Сторожевая застава

Молнии в голове

Под вечер Витька, искупанный в каких-то душистых водах, сидел за столом под грушей-дичкой. На нем была чистая полотняная рубашка и такие же штаны, что их тетка Миланка раздобыла неизвестно где. Росанка суетилась у курятника — загоняла в него наседок с цыплятами. Тетка Миланка хлопотала над очагом и время от времени говорила сама к себе. В горшках над очагом что-то булькало и соблазнительно пахло, однако Витька уже и смотреть в ту сторону не мог. Он лишь тяжело отпихивался.

Солнце стало клониться к лесу, когда с улицы долетел тяжелый стук копыт. Затем за воротами прогремел голос дядь Илька:

— Принимаешь гостей, сестрица? А мы вот с Олешком едем себе, да и думаем: где бы отужинать?

Не ожидая ответа, великан тяжко спрыгнул с коня и принялся привязывать его к забору. То же сделал Олешко.

Тетка Миланка уперла руки в боки и вкрадчивым голосом начала:

— Заходите, заходите…

Что-то в том голосе великану не понравилось. Он перестал привязывать коня и подозрительно поглядел на сестру.

— От чего это ты такая мягкая?

— С того, что сейчас увидите, как обижать малого. А ты вообще не подходи! — насела тетка Миланка на Олешка.

— Ну, за что же вы так на меня… — смутился Олешко — Я же вам, можно сказать, сына нашел, а вы…

— Нашел, говоришь? А это вот что?

Сильная теткина рука подняла Витьку с лавки словно перо. Другая ее рука закатила ему рубашку на голову.

— Так что это, спрашиваю тебя? Ишь, живого места не оставил на бедном ребенке!

— Ну что там, действительно… два синячка — да и то неизвестно откуда. Вы лучше гляньте, что он мне сделал!

Олешко засукал рукав своей красной рубашки и показал локоть, на котором отпечаталось по крайней мере двадцать Витькиных зубов. Витька аж рот разинул от удивления. Конечно, он тогда таки действительно впился во что-то зубами. Но, чтобы так!

— Молодец, Мирко — похвалила его Росанка. От Росанкиного голоса Олешко, кажется, смутился больше, чем от гневных слов тетки Миланки. Он впился глазами в землю, будто узрел там что-то чрезвычайно интересное. Однако кроме жучка-навозника, который катил перед собой темный шарик, ничего интересного не было.

— Ну я тогда, того… — промямлил Олешко — по-видимому, поеду дальше.

— Да заходите уж, когда стали под вратами — в итоге смилостивилась хозяйка — Росанка, накрывай стол!

Смахивало на то, что гостей по крайней мере с неделю морили голодом. Над густо заставленным столом будто ураган прошел. Косматый пес Бровко едва успевал подхватывать косточки.

Помог гостям и дед Овсей. Оказывается, он соседствовал с теткой Миланкой и то его черешни изобиловали за перелазом.

Чем меньше оставалось яств на столе, то мягче становилась тетка Миланка.

— Ешь, братец — подсовывала она дядь Ильке все новые кушанья, не обходя и других гостей — Ешь, это тебе не в Переяславе. Пока что, слава Богу, нам есть чем угостить, зря что остались вдвоем с Росанкой. А тебе, сынку, еще медку? — обратилась она к Витьке.

— М-мм… — только и спромогся Витька.

— Бери, бери — толкнул его коленом Олешко, который сидел рядом — Если что, мне подсунешь. Я не откажусь.

К нему опять вернулось хорошее настроение. Наконец дядь Илька отодвинулся от стола и выдохнул так, что едва не погас очаг.

— Дай тебе Бог здоровья, сестрица — растроганно прогремел он — а то, понимаешь, наш кашевар и сегодня сжег кашу.

— За Бога не спрячешься — ответила на то тетка Миланка — Нужно краеугольные колоды заменить новыми. Ишь, как иструхлявили?

— Заменим — пообещал дядь Илька — Если, конечно, полынец раньше не наскочит.

— Какой полынец? — спросил Витька. Он, кажется, уже слышал это слово, однако не знал, что оно значит.

— То дядька так половца называют — объяснила Росанка — Говорят, что развелось их ныне, как той полыни. Топчешь ее, топчешь — а она все равно отрастает.

Дядь Илька еще раз вздохнул и перевел взгляд на Витьку.

— А ты, парень, что собираешься делать?

Тетка Миланка сразу ощетинилась.

— А это уже тебя не касается — сказала она.

— Да я то, сестрица, что… — примирительно прогудел великан — я ж ничего. Если хочешь, то можешь держать его подле своей юбки. А вот когда полынец, или еще какой-то бес наскочит — тогда что? Я буду борониться, ты будешь борониться, а он? Он хоть умеет тот меч в руках держать? Умеешь? — этот вопрос касался уже Витька.

Витька промолчал. Лишь виновато шмыгнул носом.

Тетка Миланка, кажется, тоже не знала, что ответить.

— Вот видите — покачал головой дядь Илька — А жить… Конечно, пусть живет при тебе. Родная хата еще никому не помешала. Но не вечно же ему прятаться за твоей спиной, сестрица.

Тетка Миланка лишь вздохнула и искоса поглядела на Витьку, будто ожидала, что скажет он. Но Витька молчал, как и раньше. Он чувствовал себя неудобно под тяжелым, насмешливым взглядом великана.

— Я вот что хочу сказать — подал голос Олешко, поглядывая то на тетку Миланку, то на ее могучего брата, то на деда Овсея. Лишь Росанку он старательно обходил взглядом — Я вот о чем… Вы, видимо, уже знаете, что Мирко мне сегодня сильно помог?

— Помог! — насмешливо фыркнул в бороду дед Овсей — Сказал бы лучше, что это дите тебе жизнь спасло!

— Пусть будет и так — охотно согласился Олешко — но если бы не он, пришлось бы мне трудно. Так что я в долгу перед Мирком. Поэтому хочу сказать, что беру его под свою руку. Увидите, славным воем станет Мирко! И в седле будет держаться так, как подобает настоящему дружиннику. Я уже заметил, что он даже представление не имеет, что такое настоящее седло. И в поединке не уступит никому… Доброго мужа я из него сделаю!

Олешко по-дружески похлопал парня по плечу. И только тогда отважился посмотреть на Росанку.

Тетка Миланка неохотно улыбнулась.

— Ишь, распелся как — сказала она — Ну чисто тебе переяславский поп!

— Молод он еще для попа — снисходительно пробухал дядь Илька — он еще, считай, попович.

— Попович — фыркнула смешливая Росанка — Олешко Попович!

Олешко стал как вареный рак. Медленно поднялся из-за стола.

— Ты, Росанка, зря так…

— Да сядь — примирительно сказал дядь Илька и Олешково плечо оседло под весом его руки — Подумаешь, Попович. Ну, и что здесь такого? Поповичи не хуже других людей.

Однако Росанка не переставала фыркать. Похоже, ей приятно было видеть Олешка таким растерянным.

«О! А что, если Олешко и есть тот знаменитый богатырь Алеша Попович? — молнией мелькнула в Витькиной голове догадка — И я вот сижу рядом с ним… Эх, рассказать об этом ребятам — умерли бы от зависти».

Вдруг с улицы донесся стук копыт. У ворот стук прекратился и звонкий молодой голос спросил:

— Тетка Миланка, Муровец у вас?

— А чего ты хотел? — вместо тетки отозвался дядь Илька.

— Но вы же сами говорили, когда что случится — бежать по вас.

Дядь Илька порывисто поднялся из-за стола.

— А что там такое? — спросил он — Полынцы появились?

— Да нет, мы просто так. Чтобы вы не беспокоились.

Невидимые за кустами боярышника всадники захохотали и пустили коней в галоп. Муровец погрозил им вдогонку огромным, словно арбуз, кулаком и опять сел за стол.

— Сорванцы чертовы — пробубнил он — Им бы только зубоскалить.

И опять вроде бы молния мелькнула в Витькиной голове. Казалось, что у него сегодня была не голова, а весеннее грозовое небо, в котором так и парят огненные змеи.

— Так вы… — робея от волнения, начал он — так вы и есть тот Илья Муромец?

— Да нет, я скорее Муровец — улыбнулся в густые усы дядь Илька — и дед мой был Муровцем, и отец. Они муры возводили…

— А вы до тридцати трех лет сидели на печи — подсказал Витька — У вас ноги болели, не так ли?

— Да нет, парень, я вовсе не по той причине сидел, что ноги болели. Видишь, мой отец был еще и искусный печник. Вот, было, возведет печь, а тогда и говорит:

«А ну ка, Илька, полезай туда и попрыгай хорошенько»! Так я и лез. Прыгал, так сказать. Я ж ишь какой тяжелый — он извиняюще осмотрел свое могучее тело — И если печь выдерживала, то отец только тогда брал от хозяев плату за работу.

— А если не выдерживала?

— Такого, слава Богу, не случалось — ответил Муровец — Вот уж семь лет, как князь переяславский взял меня в рать. Поэтому меня иногда зовут Муромцем — в свое время пришлось помахать мне мечом аж под Муромом…

— Домахался — горько заметила тетка Миланка — пока ты там размахивал мечом, половцы убили папу с мамой.

За столом воцарилось молчание.

— Ну что ты, сестрица — виновато прогремел Илья Муровец — сама же знаешь, что не по своей воли ездил я в такую даль. Все в руке княжеской…

Витьке надолго отняло язык. Вот так вот! Еще сегодня утром он был самый обычный вороновский школьник — а под вечер стал родственником самого Ильи Муровца, славного богатыря, ровного которому не было и, по-видимому, уже никогда и не будет!

Но кто же тогда его новая мать, эта тетка Миланка, если такие славные люди, как Илья Муровец и Олешко Попович сидят перед ней, как двоечники перед грозной учительницей?