Свет твоих глаз (СИ)

28. Вероника. Знакомство с родителями Эда

Новый договор, сроком на год, Эд пообещал привезти в понедельник. Сказал, что над документом поработают его юристы. А в воскресенье, как и планировалось, мы отправились в гости к Скворцовым-старшим. Наверное, со стороны это смотрелось не очень умно, но я подготовилась к визиту так, будто и правда еду на смотрины в качестве невесты. Принарядилась, подкрасилась и даже испекла свой фирменный торт «Муравейник».

Виктория и Евдоким Скворцовы оказались очень приятными и простыми в общении людьми. Они встречали нас с Эдом у порога. За их спинами маячил Тимофей.

― Мама, папа! ― Эдуард обнял сначала Викторию, затем ― Евдокима Николаевича. ― Как хорошо, что вы уже вернулись.

― Мы тоже по тебе соскучились, сын, ― растрогался Скворцов-старший.

― Здравствуй, Вероника, ― выпустив из объятий сына, Виктория тут же подошла ко мне, легонько приобняла за плечи и прикоснулась губами к щеке.

Я растерялась и растрогалась.

― Рада знакомству! ― выпалила заранее подготовленную фразу. ― Я вот торт испекла…

― Торт? Давай сюда, Ника! ― рядом тут же возник Тим, отобрал у меня коробку. ― Отнесу на кухню. Мать, ты не представляешь, как вкусно готовит домработница Эда! Вот почему ты ее старшему брату в помощницы определила? Вечно он у тебя в любимчиках ходит!

― А куда я должна была определить Нику? ― улыбка Виктории стала шире, в глазах зажглись лукавые огоньки любопытства. ― Тебе в невесты?

― Да я с ней хоть завтра в ЗАГС! ― Тим отвесил шутливый поклон.

Виктория так же шутливо замахнулась, грозя сыну подзатыльником:

― Неси торт на кухню, хохмач! И не вздумай его трогать, пока не поужинали!

Тимофей легко уклонился от материнской ладони.

― Ну мам, что ты со мной как с маленьким! ― притворно надулся он и, посмеиваясь, пошел на кухню.

Виктория снова обернулась ко мне:

― Как тебе в Яснодаре, Вероника? Парни мои тебя не замучили за две недели? Я знаю, что Тим к вам наведывался чуть не через день.

Только я собралась ответить, как Эдуард подошел, встал рядом, наощупь отыскал и сжал мою ладонь. Я поняла этот жест как молчаливую просьбу не рассказывать Скворцовым-старшим о случае со сковородкой. Успокаивающе сжала в ответ пальцы Эда и предпочла ответить на первую часть заданного Викторией вопроса:

― Яснодар ― очень красивый город! Я в него уже влюбилась! А море ― это вообще что-то неописуемое!

― Ты успела побывать у моря? ― заинтересовалась Виктория.

― Да! На прошлых выходных мы с Эдуардом съездили в прибрежный городок, погуляли по пляжу и даже устроили небольшой пикник! ― поделилась я радостью.

― А меня они с собой не взяли! ― тут же наябедничал Тимофей. ― Единоличники!

― Ты нам и без того глаза намозолил за неделю. Хотели от тебя отдохнуть, ― отмахнулся от него Эд.

Виктория рассмеялась, Евдоким Николаевич ― тоже.

― Хватит гостей у порога томить! Давайте-ка все к столу, ― скомандовал он.

Мы переместились в гостиную, уселись за красиво сервированный стол, на котором уже стояли нарезки, салаты, вино и вода. Эдуард сначала усадил меня, потом уселся сам ― на соседний стул. Тимофей, нарочито тяжело вздыхая и посылая мне притворно-жалостливые взгляды, устроился напротив.

― Какая-то вселенская несправедливость! ― пожаловался он, ни к кому лично не обращаясь. ― Две красивых женщины за столом, и обе ― не мои.

― Так обзаведись своей, ― в голосе Евдокима Николаевича прозвучали предупреждающие грозные нотки, и Тим тут же присмирел.

― Как конгресс? ― Эд решил направить разговор в более мирное русло. ― Где еще были, что видели?

Скворцовы-старшие охотно подхватили тему и принялись делиться впечатлениями от поездки. Я слушала, улыбалась и тоже время от времени задавала вопросы о стране, которую видела только по телевизору. Живые впечатления оказались намного интереснее, чем передачи. Слушая разговоры, я не забывала подкладывать разные вкусности на тарелку себе и ― уже по привычке ― Эду.

Он спокойно и не задумываясь принимал мою заботу, время от времени спрашивал шепотом, склоняясь к моему уху, что есть на столе, и я так же шепотом отвечала.

― Ну, холодные закуски попробовали, можно переходить к горячему, ― в какой-то момент скомандовала Виктория. ― Вероника, ты мне поможешь подать на стол?

― Да, с удовольствием! ― я тут же встала и пошла на кухню следом за хозяйкой приема.

На кухне Виктория извлекла из навесного шкафчика пару больших тарелок, одну подала мне и кивнула на противень с мясом по-французски:

― Переложи, пожалуйста. Вот лопатка.

Пока я выполняла просьбу, сама Виктория перекладывала на вторую тарелку отварной картофель, политый маслом и присыпанный рубленой зеленью.

― Я заметила, как тактично ты помогаешь Эду, ― произнесла Виктория словно между делом. ― И мне нравится, что сын принимает это так спокойно.

― А как иначе? ― растерялась я.

― Когда я пыталась делать для него то же самое, Эдуарда это раздражало, ― Виктория с сожалением вздохнула. ― Почему-то ему казалось, что так я подчеркиваю его… ограниченные возможности. Боюсь, из-за этого в последнее время он почти перестал у нас бывать.

― Возможно, ― кивнула я и замолчала, не решаясь что-то добавить.

Разумеется, у меня были предположения, что Эдуарду трудно и больно буквально в каждой мелочи зависеть от матери, ведь он ― взрослый мужчина, а не дитя несмышленое. И, уже немного зная его, я догадывалась, что он не хочет лишний раз расстраивать Викторию, слишком явно демонстрируя, с какими сложностями постоянно сталкивается.

― Мне показалось, что ты сумела приспособиться к Эду и его проблемам, ― Виктория продолжила расспросы. ― Похоже, тебя совсем не напрягает необходимость ухаживать за ним?

― Это ― моя работа, ― я пожала плечами.

― Да, работа, ― согласилась Виктория. Прозвучало это как-то невесело. ― Но все же у меня возникло впечатление, что мой сын тебе симпатичен.

― Эдуард мне нравится! Он… понимающий. Добрый. Заботливый. Справедливый! ― я и сама удивилась, как много приятных слов вдруг нашла, описывая своего хозяина.

― Да. Он такой. ― Взгляд Виктории потеплел. ― Хорошо, что ты сумела рассмотреть в нем эти качества.

― Хорошо?

― Очень хорошо. Как долго ты собираешься оставаться домработницей Эда? ― Виктория неожиданно сменила тему, и я призналась себе, что совсем перестала понимать, что происходит. Что за странные вопросы задает мне мать Эдуарда?

― До завтрашнего дня, ― сообщила в ответ на последний ее вопрос. ― Эд брал меня на двухнедельный испытательный срок.

― Как ― до завтра? А потом что?! ― Виктория даже отложила в сторону лопатку и шагнула ко мне.

И в этот момент на кухню заглянул Тимофей:

― Может, вам еще один помощник нужен? Что-то вы тут застряли!

Мы с Викторией дружно развернулись и уставились на него. Вот умеет же появиться в самый неподходящий момент!

― На-ка, отнеси на стол, ― Виктория отмерла первой и сунула Тиму в руки блюдо с картошкой. ― С остальным сами справимся, ступай.

Тимофей забрал блюдо, потоптался нерешительно, но все же ушел.

Виктория снова перевела взгляд на меня.

― Не понимаю, ― голос ее зазвучал требовательно. ― Если Эдуард намерен уже завтра с тобой расстаться, то зачем привел к нам на ужин?

― Он не намерен… Тим не дал договорить. Эд предложил мне место личной помощницы.

― И чем это будет отличаться от твоей предыдущей должности?

― Я помогаю ему не только по хозяйству. Иногда заменяю водителя, подбираю одежду, плюс Эд поручил мне разобраться с предложением одной благотворительной организации… ― принялась перечислять я.

Виктория слушала, кивала, а лицо ее становилось все более довольным.

― Значит, тебе удалось завоевать доверие моего сына. Это замечательно! Он мало кого к себе подпускает, тем более так близко. Теперь все в твоих руках, Вероника!

Это что еще за высказывания? На что намекает эта женщина?

― В моих? ― переспросила я, даже не пытаясь скрыть недоумение.

― В наших, ― заговорщицки улыбнулась Виктория. ― Ты ― девушка свободная. Эдуард тоже не женат. И, если тебя не пугают его… особенности зрения, вы могли бы стать парой. Ему очень нужна семья, близкий человек.

― Но Эдуард сказал, что не намерен жениться! Вообще никогда!

― А ты?

― Я тоже не готова к новым отношениям.

Виктория сначала поникла, потом ― насупилась.

― Я думала, это только мой сын такой непробиваемый дурачок. Но, похоже, помощница ему досталась под стать, ― процедила сквозь зубы. ― Ладно, поговорим через месяц. Надеюсь, к тому времени ты подумаешь над моими словами. Будь добра, отнеси мясо на стол.

Я тут же подхватила блюдо и сбежала ― от госпожи Скворцовой и ее требовательного взгляда, от непростого разговора. Понять Викторию я могла. Она ― мать, и желает своему сыну, пусть даже приемному, добра и счастья. Только при чем тут я? Или она для того и уговорила Эдуарда нанять меня, чтобы потом постараться поженить нас? Если это так, то она хитра, как Макиавелли! Но с выбором невесты ― просчиталась. Эдуард Скворцов мне, бесспорно, нравится, но между нами ничего не может быть! Мы оба этого не хотим!

Эд, даром что почти незрячий, изменения моего настроения заметил сразу, как только я уселась на свое место.

― Ты чем-то расстроена, Ника? ― спросил шепотом, пока остальные раскладывали по тарелкам мясо и картофель. ― Мама Вика сказала тебе что-то неприятное?

― Нет, всё нормально, ― соврала я.

― Ты совсем не умеешь лгать, Ника, ― Эд приподнял одну бровь. ― У тебя голос дрожит, и сопишь ты забавно. Как ёжик.

Вот и что отвечать? К счастью, придумывать оправдания не пришлось.

― Где больше двух ― говорят вслух. Что там за секреты у вас, Эд? ― обратился к нам Тимофей.

― Обсуждаем твой великолепный аппетит, ― Эдуард послал брату насмешливую улыбку. ― Я рассказываю Нике, что ты всегда любил пробраться на кухню и утянуть кусочек повкуснее.

― Не было такого! ― возмутился Тим.

― Было-было, ― внезапно поддержала Эдуарда Виктория. ― Помнишь, когда тебе было девять лет…

― Все-все! Один раз не считается! ― пошел на попятную Тим. ― Давайте не будем ударяться в воспоминания о моем детстве.

Скворцовы-старшие дружно рассмеялись, и даже Эд улыбнулся ― уже без насмешки, а открыто и весело. По бокалам вновь разлили безалкогольное вино ― другого на столе и не было. Тарелки тоже были наполнены. Виктория подняла свой бокал.

― За встречу и знакомство мы уже выпили, ― заговорила она. ― Теперь предлагаю выпить за Веронику. С завтрашнего дня она станет личной помощницей Эда. Предлагаю поздравить ее с повышением!

― Поздравляем! Поздравляем! ― подхватили Евдоким Николаевич и Тимофей.

Эд глянул на меня искоса, хмыкнул, поднял бокал и предложил мне чокнуться.

― Так вот о чем вы с мамой Викой секретничали, ― шепнул мне, пока я, смущаясь до слез, дотрагивалась краешком своего бокала до его бокала.

Я смутилась еще больше, поспешно поднесла бокал к губам, отхлебнула, поперхнулась, закашлялась, и, выдавив еле слышное «извините», помчалась в ванную. Там мне удалось откашляться и отдышаться. Но вернуться за стол я все никак не решалась. Сидела на краю ванны, смачивала руки в ледяной воде и прикладывала к полыхающим щекам. Как же неловко вышло! Прямо хоть прячься под этой огромной белой ванной и никогда из-под нее не вылезай!

― Ника? Ты там не утонула?

Ну вот, досиделась. Второй раз Эдуарду приходится выманивать меня из убежища.

― Ника, скажи, что с тобой все хорошо, ― снова позвал меня Эд. В его голосе прозвучало беспокойство.

А я вдруг вспомнила, как пряталась то в ванной, то в туалете, то в кладовке от своего бывшего. Он не деликатничал. Ломал дверь, обзывал меня самыми мерзкими словами, обещал размазать по стене… Может, тогда у меня и появилась эта не очень полезная привычка ― убегать, прятаться, молчать? Ведь слова были бесполезны: когда-то любимый мужчина превратился в жестокое чудовище и перестал меня слышать!

― Ника!.. ― Эд постучал снова.

― Сейчас… уже иду! ― я поспешно плеснула в лицо еще пригоршню холодной воды, стараясь отогнать тяжелые мысли, и открыла дверь.

Эдуард не ушел. Стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и ждал моего появления. Как только вышла ― поймал за локти, подушечками пальцев провел по щеке.

― Мокрая, ― произнес задумчиво. ― Ты плакала?

― Просто умывалась холодной водой. Щеки горят. ― В этот раз я не стала ничего скрывать. ― Не надо было насмехаться надо мной!

Мне хотелось обвинить кого-нибудь в той неловкой ситуации, которую я только что пережила. И Эдуард с его понимающей улыбкой и насмешкой в голосе, был вполне подходящим лицом!

― Прости, Вероника. ― Эд не стал отпираться. Вместо этого притянул меня вплотную к себе. ― Знаешь, может, в этом что-то есть…

― В чем? ― еще успела спросить я, но ответом мне стало прикосновение губ Эдуарда к моим губам.