Средневековый Понт

Глава 7. Налогообложение итальянской торговли и объем товарооборота в городах Южного и Юго-восточного Причерноморья (XIV — середина XV в.)[1153]

Оценка роли городов Южного и Юго-восточного Причерноморья в системе международных экономических связей ХIV–XV вв., степени влияния на их развитие торгово-предпринимательской деятельности итальянского купечества весьма затруднена из-за сложности определить сами масштабы этой коммерции, ее эволюцию во времени, вовлеченность в нее различных слоев населения. Нелегко соизмерить уровень поступлений от торговли и из других, прежде всего аграрных, источников в бюджет государств региона, и это приводит к противоречивым суждениям либо о незначительности роли торговли[1154], либо, напротив, о ее доминирующем значении для экономики Понта[1155]. Разумеется, преодолеть все эти трудности при нынешнем состоянии источников весьма сложно. Мы лишь попытаемся на основании как уже известных, так и впервые вводимых в оборот материалов архивов Венеции и Генуи привести такие примеры, на основании которых, хотя бы в сравнительном аспекте и для отдельных отрезков времени, была бы возможна количественная, а не только качественная оценка торговли.

Чтобы иметь параметры для сравнения, обратимся сначала к достоверно известным данным о неторговых доходах казны и крупных феодалов Трапезундской империи. По свидетельству османского кадастра (ок. 1486 г.), виноградники, оливковые рощи, сады и орешники, рисовые поля вместе с крестьянской рентой приносили казне около 1461 г. не менее 100 тыс. аспров в год[1156]. Средний Трапезундский монастырь Фарос, имевший 65 париков, получал 6680 аспров дохода в 1432 г., а крупнейший столичный монастырь Хрисокефал в середине XV в. — 11 608 аспров в год[1157].

В 1319 г. между Трапезундской империей и Венецией был заключен первый торговый договор, позволивший венецианцам основать факторию на Понте. В 1320 г. Республика св. Марка послала в Трапезунд караван галей и поручила своему байло в городе Джованни Санудо собрать с купцов налоги: Юсольди со 100 лир стоимости товаров (т. е. 0,5 %) — на расходы посольства и баюлата и 5 сольди (0,25 %) — на строительство караван-сарая в Трапезунде. 12 августа 1320 г. байло направил в Венецию отчет о собранных средствах[1158]. Они составили, соответственно, 3258 лир 4 сольди 3 денария ад гроссос (31 278,84 аспра комнината[1159] и 1629 лир 2 сольди ад гроссос (15 639,36 аспра). Этой суммы вполне хватило на указанные нужды, и байло перевел еще 1958 лир 4 сольди 3 денария ад гроссос через камбий в Венецию. Легко вычислить, что в указанном случае товарооборот венецианской торговли равнялся 651 650 лирам ад гроссос, или 6 255 840 аспрам. При этом надо учесть, что этот оборот не был годовым, его дал единовременный сбор при прибытии галей в Трапезунд. Правда, это был абсолютный пик венецианской торговли в условиях, когда постоянная фактория лишь только складывалась. Так как Трапезундский фиск в это время взыскивал с венецианцев в свою пользу коммеркий в 3 % и небольшую ввозную пошлину 20 аспров с тюка товаров[1160], то вырученная им сумма составила бы не менее 187 673 аспров при однократном обороте. Но реальный доход казны был выше минимум в два раза, так как контрагенты венецианцев в Трапезунде платили не меньшие налоги. Между тем в 1320 г. постоянные торговые связи Венеции с Трапезундом еще зарождались, а генуэзская торговля намного превосходила венецианскую и, облагаясь такими же коммеркиями, приносила фиску еще большие доходы. Следовательно, коммеркии играли весьма важную роль как источник доходов Трапезундской империи, особенно в период расцвета торговой активности на Понте (20–40-е годы XIV в.). Этим и объясняется длительная борьба за их уровень между Трапезундской империей и итальянскими морскими республиками[1161]. Для удобства последующих исчислений и сравнения переведем сумму венецианского товарооборота в Трапезунде (651 650 лир ад гроссос) в серебряные соммы Каффы, наиболее общий эквивалент черноморской торговли. По курсу 1320–1322 гг., когда 1 сомм равнялся 11,5 лирам ад гроссос[1162], получим 56 665,2 сомма.

В генуэзских факториях Южного Причерноморья взимались как регулярные, фиксированные торговые пошлины (коммеркии, cabelle), так и временные специальные налоги, часто собираемые с какой-то определенной фактории на специальные цели. Такой налог именовался drictus[1163]. Счетные книги (массарии) Каффы 1420–1423 гг. содержат записи о коммеркии «quod pro comune Janue colligitur in Trapezundis», из которого 10 115 каффинских аспров (50 соммов) ассигновывалось на выплату оклада трапезундскому консулу и другим оффициалам фактории[1164]. Статут Каффы 1449 г. устанавливал размеры коммеркия в Трапезунде 1,5 % от стоимости товаров, ввозимых генуэзцами, и 1 % — вывозимых[1165]. Из полученной суммы 45 соммов шло на жалование консула[1166]. Помимо коммеркия, в XV в. временно вводились и налоги типа drictus. Как правило, их сдавали на аукционе в откуп лицам («эмпторам»), желавшим собирать их в течение года или ряда лет, уплачивая в установленные сроки в казну суммы, зафиксированные в условиях откупа. Право сбора такого налога в Трапезунде на 5 лет и 9 месяцев было приобретено в 1441 г. тремя генуэзцами во главе с Урбано ди Негро за 80 тыс. аспров (14 тыс. аспров в год)[1167]. В том же году право взимания такого же налога в Симиссо (Самсун) на 2 года и 5 месяцев было продано за 15 150 аспров (6269 аспров в год)[1168]. Так как шкала налогообложения нам неизвестна, восстановить стоимость товарооборота по этим данным нельзя. На их основании можно лишь сравнить торговое значение генуэзских факторий в Трапезунде и в Симиссо.

Другая генуэзская фактория Южного Причерноморья находилась в Синопе и на рубеже XIV и XV вв. была подчинена юрисдикции подеста Перы. Массарии Перы 1390–1402 гг. дают возможность в какой-то мере оценить масштабы торговли в ней в указанные годы. Отметим сразу же, что внешнеполитическая ситуация в регионе тогда была крайне неблагоприятной. Летом 1391 г. османский султан Баязид I подчиняет эмират Кастамон, на территории которого находился Синоп. В 1392 г. он планирует морскую экспедицию, чтобы захватить город. События на дунайской границе отвлекли его от этого плана[1169]. В 1394–1402 гг. османы блокируют Константинополь, что расстраивает сложившуюся систему экономических связей[1170]. Все это не могло не отразиться на торговой активности Синопа.

Паоло ди Кастильоне, бывший генуэзским консулом в Синопе в 1390–1391 гг., собрал налоги на общую сумму 4297 аспров Синопа (149,2 перпера или 11,9 сомма)[1171]. Из этих денег 700 аспров было уплачено священникам, 2140 израсходовано консулом, а оставшиеся 1457 аспров были поделены пополам, по 25 перперов 6 каратов, между коммуной Перы и консулом ди Кастильоне. В предшествующий год доходы, видимо, были большими, так как отчисления коммуне Перы составили 67 перперов[1172]. В 1402 г. Пере было передано 63 перпера 15 каратов[1173].

Собираемые консулом налоги и судебные штрафы не покрывали всех расходов фактории. В ее бюджете большую роль играли дотации, получаемые из Перы, ибо один только оклад консула составлял 400 перперов[1174], т. е. превышал все поступления от налогов в 1390/91 г. Роль Синопа как торгового центра в эти годы была скромной.

Более полно в массариях Каффы зафиксированы данные о коммеркии в генуэзской фактории Севастополь (Сухуми) в первой половине XV в. В 1373 г. коммеркий составлял 0,5 % от стоимости товаров и дал 60 соммов поступлений. Таким образом, объем товарооборота был 12 тыс. соммов в год[1175]. В XV в. коммеркии повысились до 1 % от стоимости как ввозимых, так и вывозимых генуэзцами товаров[1176].

Так как аукцион проводился до начала взимания налога, эмпторы, приобретая право взыскивать его, исходили из прогноза доходности и практики прошлых лет. Поэтому сумма, возникшая в результате торгов, отражает не реальный товарооборот, а лишь его прогнозируемый минимум. Представление о том, каким был этот минимум в генуэзской фактории Севастополь, дает таблица.

При анализе коммеркиев, собираемых в Севастополе, надо учесть ряд обстоятельств. Во-первых, они, видимо, не включали специального налога на работорговлю, который взыскивался представителями каффинской Оффиции св. Антония[1177]. Это существенно, так как именно работорговля была одной из основных сфер генуэзского предпринимательства в Восточном Причерноморье. Во-вторых, комеркии выплачивались только генуэзцами. В 1438 г., правда, была сделана попытка распространить их и на земли, принадлежавшие местному правителю, князю Мегрелии Бендиану, в размере 1 % с «натурализованных» (т. е. пользовавшихся правами генуэзского гражданства и соответствующими привилегиями) лиц и 2 % — с подданных Бендиана, торговавших с генуэзцами. Этот коммеркий был сдан на аукционе за 45 тыс. каффинских аспров (ок. 225 соммов) Джованни ди Франко ди Пагано в 1438 г. Однако эмптору не удалось собрать налога, так как Бендиан наложил запрет на его взыскание, и сын Джованни много лет спустя, в 1475 г., все еще добивался компенсации за ущерб[1178].

В-третьих, при реконструкции товарооборота надо учесть, что к тем платежам, которые вносили эмпторы, необходимо делать небольшие коррективы в сторону увеличения. Как явствует из массарий 1423 и 1425/26 гг., казна уступала эмптору 2 сомма. Неизвестно, поступали ли так всегда и была ли величина уступки постоянной. Там, где есть указания, мы прямо вводили коррективы, в иных случаях учитывали, что реальные показатели товарооборота могли быть больше минимальных расчетных на 2–5 %.

В-четвертых, нельзя исключить возможности, что в отдельных массариях могла указываться не вся сумма откупа, а лишь очередной платеж эмптора. Такая запись, правда, встречается редко, главным образом когда имела место задолженность откупщика. Но в массариях, имеющих лакуны, где трудно обратиться к перекрестной проверке граф «debet» и «recepimus» двойной записи, выявление характера платежа затруднено, особенно, если он приведен в более краткой графе «recepimus», суммарно излагающей суть дела.

И последнее. Уже из самой таблицы видно, что данные о коммеркиях Севастополя имеются целиком за 1420–1427 и 1455–1463 гг, а также упоминаются ретроспективно в массариях последующих лет за 1409–1410 и 1469–1470 (?) годы.

Анализ сумм откупа показывает, что масштабы товарооборота в генуэзской фактории Севастополя в 10-х — начале 20-х годов XV в. были довольно скромными, хотя и имели тенденцию к росту. Минимальный показатель товарооборота — 4200–5000 соммов в 1409/10 и 1420/21 гг. более чем в два раза ниже показателей 1373 г. и несравним с товарооборотом Трапезунда в 20-х годах ХIV в. Значительное повышение сумм откупа и, следовательно, прогнозируемого минимального товарооборота произошло в 1422–1427 гг., достигнув пика в 1424/25 г. Колебания товарооборота в минимальном исчислении: 7370–11 200 соммов.

Неожиданное резкое повышение суммы откупа в 1455 г., по нашему мнению, следует объяснять не процветанием торговой жизни в фактории в это время, а лишь особыми обстоятельствами самого откупа, предоставленного на более длительный срок, почти 2,5 года, видимо, с особыми привилегиями, данными откупщику. Так как к этому времени Оффиция св. Антония перестала функционировать, быть может, откупщик Амброджо Итальяно, один из чиновников каффинской Оффиции монеты, получил право производить таксацию также и рабов. Вопрос остается пока открытым. Мы исключаем лишь возможность значительного увеличения товарооборота в Севастополе в 1455/56 г., и вот почему. Летом 1454 г. город был взят и разграблен турецкой эскадрой. Затем, весной 1455 г., его захватили абхазы, противники мегрельского князя. Генуэзская фактория сильно пострадала от этого нападения, а часть ее жителей была уведена в плен[1179]. Эти события, происшедшие до аукциона 1455 г., нанесли непоправимый удар по фактории, от которого она не могла оправиться еще многие годы. В 1458–1463 гг. суммы стопа неуклонно падают с 48 (в 1458/59 г.) до 18,5 (в 1462/63 г.) соммов. Возможно, более благоприятные тенденции появились к 1470-м гг., когда минимальный товарооборот мог составить 2900 соммов, что, впрочем, также значительно ниже уровня 20-х гг. XV в.

Падение размеров коммеркиев, а, следовательно, и сокращение товарооборота, в 50-е годы XV в. было явлением, свойственным не только Севастополю, но, видимо, и всем другим факториям Южного Причерноморья. Эмптор кабелл трапезундского консулата (части коммеркия) Марино Чигалла в 1455 г. должен был уплатить массарии Каффы 4500 аспров[1180], в то время как в 1420–1423 гг. такой же платеж составлял, как отмечалось, 10 115 аспров. Откуп коммеркиев одной из крупнейших факторий генуэзцев в Юго-Западном Причерноморье Самастро (Амастрида) 1459/60 г. составил 4560 аспров (22,8 сомма)[1181]. Даже если предположить, что это не весь коммеркий, а его четвертая часть[1182], при действовавшем в это время однопроцентном обложении ввозимых и вывозимых в Самастро товаров (кроме продовольствия, облагавшегося коммеркием в 1,5 %)[1183], исчисляемый товарооборот фактории составил бы 9120 соммов). Торговых налогов, собираемых в Самастро, не хватало ни на покрытие военных расходов, ни на содержание оффициалов, ни на уплату дани османам (после 1454 п). Фактория существовала на дотации из Каффы и из Генуи, даваемые Банком св. Георгия[1184]. Захват Константинополя 1453 г. и продолжение османской экспансии в Причерноморье в 50-е годы XV в. губительно сказались на товарообороте всех итальянских факторий Южного Причерноморья, поразив не только дальнюю торговлю, но и коммерческие связи внутри черноморского бассейна.

В целом поступления от торговых налогов в генуэзских факториях Южного и Юго-Восточного Причерноморья в конце XIV — первой половине XV в. были скромными, значительно уступая доходам от коммеркиев центра генуэзских владений на Черном море — Каффы. Кабеллы, взыскиваемые в Каффе в 1374–1387 гг., приносили от 406 700 до 471 284 аспров (2864–3384,4 соммов по курсу соответствующих лет)[1185], а 1424 г. — 800 148 аспров (3961,1 сомм)[1186]. Вероятно, лишь уровень торговли Трапезунда начала ХIV в., если учитывать не только венецианскую, но и генуэзскую, греческую и мусульманскую торговлю, сравним с каффинским конца века.

Коммеркии, полученные в этот период Трапезундской империей, не могли не явиться важнейшим источником ее доходов. Наступивший в 40-е гг. ХIV в. кризис торговли[1187] изменил ситуацию. Несмотря на переориентацию итальянских и, прежде всего генуэзских, предпринимателей на экспорт местных продуктов из городов Причерноморья[1188], общий объем товарооборота, после того как посредническая торговля с Востоком стала приходить в упадок, явно сокращался. Высказываются суждения, что кризис торговли был в основном преодолен в XV в.[1189] Не решая эту проблему в масштабах всего Восточного Средиземноморья и даже Причерноморья в целом, отметим лишь, что низкий уровень коммеркиев в факториях Южного Причерноморья в конце ХIV — первой половине XV в., даже при учете того обстоятельства, что данные об этих налогах приходятся часто на наиболее неблагоприятные периоды в истории факторий, заставляют еще раз более критически подойти к этому вопросу. Некоторая стабилизация торговли в 10–40-е годы XV в., отразившаяся, в частности, и на навигации венецианских торговых галей «линии» в Черное море (при сокращении, впрочем, количества галей в караване)[1190], вряд ли привела к восстановлению ее в масштабах начала предыдущего столетия. Новые наблюдения М. Балара, показавшего снижение основного торгового (большого) коммеркия в Каффе с 460 тыс. аспров в 1410 г. до 180 тыс. в 1460 г. (равно как и других фискальных поступлений)[1191] показывает ту же, отмеченную нами, тенденцию.