СССР книга 3. Поющий волк в овечьей шкуре

Глава 17

На практику Юля летела в совершенно растрёпанных чувствах. С одной стороны, понимала, что «надо». Тем более, несмотря на высокое положение деда, получить эфирное время в собственной передаче в Москве, было той ещё проблемой.

Иное дело в провинции. Где и «трубы пониже, и дым пожиже». А её статус «прибывшей из самой Москвы», плюс совсем не последняя в этом мире дедушкина фамилия, давала возможность сделать неплохой старт.

Правда, неохота было оставлять этого безрогого козла Вадика без присмотра. Да ещё эта мымра Выдвижная, явно положила на него глаз.

«Знает же, сучка, что у нас с ним всё серьёзно»! — Злобно думала она о «заклятой подруге». Так нет же… Лезет, овца придурошная, куда не просят".

Но и, отказаться от поездки, вернее, перелёта, было бы верхом глупости. Вадик, в конце-концов, никуда от неё не денется. А вот начало карьеры может быть только лишь один раз.

И, оттого, как именно она отработает дебют, зависит очень и очень многое.

Ещё в самолёте, бегло пробегая набор стандартных, для передач такого формата, вопросов, Юля пренебрежительно фыркала.

Кто тут у нас? Младший лейтенант милиции… Распределённый в Свердловск из Пярнусской школы и вынесший девочку из горящего вагона. Совершив подвиг и спасший ребёнку жизнь.

Переданные по телетайпу скупые строки давали понять, что юноша мнит себя кем-то вроде барда. И даже записал какую-то, явно исполненную под гитару песенку.

«Тоже мне, звезда районного разлива»! — Иронично морщила симпатичный носик девушка. — «Оклад восемьдесят рублей, койко-место в общежитии и, в перспективе, карьерный потолок, в виде звания майора. Да и то, дадут перед самым выходом на пенсию».

Так, привыкшая мыслить московскими мерками думала о герое своей дебютной передачи юная небожительница.

Действительность оказалась почти такой, как и представлялась Юле. Поселённая в ведомственную гостиницу, которая, по её мнение больше соответствовала статусу зачуханного клоповника, она не смогла толком отдохнуть.

Новое место, казённая мебель и масса, с её точки зрения, негативных впечатлений, привели к тому, что девушка проспала.

Будить её пришла дежурная по этажу, которой позвонили с телестудии. Что тоже не добавляло хорошего настроения и, самое главное, рабочего, позитивного отношения к делу.

Наспех умывшись и кое-как накрасившись, она вынуждена была брать такси. Так как служебную машину, несмотря на статус «столичной гостьи» и «дедушкиной внучки» за ней не прислали.

В общем, в съёмочный павильон Юлия Владимировна Подгорная вошла не в самом прекрасном расположении духа. Скорее, наоборот. Всё, в том числе и будущий герой её первой передачи, бесило неимоверно.

Встретившая её режиссёр, пожилая тётка за тридцать оставила равнодушной. Проводила, и ладно.

Потом пришлось провести какое-то время в гримёрной. Где ещё одна старуха что-то ужасное делала с её лицом. И, заранее недовольная результатом Юля, вынуждена была ещё минут десять провести перед зеркалом, чтобы нанести завершающие штрихи и не выглядеть кикиморой перед камерой.

Прикреплённая к ней представительница администрации терпеливо дожидалась снаружи. И, в конце-концов, они таки добрались до съёмочного павильона.

Едва переступив порог, Юля наткнулась взглядом на совсем юного пацана. Почти мальчишку. На вид ему было лет семнадцать, а простецкое выражение лица совсем не вязалось с работником органов внутренних дел.

«Бред какой-то»! — Скривив губы, подумала она, «это что, розыгрыш»?

Однако подспудный интерес, который вызвал в ней этот загадочный паренёк, отчего-то заставлял сердце биться чаще и испытывать странное томление внизу живота.

Растерявшись и, оттого начав злиться ещё больше, Юля состроила презрительную гримаску и приняла гордый и независимый вид.

«Ещё посмотрим, что ты за цаца такая»! — Злясь на весь мир и саму себя, размышляла она. — «Подумаешь… песни он пишет»!

Сопровождавшая её местная чиновница назвала её имя. Мальчишка представился в ответ и, словно тут был главным, то ли спросил, то ли распорядился.

— Можем начинать?

«Тоже мне, командир нашёлся». — Фыркнула Юля.

Этот наглец, бесивший своим спокойствием привыкшую к совсем другой реакции парней Юлю, просто выводил из себя.

Но, поскольку за время учёбы её накрепко вбили в голову, что работа прежде всего, девушка взяла себя в руки и, стараясь сдержать невесть откуда появившуюся дрожь в голосе, подтвердила.

— Да, давайте приступим.

Потом, ослеплённая софитами и сопровождаемые довольно-таки громким шумом, издаваемым камерами, она начала задавать стандартные вопросы. Благо, на память никогда не жаловалась. Да и набор был, как уже говорилось, в общем-то привычным.

Родился, окончил школу милиции. Приехал в Свердловск по распределению.

Про работу ответил коротко. Мол, ежедневно выполняем поставленные руководством задачи. Стараясь идти в ногу со временем и пользоваться достижением современной науки.

О совершённом же благородном поступке сказано было и того меньше. Мол, «услышал, что в сошедшем с рельсов вагоне осталась девочка и, ни секунды не раздумывая, побежал спасать».

Полученную травму парень описал коротко и лаконично. «Не помню». Правда, не забыв поблагодарить сотрудников военного госпиталя за хорошо проделанную работу.

Персонально упомянув Якова Моисеевича, Льва Абрамовича и Елизавету Семёновну. Так же тёплых слов удостоилась санитарка «баба Катя» и, что отчего-то вызвало непроизвольный зубовный скрежет, младшая медсестра, Вера Иванова.

— Спасибо тебе, Вера, за твои нежные руки и душевную теплоту. — Ворковал прямо в камеру этот несносный мальчишка. — Вряд ли я смог так быстро оправиться без твоей неустанной заботы.

Незнакомая и ни разу не видимая «Вера» тут же была занесена в разряд «врагинь». И не потому, что Юля осознавала причину а… просто так. На всякий случай. Так как абы кого, так тепло и нежно, благодарить не будут.

«Ишь, мымра деревенская». — Негодовала про себя обозлившаяся Юля. — «Наверняка воспользовалась шоковым состоянием пациента и втёрлась в доверие».

«Больной» же, или, вернее вполне себе здоровый наглец, как ни в чём не бывало сидел напротив и спокойно и доброжелательно улыбался в камеру.

Далее тема беседы сворачивала на спорт и, при упоминании боксёрских талантов этого зарвавшегося самозванца, Юля снова почувствовала уничижительное недоверие. Так как стройная и ни разу не накачанная фигура, в сочетании с детским лицом совсем, не производили впечатление матёрого бойца.

Знакомые спортсмены, выступавшие за первенство университета, были вполне сформировавшимися мужчинами. В которых чувствовалась звериная мощь и первобытная ярость.

Пиджаки трескались на их широких плечах, а накачанные бицепсы не вмещались в рукава. Создавая впечатление, что ткань вот-вот лопнет.

Этот же… женоподобный субъект, больше походил на какого-то смазливого балеруна. Но никак не тянул на звание настоящего и брутального самца с гордой приставкой «Альфа».

Но этот… нарцисс, нисколечки не смущаясь информировал весь мир о том, что имеет звание Кандидата в Мастера спорта по боксу и уже тренируется в здешнем обществе «Динамо». Под патронажем Олега Авдеевича Травникова. Который выставил его кандидатуру на первенство Свердловской области.

«Хотелось бы поприсутствовать на соревнованиях». — Ехидно усмехнулась Юля. — «Чтобы посмотреть, как расквасят твое наглое и самоуверенное личико».

Правда, возникший в юной головке образ падающего на ринг парня вдруг сменился картиной лежащей у неё на коленях окровавленной головы. С которой она, нежными и аккуратными движениям стирает кровь. А его пухлые губы изгибаются в благодарной и отчего-то виноватой улыбке.

Она наклоняется и…

Почувствовав, что щёки предательски запунцовели, Юля распсиховалась ещё больше. И, на став развивать тему и уточнять график предстоящего турнира, перешла к завершающему блоку вопросов.

Который относился к так называемому «творчеству» юного выскочки.

«Ну, зачем тащить в эфир провинциальную самодеятельность»⁈ — С укором думала Юля, готовясь к прослушиванию записи какой-то нудятины. — «Да, местным властям надо показать… Смотрите мол… Богата талантами земля Уральская! Но, можно же как-то скромнее. Не позорясь и не выпячивая…».

Техники, тем временем, зарядили бобину в студийный магнитофон. На расположенный чуть левее экран начали проецироваться слайды, явно сделанные с любительских фотографий на репетиции их Вокально Инструментального Ансамбля. А в съёмочном павильоне зазвучала волшебная музыка.

В мире, где кружится снег шальной

Где моря грозят морской волной

Где подолгу добрую, ждём порой мы весть

Чтобы было легче в трудный час

Очень нужно каждому из нас

Очень нужно каждому, знать, что счастье есть!

Не веря своим ушам, Юля в растерянности всмотрелась в лицо спокойно сидящего напротив пацана. Который, закрыв глаза и неслышно шевеля губами, про себя подпевал.

Тем временем изображённые на снимках музыканты, среди которых Юля с удивлением узнала привёдшую её сюда старую тётку, в слаженным хором грянули задорный и берущий за душу припев.

Мы желаем счастья вам!

Счастья в этом мире шальном

Как солнце по утрам

Пусть оно приходит в дом!

Мы желаем счастья вам!

И оно должно быть таким

Когда ты счастлив сам

Счастьем поделись с другим!

Мужские и женские голоса переплетались. Создавая удивительную по красоте и гармоничности мелодию. Заставляющую сердце биться чаще и бросающую душу высоко-высоко. В неведомые и наполненные СЧАСТЬЕМ заоблачные дали.

— Этого не может быть! — Прижав ладони к щекам, прошептала, не замечающая катившихся по лицу слёз, взволнованная Юля. И, как ей казалось, обличительно уставившись на смотрящего на неё с иронией мальчишку, потребовала. — Признайтесь, это вы сами написали?

— И даже, как только что смогли убедиться, исполнили. — Спокойным и ровным, и оттого показавшимся весьма ироничным тоном, ответил тот. — Причём, на хорошем, я не побоюсь этого слова, профессиональном уровне.

В том, что качество услышанной музыки было выше всяких похвал Юля не сомневалась ни минуты. Но… Слишком уж разительными било отличие придуманного её «самодеятельного бренчания» и этого, безусловно гениального, произведения.

На лице не желавшей сдаваться девушки появилось плаксиво-упрямое выражение. Любому, мало-мальски разбирающемуся в физиогномике, говорящему простое и безапелляционное, «НЕ ВЕРЮ»!

Мальчишка, несмотря на свой юный возраст, дураком очевидно не был. И интерпретировал увиденное правильно. Отреагировав лёгким удивлением и еле заметно обидой.

«Сейчас»! — Злорадно подумала Юля. — «Я выведу тебя на чистую воду»!

И, пользуясь статусом «столичной гостьи» и негласным но, оттого не менее действенным покровительством почти всемогущего деда, решила перекроить согласованный в здешних «верхах» сценарий.

— Всё это прекрасно. — Елейным голосом вынесла похвалу она. — Но, согласитесь, нашим зрителям гораздо интереснее было бы послушать ваше выступление в живую.

Пацан растерянно оглянулся на стоящую вне поля зрения камер тётку. И, увидев ободряющий кивок, индифферентно пожал плечами.

— Пожалуйста. — Согласился он.

И, принимая из рук помощника режиссёра шестиструнную гитару, провёл по струнам.

Юля, растянув губы в предвкушающей улыбке, молча ждала. А герой передачи, проведя по струнам и слегка поморщившись, начал настраивать инструмент.

Девушке на миг показалось, что воздух вокруг них неуловимо завибрировал. На что возящийся с гитарой парень не обратил внимания и даже не отреагировал.

Ибо сидящий внутри него симбиот делал так на каждой репетиции. Выставляя силовые экраны и создавая благоприятствующую звучанию резонансную коробку.

— Что же спеть? — Взяв громкий мажорный аккорд, поинтересовался юноша.

— На ваше усмотрение. — Не стала привередничать Юля. Но, при этом выдвинула, как ей казалось, непреодолимое условие. — Только, обязательно что-нибудь своё.

— Хорошо. — Без страха и каких-либо видимых сомнений, произнёс парень.

А затем, зажав струны левой рукой и взмахнув правой, начал.

Белый снег, белый лёд

На растрескавшейся земле

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле

А над городом плывут облака

Затмевая небесный свет

А над городом тёмный дым

Городу две тысячи лет

Прожитых под светом звезды

По имени Солнце

Голос молодого певца звучал мощно и настолько плотно заполнял окружающее пространство что, казалось, звуки можно было потрогать руками. Прикоснуться к ним и, ощутив ласковую упругость, прижать к груди и наполнить тело исходящей от них энергией.

Не верящая в происходящее Юля, широко распахнув глаза и раскрыв от удивления ротик, казалось, забыла дышать.

Но окружающая действительность напомнила о себе. Мощным гитарным боем и начавшимся вторым куплетом.

Две тысячи лет война

Война без особых причин

Война — дело молодых

Лекарство против морщин

Красная красная кровь

Через час уже просто земля

Через два на ней цветы и трава

Через три она снова жива

И согрета лучами звезды

По имени Солнце

Техники, операторы и весь остальной, находившийся в съёмочном павильоне народ, тоже не остались равнодушными. Замерев, как дети затаив дыхание все внимали исполнению нового, никогда и никем не слышанного, произведения.

А певец, не обращая внимания на восторженное выражение глаз всех присутствующих, продолжал.

И мы знаем, что так было всегда

Кто судьбою больше любим

Кто живёт по законам другим

И кому умирать молодым

Он не знает слово «да» и слово «нет»

Он не помнит ни чинов ни имён

И способен дотянуться до звёзд

Не считая, что это сон

И упасть опалённый звездой

По имени Солнце

Когда прозвучал последний аккорд, в студии повисла гробовая тишина. Которую, спустя несколько секунд, нарушило не совсем уместное в государственном учреждении но очень хорошо характеризующее только что прозвучавшую песню, ёмкое слово.

— А-ху-еть! — Восторженным и, оттого хорошо различимым и услышанным абсолютно всеми, находящимися в помещении шёпотом, выразил общее мнение техник. И, дабы никто не сомневался в силе произведённого на, казалось бы, вполне окрепший и полностью сформировавшийся ум тридцатилетнего, на вид, детины, мнения, припечатал. — Это просто пиздец какой-той!

— Савельев, не выражайся! — Тут же поставила на место матерщинника, приведшая Юлю тётка. И, тут же забыв о хулигане, с лёгким упрёком, попеняла скромно отложившему гитару юноше. — Коль, мы это не репетировали…

«Не, ну как этак пожилая корова ухитрилась влезть к нему в группу»⁈ — С негодованием вспыхнула Юля. — «Она ж, — блядь! — совсем старая»!

— Только сегодня ночью сочинил, Вик. — Извиняющимся тоном пробормотал мальчишка. — Думал, на следующей репетиции обкатаем. А тут… — Он небрежно, словно перед ним было пустое место, кивнул на замершую как истукан Юлю. — Столичная барышня…

Услышав в свой адрес это нелепое и, как показалось, оскорбительное прозвище, Юля вспыхнула. И, с трудом сдержавшись от того, чтобы не дать хаму пощёчину, взяла себя в руки.

Мальчишка, конечно, несносный и быдловатый маргинал. Но — сволочь эдакая! — какие замечательные он пишет песни!

— Ладно, давайте закругляться. — Предложила оказавшаяся «Викой» тётка. И, найдя взглядом крепенького, как упитанный боровичёк, мужичка, спросили. — Надеюсь, у партийных органов нет возражений?

— Э-э-э… Надо бы посоветоваться с вышестоящими товарищами. — Ловко ушёл от ответа тот.

Но, начавшая на глазах превращаться в фурию баба, ударила с «тяжёлой артиллерии». — Думаю, Коле следует показать новую вещь Борису Николаевичу.

Кто такой этот самый «Борис Николаевич» Юля не знала. Но, судя по враз сдувшемуся колобку, шишкой он был не малой.

В местном болоте, разумеется.

И тут, сама не ожидавшая от себя подобного, вставила «пять копеек» Юля.

— Я тоже покажу песню дедушке. — Заявила она. — И, направляя мысли партаппаратчика в нужное русло, охарактеризовала. — Думаю, дух революционной борьбы и явный отсыл к поверженным народом силам самодержавия, никого не оставят равнодушным. — И, дабы окончательно расставить обе точки над «Ё», припечатала. — К тому же, к празднованию предстоящей пятьдесят пятой годовщине Октябрьской Революции, нашей советской молодёжи очень нужна именно вот такая, энергичная и зовущая на борьбу музыка.