Средневековый Понт

Глава 14. От Таны — в Ургенч. Эти трудные дороги Средневековья

Средневековье сохранило немало ярких описаний путешествий западноевропейцев на Восток. Сейчас даже сделана попытка создать их классификацию, с выделением путеводителей для пилигримов и купцов, рассказов о пилигримажах, о крестовых походах, посольствах, миссиях, путешествиях и описаний мнимых странствий[1568]. Впрочем, предлагаемое Ж. Ришаром название «путеводители для купцов»[1569] не точно. Такого жанра не было, и описание путей неизменно включалось в более широкий контекст «торговой практики», где главным был рассказ о товарах, ценах, тарифах, пошлинах, условиях торговли в разных местах, и даже об используемой в общении с местным населением терминологии.

Наиболее читаемыми и известными были, конечно, описания походов и путешествий: от реальных, начиная с Плано Карпини и Рубрука, до полулегендарных, расцвеченных рассказами обо всяких диковинах и богато иллюстрированных описаний (Космы Индикоплейста или «Книги чудес» Жана ле Лонга), и даже до вымышленных (многочисленные версии «путешествий» сэра Джона Мандевиля). Не о них сейчас пойдет речь — ведь целью этих сочинений были собственно не дороги, а заморские чудеса или политические, военно-стратегические, бытовые, культурно-религиозные данные о далеких странах. Сведения же о самих путях в них были отражением личного, но не обобщенного или типологизированного, опыта странствующих. Вряд ли какому-либо купцу Венеции или Генуи пришла бы в голову мысль точно руководствоваться сочинением Марко Поло или Одорико Порденоне в составлении маршрута и в подготовке к странствованию, хотя какие-то коррективы в замысел путешествия эти рассказы и могли внести.

Впрочем, сочинения, претендующие на роль справочников, дающих рекомендации, существовали. Кроме итинерариев и портуланов, где сведения в основном суммарны и чаще всего характеризуют морские сообщения, создавались советы купцам. Первым из текстов такого рода стала пизанская торговая книга 1278 г, а затем — наиболее знаменитое сочинение — «Практика торговли» флорентийца Франческо Балдуччи Пеголотти, составленное между 1310 и 1340 гг.[1570] За ним последовали многие другие, но они нередко подражали прообразу, следовали заложенным клише и были менее яркими и конкретными. Возникает вопрос, насколько информация Пеголотти достоверна? Ведь сомнения в этом уже высказывались в литературе[1571] и многочисленные хронологические[1572], нумизматические[1573] и иные уточнения предлагались разными авторами. Тем не менее, положения Пеголотти при их детальном анализе чаще всего подтверждались на материале разных стран, хотя и относились к разным десятилетиям[1574].

Примечательно, что открывается «Практика» Пеголотти именно описанием путешествия из Таны на Восток, в Среднюю Азию и Китай. Почему Тана (Азак/Азов) — не удивительно. Этот город в устье Дона, наряду с Каффой, Трапезундом, а еще ранее — Солдайей (Сугдеей, Судаком) был терминалом и перекрестком морских и сухопутных дорог с Запада на Восток в XIV–XV столетиях. Там существовали венецианская и генуэзская торговые фактории, греческое, славянское, еврейское поселения, — и все рядом с «шатровым», кочевым городом татар и зихов. В Тане переплетались традиции и встречались друг с другом носители разных этносов и культур, предлагая самые экзотические и самые популярные товары: от пряностей и жемчуга, до соболей, икры осетровых рыб и зерна. Но скандальную (впрочем, с нашей точки зрения) славу Тана стяжала как центр мало контролируемой какими-либо властями работорговли[1575]. Все это манило, несмотря на многие опасности и постоянный риск нападения и ограбления западных факторий очередным завоевателем, как это не раз совершали золотордынские ханы, великие завоеватели Востока, как Тамерлан, и даже местные племенные князьки. Особенно разрушительными были разгромы Таны в 1343, 1395, 1410 и 1418 гг.[1576]

Далекий путь до Таны от Венеции и Генуи лежал по морю. Трудный сухопутный маршрут через венгерские земли и степь не использовался, во всяком случае до завоевания османами Константинополя в 1453 г. И Генуя, и Венеция, осознавая тяжесть и риск морского пути, занимавшего около 3 месяцев, формировали для большей безопасности караваны охраняемых судов, шедших в Тану под единым командованием[1577].

Первые рекомендации купцам, путешествующим в глубь континента (после известной Книги Марко Поло, избравшего иной маршрут) дают торговые книги флорентийского анонима начала XIV в.[1578] и Пеголотти. Обе они прямо называют отправными пунктами путешествия Геную и Венецию и сразу же советуют путешественнику в Китай закупить тонкое и грубое сукно на одном из наиболее выгодных рынков Запада. Далее его путь лежал в Каффу или Тану, а оттуда по суше на повозках, запряженных волами, лошадьми или верблюдами — в Хаджитархан (Астрахань). Описание пути у Пеголотти и флорентийского анонима отличаются лишь в деталях и вариантах написания топонимов и этнонимов, что говорит об общем прототипе или, возможно, заимствованиях анонима у Пеголотти или наоборот. Дорога занимала от 12 (на верблюдах) до 25 (на волах) дней[1579]. Тана являлась, таким образом, основным транзитным пунктом, своего рода воротами на Восток. От Хаджитархана дорога шла на Сарай — Сарайчик — Ургенч — Отрар — Алмапык (Бишкек) — Xанбалык (Пекин). Весь путь от Таны до Китая продолжался 284 дня по суше и по Волге.

Если избирался сухопутный маршрут от Каффы до Таны и далее, в Орду, то лошадей, повозки и припасы можно было взять в близком от Каффы региональном Центре Орды — Солгате[1580].

Тана использовалась венецианскими купеческими обществами для поездок в Индию и Китай через Астрахань, Ургенч и Газну[1581]. Тог же путь избирали татарские и западноевропейские послы перемещавшиеся между Западной Европой и империей монголов[1582]. Иногда купцам приходилось зимовать в Тане или Астрахани, если лед мешал двигаться им по рекам. Так, один караван венецианских купцов, направлявшийся в Ургенч и Дели, на 50 дней «застрял» в Астрахани из-за оледенения (propter glaciam). Купцы были принуждены резать и продавать кусками привезенные ткани по гораздо более дешевым ценам, чем те, которые они собирались назначить в Индии[1583].

Пеголотти дает любопытные советы путешественнику. Прежде всего, он должен отрастить бороду и не бриться. В Тане ему следует нанять переводчика и двух слуг, также знающих «куманский» язык. Кроме того, желательно там же, в Тане, взять с собой женщину. Конечно, можно обойтись и без нее, рассуждает Пеголотти, но к купцу будет больше почтения, если его сопровождает женщина, особенно, если она знает куманский язык. В Тане следовало запастись мукой и соленой рыбой. Мяса же в изобилии можно было закупить во всех местах по пути следования. Дорога от Таны до Китая была безопаснейшей и днем и ночью (здесь Пеголотти воспроизводит ситуацию, существовавшую в начале ХIV в., максимум до 1340-х гг.). В случае смерти купца, все его имущество собирают ханские чиновники и передают брату или ближайшему родственнику умершего. Опасность возникает лишь в случае смерти хана, до избрания его преемника. В такие моменты в прошлом «франкам» и прочим чужестранцам чинили разные насилия (novitade)[1584].

Советы Пеголотти были вполне реальны и основывались на многолетней практике. После того, как первые поездки доминиканцев на Восток, к монголам, закончились неуспехом, доминиканские миссионеры решили предпринять второе путешествие, в 1235–37 гг., и для этого не только сменили привычные одежды ордена на одежду купцов, но и отрастили волосы и бороды, как отмечалось «на манер варваров»[1585].

Итак, в Тане делались приготовления для далекого странствия и в ней кончался привычный морской путь и мир Средиземноморья и начинался новый, более непривычный мир степных просторов, мир Востока. Немного позднее свой пути по тому же маршруту описал францисканский миссионер, испанец по происхождению, Пасхалий из монастыря Св. Виктора. Он, видимо, в 1335–37 гг., отправился из Авиньона через Ассизи в Венецию, а оттуда — в татарские земли. От Венеции до Константинополя он плыл на борту каракки. Далее, пересев на лигнию, он продолжил путь до Газарии (Крыма) по глубоководному Черному морю (per mare Nigrum, cuius profunditas est abyssus) и по мелководному Азовскому (per aliud mare, cuius non est fundus) — до Таны. Отсюда лежал его путь к Сараю. Он без промедления отправился вместе с греками на повозках, запряженных лошадьми (cum Graecis in curribus equorum) и быстро прибыл к месту назначения, опередив спутника, Гонсальво Трансторна, медлившего с отправкой в Ургенч[1586]. В этом тексте любопытны две детали — налаженность сообщения между Таной и Сараем и путешествие с греческим караваном. Греки, несомненно, не только посещали Тану, но многие и постоянно проживали там[1587]. Более года миссионер провел в Сарае — для успеха миссионерской деятельности ему посоветовали выучить «куманский язык и уйгурское письмо», распространенные по всей территории «Татарской империи» — до Персии и Китая. Преуспев в этом (per Dei gratiam didici), наш миссионер на корабле, вместе с армянами (вероятно, также купцами), спустился по Волге и берегу Каспийского моря до Сарайчика, что заняло 12 дней, а затем, на повозках, влекомых верблюдами, прибыл на пятидесятый день в Ургенч. Все, вплоть до повозок и верблюдов, соответствует Пеголотти! Но в Ургенче брат Пасхалий, вместе со своим слугой — зихом (по традиции, вероятно, нанятым в Тане) остался уже в окружении только мусульман, «агарян, последователей злоименного (maledicti) Магомета», и приступил к своей миссионерской деятельности, за которую затем претерпел немалые мучения. Век веротерпимости монголо — татар, длившийся до хана Узбека (1312–1341), прошел. Письмо было отправлено уже из Алмалыка, викариата «Катая»[1588].

Купцы, в отличие от миссионеров, заботились об определенном удобстве своего путешествия. Советы путешественнику исполнялись купцами, иногда, впрочем, слишком буквально, вводя их в немалые траты, за которые трудно было оправдаться перед партнерами. Содержанка отправившегося ок. 1362 г. в Туркестан Франческино ди Нодеро, названная им Франческиной, обошлась ему в Ургенче в 1500 безантов. Чтобы оправдать свои невыплаченные компаньонам долги, купец заявил, что его караван был ограблен на пути из Ургенча в Тану. В то время безопасность путей уже не была столь же гарантированной, как в начале века. Но лукавство купца выявил встречавшийся с ним в Туркестане другой венецианец, Андреоло Дандоло, показавший на следствии, что Франческино передвигался с хорошо охраняемым караваном и даже предлагал Дандоло ехать с ним вместе. Дандоло не принял предложения, но позже рассказал суду историю с Франческиной[1589]. Опять в независимом источнике мы видим практические подтверждения информации Пеголотти о торговле между Таной и Ургенчем.

Не только общество дамы, на чем настаивал Пеголотти, но и надежные спутники скрашивали и обеспечивали безопасность дальнего пути. Не случайно рыцарь Арнольд фон Харфф из Кельна, направлявшихся в 1496 г. в пилигримаж на Восток, отмечал, что с купцами хорошо путешествовать. Они знают язык и дороги. Они берут сопровождение от одной страны до другой и составляют хорошую компанию (…dae it gar guet myt tzien ist; sij wyssent spraiche ind wege; sij nement geleyde vss deme eyme lande in dat ander ind doynt eyme gar gude geseischaft). Готовясь к плаванию, фон Харфф еще в Венеции закупал все необходимое — от матраца, рукомойника, легкого вина (на корабле дают крепкое), до таблеток от запора и поноса (нужных во время плавания и в чужих странах). В Венеции же он производил обмен монеты[1590]. Веком раньше Пеголотти советовал заботиться об этом в Тане. Во время Харффа, увы, Тана уже была в руках османов. Но психология купца — пилигрима-путешественника изменилась мало. Так и в XIV веке, отправляясь в Святую Землю, флорентиец Лионардо Фрескобальди приобрел в Венеции тюфяки и одежду, необходимую для странствований по морю и по пустыне, добрую мальвазию, сундучок с потайными секретами[1591]. Запад любил всегда путешествовать в чужих странах по возможности с комфортом.

Убеждаясь в высокой надежности Пеголотти и в том, что он типологизировал стандартные, а не экстраординарные ситуации, исследователь поневоле ищет другие, еще неизвестные, бытовые рекомендации путешественнику. Работая в архивах, историк всегда надеется найти не только важный, но «стандартный» материал для своего исследования, но и нечто особое, что может расцветить яркими красками уже привычные экономические или бытовые реалии, или открыть новые картины былого. Иногда эти поиски бывают плодотворны, но нередко они оказываются охотой за миражами. Кто знает, как причудливо переплетутся дороги современных путешественников по средневековым дорогам? Работая в Венецианском Государственном архиве с большим фондом Прокураторов св. Марка, где немало документов из частных фондов купеческих фамилий, нередко прилагаемых к завещаниям и иным документам по распоряжению наследством, я встретил указание на документ, как казалось, особого значения. В материалах прокурации венецианского нобиля Андриоло Малипьеро была упомянута «Инструкция по поездке в Тану» 1394 г.[1592] Самого документа в папке не оказалось. Его замещала отсылка, что письмо находится в особой папке Documenti commerciali riservati, Busta 1. Ha ум сразу пришла мысль о путевой инструкции, чем-то похожей на наставления Пеголотти. Всегдашняя любезность венецианских архивистов вскоре доставила мне заветный документ (но не всю таинственную папку) на стол. Это было торговое письмо от купца Джакомо Брагадина своему племяннику Андриоло Малипьеро, отправлявшемуся через Константинополь в Тану. Письмо, на диалетто, было написано в Венеции 13 апреля 1394 г. и начиналось, действительно, словом Rechordaxion[1593]. Но эта памятка была отнюдь не наставлением по путешествию, но предписанием по ведению торговых операций с контрагентами купца. Брагадин лишь побуждал племянника не терять времени и немедленно отплыть из Константинополя в Тану. Торговля касалась типичного товара — реймского сукна, и, вроде бы, надежды не оправдались. И все же нет малозначимых документов средневековья. В письме содержались данные торговле в Ургенче венецианского купца Антонио Dazinas. И это за год до захвата и сожжения Таны Тамерланом, уже во время войны Тамерлана и золотоордынского хана Тохтамыша[1594], отнюдь не способствовавшей торговле[1595]. Советы Пеголотти о пути из Таны в Ургенч были актуальны, очевидно, на протяжении всего XIV столетия и представления о «закрытии» торговых путей из Таны в Среднюю Азию после кризиса 1340–50-х гг.[1596] быть может, нуждаются в корректировке…