Свет твоих глаз (СИ)

32. Вероника. Находка

Боюсь? ― Да! Скворцов попал в точку. Озвучил то, до чего сама я не смогла дойти. Не сумела заглянуть дальше, потому что видела и ощущала только боль, которая поглощала, сковывала, ослепляла.

Открытие потрясло меня. Оказывается, всеми моими действиями последние пару лет руководил только страх. Поэтому я все время бежала. От всех, от всего. Не пыталась бороться, не решалась остановиться.

Но бежать от Эдуарда мне не хотелось. Его руки так крепко и бережно сжимали мои плечи! На его лице было написано сострадание. Разве так бывает? Неужели существуют мужчины, способные так глубоко сопереживать чужому горю?

Поверить в это очень хотелось, хотя весь предыдущий опыт говорил мне, что расслабляться нельзя.

― Ты прав, Эд. Боюсь, ― я оторвала голову от его груди. Выбралась из тесного кольца рук. ― И пока не знаю, как с этим справиться.

― Оказывается, нам обоим страшно. ― Эд криво, горько усмехнулся. ― Только ты боишься прошлого, а я ― будущего. Пошли домой, Ника. Найджел уже нагулялся.

Больше к этому разговору мы не возвращались ― ни в этот вечер, ни в другие. Скворцов стал отстраненным и сдержанным. Он не пытался поцеловать меня снова, и от этого на душе с каждым днем становилось все тоскливее. Но ведь я сама оттолкнула его ― уже дважды!

К выходным я обзвонила больше половины объявлений, исписала пометками целый блокнот и назначила собеседование первой пятерке претенденток. Занимаясь домашними делами и поисками суррогатной матери для Эда, я то и дело вспоминала последнюю горькую фразу Эда: «Ты боишься прошлого, а я боюсь будущего».

Скворцов, как всегда, был прав.

Но ведь это глупо ― бояться прошлого? Оно ведь уже ушло. Я его пережила, а значит ― победила! Эти мысли удивительным образом меняли меня изнутри. Прогоняли боль, дарили утешение и желание жить ― не существовать, а жить полной и яркой жизнью! Я вдруг почувствовала себя сильной ― даже более сильной, чем раньше.

И мне безумно хотелось отблагодарить Эдуарда за этот подарок, постараться сделать так, чтобы он тоже почувствовал себя сильным и бесстрашным! Если бы я еще знала, как это сделать…

Мне вдруг стало невероятно важно разобраться, что это за синдром Лебера, почему он возникает и есть ли хоть какие-то шансы на улучшение. Все свободное время я теперь проводила на сайтах и форумах, посвященных этому заболеванию. Читала, вникала, участвовала в обсуждениях и задавала вопросы консультантам. Ну не может же быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать?! Или может?

В субботу, как и договаривались, прямо на квартиру к Эду одна за другой явились первые три женщины, готовые выносить его ребенка. Я встречала их у дверей, помогала раздеться, провожала в кабинет. Эд расспрашивал их о жизни, о детях и работе, незаметно вытаскивая главное: что привело их к решению стать суррогатной матерью.

Сами женщины, едва завидев Скворцова, начинали светиться, улыбаться, кокетничать и флиртовать. В их взглядах, направленных в мою сторону, появлялась зависть и нехорошая задумчивость. Похоже, каждая спешила примерить на себя роль не суррогатной матери, а жены самого богатого бизнесмена Яснодарского края. А меня, разумеется, тут же зачисляли в разряд соперниц.

Вот и пусть! Пусть считают, что место возле него занято ― меньше будут досаждать моему хозяину! Эдуард сам говорил, что не намерен жениться!

Наконец, все три субботних визитерши ушли, а мы со Скворцовым перебрались в гостиную. Я взялась возиться с ужином. Эд устроился на диване, положил ладонь на голову Найджела, начал почесывать своего любимца за ухом.

― Что думаешь, Ника? Как тебе дамы? ― спросил устало.

Я никогда не видела его таким измотанным. Складывалось ощущение, что три эти встречи выжали из него все соки.

― Женщины как женщины, ― отозвалась миролюбиво. ― У каждой своя непростая история.

― И каждая готова была из юбки выпрыгнуть, чтобы понравиться, ― поморщился Эд. ― Подозреваю, что вторая, как ее там… Люся?

― Да, Людмила…

― В общем, если бы не твое присутствие, эта Люся, наверное, предложила бы приступить к процессу зачатия прямо там, у меня на столе.

Я невольно хмыкнула. Да уж, Людмила не стеснялась. И юбку повыше подтянула, и бюст четвертого размера чуть из декольтированной блузы не выронила. Напрасно старалась. Не догадывалась, бедняга, что Скворцов ее ужимок увидеть не мог.

― Я так понимаю, тебе ни одна из женщин не понравилась? ― спросила сочувственно.

― Им не обязательно мне нравиться. Я лишь хочу найти ту, которая будет серьезно настроена выполнить свои обязательства. Как думаешь, хоть одна из трех на это способна?

― Не знаю, Эд. Третья, Наталья, показалась мне довольно разумной и сдержанной. Но у нас завтра еще две встречи.

― Да, посмотрим, кого нам завтрашний день пошлет…

Я подошла, положила ладонь на плечо своего хозяина, сжала его легонечко, давая понять, что рядом. Эд слабо улыбнулся, пожал мои пальцы.

― Не представляю, как я обходился без твоей помощи, Ника.

― Все будет хорошо. Ты бы и сам справился, я уверена. Но все равно рада, что могу сделать для тебя что-то важное.

В ночь с субботы на воскресенье меня снова одолела бессонница. Я гоняла и гоняла по кругу мысли. Думала о том, что Скворцов мне безумно нравится, а я ― можно не сомневаться ― нравлюсь ему. О том, что с каждым днем мне все меньше хочется оглядываться на прошлое и убегать от него. О том, что одну из женщин Эд обязательно выберет, и мне придется потесниться, уступая ей место рядом со своим хозяином, а мне, кажется, этого совсем не хочется!

Воскресенье принесло сюрприз.

Пришла очередная претендентка, представилась Дарьей. Я провела ее в кабинет Скворцова. Предложила стул:

― Присаживайтесь, Эдуард Евдокимович хочет задать вам несколько вопросов.

Но Дарья подлетела к столу, за которым сидел Эд, оперлась на него руками, склонилась к Скворцову:

― Эдинька? Привет, дружочек! Вот не думала, что это ты решил, как звезда эстрады, детей без матери нарожать!

Эд запрокинул голову, словно пытаясь рассмотреть что-то на потолке. Я-то знала: так он видит лучше всего. А вот Дарья слегка оскорбилась:

― Узнаю твою надменную манеру смотреть на людей свысока!

― А я узнаю твою привычку обходиться без лишних церемоний, Даша, ― по бесстрастному лицу и ровному тону Скворцова я не смогла понять, рад ли он неожиданной встрече.

― А, признал все-таки! ― Дарья присела на край стола, за которым сидел Эд. ― А ты, значит, личной помощницей обзавелся? Милая девочка, но простоватая. Впрочем, ты всегда на таких западал. И как она тебе? Хорошо подмахивает?

Признаться, я даже не сразу сообразила, на что эта Дарья намекает. А когда поняла ― испытала огромное желание облить нахалку литром горячего кофе.

― Пойду, приготовлю тебе чай, Эд, ― вскочила я и помчалась к дверям, не желая ничего больше слышать.

― Беги, беги в норку, мышь серая. А то злая кошка тебя сейчас слопает! ― усмехнулась Дарья.

Скворцов встал из-за стола так резко, что стул на колесиках отъехал и ударился спинкой о стену. От неожиданности я замерла на полпути к дверям.

― Вероника, подойди ко мне, ― потребовал Эд.

Его голос звучал так грозно, что убежать мне захотелось еще больше. Но ослушаться приказа я не посмела. Приблизилась, и Эд тут же поймал меня за локоть и подтянул к себе вплотную.

― Дарья, сейчас же извинись перед Вероникой!! ― потребовал он у женщины, которая тоже явно струсила и даже спрыгнула со стола и отошла на пару шагов.

― Ладно-ладно. Простите, девушка, ― абсолютно неискренне скривилась Дарья и тут же пошла в новую атаку. ― Эд, может, поговорим без свидетелей? Пусть… твоя помощница в самом деле кофе сварганит. Я не откажусь от чашечки эспрессо.

― Не о чем разговаривать. Ты не будешь суррогатной матерью моего ребенка.

― Могу просто родить от тебя. Зачем усложнять? ― цинично усмехнулась женщина. ― Само собой, не за просто так.

― Да что ты? Всегда восхищался твоей неприкрытой жаждой наживы. А как к этому отнесется твой второй супруг? Ты же вроде замуж собиралась? ― Эдуард ответил ей не менее жесткой и пренебрежительной усмешкой.

― Не твое дело, Скворцов! ― теперь Дарья разозлилась по-настоящему. У нее даже ноздри начали гневно раздуваться, а оскал стал совсем акульим.

― На том и порешим. Моя жизнь ― мое дело. Твоя ― твое. Можешь быть свободна.

― Ну, если вдруг передумаешь или захочешь расслабиться и покувыркаться ― звони. Номер я не меняла. Надо же иногда отдыхать от помощниц… ― Дарья снова бросила на меня пренебрежительный взгляд.

― Я провожу. ― Скворцов отпустил меня, подошел к выходу из кабинета, открыл дверь и кивнул Дарье, показывая, чтобы убиралась.

Они вышли. Я ― следом.

Кому как, а мне после такого концерта точно кофе не помешает!

Я прошла в кухонный уголок, включила кофеварку. Встала у окна, глядя во двор. За моей спиной щелкнул замок: Эдуард запер дверь за посетительницей. Потом раздались приближающиеся шаги. Теплые сильные ладони легли на мои плечи. К моей спине прижалось твердое мужское тело.

― Прости, Ника. Ты не должна была все это услышать…

― Пустое. Не извиняйся. Ты не мог знать, кто придет и не должен отвечать за идиотские поступки взрослой женщины, которая, к тому же, для тебя чужой человек. Ведь она для тебя чужая?

― Совершенно. Встречаться с ней было с моей стороны невообразимой глупостью. Но когда-то мне показалась пикантной ее… развязность. Тогда я считал, что это ― внутренняя свобода и раскрепощенность.

― Да уж, ― только и смогла ответить я.

― Сделаешь мне чаю? ― попросил Эд.

― Конечно! Спасибо, что заступился за меня.

― Я всегда буду защищать тебя, Ника! ― неожиданно горячо пообещал Скворцов. Запнулся и договорил гораздо тише. ― Пока ты здесь, со мной… работаешь на меня.

Ох! Как же я мечтала услышать когда-нибудь такие слова от любимого мужчины! Как надеялась, что однажды встречу сильного, честного, верного человека, способного стать опорой в трудные дни!

И вот ― дождалась. От своего нанимателя, босса, хозяина. От мужчины, который готов пустить меня в свою жизнь, но не готов жениться. Как уживаются в его голове такие противоречия? И как мне быть с тем, что с каждым днем я все больше склонна принять его странное, нелогичное, но такое заманчивое предложение?

Мы уселись за стол. Я принесла кофе для себя и чай для Эда. Поставила на стол вазочку с медовым печеньем, которое приготовила накануне вечером.

― Еще одна встреча, Эд, ― произнесла задумчиво. ― Что-то мне подсказывает, что из пяти женщин лучшим выбором окажется вчерашняя Наталья.

― Похоже на то, ― согласился Скворцов. Потом вдруг признался. ― Начинаю думать, что вся эта затея с суррогатной матерью ― напрасная потеря времени. Или нужно было ехать куда-то в Европу. Обошлось бы дороже, но зато все хлопоты взяли бы на себя агенты. Ты бы согласилась меня сопровождать?

Я вздрогнула и уронила ложечку на блюдце. Подняла взгляд на Скворцова.

― Я? ― переспросила неверяще.

― Ты… не могу же я маму Вику надолго от отца отрывать. Они как попугайчики-неразлучники, дольше чем на три дня никогда не расставались, сколько себя помню. А мне в одиночку… ― Эд замолк, не договорив. Впрочем, я и так знала, что он хотел сказать.

― Да, я могла бы. У меня с английским всё хорошо…

― Помню. ― Эдуард улыбнулся. ― Мама Вика это подчеркивала, как одно из твоих достоинств, хотя я до сих пор не понимаю, зачем помощнице по хозяйству отличный английский…

― Наверное, чтобы инструкции к бытовым приборам читать, ― неловко пошутила я.

Скворцов хмыкнул, оценив юмор.

― Который час, Ника? Долго нам очередную посетительницу ждать?

В тот же момент раздался сигнал домофона.

― А вот, похоже, и она. ― Я торопливо встала, поспешила к дверям, скрестив на ходу пальцы. ― Пусть в этот раз нам повезет!

Пятая из приглашенных мной женщин оказалась моложе меня. Всего-то двадцать шесть лет. Невысокая миловидная шатенка с вьющимися волосами и выразительными серыми глазами представилась Оксаной. Она так волновалась, что ее голос дрожал, а тонкие пальцы комкали бумажный платочек, судорожно выдернутый из упаковки.

― Давайте-ка я вам чаю с ромашкой сделаю, Оксана, ― предложила я, желая хоть чем-то поддержать гостью.

― А? Да, спасибо.

― Ну, тогда не пойдем в кабинет. Поговорим здесь. ― Скворцов кивнул Оксане на стул возле обеденного стола. Он, похоже, тоже заметил непритворное волнение женщины.

― Меня зовут Эдуард. С моей помощницей, насколько я понял, вы немного знакомы…

― Да, мы с Никой общались по телефону. Но я не знала, что она помощница, думала, жена.

― Полагаю, это не так важно? ― поинтересовался Эд, стирая с лица доброжелательную улыбку.

― Совсем не важно! Я понимаю, что меня это не касается!

― Хорошо, я рад, что вы так относитесь к данному моменту. ― Эд снова улыбнулся, но уже не так тепло. ― Расскажите нам о себе.

Оксана схватилась за чашку, которую я как раз поставила перед ней.

Ойкнула:

― Горячо! ― и тут же извинилась. ― Простите!

― Ничего, ― успокоил её Скворцов. ― Так кто вы, чем занимаетесь?

― По образованию я переводчик с французского и испанского. Работаю внештатным сотрудником нашего Яснодарского бюро переводов. Совсем недавно вышла из декретного отпуска, ― затараторила Оксана. ― Другой работы найти не удалось…

― А как внештатный переводчик, да еще не самых востребованных языков, зарабатываете вы, как я понимаю, не слишком много, ― предположил Эд.

Оксана поникла:

― Это правда. Никогда не думала, что будет так трудно…

― Вы сказали, что недавно вышли из декрета. Значит, у вас есть ребенок?

― Да, сын. Ему четыре.

― А муж?

― А мужа нет. Отец Артема не хотел, чтобы я рожала. Он расстался со мной сразу, как узнал… и уехал из Яснодара. Я даже не могу доказать его отцовство. ― Оксана поникла еще больше, но скрывать ничего не пыталась.

― Значит, вы растите сына одна.

― Да. Конечно, государство помогает, и мама пытается. Мы справлялись, правда! Артем ни в чем не нуждался! ― горячо заверила Оксана.

― Но что-то изменилось? Что произошло? ― выделил главное Эдуард.

Я тоже заметила, что об относительном благополучии Оксана говорила в прошедшем времени, да и вид у нее был аккуратный, но скромный и измученный. Чувствовалось, что на себя женщина тратит по минимуму.

― Полгода назад Артем переболел пневмонией и одновременно отитом. После этого у него начал сильно падать слух на оба уха. Теперь ему нужна операция. Врачи говорят, чем быстрее мы поставим ему вживляемый слуховой аппарат, тем меньше он отстанет в развитии от сверстников. Но у меня… у нас… нет денег на такую операцию!

Оксана всхлипнула, прикусила губу. Я не выдержала, подсела ближе, погладила ее по плечу:

― Ну-ну, все будет хорошо, и операцию вы обязательно сделаете!

― Наверное, я не решилась бы стать суррогатной матерью, ― женщина снова всхлипнула. ― Но что плохого, если я помогу кому-то обрести счастье стать родителями, и получу деньги на лечение сына?!

― Ничего. Вы не собираетесь делать ничего плохого! ― заверила я Оксану.

Наверное, я могла бы осудить женщину, которая пошла бы на такой шаг ради того, чтобы купить себе шубу или машину. Но ради спасения ребенка… Да я сама что угодно сделала бы в те страшные дни пару лет назад, если бы мне сказали, что от этого зависит жизнь моего Тохи! Слезы навернулись на ресницы. Я схватила салфетку и тоже принялась промокать глаза.

― Дамы! Это что еще за коллективный слезоразлив?! А ну, прекратите! ― Скворцов похлопал ладонью по столу.

Мы с Оксаной переглянулись, вытерли глаза, отпили по глотку из своих чашек…

― Итак, Оксана. Я понимаю, почему вы решились на такой шаг. ― Эд встал, отошел к окну и продолжал говорить оттуда. ― Хочу заверить, что деньги на операцию сыну вы получите при любом исходе. Но надеюсь на вашу порядочность. Вы ведь не станете пытаться как-то избавиться от моего ребенка, если все пройдет успешно?

― Избавляться?! ― Оксана вскинулась, будто ее хлестнули поперек спины. ― Как вы такое подумать могли?! Как можно убить ребенка? Пусть даже чужого и еще не рожденного?

― Все-все. Простите. Я должен был задать этот вопрос, ― Эд тяжело вздохнул. ― Опыт показывает, что люди на многое способны, лишь бы получить свое и ничего не дать взамен…

― Я не из этих! ― снова разгорячилась Оксана.

― Я уже понял, ― слабо улыбнулся Эд. ― Что ж, если вы готовы пройти все этапы процедуры, то уже завтра мы с вами подпишем контракт, составленный моими юристами, и займемся процедурой вплотную. Все расходы ― за мой счет. К тому же, я хочу, чтобы вы передали мне контакты лечащего врача вашего сына. Мы обговорим с ним вопросы по оплате каждого этапа лечения Артема.

― Правда?! Вы не станете ждать, пока я… рожу? ― Оксана недоверчиво впилась взглядом в невозмутимое лицо Скворцова.

Я постаралась изобразить такую же невозмутимость и утвердительно кивнула:

― Уверена, все так и будет. Эдуард Евдокимович слов на ветер не бросает.

Эд мельком улыбнулся мне и снова обратился к Оксане:

― Жду вас завтра в три часа дня у входа в офис юридической компании “ЮК-Яснодар”. Сможете подъехать?

― Да, да! Я приду! Я буду!

Оксана вскочила, сделала движение в сторону Скворцова, будто собираясь то ли обнять его, то ли схватить его руку, но, не увидев встречного движения, остановилась, не решаясь присесть обратно или направиться к дверям.

― Ника, проводи гостью, ― попросил Скворцов.

Я встала.

Оксана, поняв, что разговор закончен, заспешила к дверям. Я проводила ее, еще раз заверив, что все будет хорошо. Заперла замок. Развернулась и медленно вернулась за стол. Руки подрагивали, коленки подгибались. Казалось бы ― мне-то с чего волноваться? Но я распереживалась так, что не могла совладать с ознобом, который пару раз прокатился по спине. Налила себе в чашку кипятка, кинула туда пакетик зеленого чая с мятой.

Эдуард по-прежнему стоял у подоконника, лицом к стеклу. Не уверена, что он мог что-то разглядеть там, во дворе. Но нарушать воцарившуюся тишину первой я не решалась.

― Ты считаешь мое решение поспешным? ― первым заговорил Эд, отворачиваясь от пасмурной хмари за окном.

― Нет…

― Не одобряешь мой выбор? Я ведь не спросил твоего мнения.

― Ты не обязан… я тебе не жена.

― Да, не жена. ― Эд поджал губы так, словно вдруг испытал сожаление по этому поводу. ― Так как тебе Оксана? Мне она показалась самой подходящей…

― Мне она тоже понравилась. И мотивация у нее серьезная: она сына спасает. Так что вряд ли станет капризничать и создавать проблемы.

― Надеюсь. Со стороны это может выглядеть цинично, но… я хочу дополнительных гарантий, помимо тех, что прописаны в контракте.

― Понимаю. Я понимаю тебя, Эд.

― Правда? ― Скворцов вдруг быстро подошел, схватил меня за плечи. ― Ты больше не осуждаешь меня за то, что я намерен растить ребенка без матери?

― Ну, растят же женщины детей без отцов, и ничего. Чем мужчины хуже… Просто ребенку всегда лучше в полной семье. ― Я вспомнила своего бывшего, его злобный вспыльчивый нрав и тут же поправилась. ― Почти всегда…

― Ты права, Ника. В полной семье ребенку лучше, если она ― счастливая. Но это ― не мой случай. Ты вон не то что замуж за меня не хочешь, но вообще никакой близости не желаешь…

― Это другое! ― возмутилась я.

― Нет, Ника, нет! Не надо… я все понимаю. Одно дело ― работать на меня и иметь возможность уйти, не сейчас ― так через год. Другое дело ― отношения, семья, близость…

― Эд, перестань! Я ни за что не ушла бы от тебя по своей воле…

― А по чьей воле ты собралась уходить, а? Кто тебя гонит? Кто заставляет? ― Скворцов пару раз легонько тряхнул меня, а потом, сдавленно простонав, впился в мои губы.

Умом я считала, что должна оттолкнуть его. Тревожный голос внутри орал, как пожарная сирена: тревога! Тревога! Но другая сила, куда более древняя и мощная, толкала меня все ближе и ближе к моему хозяину.

Влечение? Влюбленность? Безумие? ― Не знаю. Но оттолкнуть Эда я не смогла. Сама не поняла, как мы вдруг переместились из кухонной зоны в гостиную. Не заметила, когда оказались на диване. И только когда моя пятка наткнулась на что-то твердое, и телевизор на стене вдруг взорвался музыкальной заставкой новостного канала ― я пришла в себя. Скворцов тоже вздрогнул от громких звуков.

― Что это? Что произошло? ― спросил, переводя дыхание.

― Кажется, я наступила на пульт и нечаянно включила телевизор.

― С ума сойти… ― Эд закрыл глаза, криво усмехнулся и покачал головой. ― В собственном доме судьба помехи подбрасывает!

― Наверное, это знак, Эд. Мы не должны…

― Иди. ― Скворцов спустил меня с колен, и я тут же принялась поправлять одежду. ― Сегодня я тебя снова отпускаю, Ника. Но не обещаю, что отпущу в следующий раз.