши

Грехи.

Ужель из этой чаши

Испить я должен буду?

Да,

Коль не хотите навсегда

Вы сделаться добычей ада.

А наилучшая награда —

Вот этой розгой по спине!

Что-что?

Она не вам, а мне

Напомнила о важном деле.

Вы ждете, чтобы вас раздели?

Поторопитесь, милый мой.

А вы не шутите со мной,

Не затеваете обмана?

Избави боже! Как вы странно,

Мой милый, судите о нас.

Пора!

Настал расплаты час!

А ну-ка, вспомни, друг сердечный,

Кому в любви ты клялся вечной

И подло изменил потом?

Припомни заодно о том,

Как дочь мою склонил ты к блуду.

Я — вашу дочку? Вот так чудо!

Какая дочка? Что за ложь?

Да кто же вы?

Не узнаешь?

А ведь встречались мы нередко.

Постой, да это же соседка!

Лупи мерзавца!

Ай-ай-ай!

Ну получай!

Еще наддай!

Всыпь хорошенько!

Мочи нет!

Лупи, кума!

Тузи, Колетт!

Отбили навсегда охоту

Гулять на стороне.

Ну то-то!

Готов кричмя кричать от боли.

Зато и порезвился вволю,

Гульнул с моею дочкой всласть.

Не диво в переплет попасть

Тому, кто бесится от дури.

Изведал на своей он шкуре,

Во что обходятся гульба

И пред женою похвальба.

Сперва мне везло,

Потом, как назло,

Все всплыло наружу.

Ты лгал и блудил,

И вот посадил

Ты сам себя в лужу.

Попался в капкан.

Наказан обман.

Могло быть и хуже.

Ты цену узнал,

Хвастун и бахвал,

Любовному зуду.

Преподанный мне

Лозой по спине

Урок не забуду.

Теперь послушать бы не худо

Куплет о той, «что всех милей».

Ну, что ж ты? Отправляйся к ней —

Задерживать тебя не стану.

Не береди ты мою рану —

Не зажила она пока.

Подсунул черт духовника!

Ну и ловка жена моя:

Проучен ею славно я,

Хоть сердце чуяло с утра,

Что тем и кончится игра.

Так мне и надо, дураку!

Смотрите, будьте начеку

И не болтайте где попало:

Бывает случаев немало,

Когда доводит смех до слез.

Узнав про наши злоключенья,

Примите это представленье

Равно и в шутку и всерьез.