Свет твоих глаз (СИ)

17. Эдуард. Работа над ошибками

На обиженных воду возят и балконы падают. Этому меня научил на заре моей юности друг отца, владелец компании «Нафта Крафт», Алексей Витальевич Зорин.

«Запомни, Эд, — внушал он мне, девятнадцатилетнему пацану, рискнувшему замутить свой первый бизнес, — никогда слишком обидчивый человек не станет успешным дельцом! В бизнесе каждый сам за себя, и думает в первую очередь о собственной выгоде. Да и в обычной жизни, чем меньше ты ждешь и требуешь от окружающих, тем меньше у тебя поводов на них обижаться!»

Когда Вероника вдруг ляпнула про сиделку — я в первый момент чуть не сдох сам. Во второй — чуть не убил дуреху. Вовремя убрался к себе в кабинет. Открыл окно, начал вдыхать полной грудью прохладную сырость. Дышал так, пока не отпустило. Пока в голове не перестала плавать кровавая муть, а пальцы — сжимать до скрипа белый пластик подоконника.

И вот, когда ко мне вернулась способность мыслить ясно, я спросил себя: откуда такая бурная реакция? Почему слова домработницы меня так задели?

«Потому что в них слишком много правды! — подсказал внутренний голос. — Правды, которую ты не хочешь признавать».

Нет. Не совсем так. Я отдавал себе отчет, что мои возможности уже сильно ограничены, а со временем могут стать еще меньше. Но почему-то ждал, что Ника будет делать вид, что не замечает этого. Мне хотелось выглядеть в ее глазах не просто полноценным — всемогущим! Хотелось вызывать в ней не жалость, а восхищение!

А она взяла — и припечатала. Без насмешки, без желания задеть. Уж что-что, а интонации в речи собеседников я за последние пару месяцев научился замечать и различать очень хорошо! Видел я с каждой неделей все хуже, зато слышать начал так хорошо, как никогда раньше…

В общем, злость на Нику схлынула. Обида прошла. Я понял, что мне нечего ей прощать. Возможно, она повела себя не очень тактично, но я сам подставился, когда заявил, что мне нужна не простая домработница.

И только я привел мысли в порядок — пришла Ника: просить прощения. Кофе притаранила. Принялась извиняться и оправдываться. А я слушал ее и думал: если она через две недели уйдет, то на ее место нужно будет искать другую помощницу — или помощника.

С этим новым человеком придется начинать все заново: объяснять про шум, который мешает, и про яркий свет, который слепит. Рассказывать, отчего не смотрю в лицо и почему не хожу по магазинам. Ника приспосабливалась ко всем моим особенностям на удивление легко! Похоже, опыт работы в службе социального обеспечения сказывался.

А согласится ли другая помощница выходить со мной и Найджелом на прогулки, станет ли безропотно возить меня туда, куда мне надо? Ника вон даже о дополнительной оплате не заикнулась… глупышка. Не знаю, как мама Вика нашла это чудо, но я буду полным идиотом, если отпущу девчонку!

Незадолго до ужина я решил отложить до утра оставшиеся нерешенными рабочие вопросы, отключил ноутбук и перебрался в гостиную — поближе к Веронике. Мне было приятно чувствовать, что я не один в своей двухэтажной квартире. Присутствие Ники не напрягало меня, но как-то оживляло. Рядом с ней тягостные мысли о безрадостном будущем, которое ожидало меня, как-то рассеивались, отодвигались и становились не такими гнетущими.

Я перекинулся с домработницей парой незначительных фраз, в очередной раз посмеялся про себя над ее желанием обязательно согласовать со мной меню. А потом решился.

— Ника, у меня к тебе будет серьезный разговор.

Вероника испугалась. Даже вертеться по кухне перестала. Медленно опустила какую-то кастрюлю обратно на плиту, развернулась ко мне всем телом и переспросила:

— Серьезный разговор?

Я не мог видеть выражения ее лица, но готов поклясться, что голос ее прозвучал почти обреченно.

Что она там себе навоображать успела? Какой фигни напридумывала за пару секунд?

— Да, насчет Найджела, — добавил я немного подробностей.

— Найджела? — Ника словно не поверила в то, что услышала.

— Ага.

— А что… с ним?

— С парнем все в порядке. С тобой, надеюсь, тоже. Но вам не мешало бы научиться понимать друг друга получше. У тебя никогда не было собаки?

— Нет.

— Странно. Мне показалось, ты их любишь.

— Люблю, но мы с мамой не могли себе позволить… а потом муж со свекровью были против. — Ника немного пришла в себя, зашевелилась.

Разговор о собаках ее явно не смущал.

— Понятно. Трудное детство, деревянные игрушки, — пошутил я.

Вероника шутки не поняла или не приняла.

— У меня было самое счастливое детство! — взвилась, вскипела тут же. — Мы с мамой были как подруги, я ей во всем доверяла и хотела быть похожей на нее!

— Прости! Не кипи! Это была неудачная шутка. Не думал, что она тебя заденет, — теперь была моя очередь извиняться.

— Проехали. — К счастью, оказалось, что моя помощница по хозяйству тоже умеет быстро остывать и забывать неловкие моменты. — Так что ты надумал насчет меня и Найджела?

— В школе поводырей есть короткий, всего восемь занятий, курс по взаимодействию с собакой-поводырем для зрячих членов семьи.

Только произнеся эту фразу, я осознал, что прозвучала она достаточно смело — или двусмысленно. Вероника тоже сразу это заметила.

— Я не то чтобы член семьи… — начала она неуверенно. — Да и испытательный срок кончится раньше, чем я успею пройти эти курсы — если только не заниматься четыре раза в неделю.

Все эти возражения я знал наперед и ждал их.

— Считать ли домработницу членом семьи — вопрос спорный. Предлагаю его опустить. Сейчас ты оказалась в числе людей, которые входят в мой самый ближний круг. Согласна?

— Да, пожалуй.

— Ну вот. Что касается испытательного срока — можешь считать, что курсы в школе поводырей входят в число испытаний. Чем лучше ты поладишь с Найджелом, тем больше твои шансы получить должность уже на постоянной основе. — Сообщать Нике, что я все больше убеждаюсь в том, что она мне подходит, я не стал. Успеется.

— Неожиданная постановка вопроса, — Вероника хмыкнула: оценила мою хитрость. Сообразительная девчонка! — Шансов отказаться ты мне не оставил.

— Так и было задумано, — не стал спорить я. — Так каков будет твой положительный ответ?

— Когда первое занятие? — голос моей домработницы прозвучал негромко и почти ровно. Но я ощутил, какая буря эмоций за ним кроется.

— Умница! — захотелось поддержать Веронику. И даже поблагодарить. — Сразу к делу перешла. Мне нравится твоя решительность. Завтра обещаю уладить вопрос со школой и наметить расписание занятий.

— Хорошо. Ужин готов. Накладывать? — Ника удачно перевела разговор на более спокойную тему.

Я пересел с дивана за стол, получил из рук Вероники тарелку плова. От блюда исходил острый и пряный запах специй и мяса. Рот тут же наполнился слюной.

— Приятного аппетита, — пожелал я Нике, которая пристроилась напротив.

Зачерпнул вилкой немного риса, закинул в рот и зажмурился от удовольствия. Зернышко к зернышку! Рассыпчатый, в меру сочный — плов был восхитителен. В ресторане грузинской кухни — и то такой вкуснятины не пробовал!

— И тебе, — без особого энтузиазма отозвалась Ника.

Похоже, она все еще была под впечатлением от новости, которую я на нее обрушил.

Такой же задумчивой и молчаливой Вероника оставалась и во время очередной прогулки с Найджелом, на которую я ее снова вытянул, и после. Впрочем, как только мы вернулись, она загрузила посудомойку, извинилась и ушла наверх, к себе в спальню. Это меня огорчило: я бы предпочел, чтобы Вероника провела остаток вечера со мной.

«Она не нанималась тебя развлекать, Скворцов!» — пришлось напомнить себе строго.

Это было правдой, но на душе стало тоскливо. Несколько часов перед телевизором, который даже толком не посмотреть — такое себе удовольствие. Но другое мне все равно не светило.