Темнейший воин

Глава 22

Пьюк оставался в тени, наблюдая за Джиллиан в её естественной среде обитания, вместе с её любимцем.

«Он может хотеть меня, а может, и нет».

«Не сомневайся, жена. Он хочет тебя».

Как только её питомец заснул, она ушла, чтобы проверить своих людей. Пьюк следил за ней и изучал, не желая отвлекаться ни на минуту.

«Без проблем оставил её на несколько недель, а теперь не могу уйти всего на пару минут?»

Дважды она напрягалась, как будто знала, что кто-то наблюдает за ней, но ни разу не позвала его.

Джиллиан изменилась гораздо больше, чем он думал. Теперь она шла уверенно, высоко подняв голову. Любая комната, в которую она входила, принадлежала ей. Её люди обожали её, да, но она тоже любила своих людей.

У неё было большое сердце. Страстно любя, она жила по своим правилам.

Котёнок превратился в тигрицу.

Когда одна из её воинов остановила её, чтобы спросить совета в отношениях, она сказала: «У меня нет большого опыта в этой области, как и в любой другой, но уверена, что ты должна всегда оставлять его желать большего. Если только он не скажет что-нибудь жестокое. Или солжет. Или ударит. Тогда ты оставишь его мёртвым».

Хотя у неё было много работы в деревне, она всегда останавливалась поболтать с каждым, кто к ней подходил. Она обнимала и хвалила детей, заботилась о домашнем скоте и химерах.

Пьюк поймал себя на том, что странно очарован — и всё ещё возбужден. Слишком много раз, чтобы сосчитать, он смотрел на её рот и задавался вопросом, как глубоко она сможет принять его длину.

Он нуждался… он сам не знал, в чём нуждался. В своей жене? В жене под ним? Над ним? Перед ним на коленях? Да, да. Во всём этом. Ему нужно было, чтобы жена стонала его имя, царапала ему спину и умоляла о пощаде…

«Что ты творишь? Нужно устоять перед её обаянием!»

Он ненавидел все эти желания. Ненавидел бояться конца своего брака, когда должен был жаждать его.

Она была его, но не до конца.

Без связи с Пьюком она снова возжелает Уильяма. Если только Пьюк не пристрастит её к своим прикосновениям. Мог ли он?

Да. Абсолютно. Он мог сделать, что угодно и был известен как Непобедимый не зря. Но ведь он не хочет быть её наркотиком. Ему лучше держаться на расстоянии. Нет никаких веских причин позволять своим чувствам усиливаться и усложнять и без того сложную ситуацию. Он едва мог справиться с тем, что чувствовал сейчас.

Недаром одна мудрость гласит: «Лучший бой тот, который не состоялся».

* * *

Джиллиан положила виноградинку в рот и стала ждать, когда же Пьюк украсит праздник своим возвышенным присутствием. Она сидела перед потрескивающим костром, Уильям рядом с ней. Шоузоны образовали вокруг них круг, разделяя блюда с едой, кувшины с элем и кубки с водой.

Смех эхом разносился в ночи, смешиваясь с тысячью различных разговоров и мягким гулом музыки, когда женщины клана играли на самодельных барабанах, флейтах и арфах. В центре круга группа танцоров покачивала бедрами, с дикой самозабвенностью вращая лёгкие шарфы.

Камерон танцевал среди них, специально поддразнивая одну женщину.

Верный своей природе, он был одержим одной женщиной неделями, иногда месяцами, и делал всё, что в его силах, чтобы соблазнить и совратить. Но в тот момент, когда он завоёвывал её сердце, погоня заканчивалась, как и его одержимость. Он переходил к кому-нибудь другому.

Эта женщина продержалась дольше, чем большинство, но и она уступит. Они всегда уступали.

Джиллиан приняла ванну, переоделась в лучшие кожаные штаны и заплела волосы. Никто не видел её волос. На ней был яркий разноцветный платок. Один из её любимых, хотя материал был слишком тонким, чтобы защитить от песка и ветра. Ей просто нравилось, как он выглядит. С верхнего края свисали хрустальные бусины, украшая чёлку драгоценными камнями.

Словно пораженный молнией, Уильям упал на колени, как только её увидел. Но даже когда она рассмеялась над его выходкой, её трясло от предвкушения увидеть реакцию Пьюка.

Где же он?

Даже Арахис присоединился к пиршеству. Как и следовало ожидать, он возненавидел Уильяма с первого взгляда и уже успел пописать ему на ботинки, укусить за задницу и плюнуть в лицо. К чести Уильяма, он не ответил. Немного побушевал, да, но не более того. Хорошо. Вот если бы он ответил физически, его вонючие ботинки полетели бы вон из лагеря, и миссия Пьюка была бы под угрозой.

«Повреди то, что принадлежит мне, и заплатишь сполна».

Чёрт, почему же не появляется Пьюк?

— Ты опять это делаешь, — проворчал Уильям.

— Делаю что? — спросила она в замешательстве.

— Выискиваешь Пьюкомка, пропуская все мои лучшие ходы. — На этот раз он не просто ворчал, а рычал. — Он тебе не нужен, крошка. Поверь мне. Пожалуйста. Связь портит твой разум, не более того.

— Это был твой лучший ход? Круто. Мне жаль тебя. — И как он узнал, что она хочет Пьюка? Как догадался сыграть на её страхах по поводу связи? — Извини, Лиам, но ты потерял навык.

Прикрыв глаза, он наклонился к ней, воплощая соблазн.

— Ты никогда не знала моих прикосновений. — Его голос стал глубоким и хриплым. — У меня такое чувство, что тебе это очень понравится…

За исключением того, что она оставалась к нему безразличной.

— Я помню времена, когда ты не хотел меня. На самом деле, не так давно. Для тебя прошло всего несколько недель. Что изменилось?

— Ты, — просто ответил он.

— Да, я изменилась. И ты был прав, я действительно хочу Пьюка, — призналась она.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стиснул зубы.

— Он никогда не даст то, что тебе нужно.

— Хм, и что же мне нужно?

— Верность.

— Вообще-то, мне нужны оргазмы. — Голый факт, и совершенно правдивый. За исключением того, что волна тоски поднялась внутри неё. Верность звучала потрясающе. Доверять своему любовнику. Знать, что он никогда добровольно не причинит боли и не предаст.

Раздался шум справа. По привычке Джиллиан потянулась за кинжалом, но остановилась. Наконец-то появился Пьюк.

Весь остальной мир исчез, когда их взгляды встретились. В одно мгновение её кровь расплавилась, а сердце решило сыграть соло на бас гитаре.

Ей так хотелось протянуть руку и погладить его.

В свете костра его рога казались длиннее и толще. Он не брился, так что его подбородок покрывала темная щетина. Но он принял ванну. С кончиков его влажных волос стекала вода, и капли падали на обнаженную грудь. Эти капельки исчезали под поясом его овчинных штанов.

Он был воином, мужчиной и хищником одновременно, что только усиливало её очарование им.

А что он думал о ней?

Он посмотрел на её губы и провел большим пальцем по своей нижней губе, как будто представляя, как целует её. «Да, пожалуйста». Затем его взгляд прошелся по её телу, задерживаясь везде, где у неё болело, как будто он знал, как отчаянно она хотела, чтобы его руки и губы последовали за взглядом.

Знал ли он? С выражением лица, лишенным эмоций, он сократил расстояние. Его руки… Джиллиан втянула воздух. Они были сжаты в кулаки. Ну-ну. Он не был таким стойким, как хотел ей показать.

«Я влияю на него».

Он молча сел рядом. Его бицепс напрягся, когда он взял два поджаренных на огне медальона из тыквы с ближайшего блюда, бросил один арахису, а другой сунул в рот. Её муж жевал, глотал и сосредоточенно смотрел на танцующих.

Ей нравилось, как двигались его челюсти, каждое чувственное движение.

Шок: Арахис понюхал его, затем мягко толкнулся в его ладонь, требуя, чтобы его погладили. Её химера никогда никого не принимала так быстро.

— Твоё демоническое отродье учуяло тебя на Пьюке, — пробормотал Уильям. — Ничего более.

Она старалась, очень старалась, но не могла оторвать глаз от Пьюка.

— Ты ведь понимаешь, что съел кусочек тыквы? — изображая пещерного человека, добавила она. — Мясо хорошо. Овощи плохо. Помнишь?

— Я всегда ем, чтобы набраться сил, даже если мне предлагают пищевые отбросы. — Его внимание было приковано к танцующим, а глубокий хрипловатый голос ласкал кожу Джиллиан. Находит ли он одну из её женщин привлекательной? — Кроме того, для меня вся еда безвкусна.

Хотя она не обрела этот недостаток, сострадание превзошло её желание уволить танцоров.

— Любезность Безразличия?

Он подтвердил, коротко кивнув.

— Твои любовницы тоже безвкусны? — Уильям наклонился, схватил последний тыквенный медальон и сунул его в рот. Его глаза закрылись, и он застонал, как будто его охватил оргазм. Закончив, Уильям облизнул губы и ухмыльнулся. — Держу пари, ты изо всех сил стараешься дать женщине хотя бы посредственный опыт. Ну, я больше не волнуюсь. Продолжай и считай это святым поступком.

— У меня не было любовниц вне брака. Возможно, мне нужно больше практики, чтобы достичь твоего уровня в соблазнении, — сказал Пьюк. — Скажи мне, Растопитель Трусиков. Сколько тысяч женщин через тебя пройдет… прежде чем ты встретишь ту, которую посчитаешь своей суженой?

О, детка, сегодня выпустили коготки. Где попкорн, когда он так нужен?

И волнение, вероятно, было совершенно неправильной реакцией на ещё одну потенциальную драку. Но постой! Пьюк только что признался, что ни с кем не спал, пока они были в разлуке.

Натянуто, как тетива лука, Уильям произнёс:

— Я ещё никогда не хотел убить человека больше, чем хочу убить тебя, Пьюки.

— Это чувство взаимно, Похотливый.

Желая — нуждаясь — узнать, мучает ли Пьюка сексуальное напряжение так же сильно, как её саму, доходит ли до него на примитивном уровне ее слова и поступки, Джиллиан провела пальцами по его костяшкам. Такой мягкий, такой теплый. Такой идеальный!

Он резко повернулся к ней, прищурился и сверкнул глазами, дыхание стало прерывистым, выпуклость за ширинкой была огромной.

— Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь.

Её первая мысль: «Да! Наконец-то!»

Вторая: «Он хочет меня очень сильно».

Когда её разум закружился, а тело заплакало от облегчения, радужки Уильяма загорелись красным от угрозы.

— Надеюсь, ты любишь секс втроем, Пьюки, потому что я присоединюсь.

— Ты можешь попытаться, — сказал Пьюк, стиснув зубы.

— Э, ребята? Нужно, чтобы…

Что? «Они поцеловались и помирились?»

Ммм. Вот было бы здорово, правда?

К её удивлению Пьюк встал и ушел, не сказав больше ни слова. Верный себе, он никогда не оглядывался назад.

Арахис, предатель, вскочил и последовал за ним.

Она хотела сделать то же самое, но утешила себя выбором серебряной медали и посмотрела на Уильяма.

— Что? — воскликнул он. — Что я сделал не так?

— Прекрати флиртовать со мной перед Пьюком. И перестань его раздражать. Я не собираюсь спать с тобой, Уильям. Я не собираюсь изменять мужу.

Её мечты о том, чтобы встречаться с другими парнями, сгорели в огне в тот самый момент, как только она впервые подумала об этом, признавала она это или нет.

— Он твой временный муж. Есть разница. И я не прошу тебя изменять ему.

— Тогда о чём ты меня просишь?

— О чём же ещё? — он широко развел руками. — Поцелуй поклонника как следует. Что? Что это за взгляд? Поцелуи — это не измена. Это один друг помогает другому другу наполнить легкие. Поцелуи — это выживание.

— Если ты в это веришь, мне жаль твою истинную возлюбленную. — Просто чтобы продемонстрировать злость, потому что у Джиллиан проявилась жестокая жилка, она добавила. — Кем бы она ни была.

Изучая её лицо, возможно, ища слабости в её решимости, он казался ошеломленным, как будто никогда не знал отказа — любого рода — и понятия не имел, что только что произошло. Он открыл рот, закрыл. Открыл, закрыл.

В конце концов, он устало произнёс:

— Твоя несгибаемость заводит меня.

— Да ладно. Тебя и лёгкий ветерок заводит.

— Я хочу тебя, — сказал Уильям, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка раздражения.

— Ладно, скажем, я вернулась к тебе. Как бы мы проводили нашу совместную жизнь?

— Я буду воевать с Люцифером, а ты залечивать мои раны. Как раньше.

Фу.

— Ты думаешь, этого будет достаточно для меня?

Чистые глаза сверкнули, он хрипло сказал:

— Каждую минуту в перерывах мы бы проводили в постели.

Все еще. Не. Достаточно.

— А если бы я захотела сражаться на твоей стороне?

— Мы бы… договорились.

Значит, он попытался бы уговорить её остаться дома. Старая Джиллиан была бы в восторге. Новую Джиллиан чуть не стошнило.

— Объясни, почему ты хочешь именно меня, — попросила она. — Почему ты пришел сюда ради меня? Почему помогаешь Пьюку, пытаясь избавить меня от связи? Я смутно припоминаю, как кто-то из Повелителей говорил, что ты ждешь моего восемнадцатилетия, чтобы заявить свои права. Ещё ярче я помню, как ты заверял меня, что никогда не влюбишься и не женишься.

Он потянул за кончик самой толстой её косички, игривое движение, которое противоречило растущему напряжению на его лице.

— С самого начала я знал, что с тобой что-то не так. Я боролся с этим. Говорил себе, что ничего не буду с тобой делать, сколько бы тебе ни было лет. Но в глубине души понимал, что в тот момент, когда ты будешь готова, я наброшусь на тебя. Потом Пьюк забрал тебя, и я почувствовал, что потерял…

— Что? Любимую игрушку?

— Всё.

Единственное слово ударило её, словно молотом в грудь. Её ребра, казалось, треснули, кислота вытекла наружу. Мгновение она молчала. Она не могла говорить. Она надеялась, что его напряженность уменьшится, и он пошутит. Но он не стал.

Если он действительно желал её, если считал Джиллиан своей суженой, то почему не избегал других женщин и не ждал её?

«Он должен был её ждать».

— Уильям…

— Нет. Ничего не говори. Пока связь не разорвана.

Был ли он прав? Неужели её желание заполучить Пьюка действительно угаснет? Если да, то захочет ли она, чтобы Уильям оказался в её постели? Сейчас она не могла себе представить, что захочет кого-то, кроме мужа.

Мускул дёрнулся под его глазом раз, другой.

— Если ты чувствуешь, что должна быть с ним, вперед. Перебесись. Выкинь его из головы. — Посмотрев в небо, он сказал более спокойным тоном. — Я заслужил это, правда.

— Я делаю это не для того, чтобы наказать тебя, — сказала она и нахмурилась. Она не обязана давать ему объяснения или оправдания. — Я перебешусь, и не, потому что ты мне разрешил.

Если бы обстоятельства изменились, Пьюк не сказал бы ей, выкинуть другого мужчину из головы. Нет, он сдержал бы свое обещание и убил бы любого, с кем она хотя бы подумала бы о свидании. Потому что хотел, чтобы её страсть принадлежала только ему. Ясно же!

«Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь».

Порочная дрожь, непреодолимый жар.

«Возьми себя в руки!»

— Просто… прими сегодня холодный душ, — сказала она. — Потом поцелуйся и помирись с Пьюком, ладно? — О боже, опять этот образ! Вот это да. — И убедись, что я буду свидетелем. — Она сложила руки в мольбе. — Пожалуйста, пожалуйста, тысячу раз, пожалуйста.

Он цыкнул, его напряженность немного уменьшилась.

— Холодный душ — это миф. Ни один мужчина никогда не использует это. Мы более склонны принимать горячий душ и тренировать бицепс с повторяющимися движениями вверх и вниз. Если мы не сможем найти подходящую замену той, кто оставил нас возбужденными.

— Тогда сделай это, — сказала она и взмахнула рукой.

— Что именно? Душ или замена?

— Что угодно. И то, и другое.

— Сурово, женщина. Сурово. — Он прижал руку к груди, прямо над сердцем. — Однажды ты захочешь, чтобы я принадлежала тебе навеки.

Это её развеселило.

— Прости, Уильям, но…

— Нет, не говори ничего такого, о чём потом пожалеешь.

Когда её затылок начало покалывать от странного ощущения, возможно, предвкушения, она оглядела толпу… и пришла в восторг. В конце концов, Пьюк не ушёл с вечеринки. А если и уходил, то вернулся. Он стоял с краю, окутанный тенями. Наблюдал ли он за ней?

С трепещущим сердцем она встала, прежде чем поняла, что сделала движение.

— Оставайся здесь и веселись, Лиам. Я, может быть, не вернусь.

— Я буду считать секунды, а может, и не буду. — Уильям послал ей воздушный поцелуй, прежде чем свирепо взглянул на Пьюка.

Он тоже его заметил?

Джиллиан поспешила к нему. Не успела она подойти к Пьюку, как он развернулся на каблуках и зашагал прочь. На этот раз она последовала за ним.

Розалин преградила ей путь и остановила.

— Твой друг. Тот, с голубыми глазами. Ты не говорила мне, что он самый красивый мужчина на свете. Он одинок?

— Очень. — Джиллиан огляделась. Никаких признаков Пьюка. Чёрт возьми!

Генерал помахала на раскрасневшиеся щёки.

— Не возражаешь, если я сделаю шаг ему навстречу?

— Ни капельки. — Если уж на то пошло, то Розалин окажет ей услугу, отвлекая Уильяма.

Джоанна подошла и обняла Розалин за плечи.

— Ты спрашивала о голубоглазом дьяволе?

— Одинок, — ответила женщина с широкой улыбкой.

— Дай пять. — Женщины ударили по рукам.

— А как насчет рогатого? — Джоанна пошевелила бровями. — Ты покончила с ним, верно?

Джиллиан застыла, счастливая в один миг и готовая убить в другой.

— Он всё ещё женат. На мне.

Обе женщины побледнели и подняли руки вверх ладонями наружу, затем попятились.

— Стой, стой, — сказала Розалин. — Нет причин для приступа ярости.

— Я не собираюсь прикасаться к нему, честное слово, — сказала Джоанна.

Глубокий вдох, выдох.

— Простите, — пробормотала Джиллиан. — Послушайте, мне пора. — Она пробежала мимо своих друзей, и искала, искала… если она не сможет найти Пьюка естественным путем, ей придется использовать магию.

Для предстоящего путешествия ей лучше бы подкопить магию. Стой! Там. Странные отпечатки, следы неравномерно распределены, как будто у копытообразного стёрт центр подошвы. Бинго!

Она последовала за ним… в свой дом. От возбуждения у неё подкашивались ноги, она прикрыла и заперла дверь.

Пьюк сидел в гостиной спиной к ней, рассматривая оружие, развешанное по стенам. Понимает ли он, что она взяла их как трофеи, или сомневается в ней, как Уильям?

— Где Арахис? — спросила она.

— В сарае, отдыхает.

Внезапная мысль поразила её. Как Пьюк нашел её дом? Она не показывала ему, и никто из солдат не поделился бы местоположением здания без разрешения.

«Выследил меня, как я выследила его, его желания слишком сильны, чтобы их отрицать?»

Мурашки побежали вниз по её позвоночнику, она спросила:

— Почему ты здесь?

— Мы женаты. Полагаю, я уже проинформировал тебя о наших общих активах. Все твоё принадлежит мне, и я хотел увидеть мой новый дом изнутри.

Его тон был таким же бесстрастным, как всегда, но когда он повернулся к ней лицом, его глаза горели.

Что еще?

— Ты всё ещё твёрд. — Слова вырвались из её рта, их было не остановить, как товарный поезд на всей скорости.

Он гордо вздёрнул подбородок.

— По минимуму.

— Ты хочешь сказать, что он может стать больше? — спросила она, внезапно затаив дыхание.

Он мог бы ухмыльнуться.

— Намного больше.

Определенно ухмыльнулся.

— Это… для меня? — Пожалуйста, пожалуйста, будь для меня. — Или для всех красавиц, присутствующих на празднике?

— Мне не нужны другие женщины… — Он скользнул взглядом по её груди — её ноющей груди — и между ног, где теперь пульсировало. И добавил. — Которые умрут, когда у тебя снова начнется приступ ревности.

«Кто? Что? Как? Я?»

— Кто бы говорил! Ты был готов убить Уильяма, мужчину, который тебе нужен, для получения короны.

Его ноздри вздулись.

— Это правда.

Постойте. Он только что признался в том, что ревнует?

— Я сказал себе, что буду держаться подальше, — продолжал он, — что буду избегать контакта, но вот я здесь, всего несколько часов спустя, готовый справиться с осложнениями и последствиями. Как ты думаешь, что это говорит обо мне, детка? Нет, помолчи. Не отвечай. Я сам скажу тебе.

Когда весь её мир, казалось, повернулся вокруг своей оси, он обхватил свой пах и проскрежетал:

— Я хочу только тебя.