Темнейший воин

Глава 8

Пьюк не поменял тему разговора и не ушёл. «Я выбираю третий путь, девочка».

— А. Я понимаю, — сказал он. — Тебя кто-то обидел.

Он произнёс эти слова, как ни в чем не бывало, но глубоко внутри он вскипел. Кто посмел жестоко обращаться с его женой?

«Думает о ней уже сейчас как о жене, а не как о будущей жене?»

Татуировка бабочки с шипением вернулась на его плечо.

Из-за наказаний, которым подверг его демон, Пьюк был близко знаком с беспомощностью, которая сопровождалась неспособностью остановить нападение. Будучи недееспособным и неспособным дать отпор, он тоже подвергался жестокому обращению. Только когда его силы возвращались, он с лёгкостью жестоко расплачивался за насилие. Он сомневался, что этот хрупкий цветок сможет сделать то же самое.

— Я убью мужчину, ответственного за это, кем бы он ни был. — С удовольствием. Жестоко. — Просто скажи мне его имя.

— Имена. Во множественном числе, — огрызнулась она, затем сжала губы.

— Один мужчина или сотня. Для меня это не имеет значения, — он хотел убить их всех. Кровь будет течь широкой рекой.

— Спасибо за предложение, — пробормотала она, расслабляясь, — но думаю, что они уже мертвы.

Она думала или знала?

Учитывая её отношения с одним темным…　

— Уильям, должно быть, свершил расправу.

И скрывал от неё подробности?

Учитывая все, что Пьюк узнал о скрытном мужчине… да, совершенно точно.

Одно из её тоненьких плечиков поднялось при пожатии, и это был её единственный ответ на его вопрос.　

— Вы с Уильямом дружите?

— Я знаю о нем, а он, конечно же, слышал обо мне… — «Кто не знает?» — Но мы никогда официально не встречались.

Правда.

— Если хочешь стать его другом, то тайное проникновение на его собственность не…

— О, я не хочу быть его другом. — Вырвалась ещё одна непрошеная правда. — Он может меня ненавидеть. — Ненависть была гарантирована. — Мне безразлично и то и другое.

— Это неразумно. Если ты не его друг, тогда враг. Его враги умирают мучительно.

— Тебя это волнует? — Если она смогла принять тёмную сторону Уильяма, она могла бы принять сторону Пьюка. Очко в его пользу. — Мои враги умирают с благодарностью, радуясь возможности, наконец-то, от меня избавиться.

Теперь она закатила глаза.　

— Бессмертные и ваши кровавые ссоры.

— Разве ты не относишь себя к бессмертным? — Лучше бы она приняла свою судьбу как можно скорее. Её ждала вечность, готова она или нет.

От неё исходило страстное желание.

— Я умру, помнишь? До того, как окончится трансформация. И я не хочу придумывать список предсмертных желаний.

Потому что ей придётся выбирать то, что она может сделать на больничной койке? Как… печально.

— Ты умрёшь, да. — Он нашёл камешек, бросил его в воду, давая ей время обдумать сказанное. Пришло время сыграть в героя. — Или я могу связаться с тобой. — Слишком нетерпелив? — Наверное, — добавил он. Этого недостаточно. Ему нужно было объяснить свою роль. — Я могу спасти тебя, соединив наши души.

Она посмотрела на него… с интересом?　

— Единственный способ спасти меня — это связаться со мной? Ты, в самом деле, делаешь мне предложение?

— Да. — Снова слишком нетерпелив? — Нет, — сказал он тогда. Слишком бескорыстно? Он разочарованно вздохнул и поджал губы. — Я не хочу на тебе жениться, но и не жениться тоже не хочу. — Если бы он мог надрать себе задницу, он бы это сделал. Пьюк вздохнул. — Это просто действие. Нечто, что может потенциально стать взаимовыгодным.

Лучше.

Она обхватила руками живот, словно пытаясь унять ужасную боль.　

— Разве ты не боишься, что я сделаю тебя смертным?

Уже нет. Нисколько.　

— Я — доминант. Моя жизненная сила подавит твою, без вопросов.

«Тогда ты станешь моей, и только моей… на время».

Она открыла рот и закрыла. Открыла и закрыла.

Внутри Пьюка предвкушение и нервозность соперничали за превосходство, заставляя Равнодушие резать и бунтовать.

«Давай, девочка моя. Поспеши! Скажи мне то, что я хочу услышать».

Наконец Джиллиан вздохнула и сказала:　

— Спасибо за любезное предложение, которое вовсе не предложение, но я собираюсь отказаться.

Новый всплеск разочарования присоединился к потопу эмоций, заставляя истерику демона усилиться на ещё один градус. «Осторожно».

Нет! Никакой осторожности. Только не здесь, не сейчас. Пьюку нужно было знать, где он ошибся.

Пытаясь придать рассудительный тон словам, он сказал:　

— Из-за моих рогов? — Меха? Копыт? Если бы только он мог изменить облик, как делал до своей одержимости.

Снова показавшись потерянной, она сложила руки на животе. Вызывая симпатию…

— Я могу их сломать, — сказал он, продолжая. — Какое-то время их не будет.

Никакой реакции.

— Я не всегда так выглядел.

— Нет, — ответила она, и ему пришлось отступить, чтобы выяснить, что она отрицает.

Его рога, понял он.

— Внешний вид не имеет к этому никакого отношения. — Когда она снова взглянула на него, её дыхание было затруднено, а на коже выступили капельки пота. — Тебе захочется… ты знаешь.

«Ты знаешь?»

— Секса?

Великолепный румянец появился на её щеках, на мгновение создавая иллюзию здоровья, она кивнула.

«Часто и обстоятельно, девочка».

Если бы он мог кончить без наказания. Черт, если бы он вообще мог кончить. Хотя девушка заставила его почувствовать за последние двадцать четыре часа больше, чем кто-либо другой — он не мог вспомнить, как долго — возможно, она не была готова преодолеть его постоянную потребность угодить Безразличию.

— Ты права, — сказал он, его голос был жёстче, чем он хотел, полон силы и без намёка на соблазн. Учитывая трагедию её прошлого, ей нужно снисхождение. Пьюк не был уверен, что это сработает. До его одержимости, он брал своих женщин жёстко. — Захочется.

— Ну, а мне нет. Никогда.

— Это ты сейчас так думаешь, но я изменю твоё мнение.

Или попытаюсь умереть.

Нет, точно нет. «Война важнее женщин».

Если бы ему пришлось отказаться от секса, он бы сделал это. И он должен ей это сказать — должен успокоить — нельзя медлить…

Он прижал язык к нёбу и промолчал. Ни в коем случае Пьюк не стал бы ограничивать себя до такой степени. Потому что, когда дело касалось секса, он не станет лгать. В этом он всегда будет с ней честен.

Тщательно обдумав своё следующее утверждение, он привёл ещё один аргумент.

— Не то, чтобы я стал тебя принуждать, — сказал он. — Я подожду, пока ты сама этого не захочешь… не захочешь меня.

— Говорю же тебе, не важно насколько искусным ты себя считаешь, ждать тебе придётся вечность.

— На протяжении месяца ты окажешься в моей постели, гарантирую.

Она смягчилась, и повеяло сожалением, как будто она боялась ранить его чувства. В то же время по ее коже побежали мурашки, как будто ей понравилась эта идея.

«Так выразительно… так прекрасно».

Лед снова треснул, и в груди поднялась волна жара. Член Пьюка затвердел и стал болеть, его тело отчаянно нуждалось в освобождении.

О, да. С ней он готов был достичь оргазма.

В глубине души тлело возбуждение. Молча, он сказал ей: «Доверься мне, женщина. Позволь мне освободить тебя от твоих страхов».

Раздалось рычание.

Пьюка затрясло, жар спал.

Вдалеке хрустнула ветка. Его уши дёрнулись, он напрягся и просканировал оазис… вскоре уловив запах убийства и хаоса Уильяма на ветру.

— Уильям вернулся. — Неподходящее время. — Он будет здесь через пять… четыре… три…

— Тебе стоит уйти, — Джиллиан сделала прогоняющее движение руками. — Пожалуйста.

Она беспокоилась о благополучии Пьюка? Как мило и очаровательно. И совершенно неожиданно.

— Один, — сказал он, закончив обратный отсчёт. Пьюк бросился к пальме в ста ярдах от него, чей толстый ствол скрывал его, а также позволял продолжить дежурство около Джиллиан.

Уильям вышел из дома и направился прямо к девушке. Когда он заметил охранников без сознания, злоба вспыхнула в его глазах, на мгновение окрасив красным чистые радужки.　

— С тобой все в порядке, крошка? Охранники…

— Я в порядке, — сказала она, сканируя местность. Не найдя никаких следов Пьюка, она вздохнула… с облегчением? Счастлива, что он благополучно сбежал? Или счастлива, что Пьюк не будет драться и не причинит боль её драгоценному Уильяму?

Он сжал кулаки.

— Что случилось с моими солдатами? — потребовал Уильям, когда присел рядом.

Она скажет ему правду? Или попытается защитить Пьюка? Он хотел её… заботы?

— Кто-то случился с ними, — затем сказала она, колеблясь. — Мужчина. Пьюк.

Вспышка разочарования. Она расскажет о его предложении? Если Уильяму удастся заблокировать его, все надежды рухнут.

— Он приходил сюда и двигался так быстро, что я даже не смогла его увидеть, — добавила она. — Охранники не выстояли против его скорости и силы.

«Она меня хвалит». Вспышка гордости стала причиной ещё одну трещины во льду.

Безразличие царапнул разум Пьюка, заставляя его кости ослабнуть. Он выругался, потому что знал. Это было последнее предупреждение.

Затем демон замурлычет, и Пьюк замрёт, неспособный себя защитить. Не в состоянии помочь Джиллиан, когда болезнь её истощит.

Он облил гордость всплеском холодной твёрдой истины: если он не достигнет своей цели, Син останется на троне Коннахта. Пострадают граждане. Амарантия будет страдать.

Гнев вернулся, и Пьюк вновь выругался. Никакой помощи от этого. Он должен призвать больше льда. Так. Лучше.

— Пьюк. Хранитель Безразличия. — Уильям стоял, держа по кинжалу в обеих руках. Казалось, репутация Пьюка его обгоняла. — Он поклялся отомстить Торину за то, что тот запер его в другой реальности.

Неправда. Камерон и Винтер поклялись отомстить Торину. Пьюку было всё равно.

— Но как же Пьюк сбежал? — спросил Уильям, словно размышляя вслух.

Легко. Камерон оставался верен себе и не успокоился, пока не нашёл выход.

Джиллиан нахмурилась.　

— Откуда ты знаешь о его клятве, если никогда с ним не встречался?

— Мои шпионы повсюду, крошка. — Глаза Уильяма вновь стали неоново-красными. — Пьюк тебе что-нибудь говорил? Этот ублюдок тебе что-нибудь сделал? Гадес упомянул о нем, сказал, что он может быть поблизости, и я должен оставить его в покое, но это только подстёгивает моё желание причинить ему вред.

Она пыхтела и сопела, как большой злой волк, которым совершенно не являлась, и уголки рта Пьюка подёрнулись.　

— Он рассказал мне, что такое morte ad vitam. — Когда Уильям пожаловался на распущенные языки и нежелательных посетителей, она добавила: Ты не причинишь ему вред за это. И не станешь убивать. Или платить кому-то другому, чтобы его убили. Я должна была услышать правду от тебя, но этого не случилось, так что он любезно предложил помочь.

Она пыталась защитить Пьюка.

«Лёд опять затрещал. Тело начало плавиться».

— Предложил. Помочь. Как? — потребовал Уильям.

— Сперва пообещай, — настаивала она, и если бы не выглядела как смерть, то это прозвучало бы свирепо, — пожалуйста.

Молча воин протянул руку, чтобы сорвать рубашку, которую ей дал Пьюк. Вздрогнув, она вздохнула. Потом захныкала. Уильям не проявил милосердия, стянув материал с её плеч. Как только он стащил рубашку, то бросил её в воду.

Интересно и показательно… с многих сторон. Хотя Уильям ничего не знал о предложении, его уже съедала ревность.

Именно такой реакции и ждал Пьюк, нуждался. Так почему же он смотрел на грудь другого мужчины, представляя, как в его сердце погружается лезвие?

Второе хныканье Джиллиан заставило Пьюка шагнуть вперёд в стремлении воплотить фантазию в реальность, не думая и не заботясь о Безразличии, хотя лёд полностью растаял. Уильям должен страдать.

Другая волна слабости накрыла его тело, и он споткнулся. Пьюк удержал равновесие, прислонившись к стволу.

Бормоча извинения, Уильям нежно взял Джиллиан на руки и отнёс её в дом. Хотя Пьюк знал, что ему следует уйти и поискать убежище, он подошёл ближе… ещё ближе. Стеклянные стены от пола до потолка открывали изнутри вид на природу… а также давали ему свободно подглядывать. В доме не было места, которого он мог бы не видеть.

— …просто, чтобы ты знал, — говорила Джиллиан, когда Уильям нёс её наверх, — я не собираюсь связываться с тобой.

Сердце Пьюка почти остановилось. Другой мужчина сделал его собственное предложение?

Уильям положил её на кровать, уселся рядом и натянуто улыбнулся.　

— Я не помню, чтобы предлагал, крошка.

Пьюк с облегчением вздохнул. Нет, никаких предложений не поступало.

— Я знаю, что ты не просил, и знаю, что и не попросишь, — сказала она. — Таким образом, когда я умру, тебе не придётся тратить время на чувство вины, задаваясь вопросом, что было бы, если бы ты попросил.

— Ты не умрёшь, — несмотря на мягкий тон Уильяма, очевидная злоба пропитала каждое слово. — Я тебе не позволю.

«Ошибаешься. Это я ей не позволю».

Дрожа, она протянула руку Уильяму.　

— Я люблю тебя, Лиам. Когда у меня ничего и никого не было, ты подарил мне дружбу и радость, и за это я буду вечно тебе благодарна.

Пьюк вдохнул полной грудью. Она прощалась, готовясь к смерти, не так ли?

«Борись, Джиллиан. Борись за жизнь».

Агрессия пульсировала вокруг Уильяма.　

— Прекрати говорить так, будто для тебя это конец.

Она подарила ему ту же грустную улыбку, что и Пьюку.　

— У тебя есть недостатки. Много недостатков. Но ты отличный мужчина.

— Этот отличный мужчина найдёт способ тебя спасти, — сказал Уильям, твердым, как гранит, тоном. — Я работаю каждый день, каждый час и каждую минуту, чтобы убедиться, что в связи нет необходимости. А теперь отдохни.

Высоко подняв голову, он встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Вместо того чтобы наблюдать за дверью в ожидании возвращения Уильяма, Джиллиан посмотрела на балкон с нечитаемым выражением на лице. Она ждала Пьюка? Его грудь вздулась, и ничто не могло его остановить.

Когда она закрыла глаза, Пьюк пробрался в комнату и подошёл к ней ближе, словно притянутый волной магии. Он вдохнул её маковый аромат.

— Спи, девочка. Я позабочусь о твоей безопасности.

Ещё одна ложь. Потому что, ещё не закончив говорить, услышал мурлыканье Безразличия.