Тайна умрет со мной

Глава 25 Головоломка

23 сентября 1964 года

Она никогда до этого не была в комнате Дэвида Вентворта. Комната оказалась не такой роскошной, как Айрис представляла.

Стены были обтянуты жемчужно-серой тканью с едва заметными, словно вычерченными тонким пером изображениями тростников и вьющихся стеблей, мебели было мало, а окна, хотя сейчас было утро, оказались закрыты занавесками приглушенного мальвового цвета. Она думала, что хотя бы кровать с балдахином в главной спальне такого дома должна быть, но и её там не оказалось. Кровать была широкая, с резными изголовьем и изножьем, наверняка старинная, но совсем не вычурная. Самыми нарядными вещами в комнате были, пожалуй, мраморный камин с фигурами грифонов в качестве консолей и стереосистема. Она была не очень большой, но динамики из красноватого полированного дерева были такой манящей, приятной гладкости, что хотелось к ним прикоснуться.

Комната казалась Айрис такой же загадкой, как и всё остальное в Эбберли. И она пыталась разгадать, что здесь от самого Дэвида, а что от тех, кто жил здесь до него поколение за поколением. Проигрыватель точно был его, как и узкая этажерка с пластинками. Айрис заметила The Duprees, Тими Юро и элегантную и роскошную, как шкатулка с драгоценностями, запись поставленной в Ла Скале «Силы судьбы».

Пластинки Пёрселла она не увидела, но в голове всё равно звучала услышанная в тот вечер пронзительная и обречённая ария Дидоны.

— Здесь нас хотя бы не подслушают, — произнёс Дэвид. — В кабинете слишком много дверей. Присаживайтесь, где вам удобнее.

Айрис, наверное, впервые в жизни не могла решить, куда же ей сесть: ближе к камину стояли сразу два кресла и небольшой диван, а она настолько смутилась от того, что оказалась в спальне Дэвида, что замерла, не зная, что ей делать. Наконец она села на диван.

Дэвид стоял напротив неё, у камина, на полке которого между двумя подсвечниками Айрис заметила пару семейных фото. На обоих дети были уже взрослыми.

— Как я понимаю, вы знаете обо всём этом больше, чем рассказали, — почти обвиняющим тоном начал Дэвид.

— Да, я… Я не собиралась ничего скрывать от вас, просто решила, что нужно больше доказательств, фактов, но сегодня просто не смогла смолчать.

— Я думал, вы не смогли найти этих Фернсби.

— Да, потому что те бумаги, что подписали ваши родители, — они явная фальшивка. В смысле, они настоящие, но имя ребёнка — нет. И я, кажется, нашла его. То есть, я нашла вас, — Айрис было почти страшно говорить это Дэвиду. — Я так думаю. — Неуверенно добавила она. — Всё на это указывает.

Айрис начала рассказывать всё по порядку: с того момента, как заподозрила, что Руперт Вентворт — это пропавший мальчик из Олд-Форда.

— Его фамилия Хьюз? — переспросил Дэвид. — Как у той женщины, что задержали сегодня?

— Да, мать мальчика звали Марта Хьюз, — Айрис было странно говорить «мальчик» о ком-то, кто сейчас сидел перед ней. — Я думаю, что это она. Понятия не имею, откуда она взялась и что ей нужно, но, думаю, это в любом случае значит, что я угадала. И под именем Руперта Фернсби действительно был усыновлён Тони Хьюз. Мне было непонятно, зачем похищать ребёнка, если вокруг так много сирот… А потом я узнала, что Тони Хьюз родился в Стрэтфордской больнице двадцать второго февраля тридцать девятого года. Как и вы. Вернее, это и были вы. — Айрис вздохнула: — Когда я пытаясь объяснить, то выходит полнейший абсурд! Суть в том, что в один день две женщины, Клементина Вентворт и Марта Хьюз родили двух мальчиков в одной больнице. В общем, когда я это узнала, то поняла, что усыновление точно не было случайным, леди Клементине был нужен именно тот ребёнок. И я видела только одну причину, по которой он мог ей так отчаянно понадобиться.

— Детей перепутали в больнице, — сказал Дэвид. — Получается, её ребёнок попал к Хьюзам?

Айрис отвела взгляд. Тут нужно было быть осторожной:

— По крайней мере, леди Клементина в это верила. Поэтому она и поменяла детей снова, как только оказалась там, где их никто не мог узнать, ни прислуга, ни доктор… Только мисс Фенвик. Ей она, видимо, доверяла.

Дэвид смотрел не на Айрис, а словно сквозь её. Пальцы то сжимались в кулаки, то разжимались. Он отошёл к окну.

— Если это так, то, выходит, что я — Тони Хьюз?

— Выходит, что так, — подтвердила Айрис. — Вас крестили под этим именем в церкви святых Марии и Этельбурги. А потом ваша мать… Она вас забрала.

— Я ведь должен что-то помнить… — Дэвид стиснул зубы. — Какие-то обрывки, крохи. Но я не помню ничего. Абсолютно ничего!

— Вам едва исполнилось два года, и я не думаю, что это были хорошие воспоминания. Та семья, ваша тогдашняя семья, была не из счастливых, — покачала головой Айрис.

— В это тоже тяжело поверить. В то, что моя мать похитила ребёнка, оставила какую-то и без того несчастную семью в ещё большем несчастье.

— Мы не знаем всего. Я даже подумала, что раз в этом участвовал священник, то, может быть, это не было похищением в прямом смысле слова? Вряд ли миссис Хьюз оказалась у дома Руперта случайно. Каким-то образом она его нашла. А вдруг она никогда по-настоящему его и не теряла? Все, с кем я разговаривала об отце Мейсоне, вспоминают его с теплотой, говорят, что он был добрым человеком, сочувствующим чужому горю. Он не похож на похитителя детей. Может, он был кем-то вроде посредника?

— Или его ввели в заблуждение, и он поспособствовал настоящему преступлению. Поэтому и отказался от сана позднее, — предположил Дэвид.

— Разве что миссис Хьюз сможет что-то рассказать. Вот если бы мы могли поговорить с ней!

— С ней собрался поговорить Годдард, только вряд ли его интересует вся эта безумная история с детьми.

— Раз он согласился допросить её, то всё же интересует, — сказала Айрис. Она надеялась, что её усилия не пропали даром: она день за днём повторяла, что черновик и упомянутые в нём усыновление и тайна могут быть связаны с убийством леди Клементины.

— А что вы думаете? — Дэвид отошёл от окна и сел в кресло напротив Айрис. — Я пытаюсь соединить в голове всё, что знаю… Её ссору с кем-то, усыновление, черновик, письмо отца в кармане… Господи, о чём я говорю⁈ Я пока не мог уместить в голове даже то, что она поменяла детей. И я… Я не совсем тот, кем себя считал. То есть, тот, но в детстве я рос в другой семье, отзывался на другое имя… Это как узнать, что тебя усыновили, но не совсем. Вчера было ещё хуже, я просто метался по комнате и не мог понять, как я вообще оказался в такой ситуации, что мне делать теперь…

— Но ведь ничего не закончилось, — сказала Айрис.

— Да. К сожалению, да, — вынужден был признать Дэвид, снова поднимаясь с кресла. — Руперт захочет вернуть себе своё настоящее имя. Он уверен, что он — настоящий Вентворт. Уж увереннее меня точно… Я просто не знаю, чему верить! И во что бы я ни верил, у него есть доказательства, а у меня… У меня ничего нет.

— Кроме моих выводов, которые ничего не значат, — печально добавила Айрис. — Но зато нашлась Марта Хьюз. Она может что-то знать, если не всю правду, то хотя бы часть. А Руперт… Он сказал, что всегда это знал, помните? Когда услышал про подмену. Это правда? Он что-то помнил?

— Когда был ребёнком, давно, в детстве. Мне казалось, это было ближе к мечтам, фантазиям. Он хотел быть её настоящим сыном. Понимал, что приёмный. и хотел, чтобы всё было иначе. А после того, как он уехал в школу, мы о таком больше не разговаривали.

— А вы были у него дома? — спросила Айрис. — В Кроли?

— Да, несколько раз. Но обычно Руперт приезжает сюда.

— Видели фотографию сэра Джона у него на столе?

— С Черчиллем? Видел. Здесь тоже такая есть, просто убрана.

— И вам это не казалось странным? В сознательном возрасте Руперт видел его совсем мало. буквально несколько встреч. И на столе у него стоит не фото женщины, которая его воспитала, а фото её мужа, которого Руперт по сути не знал.

— Честно говоря, я просто об этом не думал. Возможно, Кристина не хотела, чтобы там стояло фото матери. Знаете, таинственное исчезновение, потом ещё слухи про женщину в чёрном… — Дэвид усмехнулся, а потом внимательно посмотрел на Айрис: — У вас опять есть версия?

— Пока нет. То есть, мне надо подумать… Я обещаю, что если придёт в голову что-то стоящее, я сразу скажу.

Айрис встала с кресла и подошла к двери.

— Вы выйдете к обеду? — неожиданно спросил Дэвид.

— Не думаю, что мне стоит это делать. Руперт сейчас…

— Его не будет. Он не очень-то хочет со мной пересекаться.

— А мне показалось, что у него очень боевой настрой.

— Нет, он просто плохо контролирует себя. Это первая реакция. Когда у него есть время подумать или когда он вынужден подумать, то ведёт себя более разумно. Он попросит принести обед в комнату, я уверен.

— Вы очень хорошо его знаете… — заметила Айрис. — Даже для брата.

— Меня учили этому с детства — смотреть, в каком он состоянии. Моя мать и няня постоянно говорили: «Ты же видишь, какой он сейчас, лучше не тревожь, придёшь потом» или «Видишь, как он расстроен, попробуй успокоить, у тебя лучше получается». Странно, конечно… Мы росли вместе, но у него очень долго был карт-бланш на выражение любых эмоций, а мне ничего было нельзя. Я должен был вести себя достойно, «как Вентворт». Так что, вы придёте?

— Да.

— Спасибо.

Айрис показалось, что он хочет сказать что-то ещё, но Дэвид так ничего не сказал. Но когда она взялась за ручку двери, он произнёс:

— Айрис, я хотел сказать…

Она повернулась к нему — потому что ждала его слов.

— Вы мне нравитесь. Очень. Но сейчас… Полицейские ищут убийцу моей матери и подозревают меня, я, оказывается, усыновлённый ребёнок, а мой брат наверняка подаст в суд…

— Не то время, не то место, — тихо произнесла Айрис. — Я понимаю.

Печаль и обречённая, болезненная нежность сдавили ей грудь.

— Но я хочу, чтобы вы знали.

Айрис кивнула, а потом спросила:

— Вы охотитесь на лис?

— На лис? — озадаченно переспросил Дэвид. — Нет, но…

— То есть, не охотитесь?

— Нет. Мой дед охотился, но он умер, когда мне был год с небольшим, а отец… У них была не такая семья, я имею в виду, что у них не было поместья, конюшен, егерей…

— Вот и хорошо, что вы никогда этим не занимались. Отвратительная традиция.

— А если бы я сказал, что охочусь?

— Тогда бы у нас с вами ничего не получилось.

Утром Айрис пришла в библиотеку даже раньше положенных восьми тридцати. Всё равно она уже давно не спала. Есть тоже не хотелось, и она просто попила на кухне чай, поболтав заодно с миссис Пайк. Та рассказывала забавные случаи, происходившие с Наггетом, который лежал на лежанке у двери во двор и как будто прислушивался. Истории, сами по себе смешные, никого не веселили. Они с миссис Пайк пытались делать вид, что всё хорошо, всё как обычно, но обе понимали, что всё совсем не хорошо. Даже хуже, чем когда леди Клементину только нашли. Мюриэл, пусть они и не испытывали к ней большой любви, была под арестом в участке, Руперт после признания Фенвик мог стать владельцем Эбберли и всего остального, а Дэвида считали основным подозреваемым в убийстве матери.

В библиотеке Айрис механически пролистывала страницы, вносила записи в журнал, печатала карточки. Давно ей не работалось так спокойно. А всё, наверное, потому, что она ужасно не выспалась. Спала часа три или четыре за всю ночь, не больше.

И почему до сих пор не придумали способ заставить мысли замолчать? Они крутились и шумели в голове, и к середине ночи ей уже казалось, что это не обычный монолог, как будто разговариваешь сам с собой, а целый хор голосов, которые наперебой говорили то о признании Дэвида (радостно и с надеждой), то о перепутанных детях (громко и тревожно), то о расследовании смерти леди Клементины (почти с отчаянием — потому что объяснения по-прежнему не было, всё точно тонуло в густом тумане). Были и более тихие шепотки, звучавшие опасливо, стыдливо, а изредка, наоборот, тщеславно… Ведь если она, именно она, а не кто-то другой, разгадает загадку, то и Дэвид, и инспектор Годдард, и профессор Ментон-Уайт, и даже её собственная мать будут смотреть на неё другими глазами. Но эти мысли терялись на фоне других, оглушительных, не дающих ей спать и заставлявших сердце учащённо биться.

Айрис бесконечно перекладывала в голове кусочки головоломки, и раз за разом приходила к мысли, что существовал только один способ сложить их правильно, только одна последовательность событий, которая всё объясняла.

Попробуй приладить их один к другому иначе, и картина разрушится.

Вчера Айрис пообещала Дэвиду, что если ей придут в голову стоящие идеи, она обязательно расскажет ему. Но вот эта идея, вернее эти выводы, были слишком пугающими, чтобы их озвучивать.

Айрис не была уверена, что у неё хватит смелости.

Она сможет рассказать всё Годдарду — просто как одну из версий, — но бросаться такими обвинениями перед Дэвидом… Даже когда она просто думала об этом, по телу пробегала неприятная, болезненная дрожь.

Мысли лихорадочно крутились в голове, и Айрис, поняв, что всё равно не уснёт, включила свет, села за стол и начала пересматривать записи в своём блокноте с самого начала. Она просидела над ними с полчаса, а потом глаза наконец начали слипаться.

Айрис легла в постель, устроилась поудобнее и приготовилась уснуть. Сон пока не шёл, но и той раздражающей путаницы мыслей в голове тоже не было.

И в этот момент раздался звук.

Айрис вскочила на ноги и села на краю кровати, задыхаясь. Хотелось бежать — непонятно куда, зачем, от чего…

Звук тем временем затихал.

При самом своём начале он был неожиданно отчётливым, упругим, как распрямляющаяся пружина, он точно рвался откуда-то… Из заточения в стенах этого старого дома.

Как ни убеждала Айрис себя, что призраков не существует и всему должно найтись объяснение, всё равно делалось жутко. Это был бессмысленный инстинктивный страх, тот же самый, что охватывает, когда входишь в незнакомую тёмную комнату.

Айрис снова легла в постель и укрылась одеялом, но сна не было ни в одном глазу. Мысли бились и бились в её голове, как тяжёлый неумолчный прибой… Она лишь ненадолго погрузилась в сон, поверхностный и тревожный, а проснулась, когда не было и шести утра.

Айрис пыталась аккуратно разъединить страницы почти двухсотлетнего тома, посвященного игре в шахматы, когда увидела в окно, что Аллен подогнал к главному входу машину. Он вышел и встал неподалёку от двери, видимо, ожидая, когда кто-то выйдет из дома.

Дэвид?

Но инспектор Годдард сказал ему никуда не отлучаться.

Минуты через две по ступенькам спустился Руперт. Он шёл не со обычной своей грациозной и шаткой медлительностью, а торопливо и неуклюже переваливаясь. Во всей его фигуре чувствовалась избыточная, нервная напряжённость.

Аллен помог Руперту забраться на заднее сиденье, и машина уехала.

Айрис вернулась к работе.

В кабинете зазвонил телефон. Айрис перевела взгляд на часы: Дэвиду в это время начинали звонить из лондонского офиса, с фабрик…

Раньше на утренние звонки отвечала Энид, потому что все они оказывались деловыми, сейчас же отвечать приходилось миссис Пайк и горничным. Миссис Пайк сказала, что в пятницу должна была приехать секретарь из лондонского офиса, но сейчас была только среда.

Через минуту, не больше телефон зазвонил снова — опять кто-то быстро снял трубку. Вскоре раздался третий звонок.

Ещё через минуту в библиотеку вошёл Дэвид Вентворт. Он поздоровался, при этом как-то странно осмотрев Айрис с ног до головы, так что она невольно тоже начала осматривать себя: нет ли у неё пятна на юбке или незастёгнутой пуговицы.

— Вы бы могли поехать со мной в Кроли? — спросил Дэвид. — Прямо сейчас.

— В Кроли? А что случилось? Я видела, что ваш брат уехал недавно.

— Это всё из-за миссис Хьюз. Так что, вы сможете поехать? Расскажу всё по дороге.

Айрис быстро поднялась наверх, схватила плащ и сумку, в которую запихнула свой блокнот. Когда она вышла из дома, перед крыльцом стоял опять же «ягуар», только поменьше и другого цвета, тёмного винно-бордового.

На водительском месте сидел Дэвид, а Уилсон вышел только для того, чтобы открыть для Айрис дверь машины.

— Я думала, поведёт Уилсон, — сказала Айрис, устраиваясь на пассажирском сидении.

И юбка, и шёлковая блузка скользили по бежевой коже сидения, и Айрис казалось, что она с него просто скатится, когда машина тронется.

— Так быстрее, — ответил Дэвид.

На коленях у Айрис лежал плащ, а поверх него — сумка. Всего две вещи, но выглядели они как настоящая гора.

Айрис раздражённо смотрела на них и не знала, куда их деть. Почему у неё не получилось, как у Энид, делать всё правильной и элегантно?

— Итак, куда и зачем мы едем? — спросила она, пытаясь уложить плащ поплотнее.

— Та женщина, Марта Хьюз… Вчера с ней не получилось поговорить. Она сопротивлялась при аресте, потом ещё что-то учинила в участке, кажется, ударила констебля. Она была пьяна.

— Но это же было утром!

— Значит, была пьяна утром. После ночи за решёткой её характер несколько улучшился. Годдард пробовал с ней поговорить, но пока ничего не добился. Она, кажется, немного не в себе. Годдард надеется, что она разговорится при Руперте. Когда её задержала полиция, то она сказала, что вовсе не подглядывала, а приехала для встречи с хозяином дома, и всё объяснит ему, а полиции отчитываться не обязана. Настаивала, что знает его. Правда, сейчас он этих слов уже отказывается.

— Она приезжала посмотреть на него, — Айрис прикусила губу. — Порадоваться, что у него очаровательная жена, сын, хороший дом… И она делает это уже много месяцев.

— Получается, она каким-то образом узнала, куда делся её ребёнок. Возможно, как вы и сказали, знала с самого начала. Или сама его отдала. Вернее, отдала меня. Поэтому Годдард и приглашает нас обоих.

— Но вы едете в разных машинах. Руперт не захотел ехать с вами в одной? Или это ваша идея?

— Моя, — ответил Дэвид. — Но если бы я не сказал, что поеду отдельно, он бы сам это предложил.

— Он ведёт себя так, словно вы виноваты в том, что произошло двадцать с лишним лет назад, — сказала Айрис и тут же добавила: — Простите. Это было бестактно.

— Я получил всё то, что по праву принадлежало ему, так он говорит. И считает, что я должен… — Дэвид дёрнул плечом. — Вы вряд ли хотите всё это слышать.

— А почему вы позвали меня с собой? — спросила Айрис, чтобы уйти от неприятной темы.

В конце аллеи уже виднелись ворота парка: Аллен, зная, что скоро Дэвид тоже выедет, оставил их открытыми.

— Потому что вы знаете об этой истории гораздо больше всех остальных.Вы читали статьи про исчезновение мальчика, разговаривали с людьми в церкви. Вы — единственная, у кого есть шанс поймать Марту Хьюз на лжи, если она начнёт изворачиваться. Я и Годдард знаем только ключевые факты, но этого может оказаться недостаточно. Инспектор Годдард со мной согласился, — добавил Дэвид.

Они немного поплутали по Кроли перед тем, как отыскать участок «Кинг-стрит», новенькое кирпичное здание со стеклянными дверями и большими окнами, больше походившее на клинику или детский центр, таким оно было открытым и жизнерадостным на вид.

Дэвид даже не успел объяснять дежурному на входе, кто он и зачем сюда прибыл, потому что из бокового коридора, точно поджидал их, вышел детектив-сержант Леннокс и махнул рукой:

— Это к нам!

Он провёл их по ярко освещённому коридору и открыл дверь на лестницу. К удивлению Айрис, они начали не подниматься наверх, а спускаться вниз.

Их вели в подвал?

Она вопросительно посмотрела на Дэвида, тот только покачал головой: видимо, ему тоже никогда раньше не доводилось бывать в полицейском участке.

— Давайте-давайте, — поторопил их Леннокс. — Инспектору с трудом удалось добиться, чтобы вас сюда пустили. Главный суперинтендант тут не особенно сговорчивый, тот ещё бюрократ, я вам скажу. Да и вообще мало кто радуется, когда приезжают парни из Скотленд-Ярда.

Они оказались в вытянутом помещении без окон со светлыми дверями по периметру. Потолок был низким, Айрис легко могла бы его коснуться, если бы подняла руку. Посередине комнаты были выставлены ряды коробок, и Айрис едва не запнулась об одну из них, засмотревшись по сторонам.

— Недавно переехали, обживаются, — пояснил Леннокс. — Нам вон туда…

— Что это за место такое? — спросила Айрис. — Склад?

— Возможно, — неуверенно протянул Леннокс. — Но здесь есть кабинеты детективов. Видимо, тех, кого коллеги особенно «любят».

Леннокс открыл перед Айрис одну из дверей, и до неё долетел обрывок разговора:

— … вынужден настаивать. Я веду специальное расследование и не могу раскрывать его обстоятельств. Я в ответ не буду лезть в ваше дело с побитым констеблем, — в голосе Годдарда звучали высокомерно-начальственные нотки.

Айрис подумала, что догадывается, почему полицейские из маленьких провинциальных отделений бывали не рады приезду столичных детективов: те были не очень-то любезны.

— Надеюсь на ваше сотрудничество, инспектор, — произнёс Годдард почти что с угрозой. — И давайте покончим с этим побыстрее.

Мимо Айрис в густом облаке одеколона, не сумевшем однако перебить запах пота, пронёсся низкорослый мужчина с тёмными кудрявыми волосами. Широкая челюсть была недовольно выпячена вперёд.

— Уже ведут, — буркнул он себе под нос.

Айрис даже не была уверена, что Годдард его слышал.

Они вошли в просторный кабинет, где, тем не менее, было всего одно окно, и то узкое и под самым потолком. Сквозь запылённое стекло света проходило немного. Видимо, чтобы компенсировать это, стены были выкрашены в светло-жёлтый, почти белый свет, отчего у комнаты был какой-то мертвенно-больничный вид.

Годдард расположился за пустым письменным столом; по другую сторону стола стоял маленький жёсткий стул. Ближе двери, вдоль одной из стен, были поставлены разнокалиберные кресла, видимо, собранные по соседним кабинетам. В самом дальнем от двери сидел Руперт.

— А она что здесь делает? — прошипел он, когда увидел Айрис.

— Доброе утро, мистер Вентворт, — Айрис постаралась изобразить улыбку.

— Кто из вас к кому прицепился? — словно через силу кивнув ей, Руперт перевёл взгляд на Дэвида.

От необходимости отвечать Дэвида избавил Годдард:

— Повторю для вновь прибывших: вы не должны вмешиваться в разговор с задержанной, не должны заговаривать с ней, пока я вас не попрошу.

— Зачем бы мне это понадобилось? — фыркнул Руперт. — Вообще не понимаю, зачем мы здесь!

— Если будете мешать, — проигнорировав его слова, продолжил Годдард, — вам придётся удалиться.

— А можно удалиться прямо сейчас? — Руперт нервно постукивал концом трости по ботинку.

— Думаю, вам должно быть любопытно, почему эта женщина ходит у вашего дома.

— Потому что она сумасшедшая?

В коридоре послышался шум. Хорошо различались шаги двоих людей: одни — тяжёлые и грохочущие, другие — шаркающие и неуверенные.

— Что вам опять от меня надо? — спросила Марта Хьюз, появившись на пороге кабинета. — Я уже всё сказала. Ничего не знаю про леди Вент… Вест… Как её там? А вам должно быть стыдно мучить женщину, которая и без ваших расспросов столько перенесла!

Голос был осипшим, слова произносились нечётко, словно Марте Хьюз было лень шевелить губами, но налёт лондонского просторечия был едва заметен — что было необычно для уроженки бедных кварталов Ист-Энда. Вместе с голосом до Айрис, сидевшей ближе всего к двери, донёсся и запах: душный, сладковато-прелый запах чего-то грязого, слежавшегося.

— Я вас вызвал, чтобы прояснить кое-что, — ответил Годдард. — Мне показалось, вы были со мой не вполне искренни. По правде говоря, миссис Хьюз, мне кажется, что вы лжёте.

Детектив-сержант Леннокс отодвинул стул так, чтобы Марте Хьюз удобнее было сесть, а потом встал по другую сторону стола позади Годдарда, расслабленно прислонившись к стене.

Айрис мельком видела Марту Хьюз сбоку, когда та прошла мимо, а теперь могла рассматривать со спины. У неё были светло-каштановые волосы, на висках почти совсем седые. Марта Хьюз не пыталась закрашивать седину, как делало большинство женщин её возраста — по подсчётам Айрис выходило, что миссис Хьюз было сорок семь, — да и вообще не особенно ухаживала за волосами: они были тусклыми и сухими, неровно подстриженными на уровне плеч, и вряд ли это было сделано парикмахером. На миссис Хьюз была длинная тёмно-синяя юбка и серый вязанный кардиган, давно не стиранный, лоснящийся и с вытянутыми петлями; пузырящиеся локти вытерлись до прозрачности.

Марта Хьюз тяжело дышала, точно ей не хватало воздуха. Людей, сидящих у неё за спиной, она как будто бы даже не заметила.

Инспектор Годдард начал допрос. Насколько Айрис поняла, суть методики заключалась в том, чтобы задавать без перерыва похожие вопросы, пока допрашиваемый в чём-то не проколется. Но Марта Хьюз стояла на своём: она приходила к Свон-Холлу просто посмотреть, ничего не зная о его обитателях. Ей просто нравился маленький мальчик — он был похож на её внука, которого она в последний раз видела три года назад. А про судьбу её пропавшего сына Тони ей ничего неизвестно.

— Не знаю я ничего! И не понимаю, чего вам от меня нужно! Через столько лет вдруг вытащили ту историю и чего-то от меня хотите… Хотите посадить — так вам есть за что, долбанула я этого вашего констебля. Ну да, получил по зубам… Ещё-то что от меня нужно? Ничего я не знаю про Тони. И про эту вашу леди тем более…

— И тем не менее вас постоянно видят у дома её сына.

— Я же сказала, я и знать не знаю, кто в доме живёт, как их зовут… Мальчик вот Мэтью. А кто его родители, мне и дела нет. Верните меня лучше назад в каталажку… Хоть полежу в тишине и покое. Неважно себя чувствую. Ничего я вам больше сказать не могу. Ничего не знаю.

— И что, даже не знаете, откуда деньги взялись, на которые вы уехали в Рединг и купили там большой дом?

— Мне помогли родные, — без промедления ответила миссис Хьюз. — Помогли избавиться от этого пропойцы, моего мужа.

— Вы можете это доказать?

— Через столько лет? Нет. Как это можно доказать?

— Кто из родных передал вам деньги?

— От отца достались.

Айрис яростно замотала головой. Она знала от миссис Хинсли, что Марта Хьюз рано осталась без родителей и воспитывалась тёткой.

— Не подскажете, в каком году ваш отец умер?

— Хорошо, от тётки, — не стала настаивать Марта Хьюз, понимая, что слова об отце не выдержат проверки. — Её звали Мэри Симпсон, жила с Стрэтфорде, адрес могу назвать. Она мне и помогла.

Айрис снова покачала головой.

— Вы что-то хотите сказать по этому поводу, мисс Бирн? — спросил Годдард.

— Мисс Мэри Симпсон работала медсестрой, жила бедно, у неё не было денег на дом, — сказала Айрис.

Марта Хьюз медленно развернулась:

— Это ещё кто?

Но её взгляд тут же зацепился за Руперта. На пару секунд в её мутных и равнодушных глазах вспыхнула искра, но исчезла так же быстро, как и появилась. Айрис не сумела разобрать, что было в том взгляде, но одно знала точно: Марта Хьюз Руперта узнала.

Марта Хьюз, хотя и была одного примерно возраста с матерью Айрис, выглядела лет на пятнадцать старше. Из-за глубоких морщин и лиловато-бурых кругов под глазами она казалась пожилой женщиной. Это было одутловатое лицо много и долго пьющего человека.

— Мисс Бирн помогает полиции с расследованием, — пояснил инспектор Годдард. — Занимается изысканиями в архивах.

Руперт развернулся и уставился на Айрис. Та, стараясь не обращать внимания на его недовольный взгляд, продолжила:

— Мисс Симпсон не знала, куда вы исчезли, и, насколько я знаю, не получила от вас хотя бы письма, хотя ждала долгие годы. — Айрис и сама не знала, откуда в ней взялось это низкое желание причинить боль, но выговаривала она эти слова с холодной жестокостью. — Она умерла в шестьдесят первом, в одиночестве, и похоронами занималась церковь.

Миссис Хьюз уронила лицо в ладони и испустила хриплый стон.

Инспектора Годдарда это ни капли ни смутило. Он продолжил говорить, хотя Марта Хьюз на него не смотрела:

— Вы наверняка думаете, миссис Хьюз, что раз прошло двадцать с лишним лет, то можете спать спокойно и про то, что на самом деле произошло с вашим сыном, никто не узнает. Но это не так. Я знаю, что ребёнок был похищен с вашего ведома, а вы получили хорошее вознаграждение. А так как остальные участники, отец Мейсон и леди Вентворт, уже мертвы, отвечать в суде за это преступление придётся вам одной.

— Вы всё врёте! У вас ничего на меня нет! — затрясла головой миссис Хьюз.

— Думаете? — усмехнулся Годдард. — Но откуда-то я знаю и что произошло с Тони, и кто были ваши сообщники, и почему вы ходите вокруг Свон-Холла…

— Это она да? — злобно огрызнулась Марта Хьюз. — Она разболтала! Кто ещё? А я ведь знала, что нельзя доверять этим леди! Всё у них красиво на словах, наобещают всего, а потом… — Не дождавшись ответа от Годдарда, она снова заговорила: — Да и он мог, старый мерзавец! Вот уж у кого точно язык за зубами не держался… Раз он даже тайну исповеди нарушил, то чего и ждать от него! А я, дура, поверила им!.. И я же теперь во всём виновата!Зачем только я… Зачем…

Она снова спрятала лицо в ладонях.

— Вот поэтому я и хочу узнать историю от вас. Расскажите мне, как на самом деле всё было, — голос инспектора Годдарда утратил свою звенящую жёсткость, стал почти успокаивающим. — И тогда я подумаю, что можно сделать. Прошло много лет, я постараюсь не давать тому делу ход. Но всё зависит от вас. Если вы поможете мне, я помогу вам… Наказания за то, что вы ударили констебля, не избежать. С этим я ничего не могу поделать, но вот ту старую историю мне и самому не хотелось бы тревожить. И я не стану этого делать, если мы договоримся.

Марта Хьюз подняла голову:

— Мне надо выпить, — громко объявила она. — Я не могу. Мне… Мне очень плохо. Мне надо… Господи боже, хоть глоточек!

— Вы в полицейском участке, миссис Хьюз, — строго сказал Годдард.

— И что? Мне без разницы, где я… Я просто сдохну сейчас, и вы ничего, ничегошеньки не узнаете!

Айрис со своего место видела, что Марту Хьюз бьёт дрожь.

— Рассказывайте, и я подумаю, что можно сделать.

— Что рассказывать-то? — Марта Хьюз вдруг обернулась назад и бросила быстрый, вороватый взгляд на Руперта. Или, может быть, на Дэвида — они сидели близко друг к другу, так что понять было сложно.

— Не бойтесь, своему сыну вы не навредите, — сказала Годдард. — Он в этом деле пострадавшая сторона. Его судить точно не будут.

Руперт переводил тревожный взгляд с Марты Хьюз на Дэвида, потом на Годдарда, потом опять на Дэвида.

Даже если он и был убеждён, что он — настоящий сын Вентвортов, ситуация заставила его волноваться. В конце концов. Марта Хьюз ходила под его окнами…

— У него всё хорошо, — протянула миссис Хьюз. — Хотя бы у него всё хорошо… Я не жалею, что сделала это. Он получил то, чего бы я никогда… — Она громко всхлипнула. — Чего я никогда не могла бы ему дать. Мой сыночек…

— Миссис Хьюз, — заговорил Годдард. — Вам нужно успокоиться и рассказать всё с самого начала.

Марта Хьюз, обхватив себя руками, тряслась всё сильнее, начав ещё и плакать.

— А что мне было делать?.. — едва ли не рыдала она. — Если бы вы так жили… Вы бы тоже… Вам легко говорить! Я не могу, не могу так…

Годдард повернулся назад, к Ленноксу:

— Спорю на что угодно, в кабинете у главного инспектора стоит бутылка виски. Одолжите немного.

— Вы это серьёзно? — вытаращился на него Леннокс.

— Разумеется. Зачем же заставлять миссис Хьюз страдать? — Годдард снова посмотрел на миссис Хьюз: — А вы, чтобы не терять время, начините рассказывать.

— Про что?

— Начните с того, что произошло в Стрэтфордской больнице.

— Это не самое начало. Думаете, я такая дурочка, что вытворила бы такое ни с того ни с сего? Дурой я была раньше, когда вышла замуж за Рона. А мне ведь все говорили… Но я думала, что у нас с ним будет… — Марта Хьюз всхлипнула. — Ничего у нас с ним не было. Он любил только пить и трахаться. Ну и господа бога, конечно.