Степень сравнения

Глава 8

'Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Внемли же мне! Многие истории были рассказаны, но лишь одна — истинная. Я поведаю её тебе, ибо я был там. Вот она, сын мой, нигде больше ты этого не услышишь!

Когда-то давным-давно жил на свете славный муж Эртогрул. И вёл он свой народ в страну, что византийцы называют Анатолией. Долго шли они к заходящему солнцу, пока близ города Эзринджан не предстала пред ними смертная битва.

Сошлись в ней войска султана Ала ад-Дина и войско хорезмшаха Джелал ад-Дина. И хорезмшах побеждал. И думал Эртогрул обойти сражающихся, дабы сохранить свой народ в мире, но не сделал этого.

«Здесь будет наша земля. Не убоятся битв те, чьи предки были вскормлены волчицею [1]», — сказал он тогда. Славные воины кайи решили вступить в битву. Но за кого же пойти? И решил Эртогрул: «Пойду за того, кто мне брат».

И стал Эртогрул думать. Некогда все тюрки были братьями, и одним из них был Огуз-хан, что жил за четыре тысячи лет до пришествия Мухаммада. И было у Огуз-хана шестеро сыновей, а у каждого из его сыновей было по четыре сына.

И пошли от них великие роды тюрков, и разошлись правнуки Огуз-хана по миру. И были среди них и Джелал ад-Дин, сын рода бегдили, и Ала ад-Дин, сын рода кынык, и Эртогрул, сын рода кайи. И все они шли от Огуз-хана, а посему выходило, что все трое были друг другу братьями, и не смог Эртогрул выбрать.

И стал Эртогрул думать. Эртогрул поклонялся Вечному Небу, что не велит достойным мужам умирать от старости и болезней. И решил Эртогрул сердцем — не станут сыны кайи добивать погибающих, не вступят в битву, исход которой уже предрешён.

И вступил Эртогрул в битву на стороне Ала ад-Дина, и ниспослал им Аллах победу. Когда пыль на поле боя осела, и воины перестали оглашать окрестности лязгом оружия, подошли друг к другу Эртогрул и Ала ад-Дин.

«Кто ты, о воин, посланный мне на счастье?» — спросил Ала ад-Дин. «Я Эртогрул бин Гюндюз Алп, сын кайи, простой солдат, которого привело сюда Вечное Небо», — ответил Эртогрул. «Будь же благословен, Эртогрул бин Гюндюз Алп, сын кайи! Я свидетельствую перед лицом наших воинов, что ты отныне — мой соратник и друг!» — вскричал Ала ад-Дин.

Прямо на поле боя условились они о вечной дружбе, и пожаловал Ала ад-Дин Эртогрулу город Тебасион, где и осел Эртогрул со всем родом кайи.

И через месяц от той битвы Ала ад-Дин в знак вечной дружбы и в благодарность за спасение преподнёс Эртогрулу великий дар, что не имеет себе равных в ценности. И с той поры стал Эртогрул верным соратником султана. А дар Ала ад-Дина он передал своему сыну, а тот — своему сыну.

Я — сему свидетель. А Истинна ведома лишь Аллаху. [2]'

Когда юная девушка ткнула в нос библиотекарю разрешение от министерства культуры на любые исследования в городе Бурса, библиотекарь не поверил ей. Но быстрый звонок развеял все сомнения, и Эмине допустили в святая святых — в закрытый архив библиотеки Бурсы.

Эмине едва дышала, вчитываясь в перевод древнего документа. Вот оно! Опять! Она снова наткнулась на это сокровище! Возможно, она на верном пути! Она знала эти имена, Ала ад-Дин Кеё-Кубад и Джелал ад-Дин Мангуберди действительно воевали на этих территориях примерно в то же время, когда сюда пришёл Эртогрул. Всё сходится!

Шестой час подряд девушка копалась в архивах Бурсы. Её глаза покраснели от напряжения, шею ломило от скрюченной позы, а очки то и дело съезжали по вспотевшему носу. Недоеденный гёзлеме, который Эмине позабыла на столике в Стамбульской квартире, был последним, что она ела.

Только запал исследователя, наткнувшегося на что-то интересное, не давал Эмине упасть в голодный обморок. Она была захвачена своим открытием. Эмине не надеялась так быстро найти что-то стоящее. Опыт работы в архивах подсказывал девушке, что это только кажется, что там в каждом документе по тайне. На самом деле, в архивах чаще всего хранятся метрики, кляузы, купчие, долговые расписки и судебные постановления. Соловом, поиски крупиц знаний в этом вертепе — дело муторное и скучное.

Сколь же велико было её удивление, когда она почти с ходу наткнулась на имя того человека, что говорил о даре Кей-Кубада! Она мгновенно забыла про всё на свете, кроме высокого стеллажа со свитками и книгами, где и нашла тот документ, который читала сейчас.

Свиток, найденный Эмине, датировался семнадцатым веком, но на тубусе была пометка о том, что он скопирован с более раннего источника и переведён. Никогда ещё Эмине не находила столь полного и подробного рассказа о том, что произошло в тот знаменательный день, когда был сделан первый шаг к зарождению Османской империи.

Девушка, едва касаясь хрупкого пергамента, разворачивала свиток, перечитывала эту легенду снова и снова. Эмине ликовала. Всё-таки она была права! Дар Кей-Кубада существовал! Её охватило нетерпение, её поджилки тряслись, она была напряжена. Радостное возбуждение превратило её кровь в шампанское, и Эмине опьянела от предвкушения.

Спустя шесть часов исследования, когда она выучила все слова документа наизусть, девушка подробно сфотографировала свиток на свой телефон и, наконец, скрутила его, чтобы убрать на место. Она тщательно зафиксировала расположение документа, чтобы найти его, когда придёт пора представить миру сокровища Кей-Кубада. Безусловно, даже разрешение от министерства культуры не позволит ей извлечь и вынести древний свиток из секретного архива библиотеки.

Прочитав эту древнюю рукопись, Эмине с ещё большим энтузиазмом углубилась в поиски. «Конечно же! Конечно же!» — шептала она себе под нос, не замечая этого. Она давно сидела, обложившись документами, и смотрела в одну точку. Её мозг, переполненный новыми фактами, начал упорядочивать информацию и отключился от внешнего мира.

Эмине едва слышно спорила сама с собой, вертя в руках очки. «Где же?.. Где же?.. Это должно быть здесь! Именно здесь!» Она была уверена, что напала на след. Если сокровище когда-либо существовало, то он должен был передать его сыну, Осману I. Тот, в свою очередь, естественно, передал бы его своему преемнику, Орхану, и так далее, и так далее.

Эртогрул начал править в Тебасионе, именно оттуда он начал расширять свои владения. Но это был всего лишь маленький город! К тому моменту, когда пришло время передавать власть наследнику, территория занятая Эртогрулом уже была довольно внушительной, и Сёгют просто не справлялся с ролью столицы.

Эмине знала, что восемь поколений османских султанов, начиная с Османа I и заканчивая Мурадом II, все они были похоронены в Бурсе, и главным городом Османской империи долго считалась Бурса. Только Мехмед II, умерший в тысяча четыреста восемьдесят первом году, спустя двести лет после Османа I, был похоронен в Константинополе. Двести лет это сокровище должно было передаваться от отца к сыну, и, естественно, если оно существовало, его должны были хранить здесь, в Бурсе.

Но где? Где⁈ Эмине не верила, что оно находится где-то в открытом доступе, естественно, его где-то спрятали. Эмине склонялась к тому, что искать следует в крепости. Она казалась неприступной и нерушимой! Где, как не в крепости, прятать самое драгоценное?

Эмине долго копошилась в свитках, но никак не могла найти документы, связанные с крепостью Бурсы. Отчаявшись, она вернулась к библиотекарю.

— Уважаемый, подскажите мне, пожалуйста, где я могу почитать что-нибудь о крепости?

Библиотекарь фыркнул себе под нос и закатил глаза.

— Вот здесь! — наконец, снизошёл он.

Мужчина вышел из-за конторки и с видом невероятного превосходства повёл Эмине в сторону стеллажей с книгами, доступными для обычных читателей.

— Стоило тыкать мне в лицо разрешением, чтобы почитать то, что и так всем известно!

Эмине предпочла пропустить мимо ушей его высказывание. Она поблагодарила библиотекаря, притащила на стол стопку книг и начала копаться в них. Она быстро нашла старый план крепости и план её руин.

Крепость была разрушена землетрясением в тысяча восемьсот пятьдесят пятом, после чего её не стали восстанавливать. Туристы ходили, по большей части, к хорошо сохранившимся воротам и части стены, но остатки крепостных сооружений можно было найти по всему городу.

Эмине разглядывала и фотографировала карты города с чертежами и рисунками, сделанными от руки. Девушка вглядывалась в планы, сделанные в разные годы, надеясь, что там будет хоть что-то, что поможет в её поисках.

Остатки стены в туристическом районе совершенно не привлекали Эмине. Она разглядывала старые карты и тихо проговаривала названия:

— Царские ворота, Часовая башня, Восточная башня, Главная башня…[3]

— Мы скоро закрываемся! — громко окликнул Эмине библиотекарь.

— Да-да, я сейчас, — ответила она, не поднимая головы, и начала быстрее листать книги.

На современной карте не было практически ничего, но вот на старом плане крепости Эмине различила надписи: «Морская башня, Стена Ветра, Драгоценная стена».

— Ne?..

Эмине вгляделась в маленькую надпись, сделанную арабской вязью. Değerli duvar. Буквы были арабскими, но слова — определенно были турецкими! Это был не арабский язык! Драгоценная стена. Если название «Морской» башни и стены «Ветров» она еще могла понять, то «Драгоценная»?.. Не может же быть так просто! Или может?

— Госпожа! Вы меня задерживаете!

Библиотекарь нудил почти над плечом Эмине, хотя у неё было ещё десять минут. Впрочем, Эмине не сиделось на месте, ей хотелось действовать, причем немедленно. Она с намерением немедленно ехать к Драгоценной стене вскочила из-за стола.

Пол резко ушёл у неё из-под ног, и Эмине едва не свалилась, но налетела бедром на стул и уцепилась за столешницу. Зрение её помутнело. Эмине непонимающе мотнула головой и потёрла лицо рукой.

Мутность зрения объяснилась очень быстро: она уронила очки. Эмине подняла их и водрузила обратно на нос. Тут её взгляд упал на крайне недовольного библиотекаря и на густую темноту в окне за его спиной.

Похоже, Эмине всерьёз увлеклась. Уже наступала ночь, и о поездке к развалинам не могло быть речи. К тому же она не ела больше суток, и ей требовалось место для ночлега. Эмине горестно вздохнула, убедилась, что мир стоит на своём месте вполне стабильно, и поплелась к своей машине с намерением найти место для ночлега и рано утром отправиться на поиски сокровища.

Марат лежал на воде, слегка покачиваясь на волнах. Тёплое море приятно ласкало его тело, солнце согревало лицо. Сердитые крики чаек, дравшихся за добычу, и шум волн, плавно выкатывающихся на песок, ласкали его слух. Это был момент счастья.

Марат с утра купался в Мраморном море недалеко от дома прадедушки. Он пешком добрался до дикого пляжа, на котором он бывал еще ребенком. Море лечило его раненое сердце. Перед его величием Марат понимал, что всё не так уж плохо.

Всё вокруг было так, как в воспоминаниях из его детства. Волны мягко покачивали его, убаюкивали. Марат весело резвился в воде. Он нырял, поднимал со дна ракушки и камешки, весело отфыркивался.

Марат вдруг поймал себя на мысли: он улыбался впервые с того дня. Он старался больше не произносить имя своей невесты даже мысленно, и сейчас ему становилось легче не думать о ней. Такая резкая смена обстановки помогла ему.

Марат купался, как в детстве, долго и вдумчиво, пока окончательно не проголодался и не замерз до дрожи. Он выбрался из воды и, обсохнув, накинул на себя легкие брюки и рубашку. Бегать в одних плавках по мусульманской стране было просто невежливо[4].

От моря до дома дедушки было метров триста, которые можно было преодолеть по практически прямой тропе. Марат добрался за несколько минут.

— Керим-ага! — позвал Марат, переступив порог дома.

Ответа не последовало. Впрочем, Марат его и не особенно ждал. Прадедушка в свои сто четыре года был уже несколько глуховат.

— Керим-ага! Может быть, надо в город сходить? — снова крикнул Марат, проходя по комнатам. Прадедушкин дом был выстроен в традиционном стиле, комнат в нём было не так уж и много. И, похоже, дом был пуст.

— Керим-ага! — на всякий случай повторил Марат, но безрезультатно.

Он выглянул из окна, осмотрелся по сторонам и не увидел прадеда нигде. Мужчина удивлённо хмыкнул. Прадедушка обычно не отходил далеко от дома. К тому же, в его преклонных летах это было довольно сложно.

У дедушки даже была кнопка экстренного вызова скорой помощи, которую ему выделило правительство, как почётному долгожителю. Он всегда носил её с собой и несколько раз уже использовал. Простым нажатием на большой красный кругляшок можно было подать сигнал бедствия и отправить свои координаты на ближайшую станцию службы спасения.

В полной тишине, стоявшей в доме, Марат услышал звук рингтона. Он нашёл смартфон в своей спальне и посмотрел на определитель номера. На нем высветился незнакомый номер, начинающийся с уже привычных ему «+90».

— Алло? — проговорил Марат.

— Ты — Марат бен Анвар Юсупов? — голос в трубке был странноватым, низким.

— Да, это я, — ответил Марат.

— Времени на долгий разговор у меня нет, так что я буду краток. Твой прадед у меня.

— Ne? Он у вас в гостях? — опешил Марат.

— Можно сказать и так, — усмехнулся незнакомец.

— Твой прадед у меня. И ты будешь делать то, что я скажу, если хочешь увидеть его живым, — пророкотал незнакомец.

— Ne? Kimsiniz[5]? О чём Вы говорите?

— Ты не слушаешь меня, Марат, хотя должен слушать сейчас очень внимательно, — снисходительно пожурил его незнакомец. — Вчера твой прадед показал тебе кое-что. И я хочу, чтобы ты нашёл то, о чем он тебе говорил. На поиски у тебя неделя.

— Что? — проговорил Марат ослабевшим голосом.

— У тебя неделя на то, чтобы найти сокровища Османа I, — повторил голос в трубке. — Если ты не найдёшь его, твой прадедушка умрёт. Если ты позвонишь в полицию, твой прадедушка умрёт. Если ты постараешься хоть кому-либо рассказать об этом разговоре, твой прадедушка умрёт. Ты понял меня?

— Откуда мне знать, что он у Вас? — резко спросил Марат.

В трубке послышался шум, и тут Марат похолодел: он услышал голос собственного прадеда.

— Марат… — проговорил он едва слышно. — Марат…

Голос в трубке снова сменился на механический низкий.

— Ты услышал меня?

— Да, — ответил Марат поспешно.

— Отправляйся немедленно. Мне нужно то, что было спрятано. Я буду звонить каждый вечер, чтобы узнать, как у тебя дела.

Вызов прервался, трубка затихла. Ошарашенный Марат столбом стоял посреди комнаты и держал молчавший телефон у уха. Он был абсолютно ошеломлён и дезориентирован. Это все походило на какой-то дурной сон.

Его сточетырёхлетнего прадедушку похитили, чтобы шантажом заставить его найти древнее сокровище, в существования которого Марат вообще не верил. А что, если его и правда не существует? Что тогда? Его дедушка умрет все равно? И как кто-то на пустынном берегу острова мог подслушать, о чём они говорили⁈

Всё это Мурат думал, уже натягивая на себя джинсы и футболку, в которых он приехал на Мармару. Он понятия не имел, что будет делать. Марат быстро нашел свиток, который ему показывал прадед, раскрыл его и обречённо уставился в непонятные загогулины.

Марат ничего не знал об арабском языке, только некоторые фразы, которым учил его отец чтобы правильно совершать намаз. Ну и пару ругательств, которым его научила его коллега, специалистка по арабскому языку, Инесса.

Не задумываясь, Марат набрал номер её номер.

— Да, Марат? Привет! — девушка ответила очень быстро.

— Инесса, слушай, мне нужна твоя помощь! — выпалил Марат напряжённо.

— Марат, ты меня пугаешь! У тебя странный голос.

— Нет времени!

— Теперь ты пугаешь меня ещё сильнее! Говори! — Инесса ответила уже более собранно.

— Слушай, у меня тут бумажка, я она, вроде, по-арабски. Я ничего не понимаю, мне нужно прочесть сейчас. Поможешь?

— Показывай, — немного удивлённо ответила Инесса.

Марат включил видеосвязь и направил камеру на развёрнутый свиток.

— Можно поближе? — попросила Инесса.

Марат поднес камеру поближе, чтобы выхватить верхние строки документа. Инесса ненадолго замолчала и с сомнением протянула:

— Слушай, это, конечно, арабский алфавит, без сомнения… Но, если честно, я не понимаю ни слова. Вообще ни одного, даже короткие слова. Это странно. Ты уверен, что это — арабский язык?

— Я вообще ни в чём не уверен, — выдохнул Марат, вцепляясь в волосы.

И что ему теперь делать? Он понятия не имел, с чего начать.

— Подожди секунду, — сказала Инесса и что-то крикнула себе за спину по-арабски.

Очень скоро на экране смартфона Марата появился Раид, муж Инессы. Чистокровный, настоящий, всамделишний араб. Марат мгновенно воспрял духом. Уж кто-кто, а он должен понять этот язык! Если это, конечно, арабский. Даже, если он архаичный.

Мужчина пролопотала что-то своё, чмокнул жену в макушку и взглянул на экран. Марат старался не двигаться, чтобы картинка не прыгала. Раид нахмурился, поджал губы и сосредоточенно уставился на надпись. Потом он покачал головой и что-то затарахтел. Инесса начала переводить:

— Раид говорит, что это не арабский язык. Там есть пара знакомых ему слов. Он говорит: там есть что-то вроде «клясться» или «подтверждать», есть «писать», но остальное — это белиберда из звуков, которые ему совершенно непонятны.

Марат едва не застонал в голос.

— Но здесь точно написано имя «Усман[6]», — добавила Инесса.

— Где⁈ — вскинулся Марат.

— В первой строчке[7]. Потом — набор звуков. Если ты хочешь, Раид просто прочтёт вслух то, что тут написано.

— Давайте, — сказал Марат без особой надежды.

Раид с некоторыми запинками начал медленно проговаривать слова. Их фонетика была странно знакома Марату. Султан, Усман, Сукут…

— Сёгют? Ты сказал, Сёгют? — подскочил Марат.

— Ну, может, и Сугут, тут какой-то странный значок над буквой[8]… — с сомнением протянула Инесса.

— Спасибо ребят, я перезвоню, когда доберусь!

Марат отключился, не прощаясь. Слово «Сёгют» было ему знакомо. Это был небольшой городок с населением всего пятнадцать тысяч человек. Тем не менее, название этого города знал каждый, кто хоть немного был знаком с историей Турции.

Сёгют был первой столицей Османской империи. И это очень клеилось с этими бреднями про Османа и сокровища. Марат подхватил свою сумку, закрыл дом прадедушки на ключ и помчался в сторону Мармары.

[1] У тюрков есть легенда, что они произошли от мальчика-кочевника и волчицы, что исцелила его. От их союза родилось девять сыновей, предводителем которых стал Ашина, Благородный Волк. Эти девять мальчиков стали прародителями всех тюрков.

[2] Данная версия — вымысел автора, хотя, она не хуже других. Версий о том, что конкретно произошло в то время, невероятно много. Например, есть предположение, что Эртогрул действительно случайно наткнулся на битву двух незнакомых ему вождей и благородно принял сторону проигрывающих, чем изменил ход сражения. Также есть версия, что племя кайи служило хорезмшаху, а потом ушло в Анатолию под покровительство султана. Словом, кто теперь знает правду? Про двадцать четыре туркменских рода — всё правда. Имена вождей не вымышлены, войны — тоже.

[3] Эти части крепости действительно существуют и поныне.

[4] Не все знают, но в исламе существует правило прикрытия тела не только для женщин, но и для мужчин. Если у женщин недозволительно открывать всё тело, кроме лица, кистей рук и стоп, то для мужчин абсолютно непозволительно показывать своё тело от пупка до колен включительно. А в соответствии с обычаем не искушать и не побуждать у окружающих ненужные мысли, стоит прикрыть побольше.

[5] Кто Вы такой? (тур.)

[6] Имя «Осман» заимствовано из арабского языка. Первый звук этого имени — полугласный и встречается только в нескольких языках мира. Например, в ингушском и маршалльском. Поэтому правильно транслитерировать его на другие языки просто невозможно. На русский его традиционно не транслитерируют вообще. Мы просто не можем его произнести, а некоторые даже не могут различить. Но у этого звука есть огласовка, и её пишут, как «О». Как, например, в словах «Оман», «Омар», «Осман», хотя, если быть точными, буквы «О» в арабском языке нет. Все три указанных слова имеют огласовку «у», так что, правильнее было бы говорить: «Уман» и «Усман».

[7] В арабском языке нет различия между строчными и прописными буквами, поэтому отличить имя собственное от нарицательного на письме невозможно.

[8] В арабском языке нет звука «г». В языках, которые используют арабское письмо, некоторые буквы были модифицированы, как и, например, кириллица — для казахского языка. Так для обозначения звука «г» используется буква «к» и дополнительной чертой.