Средневековые французские фарсы

Кому ночной колпак — цена,

Тот гульфика не стоит, право.

Ей-богу, шутка недурна.

Эй, Гильеметта! Эй, жена!

Да, Пьер Патлен, ты мыслишь здраво:

Кому ночной колпак — цена,

Тот гульфика не стоит, право!

Супруг, зачем я вам нужна?

Подать сюда мешок с делами!

Живее! Подсчитать хочу,

Что с подзащитных получу:

Ведь не задаром же трудиться.

Пречистая, в глазах мутится!

Знать, старость, твой черед пришел:

Я не Патлен, а Балабол,

В чем вам и сознаюсь с поклоном;

Теперь живется тяжело нам,

Пришли худые времена:

Совсем тоща моя мошна.

Я золотыми брал когда-то,

Теперь и с медью туговато.

Скудеет мой доход и тает...

Жена!

Болтает и болтает!

Что вам угодно, мой супруг?

Вы за мешком пошли, мой друг,

Не так ли?

Так.

Быстрей, не ждите.

Да заодно очки найдите,

Протрите тщательней, прошу.

Не мешкайте, ведь я спешу.

Мне нынче выступать в суде,

Коль опоздаю — быть беде:

Суд без меня не состоится.

Уж будто?

Как тут не озлиться!

Клянусь спасением души,

Я битый час долблю — спеши.

Мешок в конторке, как обычно.

Да вы намедни самолично

Его упрятали в сундук.

Подводит память вас, супруг,

Стареньки вы для адвокатства,

И мы не наживем богатства

На ваших тяжбах никогда.

Коль память так у вас тверда,

Не принесете ли, дружочек,

Мои очки и мой мешочек?

А я вам что-то подарю.

Покорнейше благодарю!

Подарки ваши мне известны.

Моя жена, мой друг прелестный,

Мешок мне будет или нет,

Желал бы знать?

В обед сто лет,

Как без вести пропал мешок!

Увы! Не мешкайте, дружок:

Коль припоздаю малость — право,

Пристанет вмиг худая слава

И весь синклит меня осудит...

Так мой мешок мне нынче будет?

Ждать нет ни времени, ни сил.

Какой вас овод укусил?

Клянусь я милостью господней,

Вы словно не в себе сегодня.

Будь вы кюре, вы в церкви б пели

Лишь о мешках.

Да вы в уме ли?

К чему несносный этот крик?

Мешок мне нужен сей же миг.

Моя хозяйка — мастерица

От важных дел отговориться,

Чтоб воду в ступе потолочь.

Вот хлам ваш, и подите прочь.

Уж вас и в шутку не прогневай!

Клянусь Булонской приснодевой[162],

Вам грош цена, жена моя.

Но не о том печалюсь я:

От чарки утренней, пожалуй,

Мне б воздержаться не мешало,

Не стоит пить вино сейчас.

Что, муженек, смутило вас?

Вам нездоровится, быть может?

Ох, все теперь меня тревожит.

Я как-никак вошел в года,

Да и погода — никуда:

Мне то ли знобко, то ли жарко...

У вас одна забота — чарка.

Забудьте про нее разок.

Уже забыто, мой дружок,

Не хмурьтесь, не глядите грозно.

Да не засиживайтесь поздно.

К обеду ждать вас или нет?

Конечно, лишь бы был обед,

А я уж буду, не премину.

Клюку подайте, Гильемина,

Иду в присутствие — пора.

Что ждет в суде меня с утра?

Мы дело мусорщика Жиля

На послезавтра отложили...

Не то... Мутится в голове...

Повестка послана вдове

Датчанина, Машо — истица,

Пускай посмеют не явиться!

В сей тяжбе Жак Тево не прав,

И ждет его изрядный штраф,

Равно как и Тибо Неряху.

Уж мы на них нагоним страху!

Вот казус, новый для меня:

«При этом был Матлен Глухня,

С Готье Бездельником сам-друг...»

Ой, больно! Ни души вокруг.

Вчинить бы надо встречный иск.

Шатаюсь, словно пьян я вдрызг.

Ни зги не вижу, мгла и тьма...

Уж не схожу ли я с ума?

Святой Лука, какое горе:

Наверно, я поддался хвори.

Во рту изрядно мерзкий вкус.

Конец приходит мне, боюсь.

Ох, косточки заныли все...

Домой, клянусь святым Масе[163]!

Жена, откройте, или я

Умру!

Что с вами, жизнь моя?

Чем вы больны, супруг мой милый?

Свет у меня в глазах затмило,

Мой смертный час пришел, видать...

Ох, помогите лечь в кровать...

Как сердце ноет, как мне худо...

Не приложу ума, откуда

Взялся внезапный ваш недуг?

И сам не ведаю, мой друг...

Где мой ночной колпак, голубка?

И дайте-ка отпить из кубка...

Вот занемог, так занемог!

Веселый выпал мне денек!

Что, если похлебать бульону?

Аптекарь наш — такой ученый,

Быть может, мне за ним сходить?

Прошу теплей меня укрыть,

Достать вина да груш сварить —

Быть может, мне полегче станет.

Вам надо господа молить

Да покаянно слезы лить,

Тогда и злой недуг отстанет.

Ох, Гильеметта, выпить тянет.

Одно влечет меня и манит:

Глоточек доброго винца.

Бог о рабе своем вспомянет,

А мне, покуда смерть не грянет,

За чаркой легче ждать конца!

Мэтр Пьер Патлен, гроза глупца!

Хитрей вас нету хитреца,

Схитрите ж и с владыкой ада:

Молите нашего творца,

Коль близость чуете конца:

Вам о спасенье думать надо!

Эх, Гильеметта, вот досада:

Душа, она спастись бы рада,

Да как схитришь — не наш ведь суд!

Одна в юдоли сей награда:

Достичь господня вертограда,

А что до смерти — все умрут.

Ох, умирать — нелегкий труд:

Лоб весь в поту, потрогай тут.

Я перетрусил преизрядно...

Прощай, наш суд, где столько врут,

Хитрят, толкаются, орут.

Хитрить мне больше неповадно!

Мой милый друг, со мной неладно,

Так приголубьте муженька!

Бедняжка!

Смерть моя близка,

Я, как Роланд, от жажды сгину[164]

И умоляю Гильемину:

Глоточек старого вина —

Ведь молодому — грош цена! —

И я сей мир покину вскоре,

А может, исцелюсь от хвори.

Итак, супруга, торопитесь!

Ох, муженек, не надорвитесь —

Эк раскричались!

Только снова

Прошу — не надо молодого,

Ведь от него понос, увы!

Еще прошу...

О чем?

Чтоб вы

Сходили за слугою божьим.

Аптекаря зовите тоже.

Пусть побыстрей приходит он,

Наш честный мэтр Алиборон[165].

От долгих сборов мало прока,

А мне преставиться до срока

Охоты не было поднесь!

Скорей бы оба были здесь!

Но вспомните, супруг любезный,

Что бдит над нами царь небесный,

Что Иисус терпел за нас...

Да, помню, помню, но сейчас

Мне надобно отпить глоточек,

Несите же без проволочек

Кувшинчик доброго вина.

А груша ни к чему, жена,

И кружка сидра не нужна.

Вот чарка, выпейте до дна.

И буду я до вашей смерти

О вас заботиться, поверьте.

Должна к священнику бежать я.

Вино разбавлено — проклятье!

А может, выветрился дух...

Уж мне не сосчитать до двух,

Уж мыслей не могу собрать я...

Да, клирик с медиком — собратья...

Начну с аптекаря, потом

Помчусь к священнику бегом.

День добрый, мэтр, храни вас бог.

И вам того же, мой дружок,

Сегодня, завтра и всегда.

Что там у вас?

Напасть, беда!

Нужна мне помощь ваша срочно.

Врачебная?

Ох нет! Ах да!

Да что у вас?

Напасть, беда!

Бессвязица и ерунда!

В чем дело — объясните точно.

Что там у вас?

Напасть, беда!

Нужна мне помощь ваша срочно:

Приговорен мой муж заочно,

Грозят бедняге смерть и тлен!

Кто муж ваш?

Добрый Пьер Патлен.

О мэтр, добейтесь исцеленья,

А я без капли сожаленья

Любую цену заплачу!

О плате я не хлопочу.

Все сделаем, что в нашей власти.

Он весь дрожит, посмотришь — страсти

Вы скоро навестите нас?

Явлюсь немедля, сей же час.

Отриньте страхи.

Вот досадно:

Я задержалась преизрядно,

Священника уж в церкви нет,

Давно ушел, пропал и след.

Где может быть он, боже мой?

Схожу-ка я к нему домой.

Да вот и он, отсюда видно:

Нос в требник, а глядит ехидно.

День добрый, сударь. Два словца..

Что с вами? Нет на вас лица.

Спокойней, дочь моя, спокойней.

Беда мне, грешной, недостойной:

Супруг мой при смерти, бедняжка!

Он болен?

Да, и очень тяжко,

Должна я вас предупредить.

Не надо ль мне к нему сходить?

Скорей — вот главное условье.

Лечу.

Мэтр Пьер, ну-с, как здоровье,

Как поживаете?

Ох, ох!

Я при смерти, я очень плох:

Вот-вот помру, дышать мне нечем.

А мы полечим вас, полечим.

Скажите, где всего больней?

Одно поможет мне, ей-ей:

Пока в отсутствии жена,

Налейте мне глоток вина.

А выпив, все скажу вам разом.

Да сохранит господь ваш разум,

Мой друг. Я вижу, худо вам.

Где Гильеметта?

По делам

Ушла и возвратится сразу.

По-вашему, в какую фазу

Луна вступила?

Мне сдается,

Что в третью четверть.

Не придется

Узреть мне новую луну...

Где носит черт мою жену?

Будь ей ухабами дорога!

Да вот и я!

Ох, слава богу!

Мэтр Пьер, священник наш готов,

Не тратя времени и слов,

Вас причастить и исповедать.

Не худо прежде пообедать.

Присядьте, выпейте со мной.

Как поживает наш больной?

Не пал ли духом? Тверд ли в вере?

Жена, я слышу шум у двери,

Быть может, деньги принесли?

Беднягу, боже, исцели!

Он мукой мается телесной.

Подайте мне мой шлем железный,

Чтоб темя малость остудить.

О боже, как вас вразумить!

Пришел к вам наш кюре, поймите!

Где кресло? Сударь, посидите,

Сейчас до вас дойдет черед.

Любезный мэтр Патлен, я тот,

Кто может вас спасти от ада.

Любезный мэтр Патлен, вам надо

На медицину уповать,

Иначе вам несдобровать.

Я приготовлю порошки.

Мне не в охотку пирожки,

А вот цыпленка я бы съел.

Полезней вам толченый мел,

Его сейчас в питье вам всыплют.

Эй, Гильеметта! Пусть ощиплют

Двух славных жирненьких цыплят.

Вы все плетете невпопад.

Вам о кончине думать нужно.

Он плох, законник наш недужный.

И я тревожусь за исход.

Мне соус жирный впрок пойдет

И мяса два иль три куска.

Вам можно каплю молока,

И то миндального.

Нет, право,

Не для меня сия отрава:

Уж коли пить, то пить вино.

Да вы возьмите в толк одно:

Пора принесть вам покаянье,

Затем составить завещанье,

Как христианский учит долг.

Согласен. Что ж кюре умолк?

Пускай сейчас и приступает.

Мэтр Пьер, вам вспомнить подобает

О злых делах, что вы свершили.

Дарю их тем, кто не грешили:

Своих у них, у бедных, нет.

Христос — наш путеводный свет,

Вам помнить надлежит об этом:

Лишь осиянны этим светом,

На рай мы можем уповать,

А потому прошу назвать

Все ваши грешные деянья.

Начнем.

Мессир, я весь — вниманье.

Мне — вопрошать, вам — отвечать,

И следует, мой друг, начать

Нам с «Benedicite».

Так-так...

Ну, benedicite!

Простак!

Промолвить «dominus»[166] должны вы.

Я, ежели сказать нелживо,

Не смыслю в этом ни аза.

Все, чем грешны уста, глаза,

И нюх, и слух, прошу открыть.

Тут осторожней надо быть:

Раз есть уста, то есть и зубы,

Коль сунешь палец — риск сугубый,

До крови могут прокусить!

Со здравым смыслом согласить

Сие нельзя; знать, он помешан.

Нет, я не тать и не повешен,

А деньги в Сену я спустил[167].

Когда б всевышний возвратил

Тебе, несчастный, разуменье!

Являл я вам не раз уменье

Пирог от хлеба отличить,

Так нечего меня учить!

А ну, гоните эту кошку

И дайте мне винца немножко,

Пусть молодого — не беда!

Не попадался никогда

Причудник мне такой упрямый.

А исповедь начнем когда мы?

Вы стольких за нос провели!

Они на это сами шли:

Я приневолить их не мог.

Молитесь от души, и бог

Простит вам ваше плутовство.

Но я не надувал его

Иль там угодников, угодниц...

А у иных чревоугодниц

Такое чрево и бока —

Не надобно пуховика,

И обойдешься без подушки:

Ее заменит грудь подружки!

Свят-свят, о чем толкует он!

В уме он крепко поврежден.

Все это — ковы сатаны.

В чем пять природных чувств грешны?

Что эти руки сотворили?

Покайтесь же.

Меня корили

За то, что, глядя свысока,

Я руки упирал в бока,

Чтоб важничать и красоваться.

Что в эти мелочи вдаваться!

Оставим; перейдем к ногам,

Что к ложным вас несли богам.

Коль грех сокрыт, он губит нас!

Таков порядок? Вот-те раз!

Неужто каяться во всем?

И вспомнить надобно притом

Все догмы христианской веры.

В них искушен я свыше меры,

Все в памяти они живут.

Меня вам не у щучить тут.

Ох, что-то в жар опять кидает!..

Неправедный всегда страдает.

А не прельщалися ли вы

Именьем ближнего?

Увы!

Про то не стоит толковать.

Нет, стоит: грех нельзя скрывать.

Ну, раз я приглядел суконце[168].

Экю, блестящие как солнце,

Суконщику я посулил.

Он шесть локтей мне отвалил.

Был предоволен сделкой, бедный,

Но я надул его зловредно:

Он не видал и медяка

И не увидит.

Нелегка

Для совести такая ноша.

Он получил урок хороший —

Иной монетой не плачу.

Ну а пастух?

О сем молчу.

Причина?

Честь моя задета.

Яснее.

До скончанья света

Снискал я тем позор себе.

Но чем?

А тем, что, блея «бе»,

Хитрец со мною расплатился.

Где ж этому он научился?

Да у меня же самого.

Так не за что корить его:

Обманщику — обман награда.

Покаяться вам честно надо.

Грех утаенный губит нас.

Таков порядок? Вот-те раз!

Неужто каяться во всем?

И вспомнить все грехи притом,

Какие на душу взвалили.

А благостыню вы творили?

Нагих одели?

Я бы рад,

Да не было на то деньжат,

В чем сознаюсь, святой отец.

Вот исповеди и конец,

Теперь вам нужно отпущенье.

Итак, у господа прощенья

Вы просите, главу склоня?

Увы! Пусть он простит меня

И купно с ним — его святые.

По сердцу мне слова такие.

О дочь моя, мой друг! Пора

Нам подле смертного одра

Последнюю услышать волю

Того, кому не жить уж боле,

И в сей печальный час прощанья

Составить надо завещанье.

Свое именье вверит он

Наследникам — таков закон,

А всеблагому вверит душу,

Долг христианский не наруша.

Да примет бог его в раю,

Аминь.

Отменно речь свою

Сказали вы; но душу прежде

Я сполосну вином в надежде,

Что вся очистится она.

Жена, налейте мне вина,

Да не забудьте и о прочих.

Ох, выпить хочется — нет мочи!

А коль на всех не хватит тут,

Пусть новую бутыль почнут.

Перо, бумага где? Пишите!

Вы мне хоть что-то откажите:

Я ж остаюсь совсем одна!

Вам завещаю, Гильеметта,

Моя любезная жена,

Шкатулку, где лежат монеты,

Но вряд ли есть там хоть одна.

Всем мотам, и весельчакам,

И ненавистникам тоски

Я в дар таверны передам,

Корчмы, харчевни, кабаки.

Монахам главных орденов[169],

Со всем почтеньем, как пристало

Я жертвую без лишних слов

Все, что к ладоням их пристало.

Вам, кармелитки и бегинки[170],

Вам, сент-аманские монашки[171],

Оставлю я игру на спинке.

Играйте вволю без рубашки[172].

Судебным приставам, что вечно

Гнетут и грабят честный люд,

Я откажу чистосердечно

Горячку: пусть как мухи мрут.

Item[173] я щедро отпишу

Всем, дующим вино и пиво,

Подагру, корчи и паршу

И в бок, и в зад, и в хвост, и в гриву.

Руанской городской больнице

Я жалую по доброй воле

Плащ, продранный на пояснице,

И шляпу, лысую от моли.

Мой духовник, а что же вам?

Сыщу ль достойные предметы?

Вам на подушки я отдам

Две ягодицы Гильеметты,

Моей жены... (учтиво это?)

Вам, наш аптекарь, светлый ум,

Оставлю банку притиранья,

Что с помощью diaculum[174]

Наносится supra culum[175]

Девиц известных... При старанье

Сие немудрено понять.

Ну, больше не о чем писать.

Мессир Жеан, я кончил.

Это

Весьма похвально.

Гильеметта!

Что, муженек?

Сполз мой колпак.

Колпак на месте.

Худо как!

Сказать короче, мочи нет!

Уж поскорей бы на тот свет!

Пусть завещанье вступит в силу...

Исполню все, супруг мой милый,

Но где мы упокоим вас?

Не выпить ли в предсмертный час?

Что, есть еще винцо в бутыли?

Вы все бы шуточки шутили,

А смерть грядет!

Грядет?

Ну да!

Что ж, образумимся тогда.

Вас именем Петра святого

Ответить заклинаю снова:

Где будет прах ваш погребен?

Пусть ляжет в винный погреб он,

Под бочку бонского вина[176],

И надпись чтоб была видна,

Да золотая непременно:

«Покоится здесь прах Патлена.

Он был ходатай не у дел

И мэтру Рогачу[177] радел;

Жене означенного — тоже.

Молись за грешника, прохожий!»

Вы сделаете все, как надо?

Коснемся скорбного обряда.

Сколь щедрость ваша велика?

Даю четыре медяка —

Доходы с лучшего именья

В надежнейшем обеспеченье.

Изобразить мой славный герб

Должны вы, правде не в ущерб:

Три сочных грозди винограда,

Поскольку пить — моя отрада,

На черном и лазурном поле —

И ничего не надо боле!

Могу я быть уверен в том?

Супруг, что думать о пустом,

Где должно думать о душе!

Увы! Все кончено уже!

Прощай, жена, я отхожу

И больше слова не скажу.

О снедь, вино и плутни — где вы?!

Монфорская святая дева[178],

Супругу моему каюк!

Молиться надобно, мой друг,

И да requiescat in pace![179]

Забудем прошлое, тем паче,

Что, верно, сжалится господь.

Да возвратится в землю плоть!

Приступим, времени не тратя.

Алиборон, беритесь сзади!

Он холоден и недвижим.

О боже, смилуйся над ним,

Живых надеждою питая!

Аминь, и славься пресвятая!

Положим в гроб его, рыдая,

Исусе, смилуйся над ним!

Расставшись с муженьком моим,

Зачахну я, в слезах истаю!

О боже, смилуйся над ним!

Аминь, и славься пресвятая!

Исусе, смилуйся над ним,

Живых надеждою питая!

Конец, компания честная.