Средневековый Понт

Глава 15. Гражданский статус и этнический состав населения итальянских факторий Причерноморья в XIV–XV вв.

Проблема гражданского статуса разноплеменного населения итальянских факторий Латинской Романии, включая Причерноморье, является предметом острых дискуссии в историографии последних лет. Действительно, уяснение социально-юридических сторон торговопредпринимательской эмиграции западноевропейцев на Восток, роли институтов метрополий и местных традиций, инструментов «натурализации» части жителей факторий, является ключом к правильному пониманию самого феномена средневековой колонизации. Речь идет о предоставлении (или, наоборот, в отказе от такового) специальных прав полного или частичного гражданства, либо отдельных юридически закрепленных привилегий разным социальным или этническим категориям жителей факторий или территорий, находившихся под управлением венецианской или генуэзской администрации. Категориями, определявшими статус были: cives метрополии или, реже, фактории, burgenses фактории, подданные (subdites) или habitatores[1597]. Новый свет на эту проблему способны пролить неопубликованные материалы нотариальных архивов Причерноморских городов, выявляемые в архивах Венеции и Генуи. Неизученным аспектом темы, как нам кажется, является именно выявление сочетания этно-конфессиональной и территориальной компоненты в гражданском статусе населения факторий.

Очевидно, что специальные процедуры предоставления тех или иных гражданских прав лицам, находившимся под покровительством властей морских республик и на специальных условиях не идентичны получению статуса гражданина этих республик в полном объеме[1598]. Скорее это приобретение привилегий, прежде всего — фискальных, защиты и покровительства со стороны Венеции или Генуи. Вместе с тем, статус гражданина, civis, был наиболее определенным, несмотря на существовавшие внутри самой Венеции различия между гражданами-оригинариями и теми, сто приобретал статус гражданина путем пожалования (граждане de intus, имевшие некоторые ограничения в правоспособности). У генуэзцев подобной дифференциации не было. И если мы встречаем генуэзского гражданина (civis) в восточных факториях, то к нему можно в полной мере применять определение М. Балара: «под civis Janue следует понимать генуэзца по происхождению, прибывшего в Каффу во время путешествия или на ограниченный срок. Он сохраняет все связи с метрополией и пользуется полнотой политических и экономических прав в Генуе в ее заморских факториях. Civis Caffe же — определение, относящееся как к генуэзцам по происхождению…, так и к грекам и армянам… Равным образом термин burgensis Caffe обозначает одновременно членов древних генуэзских родов, которые в большинстве своем… проживают в бургах Каффы»[1599]. Тем не менее, этим не снимается проблема крайней малочисленности cives Генуи восточного происхождения. Статус burgensis уже менее определен и всеобъемлющ. Он может означать специальные права для привилегированной части городской общины, а также наличие недвижимости у его носителя в особых городских зонах, преимущественно — укрепленных. Г. Айральди, как и ранее А.М. Чиперис, настаивала на главенстве социального аспекта в конституировании категории burgensis[1600]. В Трапезунде права генуэзских burgenses были связаны с особой ролью в управлении факторией и с проживанием в генуэзской крепости[1601]. Недавно О.Н. Барабанов, анализируя судебные протоколы Каффы и их юридические формулировки предположил, что слово burgenses означало для составителей документов прежде всего владельцев домов на территории фактории[1602].

Попробуем подойти к этой проблеме с другой стороны и рассмотреть связь между гражданским статусом и этно-конфессиональной принадлежностью его носителей на двух территориях Латинской Романии, в Тане (Азове), где существовали как генуэзская, так и венецианская фактории, и в Северной Анатолии, где с единственной факторией венецианцев в Трапезунде соседствовали многочисленные генуэзские торговые поселения, крупнейшими из которых были: Самастро (Амастрида, Амасра), Симиссо (Амис, Самсун), Синоп, Трапезунд и Ло Ваги (Батуми). Эти два региона — Приазовье и Понт с Пафлагонией — были крепко связаны друг с другом системой как экономических, так и политических отношений. В то же время и там, и там фактории находились на территории, принадлежавшей местным государям и уступленной итальянцам для поселения на определенных договорных условиях, часто — в виде дарованных привилегий. Это разительно отличает их, например, от Каффы, единственного итальянского поселения в Причерноморье, имевшего городской статус и распространявшего юрисдикцию на всю так называемую Крымскую Газарию[1603], от Крита, находившегося в прямом управлении Венеции, или от островов Эгейского архипелага, под властью разных семейств венецианских нобилей[1604].

Для рассмотрения мы проанализируем базу данных, создаваемую в процессе обработки нотариальных минут XIV в. и первых десятилетий XV столетия, составленных in situ в городах региона[1605], а также петиций генуэзских купцов, находящихся серии Diversorum, Filze Секретного Архива Генуи[1606].

В анализируемых источниках термин cives применяется исключительно к жителям метрополий, Генуи (242 лица, зарегистрированных в Тане и факториях Северной Анатолии), и Венеции (239 лиц), к жителям Каффы, столицы Газарии (37 лиц), Перы, крупному генуэзскому поселению в Галате/Константинополе (3) и к отдельным городам Средиземноморья, чьи граждане участвовали в колонизационных процессах, как, например, Пьяченца, Савона, Марсель, Рагуза, Виченца, Ноли и др.

В целом в нашей предварительной анкете отождествлено 592 cives. Большинство из них — итальянцы, выходцы из Генуи, Венеции и других городов. Среди западноевропейцев, обладателей статуса cives Генуи и Венеции — 3 каталанцев, 2 немца и 2 далматинца. Среди немногих cives «восточного» происхождения — 9 греков, 6 армян, 2 иудея из Венеции и 1 алан. Нет среди них нет ни «сарацин», ни татар, ни грузин, ни других местных жителей. Мусульмане полностью отсутствуют среди обладателей этого статуса, как, впрочем, и среди натурализованных в факториях лиц. Редкость предоставления статуса cives местным жителям, даже христианам, несмотря на решения Венецианского Сената расширить социальную базу в Тане и Трапезунде путем облегчения «натурализации»[1607], очевидный факт. Это, конечно, не означает, что греки или армяне, проживавшие в факториях, не имели статуса лиц, находившихся под покровительством морских республик («белых» венецианцев и т. п.) или натурализованных граждан (т. е. «венецианцев» или «генуэзцев» в отношениях с местными властями). Но это с очевидностью указывает на более низкое положение полугражданства натурализованных лиц, не признаваемых в качестве cives властями морских республик на территории своего домена.

Для более детального изучения статусных категорий проанализируем гомогенный источник. Таковым является первый картулярий венецианского нотария, канцлера в Тане Бенедетто Бьянко. Первый картулярий интересен тем, что это дошедший до нас целиком фонд нотариальных минут, не содержащий лакун и охватывающий полный календарный год. Кроме того, в указанный период Бенедетто Бьянко был единственным официальным нотарием Таны и подавляющее большинство заключаемых контрактов оформлялось именно им. Небольшой процент составляют лишь акты корабельных нотариев, также включенные в нашу базу данных. В актах Бьянко отражена вторая волна колонизации Таны, после перерыва, вызванного войной с татарами, полной эвакуацией фактории и длительного перерыва в истории поселений в 1343–1358[1608]. Лишь накануне приезда Бьянко в Тану, в 1358 г., венецианцы (и генуэзцы) по договору с ханом Золотой Орды Бердибеком[1609] смогли возвратиться на Дон. Отчасти и поэтому контакты венецианцев с местными жителями (исключая греков, которые издавна были их посредниками[1610]) не были ни продолжительными, ни прочными.

Бенедетто Бьянко было составлено 210 актов с 1 сентября 1359 г. по 31 августа 1360 г. Среди 27 греков, участников сделок, 6 cives Венеции, из 3 иудеев — 2, из 9 армян — 1, из 11 аланов — 1. Ни одного мусульманина. Очевидно, что даже греки среди граждан Венеции редкое меньшинство, а всего на долю граждан «восточных» этносов в Тане приходится менее 10 % (10 из 101). Среди 18 cives Генуи и Перы в Тане только итальянцы, главным образом — лигурийцы, за одним исключением — Iacfero de Narenzan condam Antonii, принадлежность которого к какой-то этно-региональной группе не ясна. Гражданство редко предоставлялось неитальянцам. А итальянцам? Здесь ситуация весьма интересна. Среди cives Венеции мы находим выходцев из многих городов и областей (см. Таблицу).

Высокий процент граждан Венеции среди итальянских купцов, выходцев из разных областей (в целом–38,4 %, исключая саму Венецию) очевиден. Это значит, что, вероятно, значительная часть эмигрантов из Италии в Тану фактически переселялась не из этих городов непосредственно, как предполагалось, а из Венеции, где они владели домами во многих приходах столицы Адриатики. Таким образом, «итальянская» колонизация Таны в очень большой степени «опосредована» Венецией, и это значительная корректива в привычные подсчеты и суждения о ее природе.

Среди граждан Венеции заметно также присутствие выходцев из Латинской Романии, итальянцев по происхождению. Среди 15 cives Венеции, жителей Кандии, Константинополя, Эноса, Филадельфии, Негропонта, Таны и Фессалоники 6 греков, 6 итальянцев, 1 иудей, 1 армянин и 1 лицо неясного происхождения. Таким образом, итальянцы составляют 40 %. Но примечательно их распределение: 6 из 5 — жители Крита.

Статус burgenses Каффы, Перы, Хиоса и Таны (1 случай) закреплен только за итальянцами (половина из них — генуэзцы). Их число вообще невелико — всего блиц. Как мне представляется, это следствие начального этапа «второй» венецианской колонизации Тана, а также отсутствием тогда в Тане укреплений вокруг факторий или кварталов, образующих «бурги», как в Каффе.

Напротив, число habitatores велико. Этот термин обозначает, однако, скорее не статус, а длительность пребывания в фактории (резиденты как противопоставление лицам, приезжавшим на короткий срок для ведения сезонной или ярмарочной торговли). Число habitatores разных мест — 135, в их числе 99 жителей самой Таны. Остальные — жители Латинской Романии и Византии (Кандия, Корон, Константинополь и Пера, Фамагуста, Месемврия, Симиссо, Синоп, Трапезунд), владений Золотой Орды в Крыму, на Дону и Кубани (Колколико, Кубако, Порто Пизано, Солгат) или даже ее столицы — Сарая. Географическая широта, охватывающая все Восточное Средиземноморье очевидна. Но есть особые случаи. Иногда купцы называют себя habitatores Венеции. Таковыми являлись, например, Орландо Дельфин, происходивший из Вероны, купец в Тане и житель в Венеции в сестьере Сан Леоне[1611], Джакомелло Дзанкаруолло из Кандии, именуемый к тому же cives Венеции[1612], Буого Тассо из Кьоджи, живший в Венеции в сестьере Св. Марины[1613]. Подобные случаи встречаются и в актах других венецианских нотариев в Тане и Трапезунде, например, применительно к чистокровному венецианцу Николетго Микьелю, купцу в Трапезунде[1614], к венецианскому канцлеру в Тане Николо де Варсису в его собственном картулярии[1615]. Можно с большой степенью вероятности считать эти случаи обозначением статуса civis, в применении к венецианцам, постоянно проживавшим в Венеции (а не в факториях или владениях Республики), но не к иностранцам, которые приобрели статус гражданина республики.

Таким образом, политика Венеции, как и Генуи, значительно отличалась в Тане и Северной Анатолии от той, что они проводили на территориях под их прямой властью, dominium directum, ще habitatores, скажем, Кандии, могли легче и быстрее становиться cives Венеции. Но и в Тане ситуация будет меняться по мере расширения венецианского суверенитета на эту территорию, признания ее владением Венецианской Сеньории, а не простой концессией хана Золотой Орды[1616]. Но это уже предмет другого исследования и ситуация не ранее второй четверти XV в.