Свет твоих глаз (СИ)

20. Вероника. Ужин на троих

Звонок Эдуарда застал меня на парковке во дворе его же дома. Приняла новые указания и порадовалась, что еще не начинала готовить: не придется выкручиваться, гадая, как вместо одного мужчины накормить двоих.

Поднялась, открыла дверь новыми ключами, чтобы убедиться, что все сделали качественно. Приласкала Найджела, переоделась и пошла на кухню. Разобрала и замариновала кусок мяса, завела и поставила в холодильник тесто на слойки.

Спешить было некуда, поэтому впервые за два дня устроилась на диване и огляделась, любуясь продуманным, лаконичным дизайном гостиной. Светло-серый ламинат был почти неотличим от паркета. Сливочно-белый диван, обтянутый велюром в рубчик, приятно поддерживал тело. Ковер у дивана, светлого фиолетового оттенка, перекликался с таким же цветом обоев.

Мужчины часто любят что-то черное, синее или коричневое. Из-за этого их дома кажутся темными, как готические замки. Но Эдуард Скворцов, похоже, не относился к числу любителей мрачных пещер, и я его в этом полностью одобряла.

Вспомнив о своем намерении поискать на всякий случай свободные вакансии в Яснодаре, достала смартфон и погрузилась в изучение объявлений. На местной бирже труда нашлось как минимум два десятка предложений, которые подходили мне по профилю. На некоторые из них я ответила письмом с прикрепленным к нему резюме.

Конечно, большим опытом работы я похвастаться не могла, но зато университет закончила с красным дипломом! И специальность получила редкую, но очень востребованную: «Социальная защита и обслуживание семей и детей».

Правда, каждый раз, отправляя резюме или отмечая объявление, чтобы позвонить по указанному в нем телефону, я отчего-то чувствовала себя предательницей. Так, будто Скворцов уже предложил мне остаться у него после испытательного срока, а я втайне от него ищу пути к бегству. Но Эд мне ничего не обещал! И не важно, что записал на занятия в школу поводырей. Это пока ничего не значит!

Два часа пролетели незаметно, и я снова занялась приготовлениями к ужину. К семи у меня все было готово. Я даже стол успела сервировать: выставила салатницы, тарелки для вторых блюд, разложила салфетки, ножи и вилки.

Скворцов явился с небольшим опозданием, в начале восьмого, и в скверном расположении духа. Впрочем, к тому, что Эд постоянно хмурится, я, кажется, начала уже привыкать.

— Тимофей звонил, — сообщил он с порога. — Сказал, что будет минут через двадцать.

Я кивнула, не зная, что сказать.

Эдуард подошел ближе, слегка запрокинул голову: похоже, так ему было лучше меня видно.

— Ника, будь добра, отвечай словами, а не жестами, или тем более гримасами, — потребовал он. — Мне, к сожалению, твое молчание ни о чем не говорит.

— Больше не буду, — повинилась я невпопад.

Про себя подумала, что, похоже, мне снова предстоит переучиваться: муж не любил, когда я пыталась с ним разговаривать. Затыкал, обрывал, грубил в ответ на самые невинные вопросы. За годы жизни с ним я привыкла молчать. Когда устроилась прислугой — была уверена, что моя молчаливость будет мне в плюс. Но Эд все умудрялся поставить с ног на голову.

— Наоборот, надо больше, — Скворцов мимолетно улыбнулся мне. — Больше говорить. Усвоила?

— Да.

— Вот и не забывай.

Он поднялся на второй этаж, но через несколько минут вернулся обратно — уже в домашней одежде. И только собрался устроиться за столом, как зазвонил домофон.

— Я открою, — Эд пошел к дверям, встретил и впустил брата.

Тимофей, как и в прошлый раз, был одет демократично: в джинсы, тонкий пуловер и легкий пиджак.

Пиджак он тут же снял, и я убедилась, что плечи у Тима широкие не за счет накладок, а сами по себе. Ростом младший брат совсем немного уступал старшему. Мне оба Скворцова казались профессиональными баскетболистами — высоченные, спортивно-подтянутые, раскрепощенные в движениях. Если бы меня вдруг спросили, с кем из братьев я бы хотела встречаться — наверняка растерялась бы. Они оба были красавчики. Правда, Эд прятал глаза за темными очками, а Тимофей…

Тимофей Евдокимович стоял и с улыбкой протягивал мне плитку шоколада:

— Держи, Вероника. Это тебе в знак примирения.

— Я с вами не ссорилась.

— А кто мне сковородой угрожал? — в голосе Тимофея появились игривые нотки.

— Это была защита, а не нападение, — напомнила я.

— Очень решительная защита! Я впечатлился и признал свою вину. Давай дружить, Ника? И возьми уже шоколад!

— У меня от него аллергия. — Я по-прежнему держалась настороженно и предложения дружить предпочла не заметить. Поведение Тимофея как-то не располагало к доверию.

— Ты это сейчас нарочно придумала, чтобы был повод отказаться от угощения? — Тим прищурился и вздернул бровь.

— Доказать? — я шагнула к нему и протянула руку за плиткой в яркой обертке.

— Пожалуй, не стоит. — Тимофей отшатнулся, спрятал шоколад в карман. — Угощу своих медсестер.

— Два-ноль. Вероника снова сделала тебя, брат, — насмешливо заметил Эдуард, который все это время стоял рядом, не вмешиваясь в наш разговор.

— Ника играет нечестно! — насупился Тим. — Но я подумаю, как приручить твою колючку.

— Попробуй просто оставить ее в покое, — Эд снова нахмурился. — И иди уже мыть руки!

Тимофей беззлобно фыркнул и послушался.

Эд подошел, встал совсем рядом, и даже, кажется, хотел обнять меня, но в последний момент удержался.

— Тебе нравится мой брат? — спросил серьезно.

— Он симпатичный, — признала я.

Эдуард едва заметно поморщился.

— Но не симпатичнее, чем ты, — быстро договорила мысль.

— Ника, я не знаю, что с Тимом. Он никогда так себя не вел с моими сотрудницами. Даже с Мариной, секретаршей. Хотя, кажется, она вполне в его вкусе. Возможно, ты его… ему понравилась по-настоящему.

— Меня не интересуют отношения! — этот ответ вырвался из меня мгновенно. Но я не жалела ни об одном сказанном слове. — Хватит, замуж уже сходила…

— Но ты молодая хорошенькая женщина… — начал Скворцов.

Что он еще хотел сказать, я так и не узнала.

— Обо мне шепчетесь? — из ванной вышел Тимофей. — Так вот он я!

— Клоун, — проворчал Эдуард. — Иди за стол. Чем побалуешь нас, Вероника?

— Домашняя буженина. Цветная капуста запеченная под соусом бешамель. Отварной картофель…

— О-о-о! Гастрономический оргазм! — Тимофей, проходя мимо меня, сделал то, что не решился его старший брат: на мгновение приобнял за талию и даже попытался скользнуть рукой ниже, но я быстро вывернулась.

Внимание Тима меня не столько смущало, сколько злило. Но в щеки все равно ударил жар. Я резко выдохнула и вжала ногти в ладони: «Терпи, Ника! Ты ведь не хочешь встать между братьями? Они помирятся, а ты останешься крайней…»

Быстро наложила мужчинам еды на тарелки. Собралась отойти или даже подняться наверх, но Эдуард меня не отпустил.

— Ника, наложи себе и сядь поужинай с нами.

— Разве вам не нужно поговорить о своих делах? Я, наверное, буду мешать… — муж меня отправлял наверх всегда, если к нему приходили друзья или бизнес-партнеры. Ни разу не было такого, чтобы меня позвали за стол.

— Тимофей, ты хотел сообщить мне что-то, не предназначенное для ушей Вероники? — Эд обернулся к брату.

Тот затряс головой отрицательно, показывая в улыбке ровные красивые зубы:

— Ни в коем случае! Ника, ты — украшение этого вечера! Не лишай нас своего общества!

После этих слов сбежать мне захотелось с удвоенной силой, но наставить на своем я не стала. Взяла еще одну тарелку и набор столовых приборов, пристроилась на свободное место.

— Приятного аппетита, — произнесла вежливо.

Мужчины дружно кивнули и накинулись на еду. Точнее, накинулся Тимофей. Эдуарду приходилось есть медленно: похоже, он не очень четко видел то, что у него на тарелке.

У меня защемило сердце: а как он будет справляться, если совсем перестанет видеть? Наверное, куски еды будут падать у него с вилки или ложки, а домработница будет брезгливо кривить губы и с отвращением отворачиваться, чтобы не видеть, как белоснежная скатерть на столе превращается в грязную тряпку. Ох! Пусть уж он лучше меня оставит при себе! Я никогда не стану осуждать его за неаккуратность!

Я заставила себя отвести взгляд от Эдуарда, судорожно вздохнула, потянулась за стаканом с водой и встретилась глазами с Тимофеем. Оказывается, он все это время пристально наблюдал за мной. Без этой своей клоунской усмешки.

Впрочем, как только я заметила, он тут же снова заулыбался, демонстративно наколол на вилку кусок картофелины, макнул в соус из несладкого йогурта с травами, поднес ко рту и, прожевав, закатил глаза:

— Волшебно! Восхитительно! Я в восторге! Вероника, где ты училась готовить?

— У мамы.

— Никаких кулинарных курсов? — сделал вид, что не поверил, Тим.

— Только ролики знаменитых шеф-поваров на ютубе, — я пожала плечами.

— Тебе уже самой пора давать уроки на ютубе! — продолжал бессовестно льстить Тимофей.

И, если честно, это было приятно! Я даже улыбнулась против воли. Все-таки после вечно недовольных гримас бывшего супруга похвалы моему кулинарному мастерству были особенно приятны!

Было бы еще приятней, если бы хозяин дома хотя бы поддакнул младшему брату. Но Эдуард ел молча. Вид у него был невеселый. Это заметила не только я. Тимофей решил втянуть его в разговор:

— А ты что скажешь, Эд? Неужели не вкусно?

— Ты говоришь за двоих. Прямо фонтан красноречия. Слова не вставить, — Скворцов отложил вилку, нож, слегка запрокинул голову, чтобы видеть меня. — Ты потрясающе готовишь, Ника. Просто отлично.

— Спасибо! — скупая похвала Эда порадовала меня намного больше, чем цветистые комплименты Тима.

Пусть заговорить Эдуарда заставил брат, но слова моего хозяина шли от сердца. Я почему-то была уверена, что он не стал бы кривить душой и преувеличивать.

— Кстати, Вероника, тебе ужасно идет это скромное платье, — снова заговорил Тим. — Оно очень элегантное! Знаешь, я обожаю, когда девушки носят платья. Вся эта мода на штаны, особенно бесформенные, мне совсем не нравится!

— Моя свекровь… бывшая… считала так же. — Я сжала вилку, прикусила изнутри щеку, чтобы удержаться от возмущения.

Кому какое дело, в чем я хожу, если это не форменная одежда, положенная по дресс-коду? Завтра же переберусь в любимые джинсы и буду носить их, не снимая!

Похоже, недовольство все же проступило на моем лице, потому что Тимофей перестал нахваливать мою фигуру, насторожился:

— Вероника, я что-то не то сказал? Причем тут твоя свекровь?

— Ни при чем. Простите. Я не должна была… — я встала из-за стола, пошла к плите. — Добавки кто-то желает?

Тим тут же сунул мне свою тарелку:

— Не откажусь от новой порции буженины! И все же: почему ты разозлилась?

Рука наглого младшего братца легла мне на бедро.

— Глаз выколю! — рыкнула я. — Убери руки!

Вот что-что, а лапать меня при бывшем муже никто не смел. А этот… пользуется тем, что Эдуард не видит, и ведет себя как последний олень!

— Тс-тс-тс! — Тим поспешно убрал ладонь, которая добралась от середины бедра почти до самого верха. — Уже убрал. Но знаешь… платье у тебя такое тонкое… а под ним, похоже, ничего нет?

— Вот твое мясо! — я сунула в нахальные руки тарелку. Сама не заметила, как перешла на «ты». — Еще раз полезешь лапать — правда ударю.

— И не побоишься остаться без работы? — вздернул бровь Тимофей.

— А с каких пор ты моим работникам угрожаешь? И позволяешь себе в моем доме фривольное поведение? — Эдуард неожиданно резко встал.

Найджел, лежавший у его ног, вскочил, гавкнул непонимающе.

— Эд, успокойся, я же не всерьез! — Тимофей тоже отодвинулся от стола и, похоже, приготовился спасаться бегством. Но при этом продолжал улыбаться, словно показывая, что все это — игра. — Ты же не станешь наказывать любимого младшего братика?

— Еще раз я пойму, что задеваешь Нику — забуду, что ты мне брат, и наваляю по полной!

— Ну, раз ты так серьезно настроен защищать ее… — протянул Тим.

— Я защищал бы любую девушку, окажись она на месте Ники! Как работодатель, я гарантировал ей, что в моем доме она будет в безопасности! В том числе от домогательств со стороны моего озабоченного родственничка! — Эд продолжал нависать над братом, тяжело дыша, опираясь сжатыми кулаками на столешницу и хмуря темные брови.

Я стояла в стороне, сжавшись в комок и с трудом сдерживала слезы: братья все же повздорили из-за меня! Если так пойдет и дальше, Эд наверняка не станет продлевать со мной контракт: зачем ему вечная заноза в заднем месте? Проще найти женщину постарше, которую Тимофей вообще не заметит!

Ситуацию спас Найджел. Подошел, прижался моим ногам и завыл — так, как хотелось выть мне!

— Эй, парень, ты что?! — Эд и Тим перестали ссориться, с недоумением воззрились на нас с собакой.

Тим поднял взгляд с Найджела на мое лицо.

— Вероника, ты плачешь? — спросил вдруг севшим голосом. — Но мы же… я… послушай!..

— Не хочу ничего слышать! Хватит! — я оттолкнула протянутую ко мне руку Тимофея и помчалась на второй этаж.

Не включая света, заперлась в ванной, пустила холодную воду, начала плескать в лицо, с трудом проталкивая воздух через сжимающееся от подступающих рыданий горло.

Как же я устала! Думала, уеду из родного города — и все закончится: домогательства самоуверенных мужиков, безосновательная ревность и жестокие выходки супруга, жизнь в ожидании очередного скандала, неожиданного тычка, ночное насилие, которое кто-то догадался назвать супружеским сексом… Но все, что вытворял этим вечером Тимофей Скворцов, слишком сильно напоминало мое недавнее прошлое — то самое, от которого я так мечтала убежать!

Нет! Я не останусь работать у Эдуарда Скворцова, даже если он будет готов продлить мой контракт после испытательного срока! И не важно, что всего пару минут назад я думала с точностью до наоборот и готова была заливаться слезами от мысли, что Эдуард уволит меня и выставит из своего дома. Я должна, обязана найти другую работу! Лучше убраться подальше от обоих братьев. С чего я вообще взяла, что хозяин внезапно воспылал ко мне симпатией и решил впустить в свою жизнь?!

Не знаю, как далеко я зашла бы в мыслях, но за дверью послышались тяжелые мужские шаги, а потом совсем рядом раздался голос Эдуарда:

— Ника, я знаю, что ты здесь. Тимофея я отправил домой. Хватит реветь, выходи.

Я снова зачерпнула ледяной воды, в последний раз ополоснула лицо. Закрыла кран. Попыталась пальцами привести в порядок растрепавшуюся прическу, вспомнила, что Эд все равно не сможет ее рассмотреть, чуть не разрыдалась снова — теперь уже от жалости к Скворцову.

Эдуард снова постучал в дверь. Теперь ему помогал Найджел: скреб лапой по дверному стеклу и тоненько поскуливал.

— Вероника, Тимофей очень сожалеет, что расстроил тебя. Он просил, чтобы я передал тебе его извинения.

Ах, просил?! Второй раз в жизни его вижу, и второй раз он меня пытается оскорбить, провоцирует непристойными предложениями!

— Мне не нужны его извинения! — я резко распахнула дверь, и, если бы не присевший у ног хозяина лабрадор, по лапам которого пришелся ощутимый такой удар, нос Скворцова оказался бы разбит.

Пес взвизгнул, вскочил, метнулся в сторону.

— Найджел! Прости, прости! — я присела, взялась звать лабрадора, и тот медленно и недоверчиво приблизился.

Я начала поглаживать его и заодно ощупывать, чтобы убедиться, что не причинила ему серьезного вреда.

— Ну вот. Еще и парня мне сейчас покалечишь, — устало и беззлобно прокомментировал Скворцов. — Он и без того раненый боец.

«Как и его хозяин», — эти слова невысказанными повисли в воздухе.

— Мне жаль! Я не хотела! Я же не видела…

— Ладно, хватит. Найджел не пострадал? Впредь будь осторожней. Не забывай, что в доме есть собака.

— Х-хорошо… он в порядке.

— Кстати, нам с парнем пора на прогулку. Составишь нам компанию? Тебе не помешает проветриться.

— Угу. — С последним высказыванием трудно было не согласиться.

Вырваться из четырех стен мне и в самом деле хотелось. Сменить обстановку и попытаться обдумать ситуацию, глядя на нее со стороны.

— Собирайся. Ждем тебя внизу.

Скворцов ушел на первый этаж и увел с собой Найджела. Я метнулась в спальню, кое-как напялила на себя уличную одежду и тоже пошла вниз.

Найджел и его хмурый хозяин ждали меня у выхода. Я окинула взглядом неубранный стол и прикрытое полотенцем блюдо с сырными слойками. Да уж, попили чаю с плюшками… Думала я Тимофея угостить, может даже, с собой ему собрать вкусняшек. Старалась, готовила! В больницах ведь врачей не кормят: что с собой принес, тем и будешь сыт. Но сейчас готова была поклясться, что никогда и ни за что не стану предлагать брату своего хозяина угощения и «ссобойки».

Так, думая о своем, начала обуваться.

— Ключи, — напомнил Скворцов.

— Да, точно! — я сняла с вешалки свою сумочку, вынула из нее две связки ключей, одну бросила себе в карман, другую вложила в протянутую ладонь хозяина.

— Теперь у тебя есть ключи от моего дома, Ника, — зачем-то подчеркнул он.

— Пока есть. — Я пожала плечами.

Эдуард свел брови к переносице, плотнее сжал губы, но ничего не ответил. Вышел вместе с Найджелом из квартиры, дождался, когда я запру замок, и, держась одной рукой за перила, начал спускаться с лестницы. Я вялым хвостиком поплелась за ним.

Ссоры, споры, скандалы всегда отнимали у меня слишком много сил. После семейных разборок я всегда чувствовала себя обмякшей тряпочкой. Вот и сейчас волна эмоций схлынула, оставив меня измотанной и опустошенной.

Разговаривать не хотелось. Выйдя на улицу, я молча схватилась за подставленный Эдуардом локоть, и Найджел повел нас в парк, на площадку для выгула.

Скворцов тоже был молчалив. Открывал рот только для того, чтобы отдать своему лабрадору какую-нибудь команду. То небольшое доверие, которое, казалось, возникло между нами, оказалось разрушено. Мы словно снова стали незнакомцами, которым не о чем говорить.

И только на обратном пути Эдуард внезапно остановился у самого подъезда и спросил, запрокинув голову к небу:

— Тимофей был прав, Ника? На тебе под платьем и правда не было белья?