Страхи мудреца. Книга 2

ГЛАВА 88 СЛУШАНИЕ

Вернувшись, мы с Темпи обнаружили, что в лагере все пребывают в удивительно хорошем настроении. Дедан с Геспе улыбались друг другу, а Мартен сумел подстрелить на ужин дикую индейку.

Мы ели и шутили. После того как мы помыли миски и котелок, Геспе заново принялась рассказывать историю про мальчика, который влюбился в луну. Дедан, как ни странно, действительно помалкивал, и я позволил себе надеяться, что наша маленькая компания наконец-то начинает превращаться в полноценную команду.

— Джаксу нетрудно было идти вслед за луной, потому что в те времена луна всегда оставалась полной. Она висела в небе, круглая, словно чашка, яркая, словно свечка, и никогда не менялась.

Джакс шагал много дней подряд, пока не стер себе все ноги. Он шел много месяцев подряд, и спина у него болела от мешков. Он шел много лет подряд и вырос высоким, тощим, жилистым и голодным.

Когда он хотел есть, он продавал что-нибудь из того, что было в мешках лудильщика. Когда у него снашивались башмаки, он поступал так же. Джакс шел своим путем и сделался хитрым и ловким.

И все это время Джакс думал о луне. Когда ему начинало казаться, будто он не в силах сделать больше ни шагу, он надевал очки и смотрел на нее, светлую и круглобокую. И каждый раз, как он ее видел, что-то шевелилось у него в груди. Со временем он начал думать, что это любовь.

И вот наконец дорога, которой шел Джакс, миновала Тинуэ, как случается со всеми дорогами. А он все шел и шел по широкому мощеному тракту, на восток, в сторону гор.

Дорога взбиралась все выше. Он доел весь хлеб и сыр, что у него были. Он допил всю воду и все вино. Он уже несколько дней ничего не ел и не пил, но шел все дальше и дальше, и луна, висящая над ним в ночном небе, становилась все больше и больше.

И вот, когда силы Джакса уже были на исходе, он поднялся на вершину горы и нашел там старика, сидящего у входа в пещеру. У старика была длинная седая борода, и одет он был в длинную серую мантию. У него не было ни волос на голове, ни обуви на ногах. Глаза его были открыты, а рот закрыт.

Увидев Джакса, старик просиял. Он поднялся на ноги и улыбнулся.

— Привет, привет! — сказал он. Голос у него был сильный и звучный. — Далеконько ты забрел! Какова дорога до Тинуэ?

— Очень долгая, — сказал Джакс. — Тяжелая и утомительная.

Старик предложил Джаксу сесть. Он принес ему воды, и козьего молока, и фруктов. Джакс принялся жадно есть, потом предложил старику в уплату пару туфель из своего мешка.

— Незачем, незачем! — весело сказал старик, шевеля пальцами на ногах. — Но все равно спасибо, что предложил.

Джакс пожал плечами.

— Что ж, как хочешь. Но что ты делаешь здесь, так далеко от всего на свете?

— Я нашел эту пещеру, когда странствовал в погоне за ветром, — сказал старик. — И решил остаться тут, потому что это место идеально подходит для моего занятия.

— А чем ты занимаешься? — спросил Джакс.

— Я — слушатель, — ответил старик. — Я прислушиваюсь к вещам, чтобы узнать, о чем они говорят.

— А-а! — осторожно сказал Джакс. — И что же, тут хорошее место для твоего занятия?

— Очень хорошее. Просто превосходное, — сказал старик. — Нужно уйти подальше от людей, чтобы научиться слушать как следует.

Он улыбнулся.

— Ну а тебя что привело сюда, в мой маленький уголок неба?

— Я пытаюсь найти луну.

— О, это довольно просто, — сказал старик, указывая на небо. — Ее видно почти каждую ночь, если погода позволяет.

— Нет. Я хочу ее поймать. Мне кажется, что если я повстречаюсь с ней, то буду счастлив.

Старик серьезно посмотрел на него.

— Так ты хочешь поймать луну? И давно ты за ней гоняешься?

— О, столько лет и дорог — я уже и со счета сбился.

Старик на миг зажмурил глаза, а потом кивнул.

— Да, я слышу это в твоем голосе. Это не мимолетная прихоть.

Он подался ближе и прижался ухом к груди Джакса. Зажмурился снова, теперь надолго, и застыл.

— О-о… — тихо сказал он. — Как это печально! Твое сердце разбито, и ты никогда больше не сможешь им воспользоваться.

Джакс заерзал — ему сделалось несколько неуютно.

— Разреши спросить, — сказал Джакс, — а как твое имя?

— Разрешаю спросить, — сказал старик, — только разреши уж и ты мне не отвечать. Ведь, если ты узнаешь мое имя, я окажусь в твоей власти, не так ли?

— Неужели? — сказал Джакс.

— Ну конечно! — старик нахмурился. — Так уж устроен мир. Ты, кажется, не очень хороший слушатель, однако лучше быть осторожным. Если ты сумеешь уловить хотя бы часть моего имени, ты получишь надо мной огромную власть!

Джакс подумал, что, возможно, этот человек сумеет ему помочь. Он, правда, выглядел довольно необычно, но ведь и дело у Джакса было необычное. Если бы он пытался поймать корову, он попросил бы помощи у пастуха. А чтобы поймать луну, наверное, нужна помощь странного старика…

— Ты говорил, что гонялся за ветром, — сказал Джакс. — И что же, поймал ты его?

— Отчасти да, — ответил старик. — А отчасти нет. Видишь ли, все зависит от того, с какой стороны посмотреть.

— А не поможешь ли ты мне поймать луну?

— Возможно, я мог бы дать тебе совет, как это сделать, — нехотя ответил старик. — Но ты сначала подумай, мальчик. Ведь, когда ты кого-то любишь, надо сначала убедиться, любят ли тебя, а то от такой погони будет больше вреда, чем толку.

Говоря это, Геспе не посмотрела на Дедана. Она смотрела куда угодно, только не на него. А потому и не увидела его лица, ошеломленного и беспомощного.

— Но как же мне узнать, любит ли она меня? — спросил Джакс.

— Попробуй прислушаться, — сказал старик едва ли не застенчиво. — Слушание творит чудеса, знаешь ли. Я мог бы научить тебя, как это делать.

— А сколько времени это займет?

— Пару лет, — сказал старик. — Может, больше, может, меньше. Все зависит от того, есть ли у тебя способности к слушанию. Слушать по-настоящему — дело непростое. Но как только ты этому научишься, ты будешь знать луну как облупленную.

Джакс покачал головой.

— Нет, это чересчур долго. Вот когда я ее поймаю, тогда и поговорю с ней. Я могу…

— Видишь ли, в этом-то как раз и есть часть твоей проблемы, — сказал старик. — Тебе не нужно ее ловить. Да-да! Что же ты, будешь гоняться за ней по всему небу? Нет, конечно. Тебе надо с нею встретиться. А это значит, что тебе нужно, чтобы луна сама спустилась к тебе.

— Но как же это сделать? — говорит Джакс.

Старик улыбнулся.

— А-а, в этом-то и весь вопрос, верно? Что у тебя есть такого, что могло бы понравиться луне? Что ты можешь ей предложить?

— Только то, что есть у меня в этих мешках.

— Я не совсем то имел в виду, — пробормотал старик. — Но так и быть, давай посмотрим, что у тебя там.

Старый отшельник перебрал первый мешок и нашел много полезных вещей. Во втором мешке были более дорогие и редкостные вещицы, но не особенно нужные.

И тут старик увидал третий мешок.

— А там у тебя что?

— А его я так и не сумел развязать, — сказал Джакс. — Узел слишком тугой.

Отшельник на миг закрыл глаза и прислушался. Потом открыл глаза и сурово посмотрел на Джакса.

— Узел говорит, что ты его дергал. Тыкал ножом. Рвал зубами.

Джакс удивился.

— Ну да! — признался он. — Я же тебе говорю, чего я только не делал, чтобы его развязать!

— Кое-что ты все-таки сделать забыл, — презрительно бросил отшельник. Он поднес мешок с узлом к лицу. — Прошу прощения, — сказал он, — не будешь ли ты так любезен развязаться?

Он сделал паузу.

— Да. Я прошу прощения. Он так больше не будет.

Узел развязался, и отшельник заглянул в мешок. Увидев, что находится внутри, он сделал большие глаза и присвистнул.

Однако, когда старик разложил раскрытый мешок на земле, Джакс сник. Он-то надеялся, что там внутри деньги или самоцветы, какое-нибудь сокровище, которое он мог бы поднести в дар луне. А там были всего-навсего кривая деревяшка, каменная дудочка да маленькая железная шкатулка.

Из всех этих вещей внимание Джакса привлекла лишь дудочка. Она была сделана из бледно-зеленого камня.

— У меня была дудочка, когда я был маленький, — сказал Джакс. — Но потом она сломалась, и я так и не сумел ее починить.

— Надо же, какие замечательные вещи! — молвил отшельник.

— Дудочка и впрямь славная, — ответил Джакс, пожав плечами. — Но что проку в деревяшке и шкатулке, такой маленькой, что в нее ничего полезного и не положишь?

Отшельник покачал головой.

— Ну, как же ты не слышишь? Большинство вещей могут лишь тихо шептать. А эти буквально кричат.

Он указал на гнутую деревяшку.

— Вот это, если я не ошибаюсь, складной дом. И довольно славный.

— Что еще за дом такой?

— Ну знаешь, как лист бумаги складывают, так что он с каждым разом становится все меньше и меньше? Так вот, складной дом — что-то в том же духе. Только это, разумеется, дом.

Джакс взял в руки кривую деревяшку и попытался ее распрямить. И вдруг в руках у него оказались два куска дерева, напоминающие недоделанный дверной косяк.

— Эй, не вздумай разложить его прямо тут! — воскликнул старик. — Не хватало еще, чтобы напротив входа в мою пещеру появился дом! Я хочу видеть солнце!

Джакс попытался сложить два куска дерева в один.

— А почему он обратно не складывается?

— Наверно, потому, что ты не умеешь его складывать! — отрубил старик. — Подожди, пока не найдешь место, где тебе захочется его поставить, а потом уж раскладывай дальше.

Джакс осторожно положил деревяшки на землю и взял в руки дудочку.

— А в ней тоже есть что-нибудь особенное?

Он поднес дудочку к губам, и она издала простенькую трель, похожую на песенку козодоя.

Геспе лукаво улыбнулась, поднесла к губам знакомую деревянную свистульку и просвистела: «Тю-тю-ди-и! Тю-тю-ди-и!»

— Ну а ведь всякий знает, что козодоя зовут еще полуночником. Когда светит солнце, козодои спят. Но, несмотря на это, к Джаксу тотчас слетелась целая дюжина козодоев. Птички уселись вокруг и уставились на него с любопытством, жмурясь от яркого солнца.

— Да, похоже, что это не обычная дудочка! — сказал старик.

— Ну а шкатулка?

Джакс взял ее в руки. Шкатулка была черная, холодная и такая маленькая, что ее можно было спрятать в кулаке.

Старик содрогнулся и отвел взгляд от шкатулки.

— Она пустая.

— А ты откуда знаешь? Ты же внутрь не заглядывал.

— На слух, — ответил старик. — Даже удивительно, как ты сам этого не слышишь. Это самая пустая вещь, какую я когда-либо слышал. Там, внутри, гулкое эхо. Эта шкатулка предназначена для того, чтобы что-нибудь в ней хранить.

— Ну, все шкатулки предназначены для того, чтобы что-нибудь в них хранить.

— А все дудочки предназначены для того, чтобы играть что-нибудь приятное, — возразил старик. — Однако эта дудочка — не просто дудочка. А эта шкатулка — не просто шкатулка.

Джакс посмотрел на шкатулку, потом бережно положил ее обратно и принялся завязывать третий мешок с тремя сокровищами.

— Ну что ж, я, пожалуй, пойду, — сказал Джакс.

— Ты уверен, что не хочешь пожить тут месяц-другой? — спросил старик. — Ты мог бы научиться слушать хоть чуть-чуть повнимательнее. Это полезное умение слушать.

— Ты сказал мне кое-что, над чем стоит поразмыслить, — ответил Джакс. — И я думаю, что ты прав: не стоит мне гоняться за луной. Надо заставить луну спуститься ко мне.

— Вообще-то я сказал не совсем то, — проворчал старик. Но сказал он это без особой надежды. Он был искусный слушатель и прекрасно понимал, когда его не слышат.

Джакс отправился в путь на следующее утро, следуя за луной все дальше в горы. Наконец он нашел ровную долину, раскинувшуюся среди самых высоких пиков.

Джакс достал свою кривую деревяшку и принялся мало-помалу раскладывать дом. Впереди у него была целая ночь, и он надеялся управиться задолго до того, как взойдет луна.

Но дом оказался куда больше, чем он думал, скорее замок, чем скромная хижина. А главное, разложить его оказалось не так-то просто. Луна уже взошла в самый зенит, а Джакс все еще возился с домом.

Может быть, он из-за этого поторопился. Может, поступил опрометчиво. А может, Джаксу просто не повезло, как всегда.

Но, как бы то ни было, под конец все вышло наперекосяк. У него получился великолепный замок, высокий и просторный. Но он был какой-то странный. Там были лестницы, которые ввели не вверх, а вбок. В некоторых комнатах недоставало стен, в других, наоборот, оказались лишние стены. Многие комнаты оказались без потолка, и, если зайти внутрь, над ними виднелось странное небо с незнакомыми звездами.

Короче, все в этом доме было чуточку не так, как следует. В одной комнате из окна были видны весенние цветы, а в другой, напротив, окна затягивали морозные узоры. В бальном зале стояло время завтрака, а неподалеку, в спальне, уже сгущались сумерки.

А поскольку дом был весь наперекосяк, ни одна дверь, ни одно окно не закрывалось как следует. Их можно было закрыть и даже запереть, но все это было очень ненадежно. А поскольку дом был большой, то и дверей, и окон в нем было видимо-невидимо, так что там оказалось слишком много входов и выходов.

Однако Джакс не обратил внимания на все это. Нет, он взбежал на вершину самой высокой башни и поднес к губам дудочку.

В ясное ночное небо полетела сладкозвучная мелодия. То была не просто птичья трель, а настоящая песня, изливавшаяся из глубины его разбитого сердца. Песня вышла могучей и грустной. Она металась и билась, точно птица со сломанным крылом.

Луна услышала ее — и спустилась на башню. Бледная, круглая и прекрасная, она предстала перед Джаксом во всем своем великолепии, и впервые в своей жизни он ощутил слабое дуновение радости.

Они завели беседу там, на вершине башни. Джакс поведал ей о своей жизни, о сделке с лудильщиком и о долгих одиноких скитаниях. Луна слушала, и смеялась, и улыбалась.

Но под конец она с тоской посмотрела на небо.

Джакс понял, что это предвещает.

— Останься со мной! — взмолился он. — Я не могу быть счастлив, если ты не станешь моею!

— Мне надо идти, — сказала она. — Мой дом — небо.

— А я построил тебе новый дом! — сказал Джакс, указывая на просторный замок, раскинувшийся внизу. — Тут и так достаточно неба. Просторного, пустынного неба, и все оно твое.

— Мне надо идти, — сказала она. — Меня и так не было слишком долго.

Он поднял руку, словно хотел схватить ее, потом сдержался.

— Здесь, в этом доме, времени сколько угодно! — сказал он. — В твоей спальне может быть зима, а может весна, все как ты захочешь.

— Мне надо идти, — сказала она, глядя вверх. — Но я вернусь. Я вечная и неизменная. И если ты будешь играть мне на флейте, я буду навещать тебя.

— Я отдал тебе три вещи, — сказал Джакс. — Песню, дом и свое сердце. Если уж тебе надо уйти, не отдашь ли ты мне три вещи взамен?

Луна рассмеялась и развела руками. Она была нагая, как луна.

— Что же у меня есть такого, что я могла бы тебе отдать? Если что-то в моей власти — попроси, и я тебе это отдам!

Джакс почувствовал, что во рту у него пересохло.

— Во-первых, я хотел бы попросить у тебя прикосновение руки.

— Одна рука сжимает другую — ты получишь то, чего просишь.

Луна протянула ему руку — рука оказалась гладкая и сильная. Поначалу она показалась Джаксу прохладной, а потом удивительно теплой. По рукам у Джакса побежали мурашки.

— Во-вторых, я молю о поцелуе, — сказал он.

— Одни уста касаются других — ты получишь то, чего просишь.

И луна наклонилась к нему. Дыхание ее было душистым, губы упругими, точно яблоки. У Джакса захватило дух, и на лице его впервые в жизни появилось слабое подобие улыбки.

— Ну а третье? — спросила луна. Глаза ее были темными и мудрыми, улыбка — открытой и всеведущей.

— Твое имя! — выдохнул Джакс. — Чтобы я мог тебя позвать.

— Одно тело… — начала было луна, в нетерпении шагнув вперед. И остановилась. — Всего лишь имя? — переспросила она и обняла его за талию.

Джакс кивнул.

Она подалась ближе и тепло выдохнула ему в ухо:

— Лудис!

И тут Джакс достал черную железную шкатулку и захлопнул крышку, закрыв внутри имя луны.

— Теперь у меня есть твое имя! — твердо сказал он. — А значит, я имею власть над тобой. И я приказываю тебе: останься со мной навеки, чтобы я был счастлив!

Так и случилось. Шкатулка у него в руке уже не была холодной. Она потеплела, и Джакс чувствовал, как имя луны порхает внутри, точно бабочка, бьющаяся об оконное стекло.

Быть может, Джакс недостаточно проворно захлопнул шкатулку. Может быть, он слишком долго провозился с замком. А может быть, ему опять не повезло, как всегда. Но, как бы то ни было, он сумел поймать лишь часть имени луны, а не все имя целиком.

Поэтому Джакс может удерживать ее некоторое время, но она всякий раз от него ускользает. Она уходит из его разбитого замка и является в наш мир. Но все же часть имени остается у него, и потому ей всякий раз приходится возвращаться.

Геспе обвела нас взглядом и улыбнулась.

— И вот почему луна все время меняется. В этом-то замке и держит ее Джакс, когда она уходит с нашего неба. Он поймал ее и держит у себя до сих пор. Но счастлив ли он — этого никто, кроме него, не ведает.

Воцарилось долгое молчание.

— Вот история так история! — сказал Дедан.

Геспе потупилась, и, хотя при свете костра сказать наверняка было трудно, я готов был побиться об заклад на пенни, что она покраснела. Это наша-то суровая Геспе, я и подумать не мог, что она умеет краснеть!

— О, мне потребовалось много времени, чтобы выучить ее наизусть, — сказала она. — Мне ее мама рассказывала, когда я была маленькая. Каждый вечер, одними и теми же словами. Она говорила, что знает ее от своей матери.

— Ну, значит, тебе придется передать эту историю своим дочерям, — сказал Дедан. — Эта история слишком хороша, чтобы бросить ее валяться у дороги.

Геспе улыбнулась.

Увы, тот мирный вечер был не более чем затишьем, какое наступает в разгар бури. На следующий же день Геспе сказала что-то, что задело Дедана за живое, и прошло часа два, прежде чем они перестали шипеть друг на друга, точно рассерженные кошки.

Дедан пытался убедить всех остальных, что нам следует бросить поиски и наняться вместо этого охранниками каравана с расчетом на то, что разбойники нападут на нас. Мартен заметил, что это не более разумно, чем пытаться отыскать медвежий капкан, сунув в него ногу. Мартен был прав, но это не помешало Дедану и следопыту огрызаться друг на друга в течение ближайшей пары дней.

Еще через пару дней Геспе пошла купаться и внезапно завизжала, как девчонка. Мы кинулись ее спасать, думая, что на нее напали разбойники, а вместо этого нашли только Темпи, который стоял по колено в ручье, совершенно голый. Геспе стояла на берегу, мокрая и полуодетая. Мартен нашел все это ужасно забавным. Геспе думала иначе. Единственное, что помешало Дедану разъяриться и наброситься на Темпи, — это то, что он никак не мог придумать, как наброситься на голого человека, не глядя в его сторону и не дотрагиваясь до него.

А на следующий день сделалось туманно и сыро. Все приуныли, и поиски стали еще более вялыми.

А потом пошел дождь.