Темнейший воин

Глава 25

«Приготовься, потому что я возьму тебя».

«Буду наслаждаться совместно проведенным временем, пока могу».

Слова Пьюка эхом отдавались в голове Джиллиан, иногда повторяясь, иногда шурша, пока она ехала по песку на Арахисе. Его короткие ноги делали его медленнее других химер, его походка была более резкой. К ужасу Уильяма, она использовала футболку с козлом как подстилку под свой ноющий зад.

В одно мгновение она была в восторге от заявления Пьюка, так разгорячившись, что ей казалось, будто она умрет без его прикосновения. В следующее — Джиллиан так растерялась, что чуть не разрыдалась.

Должна ли она сопротивляться ему? Или просто сдаться?

«Поздравляю, девочка. Ты победила меня».

Он не казался счастливым. Но разве он хоть когда-нибудь казался счастливым? С другой стороны — или, может быть, всё с той же — в его голосе прозвучала обида.

Джиллиан вышла за него замуж с единственной целью: заставить его почувствовать какие-то эмоции. Она не знала, что будет жаждать его прикосновений больше всего на свете. Теперь ей хотелось, чтобы он почувствовал желание — желание, пронизанное любовью.

Вынужденное терпение было бы невыносимым.

Она обдумывала план действий, пока их группа из пяти человек двигалась к цели, играя в мысленное перетягивание каната. Что делать, что делать. Отпустить его? Бороться? Взять то, что она могла, пока могла, как и он надеялся сделать?

— Ненавижу начало путешествий, — сказала Винтер, отрывая её от своих мыслей. — И конец. И всё, что происходит между ними.

— Но ты же любишь жаловаться на путешествия, — язвительно заметил Камерон, — так что всем нам есть чего ждать.

— Это правда. — Винтер горестно вздохнула. — Отлично! У всех есть свои плюсы, кроме меня.

Как и Винтер, Уильям тоже постоянно жаловался.

«Эти солнца ненавидят меня».

«Крошка, ты можешь сделать мне приятно и немного подбодрить свою паршивую собачонку? И нет, я не об Арахисе говорю».

«Я забыл взять с собой любимый кондиционер для волос. Если у меня появятся секущиеся концы, кто-то будет кастрирован — не буду упоминать никаких имён, но оно начинается с П и заканчивается на ЮК».

Вскоре они наткнулись на небольшой лагерь. Жители заметили Джиллиан и завизжали:

— Только не Покорительница Дюн!

Она мгновенно узнала их лица. Двое мужчин из её списка самых разыскиваемых. Известные насильники.

Прежде чем они успели убежать, прежде чем кто-либо из группы успел среагировать, Джиллиан вскочила на ноги с мечом в руке, верша правосудие.

Головы покатились, и магия наполнила её.

Уильям нахмурился.

— Моя куколка должна быть более осторожной. Вдруг они бы оказали сопротивление?

Куколка? Он всегда будет видеть её такой, так?

— Хорошие убийства. — Пьюк кивнул в знак солидарности, но избегал встречаться с ней взглядом, как будто знал, что напряжение между ними, наконец, достигло точки кипения.

В попытке отвлечь всех разговором, она снова села на Арахиса и поскакала вперёд, говоря: — Как вы, ребята, назвали своих химер?

— Животные умирают раньше бессмертных, — сказал Уильям. — Лучше с ними не дружить.

Винтер хмуро на нее посмотрела.

— Зачем мне как-то называть обычную химеру?

Камерон уставился в небо.

— Сколько здесь облаков? Я должен знать.

— Плевать, — ответил Пьюк, пожимая плечами.

Недопустимо!

— Плевать — это ужасное имя. Пьюк, ты будешь называть свою Грецким Орехом. Уильям, у тебя Фисташка. Камерон, твоя — Миндаль. Винтер, твой — Пекан, — Джиллиан потянулась погладить Арахиса за ушком. — Это будет наша маленькая ореховая работёнка.

Ответов не последовало. Хорошо. Отсутствие ответа означало отсутствие возражений.

Наконец, незадолго до наступления темноты, они достигли своей цели: входа в лабиринт Сина. Там, где кончался песок и начинался жуткий лес, клубился тёмный туман. Вместо того чтобы войти, они разбили лагерь в небольшом оазисе неподалеку от реки. Они отправятся с первыми лучами солнца.

— Думаешь, Син заставляет своих людей поджидать внутри? — спросила Винтер. — Они могут выйти и попытаться убить нас ещё до того, как мы войдем.

— Или предупредят Сина о нашем прибытии, — сказал Камерон. — Мы должны… О, смотрите, ещё одно облако!

— Он почувствует меня, как только я достигну земель Коннахта, — ответил Пьюк. — Если у него есть люди поблизости… — он пожал плечами. — Пусть приходят.

Уильям спешился, пристально глядя на Джиллиан.

— Как твой уровень ярости?

— Прекрасно, — пробормотала она. Разве Пьюк не должен спросить об уровне её возбуждения?

Ведя себя как джентльмен, Уильям предложил разбить для неё лагерь, пока она позаботится о своих личных нуждах.

Она с благодарностью согласилась и отвела Арахиса на приличное расстояние, к краю воды, где накормила и почистила его. Когда он удобно устроился на меховой подстилке, она достала из рюкзака кусок мыла, зашла за чащу деревьев, разделась и вошла в пруд.

Искупавшись, она надела удобное платье из шарфов. Подарок одной женщины, которую она спасла. Когда она выжимала воду из волос, её внимание привлекли лёгкие шаги.

Кто-то приближался, и он принес с собой слабый древесный запах. В её венах осознание зашипело, как шампанское.

— Я принёс ужин. — Хрипловатый баритон Пьюка коснулся её ушей.

Времени на охоту не хватило бы, значит Пьюк всё спланировал заранее. «Заботится обо мне, хотя сам утверждает, что не заботится?»

Хотя её сердце бешено колотилось, Джиллиан медленно повернулась… и столкнулась лицом к лицу с объектом своего обожания. Лунный свет подчеркивал трагическую красоту лица, излучающего жестокостью, без намека на теплоту или мягкость. По крайней мере, не сегодня. Как и она, он принял ванну, оставив волосы мокрыми. Где он купался, она не знала, так как поблизости не было другого водоема… насколько ей известно. Он был без рубашки, его тело воина являло собой сосредоточие силы и мускулов. Сегодня вечером татуировка бабочки расположилась от одной стороны его грудной клетки к другой, растягиваясь над его пупком и поросли волос, а края крыльев исчезали под поясом из овечьих шкур. Её рот наполнился слюной.

Даже запретная татуировка птицы нравилась ей. К которой не разрешалось прикасаться.

Будет ли он возражать против облизывания?

Неужели она действительно провела весь день, не зная, отказать ему или нет? Теперь ответ совершенно ясен.

«Я буду с ним, пока могу».

Но что они могут сделать сегодня вечером? Скоро остальные отправятся к реке, надеясь искупаться. Не похоже, чтобы Джиллиан могла повесить носок на ветку дерева в знак того, чтобы все держались подальше. Как Уильям отреагирует на это? А что насчет опасностей, которые могут скрываться поблизости?

Подождите. Пьюк всё ещё выжидающе смотрел на неё. Он что-то говорил о… О, да.

— Ужин. Спасибо, — сказала она.

Он протянул ей небольшую сумку с ягодами и орехами.

— Подходи. Мы будем есть вместе. — Как на свидании! Она подвела его к тюфяку, который приготовила для Арахиса. Её любимец был слишком измучен, чтобы двигаться, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза.

Пьюк присел рядом, наблюдая, как она кладёт в рот пухлую красную ягодку. Его зрачки заслонили радужку, как некое эротическое солнечное затмение, когда она застонала от восторга и смаковала сладкий сок, растекающийся по пересохшему горлу.

— Ты хорошо поработала сегодня, — прохрипел он.

— Спасибо, — она выгнула бровь. — Мы ведь говорим об убийствах, верно?

Уголки его рта дёрнулись, заставляя её сердце трепетать.

— Я говорю о том, как ты безропотно ехала на своей химере.

Она фыркнула.

— Я получу награду?

— Да. Получишь. Твоя награда… в моих штанах.

Пьюк, отпускающий шуточки и намекающий… «Не раздувай краснеющие щёки». Она только поощрит их обоих в то время, когда она не должна никого поощрять.

Хотя, она действительно хотела свою награду.

«Еще рано!»

— А ты сегодня не выиграл ни одного приза. Если ты не издевался над Уильямом, то кипел в неодобрительном молчании.

— Ненавижу его. Он так же плох, как и Син. Что ты в нём нашла?

Легкий вопрос.

— Симпатию. Веселье. Поддержку.

«Честно говоря, я бы предпочла видеть это в тебе».

— У меня есть кое-что для тебя.

Он порылся в кармане и вытащил… кольцо.

Обмен подарками! Только у неё ничего не было для него.

— Это твоё обручальное кольцо.

Её сердце затрепетало, когда она приняла сверкающий ободочек. Или попыталась. Он оттолкнул её руку и сам надел металл на её палец. Идеально подошло.

— Чистое золото Амарантии, — сказал он ей.

Перевод: бесценное. Радужные осколки сверкали внутри бледно-янтарными оттенками.

— Спасибо тебе.

Она знала, что замечание Уильяма о «страданиях» подстегнуло его к подарку, но всё равно дорожила им. Знак владения Пьюка, предназначенный для того, чтобы предупредить других самцов.

— Но у меня ничего нет для тебя, — сказала Джиллиан.

— Я ни в чём не нуждаюсь, ничего не хочу.

Как грустно, но неточно.

— Ты так сильно хочешь корону своего брата, что связался с незнакомцем и заключил сделку с дьяволом.

— Свою корону, — поправил он. — Только свою.

— Верно. — Она предложила ему ягоду. После того, как он отказался, она решила продолжить. — Так что же он сделал, чтобы заслужить свою грядущую гибель? Я знаю, что он предал тебя, наградил тебя демоном, бла-бла-бла, но должно быть что-то ещё. И ты должен мне сказать, раз уж твои пальцы были внутри меня и всё такое.

Внезапно сверкнув глазами, Пьюк провел рукой по своей растущей длине. Она зачарованно наблюдала. Затем он понял, что практически мастурбировал у неё на глазах — «да, да, продолжай» — остановился и сжал в кулаке подстилку под собой.

Джиллиан подавила стон разочарования.

— Не беспокоиться. Мои пальцы снова будут внутри тебя, девочка. Скоро. Вместе с другими частями тела. Но не здесь и не сейчас. Твоё удовольствие — моя радость. Только моя. Особенно в наш первый раз. Особенно в твой первый раз.

Женские инстинкты запели. Просто он был таким чувственно мужественным.

— Но у меня был…

— Нет, не было, — ответил он, тряхнув головой.

Милый человек. Прекрасный зверь.

— Что касается пророчества, Оракулы предсказали, что один брат убьёт другого и объединит кланы с любящей королевой на своей стороне. И Син, и я поклялись, что никогда не поженимся. Вместо этого мы будем править бок о бок с равными правами. Я не знаю, когда он начал строить против меня заговор, знаю только, что твоя подруга Киликаель дала ему шкатулку с Безразличием.

— Но почему?

— По словам Гадеса, она приняла меры, чтобы выжил Уильям.

Кусочки головоломки встали на свои места, один за другим, и у Джиллиан закружилась голова от подозрений. Если бы Пьюк не стал одержимым, он никогда бы не нуждался в Уильяме. И Джиллиан. Скорее всего, Кили никогда бы не дала Джиллиан зелье, чтобы сделать её бессмертной и подтолкнуть ее к браку. Она бы никогда не решилась попасть в Амарантию и не научилась бы пользоваться магией. Или она не столкнулась бы со своими страхами и жила только мечтой.

«Я бы упустила всё лучшее в жизни».

Но, да, Пьюк, возможно, не поймет, если она скажет: «Я думаю, что должна поблагодарить твоего брата».

Она съела ещё одну ягоду, используя время, чтобы обдумать свои последующие слова.

— До предательства Сина ты любил его?

— Больше, чем я когда-либо любил кого-либо. Включая самого себя, — сказал он. И было странно слышать такие искренние слова, произнесенные без намёка на эмоции. — Теперь, как бы я ни хотел защитить от него свой народ и королевство, я хочу увидеть, как он страдает.

Она задумчиво постучала пальцем по подбородку.

— Если женитьба на любящей женщине — это всё, что нужно Сину, чтобы запустить пророчество и убедиться, что ты именно тот брат, который умрёт, то почему он ещё не женился на принцессе? Разве она его не любит? — В этом же и заключалась проблема Пьюка и Джиллиан, верно? — Можно было бы подумать, что у него есть дополнительная мотивация, поскольку ты уже женат.

— У меня есть жена, но не любящая, — сказал он, озвучивая её мысли. — И мы не даём толчок пророчеству. Это оно толкает нас.

— Ты в этом уверен? Ты никогда не действовал бы против Сина, если бы он не начал против тебя?

— Он никогда не стал бы действовать против меня, если бы не знал, какая судьба нас ждет.

Может быть, а может, и нет.

— Если ты не догадался, я не самый большой сторонник роковых штучек.

— Я не верю, что судьба играет роль во всём, только в конкретных случаях.

— В конкретных случаях… как брак и смерть?

— Нет. Потому что ошибки в отношениях совершаются постоянно. Некоторые смерти преждевременны. — Пьюк нахмурился. — Скажи мне. Что ты считаешь более сильным — любовь или ненависть?

— Любовь, конечно. Но какое это имеет отношение к делу?

— Я верю, что судьба всегда ведёт нас к любви, но люди не всегда идут ей навстречу. Свобода воли. Ненависть. Зло. Причины разные. Но я готов бороться за желанный конец, вот почему верю, что судьба, в конечном счете, приведёт её в Амарантию. Уильям свергнет Сина по моей воле и освободит тебя. Я найду свою любящую королеву, убью брата и объединю кланы, спасая всё, что я когда-то любил.

Хорошая точка зрения. Возможно, Джиллиан следует остаться замужем за Пьюком, чтобы спасти Шоузонов.

— Ты мог бы развестись со мной, чтобы выполнить требования клятвы Уильяму… а потом жениться на мне снова. Я могла бы помочь тебе с твоими целями.

— Ты не отвечаешь единственному требованию, помнишь? — Он нахмурился, оскалил ровные белые зубы и опустил руку на колени, его когти впились достаточно глубоко, даже выступила кровь. Чтобы остановить себя от того, чтобы потянуться к ней? — Ты не любишь меня. Ты можешь даже презирать меня, когда наша связь будет разорвана.

Но вдруг она действительно влюбится в него? Это не так уж и невозможно.

Она покрутила кольцо на пальце, ещё не привыкнув к его весу. Сможет ли Пьюк когда-нибудь полюбить её в ответ? Будет ли презирать в тот момент, когда связь разорвется? Сможет ли она по-настоящему помочь ему объединить кланы после того, как она вызвала столько потрясений?

А что, если пророчество о его жизни сбудется, развернувшись именно так, как предсказывалось? Джиллиан придётся гораздо внимательнее рассмотреть своё пророчество. Убить мечты своего мужчины… нет счастливого конца…

Неужели такой судьбы она хотела для Пьюка?

— Ты хочешь, чтобы я влюбилась в тебя? — наконец спросила она мягким, почти умоляющим тоном.

— Я хочу… нет, — сказал он. В действительности даже прорычал. Он решительно покачал головой. — Я не хочу, чтобы ты любила меня.

Он так искренне говорил эти слова. В его тёмных глазах светились искорки непреклонной решимости. И она не была расстроена. Нет. Даже чуточку. Любовь только усложнила бы их отношения.

Взлетела, упала… поматрошенная и брошенная.

— Хорошо, — сказала она с показным энтузиазмом. — Потому что эта королева не хочет быть оседланной властным, бесчувственным королём.

Никакой реакции с его стороны.

Даже лучше! Она откашлялась и вернулась к первоначальной теме разговора.

— Так почему же Син не убил тебя, когда у него был шанс? Зачем тратить столько сил на то, чтобы заразить тебя Равнодушием и позволить уйти? Если только он тоже не любил тебя и не надеялся найти способ преодолеть пророчество и сохранить тебе жизнь.

— Он пошёл неверным путём.

Правда.

Прислонившись спиной к дереву, Пьюк скрестил руки на груди.

— Вчера ты сама сказала… что находишь меня привлекательным. Даже красивым. Ты не возражаешь против рогов и копыт?

Если он не хочет её любви — «почему он не хочет моей любви?» — то почему её мнение так важно?

Если она спросит, он в гневе может уйти. Поэтому она решила пойти другим путём и кивком головы указала на рога.

— Можно мне?

Широко раскрыв глаза, он встал на колени и склонил голову.

Лёгкая дрожь пробежала по её конечностям, когда она приблизилась к нему, опустилась и провела подушечкой пальца от кончика до основания вдоль одного из шипов. Тёплый и твёрдый, как титан. Слои слоновой кости перекрывались, образуя множество колец. Слоновой кости, или из чего там был сделан выступ.

При первом же прикосновении он напрягся. Потом застонал.

Джиллиан застыла как статуя.

— Я сделала тебе больно?

— Нет. Не останавливайся. Пожалуйста.

«Он умоляет?» Его отчаяние взывало к ней, и она обхватила рукой основание каждого рога и сжала его.

Он втянул в себя воздух, как будто она только что сжала совсем другой отросток.

— Мне никогда не нравились эти рога. Сейчас же я не уверен, что когда-нибудь смогу с ними расстаться.

Кровь начала нагреваться.

— Никто никогда не прикасался к ним?

— Я не уверен. Мне никогда не хотелось сказать «да» или «нет» или вспомнить об этом.

Кровь закипела. Её живот задрожал, и боль вспыхнула в груди, достигая кульминации в сморщенных сосках… которые сейчас находились на уровне глаз Пьюка.

Боль быстро распространилась к вершине её бедер.

«Всё кипит, вот-вот достигнет точки невозврата».

Джиллиан отпустила его и вернулась на своё место. Он медленно поднял голову, его глаза цвета полуночного неба сияли как звёзды, как будто руны пробежали по его радужкам, а также по его рукам. Воздух между ними потрескивал от осознания, жара и агрессии.

«Не могу быть с ним. Не здесь, не сейчас. Нужно отвлечься!»

— Каким ты был до того, как стал одержимым? — умудрилась прохрипеть она.

— А какое это имеет значение? — Он успокоился. — Я больше не тот человек.

— Расскажи для моего удовольствия.

Он пожал плечами, но сказал:

— Я был известен как Непобедимый. Если я начинал войну, то выигрывал. Всегда. — В его словах прозвучал оттенок гордости. — Син планировал битвы, а я в них сражался.

Победа была важна для него даже сейчас. Тот факт, что Син предал его — победил его — должен был усугубить его ненависть к этому человеку.

«Поздравляю, девочка. Ты победил меня».

Неужели он также пришёл в ярость из-за Джиллиан?

— Я родился со способностью превращаться в кого угодно в любое время, никакой магии не было нужно, — продолжил он. — У меня не было гаремов, но я заботился о том, чтобы женщина в моей постели была удовлетворена.

— Теперь хвастаешься? Нет необходимости. Детка, я не понаслышке знаю о твоем мастерстве, помнишь?