Средневековый Понт

Глава 12. Причерноморье в XV веке по материалам собрания Diversorum, Filze секретного архива Генуи[1400]

Богатейшие собрания документов Генуэзского государственного архива изучаются давно и плодотворно. Очевидно их особое значение для истории поздней Византии и Причерноморья в средние века[1401]. Однако многие комплексы источников и даже целые фонды этого архива остаются малоисследованными, а содержащаяся в них информация — неизвестной историкам. Среди них и большое собрание в составе так называемого Секретного архива Генуи — Diversorum, Filze[1402]. Считается, что оно в основном состоит из разнородных материалов высших магистратур Генуи[1403]. В результате нескольких командировок в Геную в 1978–1992 гг. мне удалось ознакомиться с документами этого собрания за период с конца XIV в. до 1477 г. и выявить в нем материалы, относящиеся к Причерноморью[1404].

Документы Diversorum, Filze Секретного Архива хранятся в отдельных «кипах» или связках, некогда нанизанных на шнурок или нить (отсюда и их название — filze), которые продевали в небольшие отверстия, проколотые специально для этого в центре сложенных вчетверо листов бумаги. Образовывавшиеся в результате дыры иногда повреждали текст, хотя в целом сохранность большинства документов хорошая. Каждая filza содержит сотни документов, из которых единицы касаются Причерноморья и прилегающих к нему областей.

Из 149 выявленных документов за весь период, 129 актов-судебные, 7 — финансовые, 6 — административные и 7 — дипломатические материалы. Среди судебных дел явно преобладают петиции частных лиц и магистратов властям Генуи, с их последующими резолюциями (98), реляции специализированных генуэзских комиссий, которым поручалось рассматривать петиции и предлагать решения, принимаемые дожем или же губернатором Генуи (когда она была под властью Франции или Милана) совместно с советом старейшин (9), судебные объявления в связи с исками (8). Есть также разъяснения ответчиков по сути и форме предъявленных исков (3), судебные поручения (2) и даже целый протокол судебного процесса. Ряд документов можно рассматривать как приложения к петициям и искам. Это выписки из приходно-расчетных книг и картуляриев (2), копии завещания (1), объяснительные письма (3), свидетельские показания (1), акт назначения прокураторов (1).

Таким образом, 86.6 % всех документов составляют материалы судебного производства, связанного преимущественно с петиционными исками.

Остальные документы распределяются следующим образом: 4 контракта по доставке зерна из Каффы и Причерноморья в Геную и из Италии — в Каффу в годы неурожая (все они относятся к 1392–95 гг.), 1 мандат с предоставлением специальных привилегий массарию Каффы и 1 охранная грамота, 4 финансовых декрета, 2 обязательства и 1 подтверждение правомерности произведенных экстраординарных расходов, 4 инструкции послам (к папе, Турецкому султану и к Польскому королю) и 1 официальная петиция канцлера Генуи. В числе особенно интересных дипломатических документов — два, видимо перехваченных, венецианских письма, включая одно — от байло Республики св. Марка в Константинополе к враждебному генуэзцам князю Мангупа (Феодоро).

Все filze, кроме Первой, достаточно однородны по типу находящихся в них документов. За небольшими исключениями (например, дипломатических писем[1405]) все они так или иначе связаны с петиционными исками и процессами по петициям. В этом отношении эти материалы сопоставимы с теми, которые рассматривались высшим петиционным судом Венеции, Giudici di Petizion[1406].

Первая filza содержит документы за 1375–1398 гг. (основная масса актов — за 1392–98 гг.). Последующие 2–38 filze без значительных перерывов покрывают период с 1420 по 1477 гг. Таким образом, период 1399–1419 гг. не отражен в собрании. Однородность документов первой и последующих filze сомнительна. Среди 7 документов первой filza, относящихся к Причерноморью, нет ни одной петиции. Напротив, в ее составе все 4 имеющихся в DF контракта по транспортировке зерна (подобные документы отсутствуют в остальных filze, тогда как они известны по материалам каффинской Оффиции Продовольствия 1421–1453 гг. и др. фондам)[1407]. Другие документы DF,1 — финансово-административные постановления, не связанные с судопроизводством.

Интересно проследить результаты поданных властям прошений. Мы располагаем решениями по 102 из 129 петиций. 49 исков были удовлетворены полностью, 2 — с некоторыми изменениями, 2 — отложено, 41 — передано на дополнительное заключение и лишь 6 отклонено. Такие результаты свидетельствуют о том, что, несмотря на долгую судебную волокиту и длившиеся годами разбирательства, приносившие прошения в высшую инстанцию в половине случаев получали удовлетворение. Среди специализированных комиссий, производивших экспертизу и дававших свое заключение дожу (губернатору) Генуи и анцианам названы: Оффиция Попечения Романии (15 документов), судебные магистраты и юрисконсульты (9), Оффиция монеты (6), налоговые оффиции (6), магистраты Каффы и Перы (3), подеста Генуи и правление Банка Сан Джорджо (по 1). В подавляющем большинстве случаев и в тех петициях, которые были отклонены или удовлетворены записаны суждения комиссий.

Петиции воссоздают палитру жизни в факториях, с ее трудностями и разочарованиями и наглядно показывают приоритеты генуэзских предпринимателей. Большинство (140) анализируемых документов составлено в Генуе, 7 — в Каффе, по одному — в Венеции и Константинополе. В 124 документах как место действия или событий названа Каффа, центр генуэзских факторий в Причерноморье. Далее, с большим отрывом, идут Трапезунд (11 документов) и Чембало (Балаклава) (9), Солдайя (Судак) (7), Тана (5), Симиссо, (Амис, Самсун), Самастро (Амастрида), Лериче/Илличе, Монкастро (Белгород Днестровский, Аккерман) (по 4), Синоп, Коппа, Зихия (по 3), Феодоро, Barn (Батуми), Севастополь (Сухуми) (по 2), Понтираклия (Эрегли), Киноли (Инеболу), Каламита, Солгат (Старый Крым), Матрега (Тамань), Воспоро (Керчь) и другие небольшие порты и якорные стоянки Приазовья и Северо — Восточного Черноморья (Каваллари, Лофетти, Куба, Туба) (по 1). Нетрудно заметить, что упоминания городов и факторий Северного Причерноморья встречаются чаще (161 раз), чем поселений Южного (27) и Восточного (9) Причерноморья. Это объективно отражает географическую и экономико — политическую ориентированность торговопредпринимательской деятельности генуэзцев в бассейне «Великого моря». Документы венецианского фонда Giudici di Petizion, относящиеся к Причерноморью, концентрируются вокруг двух основных факторий — Таны и Трапезунда. Ареал генуэзцев шире, но и у них был один стойкий ориентир — на Каффу, которой было вверено управление «Газарией» и контроль за всем происходившим в регионе.

Естественно, что в петициях названы места, где генуэзцы имели укрепленные фактории или поселения, а также те, где нарушались права и привилегии генуэзцев. В числе последних чаще упоминаются турецкие территории (9), Трапезундская империя (3), Золотая Орда, Феодоро, Польша и Литва, Грузия, Валахия.

Среди петиций и судебных дел 30 документов касаются имущественных споров между частными лицами, 3 — назначения прокураторов, 82 — обращения к властям по различным административным и финансовым вопросам, 14 — иски к иностранным правителям и гражданам, требующие вмешательства высших властей Генуи, включая 10 просьб о назначении репрессалий. Среди обращений к властям большое место принадлежит просьбам о возмещении ущерба, долгов и расходов, возникших в результате выполнения служебных обязанностей в факториях. Это показывает общее неблагополучие как финансов факторий (о чем нам известно и из массарий Каффы), так и всей ситуации в Причерноморье в первой половине XV в., еще до того, как экспансия Османской империи вступила в свою решающую фазу. Оффициалы просят о добавочном вознаграждении и увеличении стипендий (платы за несение воинской и иной службы по найму). Чтобы рассчитаться за неоплаченные коммуной долги, последняя чаще всего передает на определенный срок сами оффиции и консулаты своим кредиторам, с правом получать оклады, то есть рассматривает предоставление должностей как воздаяние за прошлые заслуги или возмещение долгов. При формальном запрете продажи должностей они, даже высшие, консульские, выставлялись на публичные торги, при чем покупатель мог не ехать в далекую факторию, а лишь получать доход, назначив себе викария (заместителя)[1408].

В 27 документах содержатся просьбы о налоговых льготах, преимущественно об освобождении от подушной подати в Генуе (аварии). Такие петиции подавали генуэзские граждане, долго жившие в Каффе или других факториях, а затем пожелавшие вернуться в метрополию. Но там они должны были платить налог за прошлые и за текущий год. Нередко, однако, длительное пребывание в факториях не приносило барышей.

Налоговый режим в Генуе был значительно суровее, чем в ее факториях[1409]. В 1424 г. врач из Каффы жалуется на бедность[1410], а житель Симиссо, после сожжения замка турками заявляет, что не владеет никакой собственностью[1411]. Желавшие вернуться из Причерноморья в Геную не всегда имели возможность сделать это из-за того, что не в состоянии были платить там налоги. Документы Diversorum, Filze, таким образом, позволяют установить малоизвестный доныне феномен деколонизации, оттока населения Причерноморских факторий в метрополию и иные центры Романии в XV в. Этот феномен отнюдь не связан с одной лишь османской экспансией и сложными отношениями с соседями, прежде всего — крымскими ханами, а имеет под собой более глубокие социально — экономические причины.

30 петиций было подано в связи с имущественными исками генуэзских купцов друг против друга и необходимостью юридических действий магистратов факторий. Часто такие «дела» длились десятилетиями и, что любопытно, возникали в большинстве случаев после смерти тех, от чьих наследников требовали погашения действительных или мнимых долгов.

Генуэзская администрация прочно и давно заслужила репутацию коррумпированной. Даже причиной падения Каффы считали подкуп и корыстный умысел стоявших у руля патрициев[1412]. Однако данные Diversorum, Filze позволяют несколько скорректировать это представление.

По статутам Генуи и по уставу Каффы все высшие чиновники, завершавшие свое управление, должны были предстать перед специальной комиссией синдиков, назначенных вновь прибывшим консулом. Синдики принимали жалобы на оффициала от любого гражданина фактории и могли на месте приговорить бывшего консула к высокому штрафу за неправомерные действия. В нашем «досье» 8 прошений бывших оффициалов или их наследников о пересмотре решений синдиков и освобождении от наказаний и лишь 3 иска против магистратов (бывших консулов Каффы) от лиц, не удовлетворенных вердиктом синдиков.

В 1442 г. от имени Манфредо Саули поступило прошение пересмотреть приговор синдиков. Саули был консулом Каффы в 1420–1421 гг. Конец его консульства совпал с переходом Генуи под власть Миланского герцога (1421–1435). Возможно по этой причине синдики, присланные новыми властями, особенно плохо обошлись с магистратом, назначенным дожем. Лишь спустя 21 год Саули смог подать жалобу на имя дожа Томмазо Кампофрегозо (1415–1421, 1436–1442), того самого человека, от которого он некогда получил свое назначение. Как консул Саули должен был действовать в исключительно трудной ситуации. Каффа страдала от голода. Саули посылал корабли в разные места Причерноморья для закупки зерна. Один из контрактов был подписан с Джованни ди Сан Донато, принявшим на себя обязательство доставить зерно из Коппы. Вместо этого он с грузом зерна Кубани отправился в Трапезунд, желая получить большую прибыль и игнорируя нужды родного города. Так как в те годы конфликт Генуи и Каффы с Великими Комнинами не был урегулирован, возможно, патрон вдобавок нарушал и запрет генуэзским судам посещать Трапезунд[1413]. Саули приговорил патрона к штрафу в 100 соммов, однако впоследствии синдики осудили его за это решение. Другая вина консула еще интереснее. Грек по имени Папакостас был захвачен золотоордынским ханом, но сумел бежать из плена. Боясь ханского гнева, охранявший его татарин укрылся в Каффе и даже принял там христианскую веру. По совету со своим окружением, консул решил выдать татарина хану, предварительно испросив его прощение нарушителю. Саули желал избежать войны с ханом в тот момент, когда в городе царил голод. Он ссылался также на то, что крещение татарина было не добровольным, но вынужденным. Синдики не вняли оправданиям и приговорили консула к высокому штрафу[1414]. Фемида была, как видим, сурова к высшим магистратам. Надо, правда, выяснить, что она защищала: правосудие, или же групповые интересы… И все же эффективное средство борьбы с коррупцией, несомненно, существовало в факториях.

Другой патриций, Франко Ломеллини, был консулом Каффы в 1431–1432 гг. Едва вступив в должность, 8 октября 1431 г. он получил известие от подчиненного ему консула Солдайи, что две венецианских галеи потерпели крушение у мыса Меганом. Ломеллини приказал собрать все имущество и товары соперников и передать их в распоряжение массарии Каффы. Конфликт двух морских республик в Причерноморье обострялся[1415]. Венецианцы предприняли ответные действия. В необычное для навигации время, 24 декабря 1431 г. они захватили генуэзские галеи близ берегов «генуэзской» Газарии. Это вызвало такую панику в Каффе и других факториях, что консул должен был потратить деньги от конфискованных ранее товаров на подготовку обороны от возможного нападения. Однако 8 месяцев спустя власти Генуи, которые вели с Венецией мирные переговоры, потребовали от Ломеллини перевести эти деньги в метрополию. А так как консул не смог этого сделать, его оштрафовали на 50 соммов. Поданная затем петиция была передана на рассмотрение генуэзской Оффиции Романии[1416].

Противоположный случай встречаем в петиции Габриэле де'Мари, пострадавшего от консула Каффы Теодоро Фьески (1441–1442). Фьески попросту конфисковал у де'Мари лошадь для своего сына, отправлявшегося управлять консулатом Солдайи и не вернул ему ни коня, ни его стоимости — 50 дукатов[1417].

И все же оффициалы, судя по петициям, нередко теряли больше, чем приобретали. Ущерб, нанесенный им на службе коммуны, и его компенсация — предмет 11 петиций. Еще в 21 случае рассматривался финансовый ущерб, нанесенный властями Генуи и администрацией факторий частным лицам, в том числе — кредитовавшим их или действовавшим в их пользу. Вот лишь один из примеров. Дарио Грилло в 1430 г. был отправлен из Каффы послом к литовскому великому князю Витаутасу. У него была трудная миссия: добиться отказа Литвы от притязаний на сюзеренитет над Каффой. Но по пути в Литву он был ограблен людьми «татарского императора». Все: деньги, лошади, товары (посольские дела Грилло собирался совместить с торговлей) было захвачено. Ущерб составил 300 соммов серебра или 2400 генуэзских лир. Не желая конфликта с ханом, генуэзская администрация не применила права «марки» (то есть права силой получить от подданных хана сумму причиненного ущерба), но решила компенсировать его предоставлением либо консульства Чембало и одной из массарий Каффы на 18 месяцев, либо права собирать специальный налог с товаров, привозимых татарскими купцами в Каффу. После долгого ожидания возмещения, Грилло предпочел получить оффиции[1418]. Чембало, впрочем отнюдь не было доходным местом в те годы. Управлявший там консулатом почти год Антонио ди Пино, умелый администратор, примиривший греческую и латинскую общины города после конфликта, не только не приобрел барышей, но и остался в убытке на 34 300 аспров (примерно 170 соммов). Впрочем, он действовал в исключительной ситуации[1419].

Практика предоставления должности в черноморских факториях в вознаграждение или чтобы возместить ущерб, стала обычной в первой половине XV века, усилившись в период Миланского господства. В целом это приводило к негативным последствиям, когда получение должности рассматривалось как простой источник дохода[1420]. Но и ранее XV в. оффициал мог получить специальные привилегии. В 1393 г. Антонио Оливерио был избран массарием Каффы с окладом 2 сомма в месяц. Как награду за прошлую службу, он имел право записать одного из своих слуг (при условии, что это был искусный лучник) в число стипендиариев (наемных воинов) Каффинской коммуны, число которых ограничивалось, с жалованием 1 сомм в месяц[1421]. То, что это была немалая специальная привилегия, проясняется из другого документа того же собрания. В 1425 г. оклад другого опытного стрелка, burgensis Солдаи Луки Муска составлял всего 150 аспров в месяц, и баллистарий просил увеличить его до 1 сомма, приняв во внимание его опыт, искусство стрельбы и то обстоятельство, что он командовал отрядом лучников и вдобавок чинил арбалеты[1422].

Исследуемые документы свидетельствуют о тяжелой ситуации в Причерноморье. В 1393/94, 1420/21, 1456 гг. Каффа испытывала голод и нехватку продовольствия. Власти метрополии и администрация Каффы делали попытки доставлять зерно морем, покупая его на Сицилии или в портах Восточного Причерноморья[1423]. В 1435 г. в Крыму была эпидемия чумы, спасаясь от нее, жители Каффы уезжали в Монкастро и другие города[1424]. Различного рода социальные конфликты также, правда чаще вскользь, отмечены в документах. К примеру, братья-минориты отняли кафедральный собор у епископа Солдайи Лудовико и удерживали его, несмотря даже на папское осуждение. Чтобы восстановить свои права, Лудовико подал прошение совету анцианов и губернатору Генуи архиепископу Миланскому[1425]. В 1436/37 г. в Каффе произошли выступления против сбора налогов[1426]. Ситуация в Чембало была еще более взрывоопасной. В 1439 г. генуэзские власти прибегали к чрезвычайным мерам ради спасения и замирения фактории, где происходили «dissensio ortarum» и «discordie»[1427]. Очевидно, это было продолжением событий 1433–34 гг., когда греческое население Чембало перешло на сторону мангупского князя Алексея и отказалось признавать генуэзскую администрацию. Тогда это привело к экспедиции флота под командованием Карло Ломеллини против Феодоро и Чембало (завершившейся взятием последнего)[1428]. Экспедиция Ломеллини не раз упоминается в документах Diversorum. В частности, в них мы находим и такие неизвестные доныне факты, как договор Ломеллини с эмиром Синопа и его посольство к трапезундскому императору, с возможным подкупом посла василевсом[1429]. Есть и свидетельства о разгроме отряда Ломеллини татарами близ Солгата. Один из участников сражения, писец книг и искатель приключений Антонио ди Pumexana потерял там оружие и все свое имущество, был ранен и едва спасся бегством[1430].

В документах отражены пиратские действия бургундской «крестоносной» эскадры Валерана де Ваврина в Черное море в 1445, вызвавшие длительный судебный конфликт Каффы и Генуи с Бургундией[1431]; поход каффинского флота против Трапезундской империи в 1417 г.[1432] и против Феодоро в 1438 г.[1433] Мангупский князь Алексей изменил свою первоначально прогенуэзскую ориентацию и все более и более начал склоняться на сторону татарского хана и венецианцев[1434] Генуэзцам удалось перехватить письмо венецианского байло в Константинополе, адресованное князю Феодоро (1442/43)[1435]. Письмо в завуалированной форме информирует князя о действиях его генуэзских соседей, сообщает об успехах венгерского войска в войне с турками и о мангупско-венецианской торговле кожами. Байло обещает Алексею справиться в Венеции о его просьбе прислать отравленные конфеты, при условии его обязательства применять яд лишь против «неверных». Союз Феодоро, владевшего портом и крепостью Каламита в непосредственной близости от Чембало, с Венецией вызывал крайнюю озабоченность как в Генуе, так и в Каффе. Не случайны поэтому попытки генуэзцев во чтобы то ни стало захватить Каламиту и отрезать Феодоро от моря[1436].

Отношения с татарами и турками становились все более важными для генуэзцев Причерноморья. По документам явственно проступает тенденция, поелику возможно избегать открытых конфликтов с ними. Даже тогда, когда ок. 1417 г. татары и зихи ограбили в Тане генуэзца Оберто Гаррони, республика не стала настаивать на немедленной компенсации и не применила силы или санкций против подданных хана, терпеливо ведя переговоры вплоть до 1428 г.[1437] Когда в 1423 губернатор (subashi) Самсуна конфисковал имущество умершего там генуэзского купца, власти Генуи вновь не решились предоставить его наследникам право марки или ввести налог на торгующих в Каффе турок, но предпочли компенсировать их, как и в случае с Дарио Грилло, предоставлением оффиции с доходом эквивалентным ущербу. Объяснение было простым: действия против турок могли быть опасными для населения Каффы[1438].

И все же купцы нередко настаивали на применении права марки против обидчиков. Такие требования мы находим в 10 петициях. Помимо турок, ответчиками были воевода Валахии Стефан (конфисковавший имущество братьев Джустиниани — 4500 дукатов[1439]), подданные грузинского царя Александра I (1412–43)[1440], эмира Синопа[1441] и трапезундского императора Иоанна IV, приказавшего захватить наву каффинского гражданина Мервальдо Спинола в порту Вати (Батуми) в 1437 г.[1442]

К самим генуэзцам право марки применялось неоднократно и часто без колебаний иностранными правителями. Когда каффинцы, вопреки положению статутов о репрессалиях, присвоили в Монкастро имущество турок, последние сразу же наложили руку на товары невинного купца Луки Саккерио, торговавшего в Галлиполи. Саккерио, в свою очередь, добивался права марки против османов, но генуэзские власти, по традиции, предпочли решить дело в соответствии с leges et constitutiones Caphe[1443]. Аналогичный случай произошел, когда генуэзцы Перы конфисковали за что-то товары горожанина Львова, вызвав ответную реакцию короля Польши и последующие просьбы о предоставлении репрессалий невинно пострадавших генуэзцев в его владениях[1444].

Право марки нередко реализовывалось через корсарские и пиратские акции[1445]. Сами генуэзцы, как известно, успешно боролись с пиратами и корсарами в Черном море. Самые свирепые и опасные из них, каталанцы, не представляли столь же реальной угрозы для судоходства в «Великом море», как в Эгеиде. Но корабли пиратов, захваченные в Средиземноморье, изредка возвращались к прежним собственникам, включая жителей Каффы[1446]. Последние, впрочем: и сами занимались пиратством. Например, Baxilius de Caffo, скорее всего — грек, представивший поручителей — греков с Хиоса, владелец бригантины, ограбил сицилийца Андреа Теуфорте, невзирая на имевшуюся у него охранную грамоту генуэзских властей[1447]. Между кланами генуэзских нобилей Спинола и Фрегозо шла настоящая морская война с захватом товаров из Каффы или принадлежавших каффинцам[1448].

Судя по Diversorum, Filze, как и по массариям, Каффа, несмотря на все трудности, в XV в. оставалась важнейшим портом общесредиземноморского значения. Принадлежавшие каффинцам суда плавали в Геную и обратно[1449], во Фландрию (в 1430/31 г.)[1450], Марсель[1451], на Xиoc[1452] и далее[1453]. По крайней мере Каффа и Чембало располагали арсеналами, где не только ремонтировались, но и строились большие двухпалубные навы[1454]. Именно это давало возможность генуэзцам вести военно-морские кампании против соперников в Причерноморье. Осознавая значение Каффы как экономического, религиозного (в т. ч. миссионерского) и политического центра «Газарии», «Татарии» и всей генуэзской Романии, Генуя просила римского папу повысить статус каффинского епископства до архиепископства, освободив каффинского епископа от юрисдикции чисто титулярного в те годы архиепископа Султанин[1455].

Два вида торговли выделяются в документах Diversorum, Filze: зерном[1456] и рабами. Из четырех контрактов конца ХІV в. в 3 патроны судов берут на себя обязательства доставлять зерно из разных черноморских портов в Геную[1457], а в одном — из Сицилии в Каффу в период сильного неурожая злаков в Причерноморье[1458]. Позднее сами каффинцы вели зерновую торговлю на широкую ногу, вплоть до Марселя[1459].

Экспорт большого числа причерноморских рабов на Запад[1460] отражен в разных документах Diversorum, Filze[1461]. Лишь у одного лигурийского купца, возвращавшегося из Каффы в Геную, турки в Галлиполи захватили 12 рабов[1462]. Другой генуэзец, Николо Ратони, наряду с другими товарами, погрузил в Каффе в 1433 г. рабов: абхазов, мегрелов и русских, от 15 до 30 лет, для отправки в Перу. Ему не повезло. Патрон корабля, желая избежать столкновения с венецианскими галеями, причалил в Понтираклии. Ратони был вынужден перевозить свое добро и рабов оттуда в Перу на небольшой барке, но недалеко от Перы, в местечке Bosilli турецкий субаши Муса-бей конфисковал все имущество и рабов Примечательно, что он действовал по наущению бывшего христианина, принявшего ислам, Мануила Гриманьи (оlіm cristicole et mine saraceni et nominabatur Acomacho)[1463]. Иногда о рабах из Причерноморья встречаются просто детективные истории. Раб-зих, 32 лет, бежал из Генуи от своего хозяина Терами Ломеллини в замок Серравале. Виконт Серравале Франко Accepero не желал вернуть его владельцу, что едва ни привело к войне феодальных кланов в Лигурии[1464]. Юная черкешенка Магдалина, рабыня семейства Стелла, бежала с монахом, братом Альбертом, в Феррару и несколько месяцев скрывалась там, не взирая на тщетные протесты генуэзских властей маркизу Феррары[1465].

Diversorum Filze содержат интересный материал для изучения администрации, права, торговли, мореплавания, политических событий в Причерноморье. Не менее интересны они и как источник по истории культуры и менталитета в далеких факториях генуэзской Романии.